Иван ГЕЦКО: «Жизнь заставила уехать за рубеж»

- Иван Михайлович, пару месяцев назад, после жеребьевки полуфинала Кубка Украины встретил вас в курилке ПФЛ. Сколько выкуриваете за день?
- 5-6 сигарет. Раньше было больше. Но три года назад небольшие проблемы со здоровьем начались, и врачи порекомендовали снизить обороты.

А началось это все лет в двадцать, наверное. Хотя, играя, курил не так много - штук 10 в день уничтожал, но не более. Кто подсадил? Время такое было. Кофе, сигареты…

- Тренеры знали?
- Виктор Евгеньевич Прокопенко, конечно, все знал. Хотя мы отчаянно прятались. Помнится, Семен Альтман в бытность помощником Прокопа все ходил под окнами и курилками, где мы собирались, рублем по нам бил...

- Один друг Семена Иосифовича по имени Анатолий Федорович к этому делу очень нетерпимо относился…
- Бышовец? Да, у него все курили! Шалимов, Юран, Добровольский, Колыванов… Все, как один. Ну и я старался не отставать.

- У экс-защитника «Днепра» и «Черноморца» Петра Чилиби пару лет назад вышла книга «Футбол и жизнь в мою пользу», в которой он описывает уникальную историю о матче СКА «Одесса» с «Закарпатьем». О том, как один сумасшедший ужгородский бугай чуть всю их команду не поломал, и что после матча его возле раздевалки целая бригада ждала…
- А бугая того звали Иван Гецко? (Смеется). Что ж, нормальная история для второй лиги Союза. Когда я, в свои 18, там начинал, уровень турнира был очень солидный. Глаза у людей вечным огнем горели, ног никто не убирал. А дрались мы в тот день страшно - с Петей в том числе. Опытных армейцев в итоге на их поле обыграли 2:1, и мне даже удалось что-то забить. Я их топтал, гонял, плакали они от меня… И именно с того дня начался моя роман с Одессой. 

ОТ «КАРПАТ» УБЕЖАЛ, ОТ ПЛОСКИНЫ НЕ СМОГ

- Но сначала пришлось испытать на себе армейские будни…
- Я знал, что рано или поздно меня заберут в львовскую спортроту, чтобы впоследствии перевести в СКА. Но сначала нужно было оттрубить в учебке. И вот попадаю я в Черновцы. Хожу по части со своими космами и в спортивном костюме. Сижу, жду приказа. Неделя прошла - не вызывают. Вторая миновала - по-прежнему тишина. И тут угораздило меня попасться на глаза командиру полка. «Кто это такой?» - «Футболист, ждет пока переведут» - «Так, давайте, первым делом приведите его в порядок» Меня тут же стригут налысо, бреют со всех сторон, дают воротнички, сапоги, отправляют переодеваться…

В общем, оттарабанил я всю учебку - шесть месяцев по полной программе! В результате получил звание сержанта и был отправлен в полк - в Овруч, где провел три-четыре месяца - марш-броски в полном обмундировании делал. Снимаешь после такого забега сапоги - ноги в адских мозолях. Потом ради интереса посчитал: девять месяцев футбольного мяча не видел. 

Только через год получил вызов на турнир Вооруженных сил во Львов. За две-три недели привел себя в полный порядок, и на самих соревнованиях сыграл удачно - назабивал там от души и тут же подписал соглашение с клубом «СКА-Карпаты». А это, между прочим, первая лига чемпионата СССР! 

- Условия контракта были хорошие?
- Какой контракт?! Жил на базе, состоял на полном пансионе клуба, но зарплату не получал, разве что какие-то премиальные… Футболисты у нас были крепкие - Славик Лендел, Игорь Гамула, Васька Сторчак, Вадик Тищенко, оба Юрченко, Славик Медвидь… Поработал с таким великим тренером как Иштван Секеч, но особого кайфа от будней в армейской команде не ощущал.

Выход нашелся неожиданно. Жена родила второго сына, команда в тот момент находилась на длительном выезде, а я сидел в лазарете с травмой. Служить мне оставалось полгода. И тут добрые люди мне и говорят: тикай отсюда, парень, рождение второго ребенка снимает с тебя всю ответственность перед армией. Втихаря, никому не сказав ни слова, я оформляю бумаги и по приезде команды с выезда, увольняюсь из Вооруженных сил и с военным билетом на руках убегаю с базы «Карпат» и возвращаюсь в родное «Закарпатье».

- Вторая лига…. Шаг назад?
- Отнюдь. Я там за полсезона получил массу интересных приглашений и в итоге подписал контракт с «Шахтером», который должен был вступить в действие по окончанию соглашения с «Закарпатьем». И тут, когда запахло жареным, в наши края приезжает только закончивший карьеру и тут же поступивший в помощники к Виктору Прокопенко тренер-селекционер «Черноморца» Владимир Плоскина.

Я понимаю - это по мою душу. Покойный Вадик играл вместе с моим отцом, они дружили, и я знал, что он на него повлияет. Позже выяснилось, что Прокоп дал своему подчиненному четкое задание - без Гецко не приезжай. В итоге Вадик пробыл в родном Мукачево дней десять.

Я скрывался как мог - у жены, у друзей… Потому что перед «Шахтером» выходило очень неудобно. Но Владимир Иванович был человеком настойчивым - пришел ко мне домой и сказал жене: «Пусть выходит из подполья, потому что если он не появится, я на следующий день, заберу вас с детьми в Одессу». В итоге наша встреча состоялась, и я все ему рассказал. Он тут же позвонил Прокопенко, и тот сказал: «Вопрос с «Шахтером» мы решим». 

В Одессу меня забрали во второй части сезона-1989. Отыграл два матча за дубль, а потом у нас сломался Сашка Щербаков и через три-четыре матча я вышел в стартовом составе против «Шахтера», а уже в следующем туре в домашнем матче со «Спартаком» забил гол Черчесову. После чего, собственно, и закрепился в основе. 

- Неужели у вас с Прокопенко не было ни одного микрокофликта?
- Я понимал его с полуслова. При этом он не был таким уж мягким. Мог и прикрикнуть, но всегда знал, когда и на кого конкретно, чтобы вовремя поставить человека на место. Психолог Виктор Евгеньевич был сумасшедший, и вдохновлял игроков очень сильно. После бесед с ним хотелось выходить на поле и летать. Вот вам один пример. 1990 год. Принимаем кого-то дома. После первого тайма при безобразной игре «горим» в один или даже два мяча. У нас как раз смена поколений пошла - появились Никифоров, Цымбаларь, Сак, Кошелюк… Прокопенко заходит в раздевалку и спрашивает стариков: «Что делать будем?..»

Все молчат. «Ладно, я уйду, а вы тут разберитесь». И выходит. Первым поднялся Васька Ищак, за ним еще кто-то из ветеранов… Некоторые ребята на второй тайм когда выходили, утирались: у одного губа разбита, у другого - нос расквашен. Но самое интересное, что соперника смели, будто не заметили. После второго тайма Прокопенко снова зашел в раздевалку и коротко сказал: «Спасибо, ребята, теперь я вижу: коллектив у нас есть!»

- Что и вам тоже досталось?
- Нет. Я мог ответить страшно и авторитетов не признавал. Вспыльчивый был - все это знали. Нагнуть меня было нереально. В том числе и тренерам. Тяжелый я был, местами - даже неподъемный.  

ОХОТА ЗА ДЛИННОКРЫЛОЙ «ШЕСТЕРКОЙ»

- Как обстояли дела в Одессе с бытовыми условиями?
- Отлично. Благодаря руководителям и куратору клуба Виталию Серафимову мне дали три комнаты в элитном районе на Фонтане. Новый кирпичный дом тогда только строился, но мне сразу же его показали, и я сам выбрал этаж.

- Николай Савичев вспоминал, что в «Торпедо» в те времена зарплата составляла 800 рублей - три оклада инженера высшего разряда! 
- Для Москвы это были приличные деньги. В «Черноморце» же ставка для игроков основного состава колебалась от 360 до 420 рэ. Со скромными премиальными кругом-бегом набегало где-то около полутысячи. Сумма, может, и неплохая, но молодому игроку с женой и двумя детьми этого не хватало. А ведь нужно было еще поставить телефон, купить, мебель и машину… 

- Автомобили вам разрешалось приобретать по госцене?
- Да, в Одессе этот вопрос был поставлено очень четко. Проводишь 60 процентов матчей в основе и получаешь право приобрести автомобиль по официальной стоимости. Марка машины, при этом, не называлась, а разница была серьезная. «Шестерка» или «тройка» - это одно, а вот «девятку» или «Волгу-24» можно было впоследствии продать в троекратном размере. Помню, в 89-м я получил длиннокрылую «девятку», которая досталась мне по госцене - за девять тысяч с копейками, ну и я тут же «толкнул» ее на авторынке за 25 штук. Эта операция позволила мне комфортно обустроить жилье.

А еще «Черноморец» славился тем, что дважды в год выезжал заграницу. За одну такую поездку можно был заработать больше официальной годичной зарплаты. 

- Как? Премиальными за турниры?
- Коммерцией! Причем, своей собственной. Что мы везли? Да, все - шампанское, икру… Самым выгодным направлением считалось… Марокко. Схема была простой: покупаешь фотоаппарат «Зенит» и объектив к нему за 120 рублей, а также подзорную трубу за 60 рэ. И где-нибудь в Рабате меняешь это добро на кожаную куртку, которые затем оптом продаешь на одесском Морвокзале по три «штуки» за каждую! В итоге подобная поездка давала около 15 тысяч рублей. А в 1992-м началась какая-то разруха - исчезли премиальные, начались перебои с зарплатой, на базе и на стадионе отключали горячую воду и свет.

МЫ С КАНЧЕЛЬСКИСОМ - В РОЛИ ПАРИКМАХЕРОВ

- 1990-й год. Первый матч отборочного цикла ЧЕ-1992 СССР - Норвегия. Многие болельщики и специалисты шокированы, обнаружив, что главный тренер сборной Союза Анатолий Бышовец ставит в основу парня, который еще два года назад играл во второй лиге!
- Больше всех был шокирован сам парень. Я и не думал, что на меня могут обратить внимание. Помнится, мы проводили домашний поединок Кубка УЕФА с «Монако», и перед матчем кто-то сказал мне: тебя забирают в сборную. Выхожу на поле, и тут мне шипом продырявливают ногу - так что ни встать, ни сесть. Хотел остаться дома, но в клубе мне сказали: «Поезжай - там разберутся. А не разберутся, так хоть форму получишь…» И, правда, через пять дней на мне все зажило, как на собаке. На шестой - тренировался в общей группе, и к Норвегии уже был в строю. 

- Правда, что накануне этой встречи вас заставили расстаться с шевелюрой?
- Не только меня, а всех патлатых - Шалимова, Колыванова, Добровольского, Канчельскиса. Бышовец очень ловко обтяпал это дельце. Устроил собрание и говорит: так, в Италии мы пойдем на прием к папе Римскому, поэтому, чтобы мы за вас не краснели, нужно укоротить прически. Все дружно посмеялись, с утра намочили головы, уложили кое-как свои хвосты и утром вышли на зарядку. А Анатолий Федорович и не думал шутить: подошел сзади и начал дергать нас за волосы - одного, второго, третьего. «Если к обеду не пострижетесь - получите билеты и по домам!» Мы поняли, что все серьезно.

Москвичи поехали из Новогорска в парикмахерские на машинах, а нам с соседом по комнате Канчелой ехать было некуда, вот и решили действовать по принципу «Ты - меня, а я - тебя». Взяли маникюрные ножнички и пообрезали друг другу хвосты, которые выращивали по 5-7 лет! У меня эта мода пошла после какого-то чемпионата мира. Увидел, наверное, Кемпеса и решил: а чем я хуже? 

- Как вам работалось с Бышовцем?  
- Ой, у нас с ним столько «горбылей» было! Во время итальянского турне я приболел, ходил с температурой. Спустились с пацанами вниз, смотрим: стоит бильярдный стол для снукера с разноцветными шариками. Тренер подошел тихонько сзади: «Давай партейку сыграем!» - «Давайте, Федорыч!» Сыграли, вынес его в одну калитку. «Давай вторую». Тот же исход. Посматриваю на часы - время тренировки близится, но Бышовец проигрывать не любит. Помощники говорят:

«Анатолий Федорович, занятие!» Он отвечает: «Так, первой сегодня не будет». Тут до меня дошло, что человек пока не отыграется, не закончит. В общем, свели мы наш спор вничью - 10:10. Тут как раз время обеда пришло. Бышовец посмотрел на меня внимательно и говорит: «Так ты, я так понял, болеешь? Ну, болей-болей…»

- А потом вас долго и нудно продавали в «Фоджу»…
- Я им забил два гола в товарняке, а перед этим еще шесть кому-то положил. Бышовец предупредил: «Фодже» нужен нападающий. Сыграй, как сможешь, закрепишься в Италии - это совсем другой уровень». Но потом случилось какой-то конфуз. До сих пор не понимаю, почему мой трансфер сорвался? Может быть, много запросили… Но кто? «Черноморец» оказался не у дел. В ход пошли личные отношения между федерацией, клубами, «Совинтерспортом», самим Бышовцем, который фактически выполнял функции моего агента. В общем, со временем в этом деле наступила тишина, и тут из прессы я узнаю о переходе в «Фоджу» Колыванова. Тут уже  пошли другие разговоры:

«Зачем тебе «Фоджа», когда есть «Дженоа»?» Мы поехали на презентацию с Добровольским, и в общей сложности я провел в Италии почти полтора месяца, тренируясь с генуэзцами. Учил итальянский, был уверен, что все будет нормально, но, увы…

- А в год чемпионата Европы вы перестали играть в сборной СНГ раз и навсегда…
- Зимой мы совершили турне по Америке. И там имела место ситуация по финансовой части, в которой я не встал на стону тренера. Турнир был коммерческим, мы кое-что заработали и должны были кому-то отстегнуть. Я сказал: в эти игры не играю. В ответ услышал: «Значит, ничего не получишь» - «Что ж, так тому и быть».  А перед вылетом домой на приеме у человека, который помогал в организации турне, нам сказали: «Спасибо, что приехали, обыграли все эти Коста-Рики и Гватемалы…

Но денег пока нет, а появятся, может быть, по возвращении в Москву». Обещали нам по тысяче долларов на человека за каждую игру. А в итоге получилось так, что в столице дали всего по тысяче с копейками за все. Я ни с кем ничем не делился, и думаю, что это повлияло на мою судьбу в коллективе. Хотя сумма, еще раз подчеркну, была смешной. Как бы там ни было, больше мы с Бышовцем не пересекались.

ЛОБАНОВСКИЙ ЖДАЛ МЕНЯ НА КОНСПИРАТИВНОЙ КВАРТИРЕ

- Что за история случилась с вами осенью 1991 года в Киеве - за три матча до последнего тура в истории чемпионата СССР?  
- Прилетаем в Киев, и меня прямо в аэропорту забирают и садят в машину. Что происходит - непонятно. Главный тренер на связь не выходит. А я ведь летел с сильным жаром и температурой 37,8. Все знали, что я больной, и что играть не буду. Все, кому нужно, знали, что я еду на переговоры! Все - кроме меня. В общем, повезли меня на какую-то конспиративную динамовскую квартиру: «С вами хотят поговорить представители клуба». Солидное жилье в центре города. Захожу. А там… Лобановский. Температура упала в один момент.

Я ведь знал, что он в то время в «Динамо» не работал, клубом руководил Анатолий Пузач. Лобановский же только строил новую команду. Но в целом, ситуация была запутанная. Валерий Васильевич дал понять, что формируется новый клуб под ведомством новой структуры. Что официально об этом пока никто не заявляет, но все, что происходит, делается по его ведому. Как я понимаю сейчас, он хотел собрать все лучшее, что есть в украинском футболе. Я же давать согласие не торопился. Ссылался на то, что мне нужно посоветоваться с женой. 

В гостиницу, где остановился «Черноморец», вернулся поздновато: обед пропустил, быстро что-то перехватил, а потом постучался к Прокопу: «Хочу играть!» - «Но ты же болен!» Но врач команды Леня Севастеев - земля ему пухом! - пошел к тренеру и сказал, что я могу играть. В итоге мы обыграли «Динамо» в Киеве, а единственный мяч я забил в самой концовке встречи головой после подачи с углового. Таким образом, мы обошли киевлян в таблице, заняв четвертую строчку в последнем чемпионате СССР.  

- А я вот где-то слышал, что вы отказались от переезда в столицу Украины из-за Чернобыля…
- Мне нужно было давать какой-то ответ. Руководители «Черноморца» сказали прямо: «Уходи. Но квартиру заберем». Пришел домой: объяснился - так, мол, и так. А жена мне говорит: «Ты что? Я душу вложила в квартиру, а сейчас у нас все заберут!» Вот я и задумался: дети пошли в садик, мы с супругой только встали на ноги, обжились в новом красивом городе, так что же теперь - взять и все бросить? Вот и решил давить на Чернобыль. После аварии всего четыре года прошло…

- Олег Саленко вспоминал, что после первенства СССР выезды в глухие украинские города казались каким-то сюрреализмом…

- Еще бы. Помню, в Шепетовке я так разбил голову, что врачам пришлось накладывать швы. И, главное, как!.. Захожу в раздевалку, а там - ступенька. Я на нее опускаюсь, а сразу над ней - низкий потолок. А то, что внутри и раздевалкой-то назвать невозможно. Ни сесть, ни лечь - кошмар какой-то. Занесли мячи, массажный стол, воду и форму, все - внутри уже не протолкнуться. Пять человек оделось и вышло, еще пять - стоят в очереди ждут. А с помывкой дела обстояли и вовсе плачевно. Если ты успел и добежал до душа первым, моешься в кипятке, а остальные после тебя под холодной водичкой плескаются. 

УЛЬТИМАТУМ БУРЯКА

- Вот на этом фоне вы и решили уехать за рубеж?
- Жизнь заставила. Можно было, конечно, подождать полгодика и уйти в «Спартак». Это был реальный вариант: москвичи приглашали меня, Никифорова и Цымбаларя. Но мне банально задурили голову, да и сам поддался на то, что уеду на один год в Израиль, а потом получу приглашение от серьезного европейского клуба и прыгну вверх, как на трамплине. 

- В своей второй сезон в Израиле ваше «Маккаби» выиграло практически все, что можно!  
- В Хайфе собралось целое созвездие местных знаменитостей - Беркович, Ревиво, Мизрахи, Хазан, вернувшийся из «Ливерпуля» Розенталь, … В общем, половина сборной Израиля. Мы дошли до 1/8 финала Кубка Кубков-1992/93, проиграв будущему победителю «Парме» лишь по пенальти. Там вышел настоящий триллер.

Дома мы проиграли 0:1, а в гостях победили с таким же счетом. Дело дошло до лотереи, и ошалевшие от счастья израильтяне побежали записываться в очередь. Тренер этому сумасшествию поддался, и ни мне, ни Сергею Кандаурову, ни Роме Пецу подход к «точке» не доверил. Первые два 11-метровых наши «звезды» смазали, и дальше можно было уже не бить. Я потом у них спрашивал: «Зачем?..» Отвечают: «Хотели войти в историю». Что ж, хотели войти, а в результате, как любил говорить Виктор Прокопенко, вляпались. 

- В общем, сначала вам было интересно?
- Да, но когда стало ясно, что предел уже достигнут, свалить оттуда я пытался всеми силами. Контракт действовал три года, но содержал пункт, позволяющий «Маккаби» уже через год продать меня за нормальные деньги. Беда в том, что они хотели ненормальные. Поехал в «Портсмут» - запросили два миллиона.

Не шекелей. Потом свой интерес проявил «Серветт», за который в то время выступал Добровольский, - потребовали полтора. При этом в каждом из этих клубов я проводил контрольные матчи и выглядел совсем неплохо. А в Англии я угодил под правило о трудовой визе. Если помните, тогда для ее получения нужно было сыграть 75 процентов матчей в национальной сборной за два года. Но в сборную меня, конечно, не вызывали: в Украине царил бардак, и платить за наши перелеты никто не хотел. Так мне и не дали права на работу. 

Тогда я поставил президенту «Маккаби» ультиматум: или вы меня продаете, или я за ваш клуб больше не играю. Ответ был таким: «Никуда Гецко не денется - будет за нас играть как миленький». Само собой, начались стычки и разногласия с руководством и главным тренером. О чем говорить, если вторым наставником в Хайфе тогда работал Андрей Баль, но и он эту ситуацию разрулить не сумел. Началась судебная тяжба, полгода я фактически не играл, а статус свободного агента получил только с помощью ФИФА уже в возрасте 27 лет. 

- И вернулись в Одессу?
- Пошел на разговор к тренеру «моряков» Леониду Буряку. Пообщались, и из кабинета я вышел очень довольным. Помнится, тут же позвонил супруге и сказал: «Ну, все, остаемся подписывать контракт». Но уже через два часа ко мне подошел привезший меня когда-то в «Черноморец» из Закарпатья начальник команды Владимир Плоскина:

«Ваня, так и так, мы стоим перед фактом: Буряк заявил руководству клуба - то есть, Григорию Бибергалу с Петром Найдой: или я, или Гецко, и они решили, что в твоих услугах не нуждаются». А буквально через день-два мне позвонили из парочки российских клубов, и  я согласился ехать в Нижний Новгород. Кстати, не жалею. Попросил два месяца на восстановление, сказали: ты только приезжай! Через полмесяца вышел в стартовом составе и начал заколачивать голы.

С БОРМАНОМ НА ТРОПЕ ВОЙНЫ

- В этом месте напрашивается пара историй про Валерия Овчинникова, заслужившего звонкое прозвище «Борман». 
- Вот вам первая. Я только-только пришел в команду. Сидим на предматчевой установке. В центре комнаты стоит бильярдный стол, кругом - игроки в креслах сидят. Овчинников внезапно обращается к своему помощнику Козину: «Где сумка с деньгами? Иди и принеси» Тот приносит какой-то баул. «А теперь, - говорит Борман, - залезь на стол и высыпай содержимое». Козин открывает сумку, и через мгновение на сукне появляется гора бумажных рублей. «Так, - зловеще произносит Овчинников, - а теперь все подошли к столу и взяли, кто сколько сможет». Никто не сдвигается с места. Борман берет в руки кий: «Быстро, встали и подошли…» Игроки поднимаются и начинают карабкаться на стол, отпихивая друг друга…

Тут главный тренер со всей дури бьет кием по столу, и тот разлетается на куски: «Назад, сидеть, выверните карманы!» Чувствую, что у меня начинается истерика. «Гецко, ты чего смеешься, твою мать?» Нужно заметить, что у Овчинникова каждое второе слово - мат. Причем, очень виртуозный. «Так, - шепчет Борман, - это все ваше. Вы это все заберете, но… только после игры!.. Козин, забери деньги!» Уже потом, познакомившись с Овчинниковым поближе, я понял, что весь этот спектакль был тщательно отрежиссирован. 

- Где история номер один, там и номер два просится…
- Будет вам номер два. На базе «Локомотива» был так называемая «Тропа войны». Этакое лесное хозяйство, обнесенное колючей проволокой, по ту сторону которой бегали собаки. В чистом виде эта тропа тянула на добрый километр. Срезать расстояние на дистанции было невозможно - рискуешь закончить жизнь в собачьей пасти. Добегаешь до конца, стоит Козин с секундомером, бьешь его по ладошке - финиш. Обычная зарядка в «Локомотиве» составляла семь отрезков по тысяче метров.

Это утром. Натощак! В какой-то момент дела у команды шли неважно, ощущался дефицит исполнителей. Овчинников придумал метод селекции - дал объявление в «Спорт-Экспресс»: мол, так и так, в ФК «Локомотив» НН принимаются люди, имеющие отношение к футболу - за 185 см ростом и не больше 80 килограмм весом… 

По объявлению пришло человек 6-7. И Овчинников решил начать проверку с «легкой пробежечки». Запустил этот эскадрон гусар летучих вместе с командой на нашу «Тропу войны». Ну, круг-два пробежали нормально. Но темп-то хороший, мы ведь уже все - воробьи стреляные. А Борман еще диктует, где прибавить, где убавить. На третьем кругу пропал один новичок, на четвертом - еще двое, после пятого - недосчитались пятерых… Я подбегаю к Борману: «Викторович, вы не балуйтесь так, там люди с пеной у рта, еле ноги передвигают…»

Но Овчинников все смеялся: мол, давайте, халявщики... Когда стало ясно, что мы не шутим, пришел в панику. Машина скорой помощи по этой тропинке через лес подъехать не могла. Что делать - непонятно. Но Борман не растерялся: заставил свой штаб бегать с носилками по этой чаще, искать тела этих бедолаг, и везти их в реанимацию... Казус сумасшедший, вся страна потом смеялась... 

ДВА ДНЯ БЕЗ СОЗНАНИЯ

- За полтора сезона в «Локомотиве» вы забили 18 мячей и получили приглашение от «Алании». Начали хет-триком, но затем все быстро закончилось…
- Нашла коса на камень. Не сошлись с Валерием Газзаевым. Он тяжелый, да и я - нелегкий. Уж очень люблю свободу: когда запирают - начинаю волком выть. Пока собирались в Москве, все было нормально. Но потом перебрались в Северную Осетию. А Владикавказ на то время выглядел страшно: сплошные развалины, взрывы и диверсии почти каждый день.

На загородной базе же условия - супер, поля - идеальные, охрана не дремлет. В такой вот обстановочке через два месяца тихо шифером шурша, «крыша» двинулась в известном направлении. Однажды мое терпение лопнуло: ночью вызвал себе такси, собрал вещи и уехал с базы. О контракте даже не думал: впоследствии все решили в телефонном режиме. Благо, подъемные за свой переход я вернул. Все до копейки, без скандала… 

- Доигрывали в Украину, забивая везде, где только можно, а в 2002-м попали в страшную аварию. Как это случилось?
- Я на тот момент был очень опытный автомобилист. По 800 километров после матчей проезжал и никогда не смыкал глаз. А в тот день ехал из Одессы в Харьков через Киев, и до въезда в первую столицу не доехал километров двадцать, не больше. В первый и в последний раз в жизни уснул за рулем. Ночью в полпервого еще говорил по телефону, а уже через 15 минут валялся без сознания -  в лесопосадке.

- Кто-то говорил, что вас спасли подушки и ремень безопасности…
- Ремень меня мог погубить. Если бы был пристегнут, сейчас перед вами бы не сидел. А так вылетел через боковое окно. Нашли меня следующим утром, а в себя пришел на второй-третий день, в больнице. Кроме ребер и пальцев на ногах толком ничего не сломал. Так, мелочь… Врачи сказали просто: вы, мол, в рубашке родились. А вот новенькая BMW ремонту уже не подлежала.

- Запись вашего исторического гола венграм в первом матче сборной искали лет 15…
- Все нормально, уже нашли. Кадров этих в интернете теперь полным-полно. Куда не зайдешь - везде лежит. Просто смешно, что еще два года назад мне хотели ее продать. 

- «Ее» - в смысле, запись? Зачем?
- Корреспонденты звонили из Одессы. Якобы, им этот видеофрагмент предлагают за тысячу долларов. И если я оплачу, они ее доставят. Я похихикал и сказал: «Спасибо, я подожду». Что здесь сказать? Чисто одесские штучки… 

Михаил СПИВАКОВСКИЙ, Спорт-Экспресс в Украине