Леонид КОЛТУН: «В Китае из футболистов делали рабов»

В среду, 10 февраля, в редакции Sport.ua побывал легендарный вратарь и известный футбольный тренер, который работал в том числе и в китайской команде, Леонид КОЛТУН. Он рассказал о своей работе в клубе «Цзянсу Сунин», об инфраструктуре в Китае, о коррупции в китайском футболе и многом другом.

 

— Вы удивились такой активности китайского рынка этой зимой? Самые дорогие трансферы совершил Китай. Вы были удивлены или восприняли это как должное?

— Я считаю, что наша жизнь ходит по кругу. Сегодня ты наверху, завтра внизу, и так все время. Колесом фортуны я это называю. Наверху сложно удержаться, но и когда ты внизу — не нужно опускать руки. В 2000-х годах был вброс денег в футбол. Китайцы же очень умные люди, предприимчивые. Появилось в футболе много предприимчивых генеральных директоров, которые умеют из ничего делать деньги. А тут деньги посыпались. Тогда была фирма, одна из пяти самых больших фирм. Ей поручила провинция заниматься футболом. У них есть деньги, желание. Но люди там ничего не понимают в футболе. И тут появились возле них ребята, которые рассказывали, как надо действовать, какие законы в футболе. Занимались откатами, покупками, в лучших традициях, они это очень быстро усвоили.

 

— Каким образом Вы попали туда?

— Я был без работы. Совершенно случайно со своим другом оказался в гостинице «Спорт». Мой друг работал в Институте физкультуры. Пили кофе, разговаривали о жизни, без работы, будущее очень туманное. И вдруг появляется знакомый профессор с каким-то китайцем, рядом пьют кофе. Разговорились, китаец по-русски говорит: «Сейчас нашей фирме поручились заниматься футболом. Занимаются, но неудача — нет тренера». А профессор говорит: «Вот тренер сидит». Он говорит: «Правда?». «Да, заслуженный тренер России и Украины». Он звонит президенту, поговорил, после чего спрашивает: «Ты можешь лететь завтра в Китай?». Конечно, могу, какие проблемы? И «в чем мама родила» — туда. Я думал, что Китай — это рис, люди на велосипедах, в мундирах одинаковых. Когда прилетели в Пекин, я сразу немножко опустился... А в этот город нужно было лететь еще час двадцать. Прилетели в аэропорт, подъезжаем к городу — и у меня совсем другое представление. Нас привозят, в этот день играет моя команда, последняя игра первого круга, на седьмом месте. Я вижу, что разобранная команда. После этого меня знакомят с президентом, представили меня. Он маленький, улыбчивый, говорит: «Я улетаю на две недели в Японию. Чтобы к моему приезду в команде был главный тренер». А что такое в Китае взять тренера? Никто же не хочет на себя брать ответственность. Решение коллегиальное. На следующий день меня привозят на эту фирму, сидит 20 человек. Они же не знают даже, где Украина, а кто такой тренер, которого нужно взять на работу, кто должен нести ответственность? И вот я должен этим людям при переводчике, который плохо говорит по-русски, футбольные термины вообще не знает, рассказать: какую я увидел команду, какие недостатки, кто как играл, по какой системе, какая тактика. Все-таки я прошел 15 команд, опыт есть, рассказать я могу. Я держался непринужденно, рассказал свое видение, но переводчик очень плохо переводил. Подошел профессор и говорит: «У нас была игра в субботу. Что Вы будете делать с командой в воскресенье, в понедельник, во вторник? Какие методы? Через сколько времени Ваши методы дадут результат?». Мы в Советском Союзе прошли школу, я занимался самообразованием, и я начал им рассказывать. На следующий день то же самое. Три дня по четыре часа. Я все рассказывал, рисовал картинки. Они говорят: «Хорошо. Мы Вас возьмем, но пока тренером молодежной команды». Я согласен. Зарплату дали такую, что у меня уши завернулись.

 

— Назовете сумму?

— Зачем травмировать себя и других? (Смеется) Тут же заключаем контракт. И все время звонят этому вице-президенту. Он говорит: «Тренер был, из Югославии. Он бросил их, уехал. Тренера первой команды нет, принимай завтра первую команду». Это та команда, которую я видел. Какие проблемы? Зарплату еще увеличили.

 

— Вы говорили о том, что Вас хорошо принял президент клуба. Но были конфликтные ситуации с генеральным директором. Почему?

— Футбол — это айсберг. 1/3 наверху, а 2/3 внизу. Генеральный директор берет тренера, который будет ему служить, выполнять все его желания. Весь штаб — его люди. Я один, и я должен с ними бороться.

 

— Он же наверняка пытался с вами договориться...

— О, конечно...

 

— О чем?

— Легионеров я должен брать таких, как он хочет. Я должен советоваться со своими помощниками, каких игроков ставить. Без них я не могу решать вопросы. И очень много таких моментов.

 

— Вы говорили, что была коррупция, откаты. Предлагали договорные матчи?

— Мне — нет. Они между собой говорят. От генерального директора зависят все футболисты, он решает, давать или не давать премии, когда давать зарплаты. Я сразу понял, что футболисты недовольны им. Ему не нужен тренер, который будет сам решать. Ему нужен свой тренер. Он берет легионеров, у него свои агенты, он решает все вопросы. Как построена система в Китае? Весной на сборы привозят легионеров. У каждого генерального свой агент. И агент возит своих футболистов, своих легионеров, они договариваются, проводят откаты. И есть группа китайских футболистов, которые кочуют из одной команды в другую. Я генеральный директор, Вы — генеральный директор другой команды. Я говорю: «Мне нужны три футболиста». Нет вопросов, вы даете мне трех футболистов, я Вам — деньги. Все довольны. И так идет по кругу везде. Судейский аппарат — все схвачено. Впоследствии народу надоели договорные игры, коррупция, судьи.

 

— Задачи перед Вами ставили какие-то?

— Да. Когда я приехал, со мной заключили контракт. Они сказали, что за первое место премия 100 тысяч долларов. Команда тогда находилась на седьмом месте, и оставалось 11 матчей. За второе место 50 тысяч, за третье — 10. И вдруг мы как поперли — и вот уже нужно платить 100 тысяч. Там был просто шок.

 

— Как так получилось? Вы же говорите, что судьи были все схвачены. Вы же понимали, что Вас/Вашу команду начинают потихоньку сливать, потому что все судьи куплены?

— Остается три игры. Три команды на первом месте, у всех одинаковое количество очков, но у нас по соотношению мячей чуть хуже. Генеральный директор понимает, что я его уже немножко отодвинул, что премию я уже получу напрямую через президента, его это не устраивало. И впервые в истории китайского футбола игру Первой лиги судит арбитр из Южной Кореи. Генеральный директор договорился с командой соперника, позвонили в федерацию. Присылают судью из Южной Кореи. Мы играем дома, атакуем, два пенальти они дали, сыграли вничью. Следующую игру на выезде снова судит арбитр из Южной Кореи. Пятая минута игры — он удаляет моего игрока за грубость. Тот один раз дотронулся до мяча — его выгнали. Играют десять человек, 40 градусов жары. Держались до последнего, но я уже потерял чувство реальности. У меня впервые в жизни часы остановились. Остается три минуты — и судья из ничего назначает пенальти. Мы сыграли 1:1. Но я был в таком шоке, что на пресс-конференции говорил, что мы проиграли. Потом мне знакомый звонит и говорит: «Как проиграли? Мы же сыграли 1:1». Потом сел и думаю, когда же забили второй мяч. Так они довели меня до ручки. Заняли мы третье место, не хватило нам одного мяча для выхода в Высшую лигу. Вместо ста тысяч я получил десять тысяч долларов премии. И я понял, что очень тяжело мне с этой системой, с китайскими руководителями бороться.

 

— Это для Вас был новый опыт? Или Вы поняли, что можно менять систему? Вы говорили о том, что игроки Вас поддерживали, в какой-то момент они приняли Ваши правила. Что дала Вам эта поездка?

— Везде, во всем мире я за демократию. Я вижу, что притесняют футболистов, делают из них рабов, держат футболистов пять-шесть дней на базе, никуда не отпускают, тюрьма настоящая. В столовую за руку в парах, на тренировку за руку в парах, дисциплина.

 

— Кто следил за дисциплиной?

— Очень интересная система. 12 команд Первой лиги выезжают на сборы в одно место — город Куньмин. Температура там круглый год 20-25 градусов. 12 достаточно нормальных полей. Присутствует там вся федерация футбола. Я — тренер — в пятницу пишу план, что я буду делать, по минутам. За нашей командой следит член федерации. Он отмечает: в семь часов утра подъем, линейка, гимн, завтрак за руку, металлические ложки, палочки. Потом идут домой. На тренировку все строятся возле общежития, в парах идут. Не дай Бог, чтобы побросали бутсы, переоделись возле поля. Нет, все аккуратно сложили. Закончилась тренировка — за руки домой. В десять часов вечера все строятся, отбой. Приходит член федерации — перекличка. Если кого-то нет — до свидания, вместе со вторым тренером домой, забудьте о футболе. Там футболистам по 30 лет, но они, как дети. Их надо воспитывать.

 

— В каком плане? Интеллектуальном или в плане мастерства, техники?

— Они настолько доверчивые, наивные, чистые еще, неиспорченные. Правда, вратарь у меня был, 34 года — картежник и пьяница. Все говорили: «Надо выгнать, он плохой». Я не знаю китайского языка, очень сложно через переводчика. Когда я с ним поговорил, я сказал ему: «Я тебе верю, я тебя доверяю. Тебя давно хотят освободить, а я тебе верю». Он заиграл, он стал любимцем публики, с ним продлили еще контракт на год — и я понял, что со всеми можно договориться.

 

— Легионеры так же себя вели?

— С ними сложнее. Когда хотят попасть в команду, получить контракт — они лезут из кожи вон. Получили контракт — начинаются песни и пляски.

 

— А разорвать контракт с игроком невозможно за невыполнение условий?

— Кто будет разрывать? Генеральный директор, который получил за него деньги? Зачем ему? Если игрок будет плохо играть — виноват будет главный тренер. Когда я пришел на первую тренировку, полный энтузиазма, думал, что сейчас начну их тренировать, они сказали: «Мы устали, не будем тренироваться». Второе: остается пять дней до начала второго круга, 25 китайцев, узнать игроков в лицо не могу, для меня это был шок.

 

— Игроков своих не различали?

— Китайцы все для меня на одно лицо. Я их заставил на каждую тренировку надевать футболки с номерами, чтобы понимать кто где. Я нашел с ними общий язык, мы стали друзьями, они каждый год поздравляли меня с Новым годом, приглашали в Бразилию.

 

— Какого уровня были китайцы и легионеры?

— В футболе никто еще не изобрел ничего нового: ни футболисты, ни тренеры. Все повторяется, у всех поколений практически одинаковые проблемы. Были легионеры, которые на каждой тренировке говорили: «Нет денег». Лица грустные, тренироваться не любят, жарко неграм.

 

— Как в Китае развита инфраструктура футбольных школ? Можете сравнить с тем, что в Украине?

— Даже не могу сравнивать. Не с чем сравнивать.

 

— В Китае нет школ или в Украине?

— В Украине. Мы жили на базе в Куньмине команды Высшей лиги. База футбольная, ледовый дворец, лед, бассейн 50 метров, 10 полей, два тренажерных зала. С чем можно сравнивать? В любой деревне в Китае, где никто никогда не играл, стадион на 30 тысяч с козырьком. Поля натуральные. В мое время начали строить очень красивые стадионы. Таких, как наш «Олимпийский», там стадионов немеряно, и они продолжают строить. Когда я приехал, в городе Нанкин был старый стадион, 19-го века. Мы приходим, там люди выпивают, в гольф играют. Когда едет команда в Украине на игру с Лобановским — все слышно. А там фестиваль, все смеются, танцуют, я в шоке был. Надо же быть посерьезнее.

Много детских школ на базе, где мы были. Две команды детские, юношеские. Там школа, питание. Особенно развит детский футбол и женский.

 

— Каждый клуб обязан иметь детскую школу?

— Стараются. Там есть школы Министерства образования и школы, которые держат команды. Уделяют большое внимание. Где-то три года назад меня пригласили тренировать молодежную команду провинции, готовить ее на юношескую Олимпиаду Китая. Провинция Цзянсу — 80 миллионов население. Я приезжаю туда, в той команде одни блатные детки. Богатые родители посдавали туда детей. Он как сборник провинции может без экзаменов поступать в университет, всех устраивает. Я посмотрел, как родители нагрузили большую машину президента подарками. Машина не могла тронуться. Все устраивает, детки при деле.

 

— Но Вас не устраивало?

— Меня не устраивало.

 

— Вы пытались сделать чистку?

— Чистку нельзя, уже за все уплачено. Я должен работать с теми, кого мне дали. У них был китайский тренер, он ушел, уже был в другом городе. Один раз в день тренировка, три дня выходных, всех устраивает — и тут приезжает Леонид Яковлевич. Три тренировки в день при сорока градусах жары. Я попросил, чтобы построили мне брусья, турник, приспособления для игры головой. Смотрю, утром возвращаются эти детки на такси. Я им дал утром нагрузку — трое упали в обморок. Я им сказал, что в следующий раз умрут, если кто-то еще раз уедет. Я же опытный, сразу вижу, кто уехал, кто ночевал, кто не ночевал. Полное безразличие к результату, как сыграли.

 

— Каким образом гендиректор пытался Вас убедить? Или даже не пытался, сказал работать и все?

— Он сказал: «Лучших мы собрали, уже контракты подписаны, мы не можем ничего менять, и лучших нет. Все, работайте». Два человека из этой команды играют сейчас в сборной Китая.

 

— Ваши воспитанники?

— Конечно.

 

— Кто это? Вы помните имена ребят?

— Мне сложно запомнить. Я им давал русские имена: Ваня, Петя, Леша.

 

— Откликались?

— Конечно, все знали. С этим проблем не было.

 

— Много ли зрителей ходили на матчи в Китае?

— Да. Очень любят люди футбол. Там, как и у нас, есть болельщики, фан-клубы. Когда я поработал третий год, собрал молодежь, мы начали играть, первые две игры на выезде в 2003 году с сильнейшими командами, лидерами прошлых сезонов — мы выигрываем. Приезжаем ночью — встречают с флагами. Я думал, что какой-то праздник. А у меня молодая команда, игра дома. Трое суток я бегал, разговаривал, пытался сказать, что нужно дальше играть, не зазнаваться — бесполезно. Игра идет, первый тайм, та команда просто издевается над нашей. Китайский тренер стоит, поглядывает на меня с ухмылкой. А я на первом месте, 6 очков. Я захожу в раздевалку, вижу, что слова не действуют — и я начал бросать бутылки с водой в стенку. Зашли президент клуба, генеральный директор, у всех шок. Я кричу, переводчик не знает, что переводить — в общем, эта сцена длилась десять минут. Все молчали, слушали. Второй тайм: я не успел дойти до лавки, как мы 2:0 ведем. Генеральный директор говорит: «Можно это повторить?». Я говорю: «Нет, это только один раз можно». (Смеется). Я на первом месте иду, жизнь удалась, все прекрасно — и тут несчастье: SARS — атипичная пневмония. Все закрывается, полиция, собаки, все перекрыто. Четыре месяца «тюрьмы». Но то, что творилось в Китае, я не могу передать. Паника. Был случай: мы играли в Харбине на выезде, я хотел полететь домой, т.к. чемпионат приостановили. Я еду в аэропорт, простудился, а там тепловизоры, у меня температура 37,5 — забрали документы, телефон и отравили за город в барак на карантин. Собралось там человек 200, паника, никто ничего не понимает, телефона же нет, языка я не знаю. Десять дней был карантин. Привозили в день коробку риса. Когда я вышел оттуда — землю целовал. Видно, такой стресс был. Это были десять дней, которые потрясли мир. Я этого не забуду никогда. После этого через месяц у меня начали зубы выпадать, появились проблемы с суставами, было очень сложно. Заканчивается год, у меня команда на подъеме — мне говорят: «Леша (меня там так звали), команда должна выйти в Высшую лигу, но с китайским тренером. Спасибо, до свидания». Приглашают тренера, который работал в сборной вторым тренером с Борой Милутиновичем. Этот тренер привозит с собой игроков — через полгода команда продает игру, тренер убегает, меня зовут назад. Я приезжаю, а уже полкоманды я не знаю, мне сложно. Я вижу, что казачки засланные, продают игры. Деваться некуда, я делаю собрание, где присутствуют 20 человек — президент и все руководство. Я вижу, что деваться некуда, тупик. И я ставлю одну молодежь, которая ни разу не играла, не была в заявке. Ставлю 11 человек. Я пишу состав команды и по столу как дал кулаком: «Только выиграть сегодня!». И пошел. Так ударил, что у меня рука три месяца болела. Меня вызывает руководство и говорит: «Леша, что ты делаешь? Федерация скажет, что мы продаем игру. Поменяй». Я говорю: «Нет!». Приезжаем на игру, президент фирмы сам вызывает меня наверх, ему я тоже отказываю изменить состав. Пошел, сел на лавку и думаю, чего я сам себе могилу рою. Не хотят — поставил и все. Сижу в такой позе и думаю, что же будет дальше. Вышла моя молодежь, а уже осень, лужи, грязь — они как начали пластаться, начали убиваться... У меня рука прошла во время игры — мы победили 1:0 на зубах, они вышли черные все. Никто из руководства не поздравил меня. И после этого мне махнули рукой, до свидания.

 

— Не жалеете ли Вы, что тренировали этот клуб не в то время? Сейчас там финансирование иное, инфраструктура...

— Да, были такие мысли.

 

— Сейчас не звали?

— Когда я тренировал молодежную команду, мне ровно через месяц снова предложили тренировать первую команду. Зарплата в раз пять-шесть выше. Я хорошо подумал, двое суток мучился, сказал: «Нет, хватит, я уже это прошел». Было бы у меня десять миллионов, что бы я с ними делал? Охранять их, переживать? Зачем? У меня все хорошо, я полон оптимизма. Зачем мне эти проблемы сейчас?

 

— Алекс Тейшейра долгое время говорил о том, что он хочет в Европу, хочет играть в Англии, практически был договор с «Ливерпулем» — и вдруг Китай. Это для него плюс или минус?

— Это большой плюс для его кошелька, но минус как для футболиста.

 

— Почему? Настолько ниже уровень футбола в Китае?

— Конечно. Любимое изречение китайского вождя Мао Цзэдуна: «Только воюя с сильным, ты становишься сильнее», я всегда это цитировал.

 

— Но при этом тренер Дан Петреску, много лет отдавший «Челси», тот же Рамирес из «Челси»... Может, работая в такой компании, они смогут подрасти?

— Здесь только время покажет, чем занимается Петреску, его помощники румыны. Есть пример «Анжи». Есть пример московского «Динамо», когда они скупили лучших португальцев. Но теперь зависит от тренера, какой они путь выберут. Если они подписали контракт — значит, все нормально, можно отдыхать, пить кофе. Это одно. А вкалывать и занимать первые места — совсем другое.

 

— 50 миллионов — адекватная цена за Тейшейру?

— Не хочу о деньгах говорить, не травмируйте меня, я уже успокоился. (Смеется)

 

— Насколько долго может длиться китайская сказка? Арсен Венгер недавно говорил, что клубам АПЛ стоит опасаться, что, может, и китайская лига станет когда-нибудь №1, а не АПЛ. Это возможно?

— Все зависит от того, кто будет работать. Все зависит от главного тренера. И начинать нужно всегда с головы, рыба гниет с головы. Каким должен быть тренер? «Шахтер» и Ахметов нашли своего тренера. Были неудачи, но у них была цель, к которой они идут. Киевское «Динамо» после Лобановского хотело, чтобы работали свои, но такого уровня они не нашли.

 

— Сергей Станиславович Вас сейчас не очень устраивает?

— Нет, я объясню. Почему я не хожу на футбол? Когда я хожу на футбол и смотрю на своих коллег, хороших знакомых (Маркевича, Кварцяного, Славу Грозного, Олега Тарана), как они мечутся, кричат, переживают или сидят в позе Родена и не смотрят на футбольное поле, потому что там коллективное безумие, они ничего не могут сделать — я начинаю переживать вместе с ними. А особенно смотреть пресс-конференцию, когда команда проиграла, а некоторые журналисты умничают, достают, хотят побольнее задеть — смотреть на тренера разве можно без слез?

 

— Вы сейчас переживаете за родной Вам «Днепр»?

— Нет, я сказал, что не смотрю футбол.

 

— Но Вы же новости читаете, слышите о том, что клуб практически на грани банкротства, исключения из еврокубков и т.п.

— А что, для меня это новость? Я работал главным тренером в «Днепре» четыре месяца, не получал зарплату. Когда меня брали на работу, даже не оговаривали, какая у меня будет зарплата. Меня позвали, когда команда была в тяжелом положении, «Днепр» тогда чуть не вылетел, мы чудом остались. Я не жаловался. Нет — значит, нет. Не подавал в суд, ушел. Во многих командах работал, где не платили деньги. И я сейчас с оптимизмом жду, может быть, когда-то со мной рассчитаются или помогут материально. Так что для меня не новинка, что у «Днепра» проблемы. Я же это испытал на собственной шкуре. Я понимаю Маркевича, поэтому не смотрю футбол. Когда я вижу, что он сидит, закрыв глаза, я переживаю вместе с ним. Я смотрел только последнюю игру «Шахтера» и «Динамо». Я убедился в том, что Луческу — действительно настоящий тренер, он переиграл. Значит, Ребров должен пройти такие поражения, это для него испытание. Значит, он должен мыслить, анализировать. Это поражение стоило ему пяти побед. Когда его начинают хвалить, я бы ему советовал не читать газет. Любой тренер знает: в дни побед все рядом, все хвалят, гладят. Когда проиграешь — никого нет. Поэтому не надо читать газет, надо работать. Медные трубы — самое страшное в тренерской работе.

 

Продолжение интервью читайте здесь.