САПРОНОВ: Не уверен, что Свитолина будет в топ-3, но в топ-10 вернется

Юрий Сапронов в спортивных кругах известен, как спонсор Элины Свитолиной и достаточно успешный спортивный функционер. С началом полномасштабной войны россии против Украины Сапронов активно занялся волонтерской деятельностью, помогая как военным, так и мирным жителям в Харькове.

Даниил Вереитин поговорил с бизнесменом о волонтерстве, Australian Open, успехах украинских теннисистов, возвращении Элины Свитолиной к игре, развитии молодых игроков и системных проблемах в Федерации тенниса Украины.

В 8 из 10 случаев старики в Харькове оказались брошены своими детьми

– Юрий Анатольевич, уже почти год вы активно погружены в волонтерскую деятельность. По итогам первого месяца 2023 года, запросов на помощь стало больше, чем в 2022-м, или уже меньше? Как вообще изменилась эта сторона вашей деятельности?
– Запросы постоянно меняются. Если так, мазками пройти по началу войны, то 24-го – война, 25-го – шок, 26-го встряхнулся, а 27-го в 5* «Супериор» пришли первые беженцы. В марте и апреле их было более 100 человек, в подвале в 700 квадратных метров, в фитнес-зале. Мы их кормили и заботились, до сих пор кормим и заботимся, правда, сейчас их не более 30 человек. В основном, старики, потерявшие жилье.

А с 27-го начали возить хлеб. Потому что трое суток войны прошли, и в городе пропал хлеб. Наверное, две недели мы возили только хлеб. Нельзя было доехать до завода в Кулиничи, это за Окружной, а там уже бои шли, поэтому мы находили частные пекарни и возили хлеб. Где-то две недели продолжался этот процесс. Возили в больницы, возили в метро людям и по городу. Все это тремя джипами. По-моему, 320 буханок влезает в джип.

Потом было недели две, может, три, когда было очень много криков о помощи, с просьбами отвезти людей на вокзал. Много людей уезжало, и мы возили людей с Северной Салтовки и других районов, где было много обстрелов. Кроме того, возили старикам в старых районах в центре Харькова в сталинских домах, 4-5 этажных, лекарства, которые было невозможно найти в аптеках. Причем, это достаточно простые лекарства. Надо было где-то включать телефонное право и мою седую голову.

Потом первая военная гуманитарка, как ее называли, была где-то числа 20-25 марта. Все началось как-то спонтанно. Сначала надо было все: от тактических кроссовок и до трусов. Потом лето, жарко, нужны были репелленты от гнуса, костюмы от гнуса, потому что все зазеленело. Лопат нужно было много. Я поехал на позиции в районе Русской Лозовой в конце марта - начале апреля, прошел по блиндажам в сопровождении военных, и увидел, что у них много советских лопат с поломанными черенками. А у меня есть финская штыковая лопата Fiskars, неубиваемая. Решили помочь им с таким инвентарем.

Просят очень разное, мы прислушиваемся и стараемся найти. Государство дает достаточно много, но если оно выдало одну флис-кофту и два комплекта термобелья, а ребята на нуле… Там вода, там жарко, там порвалось или стирать негде. А выдали на полгода, наверное. Понятно, что никто им не выдаст защиту от комаров. Или блиндажи, фонари, пауэрбанки. Или сладкое – пацаны молодые его очень любят. Первые пару месяцев сигарет надо было много, мы возили по блок-постам.

Facebook Юрия Сапронова

Сейчас, пожалуй, то, что просят всегда и все – машины, пикапы и джипы, бронированные – идеально. И «мавики». Я разобрался в них, какие они бывают, какая прошивка и так далее. «Мавик» третий – самый ходовой дрон, который должен быть в каждом подразделении.

Сегодня ребята попросили разгрузки, плитоноски, подсумки. Я говорю: «А что случилось?». Мне говорят, что если человек ранен, плита целая, а плитоноска уже не годится. Раненых много. Потери, к сожалению, есть. Поэтому, все меняется. Бизнес и волонтеры реагируют быстрее, чем государство, вот и вся разница.

– Я помню, что до войны вы адресно помогали нескольким пожилым людям в Харькове. Удается ли поддерживать их сейчас?
– Был период в марте, достаточно длительный, когда я привозил продукты и лекарства брошенным старикам, где-то возрастом 80+. И они, понятно, со слезами на глазах благодарили за эту помощь. А я все равно спрашивал: «А где ваши дети?». И в 8 случаях из 10 их просто бросили. Ладно, дочери, но и мужья с ними уехали. Это обидно и неправильно, не по-человечески. Еду мы раздавали до октября месяца. Сейчас я ушел от еды. Почему ушел? Она, конечно же, нужна. Но в городе достаточно много гуманитарки сейчас. Есть «Пункты незламности», там кормят людей. Мы же возили продукты с начала войны и до октября включительно в те районы, которые были сильно разбиты. Там до ближайшего магазина 3 километра, и старики до него просто не дойдут. Сейчас в городе работают все магазины, я понимаю, что это деньги, пенсия маленькая, но я надеюсь, что есть возможность все купить. А тогда не было.

– Харьков по-прежнему страдает от вражеских обстрелов. Хватает ли в городе бомбоубежищ и довольны ли вы тем, как себя ведет городская и областная власть во время войны?
– Во-первых, обстрелов стало значительно меньше. Самое страшное время для Харькова было – март и апрель. Потому что ствольная артиллерия, тяжелые минометы, РСЗО, те же «Грады» доставали по своеобразной линии: центр города и чуть-чуть дальше, в сторону Киева и Днепра. Дальше не доставало. А 29 и 30 апреля были знаковые дни для Харькова: наши выбили их из Циркунов и Русской Лозовой, и город перестали доставать 152-й калибр артиллерии, 120-й минометов и РСЗО «Град».

Сейчас обстрелов меньше, крайние полтора месяца Киеву было сложнее, чем Харькову. Нас тоже долбали по инфраструктуре, но у нас как-то то ли быстрее справлялись ДСНС и энергетики, то ли еще что-то, но Киеву точно было страшнее. Сейчас летает реже, но прилетает непонятно куда и когда, так что это все еще опасно.

Конечно же, я контактирую с мэром Игорем Тереховым, и с председателем областной военной администрации Олегом Синегубовым. Я вижу, что и как они делают. Насколько это эффективно? Я не знаю, покажет время. Мне бы хотелось, чтобы каждый занимался своим делом. И один, и второй каждый день что-то делают, каждый день говорят, их видят люди и мне тоже, когда нужно что-то спросить, я могу это сделать.

– Сергей Стаховский и Александр Долгополов ушли воевать. Поддерживаете ли вы с ними контакт? Возможно, перед тем, как принять это решение, парни обращались к вам за советом?
– Они взрослые дядьки, точно со мной не советовались. Конечно же, часто вижу ребят, особенно Сергея. Он, возвращаясь из Бахмута, иногда бывает в Харькове. Он всегда заезжает ко мне, редко ночует у меня. Конечно же, мы в контакте. Ребята крутые, и один, и второй, спасибо им большое.

Фото twitter.com/thedolgo. Александр Долгополов (слева) и Сергей Стаховский (справа) стали на защиту Украины

У Свитолиной хорошие перспективы возвращения в профессиональный теннис

– Сейчас война снизила интерес к спорту и к теннису, в частности. Но вы смотрели Australian Open? Какое впечатление осталось?
– Смотрел наших, насколько это возможно. Некоторых в записи. Смотрел оба финала одиночек и два из четырех полуфиналов: один женский и один мужской. Какие выводы: Крутых – крутой, красавец. Посмотрел Андрея Зимноха, тоже молодой мальчишка, прошел квалификацию, молодец. Я смотрел два его матча в записи.

Чем расстроен? Расстроен этими бесцветными флагами людей без имени, без флага и без страны, а их спортсменка еще и выиграла… Говорить о том, что спорт вне политики… Да ни фига, спорт это и есть политика. Только полный запрет на участие белорусских и русских теннисистов в частности, если мы говорим о теннисе. Или пусть идут и рассказывают, что россия делает в Украине. Каждому из них надо задать вопрос: что в Украине делает ваша страна? Пусть помямлят, а дальше люди умные, люди разберутся.

– Как вы думаете, почему сейчас МОК активизировался с этой риторикой по смягчению санкций по отношению к российским и белорусским спортсменам?
– Это лоббирует исключительно Томас Бах. Потому что Германия такая страна, к сожалению, которая хочет сидеть на всех табуретках. Начиная с Меркель, потому что я считаю, что это она сделала путина путиным, и продолжая Шольцем, посмотрите только на его позицию по передаче вооружения. Германия такая страна. Это удивительно, потому что именно она прошла через этот ужас войны. Но видите, какой-то их немецкий педантизм, рационализм, «бизнес и ничего личного»… Но не выйдет сейчас. Это толкает Томас Бах, глава МОК.

Читайте также:

Олимпиада-2024: без россиян и белорусов – в самый раз

– Пока Элина Свитолина только приступила к тренировкам после рождения ребенка, кто на ваш взгляд, имеет лучшие шансы попасть в топ-30 рейтинга WTA?
– Почему в топ-30? Там уже были из действующих игроков Ястремская, Калинина и Костюк. Но потенциал этих троих, на мой взгляд, гораздо выше. Эти три девочки способны на многое. В ближайшие полтора-два года. Больше не вижу. Это по гамбургскому счету. Мы тут придумали такую штуку, что много детей и из моей спортшколы и других клубов, в западных областях Украины, в мае в Тячеве мы проводили Кубок Харькова. Так придумалось, и мы все это быстро организовали, спасибо Виктору Павлишинцу, мэру Тячева Ковачу, мой старинный приятель. Они великолепно помогли.

Было больше 100 детей, 11-12 и 14 лет. Сережа Стаховский приезжал, делал мастер-класс. Элина не смогла тогда приехать – очень жуткий токсикоз был, хотя она была у меня в голове. Ее должны были в Будапеште забрать и привезти за два дня, но она готовилась быть мамой.

– Как вы оцениваете ее перспективу возвращения в профессиональный теннис после этой паузы?
– Я думаю, хорошие. Я буду видеть ее 8-9 февраля в Киеве, она приедет делать мастер-класс. Почему хорошие перспективы? Во-первых, самая большая заслуга меня и моей команды в карьере Элины Свитолиной в том, что мы провели ее без травм. Мы очень много времени, с детских лет, когда формировался организм и росли кости, уделяли время здоровью. И посмотрите: ей 28 лет и ни одной серьезной травмы. Поэтому, я думаю, что лет до 35 она будет играть.

View this post on Instagram

A post shared by Elina Monfils (@elisvitolina)

Другой вопрос: ей нужно научиться ментальной стойкости. Конечно, два полуфинала Шлемов – это круто, но я по-прежнему верю, что она способна взять Шлем. И практика показывает, что девушки и женщины 30+ и после родов выигрывали турниры Большого Шлема. Я не уверен, что она еще будет в топ-3, но в десятку вернется точно.

Руководителям Федерации нужно лично разговаривать с каждым игроком и родителями

– В 2016 году вы взяли под опеку Любу Костенко, и это была очень перспективная теннисистка. Что с ней сейчас?
– Это интересная история. Потрачены несколько сотен тысяч долларов. Потрачено время. И летом 2021 года Люба приехала с папой и мамой и сказала, что не хочет быть профессиональной теннисисткой. По сути, это расторжение действующего контракта по инициативе игрока. Вот и все. Деталей много, но факт я сказал, я расстроен. Даже не потерянными деньгами, просто я даже не решил, что еще делать. Сейчас война, не до этого. Она уехала в Америку, в университет. Но это расторжение профессионального контракта. Я займусь этим после войны.

Но самое главное – это отбивает всю охоту инвестировать. Мы делали все. Пусть семья Костенко назовет хотя бы один или несколько пунктов, которые мы нарушили. Нет, было все. Все, что нужно – мы давали. Деньги, восстановление, турниры, жилье, питание – все было.

– Странная тенденция: это уже третий случай за последние годы. Были Марина Чернышева и Даша Лопатецкая.
– В тех случаях я не знаю деталей, могу говорить только о себе. У меня есть контракт, если в паблик пойдет дискуссия, я готов это все выложить.

– Много разговоров ходит об Ангелине Калининой: ее обвиняют в нежелании играть за сборную, ходят слухи, что вопрос в деньгах. Как вы видите эту ситуацию?
– Я не хочу комментировать слухи. Если о Калининой, дело точно не в деньгах. 100% не в деньгах. Я думаю по Ангелине, на все вопросы может ответить, кроме нее, только Гарри Корогодский, он 10+ лет финансировал Ангелину. Калинина самодостаточный человек сегодня, она стала уверенной, спокойной, очень много работает. Она трудяга. Кто выстреливает, как Даяна Ястремская или Вика Кутузова в 17-18 лет, а Ангелина только начала играть, она сейчас в полном порядке ментально. Я верю в нее. Интервью с Евгением Зукиным я читал, готов дискутировать, так как со многим не согласен.

– К слову, что вы думаете о ситуации с отказом игроков играть за сборную? Евгений Зукин говорил, что есть разные причины, но часто ситуация усложняется финансовыми вопросами.
– Как должно быть, на мой взгляд, исходя из моего опыта. В 2007-м году я был первым вице-президентом Федерации тенниса Украины при президенте Вадиме Шульмане. Вадик мне сказал: Юра, забери весь женский теннис. Кроме достаточно большого количества турниров, ITF и даже стотысячник мы сыграли в Харькове за это время, я собрал команду. Владимир Богданов был капитаном сборной, Всеволод Кевлич – менеджером сборной. Что я сделал? Я взял на контракт первую ракетку Украины Алену Бондаренко, затем Машу Корытцеву и Юлю Федак. А еще через год – Катю Бондаренко.

Это был 2007-й год, Алена Бондаренко в рейтинге была 38-й, Катя Бондаренко – 79-й, Юля – где-то между 90 и 100, а сборная Украины была 36-й в мировом рейтинге. В 2008-м году Алена была уже 19-й, это ее лучший рейтинг, Катя поднялась в топ-50, Таня Перебейнос была в сотне, Маша – около сотни. И с вот этой командой, когда я уходил в 2010 году, мы были шестыми в мире и играли в четвертьфинале Кубка Федераций, в восьмерке первой мировой группы. С этими игроками. Этого еще никто не повторил. Более того, шестой в мире не была сборная Украины ни по какому игровому виду спорта в мировом рейтинге.

Фото из архива Юрия Сапронова

Теперь я закрываю глаза и переношусь на 10 лет вперед, в 2019 год. У меня есть игроки: Элина Свитолина – третья в мире, Даяна Ястремская – 21-22, Леся Цуренко - 23-25 и Марта Костюк в топ-50. Да я бы с этой командой играл в финале! Да, это сослагательное наклонение. Но с таким составом есть шанс. Шанс, который можно использовать. Всем и всегда дается шанс. Почему? Это очень сложный процесс. Самый большой недостаток нынешней Федерации в подходе к сборной страны: нужно разговаривать с игроками. Президенту Федерации или как минимум вице-президенту, потому как перед Сергеем Лагуром снимаю шляпу, ведь нужно поискать еще, кто из любителей тенниса захочет во время войны вкладывать свои средства в теннис. А вот менеджмент Федерации, и Евгений Зукин, и те ребята, которые пытаются заниматься сборной, должны разговаривать лично с игроками и их родителями.

Я разговаривал с родителями Бондаренко, заслуженным тренером Украины Натальей Бондаренко, с родителями и тренером Федак, с родителями Тани Перебейнос, родителями Марии Корытцевой. Нужно также общаться с их личными тренерами. Не пятому своему заместителю поручать, а лично разговаривать. Я это делал. Уже после меня, когда я выстраивал эту базу, подключались Всеволод Кевлич и Владимир Богданов. Но базово: нужно лично разговаривать и с игроками, и с их ближайшим окружением. Слезать с Олимпа, поднимать жопу и ехать в условную Красиловку, садиться пить чай с мамой Алены и Кати. Это первое и очень важное.

Потому что дальше, когда разговор идет о деньгах, там все решается просто. Во-первых, у сборной 2-3 матча в год. Давайте предположим: неделя подготовки, неделя матча, и вот игрок получил травму и выпал на две недели. Грубо говоря, четыре недели. Поехали смотреть, сколько в среднем зарабатывает этот игрок в неделю. И его компенсация – это сумма за четыре недели.

Где взять эти деньги – другой вопрос. Нет столько денег? Окей, Юра Сапронов едет и рассказывает девчонкам: у нас есть столько-то денег. За матч мы получаем, я предположу, что сейчас гарантии за один матча Кубка Билли Джин Кинг, где-то между 45 000 и 55 000 евро. Это деньги Федерации. Но игроки, которые играют за сборную – это тоже Федерация. 3/4 этой суммы надо отложить игрокам. Посчитали – не хватает. Хорошо, давайте звонить Корогодскому, Сапронову, Фуксу, Шевченко, Реброву, Буткевичу, всем, кто каким-то образом когда-то был связан с теннисом. Позвонить и сказать: «Гарри Давидович, мы тебе дадим 2 аккредитации на весь Уимблдон, добавь, пожалуйста, 10 тысяч долларов, нам не хватает на сборную», условно говоря.

Говорить, что игрок обязан играть за сборную – да, честь флага, патриотизм и война, это важно. Но говорили ли с Ангелиной Калининой и ее мужем, тренером или родителями? Федерация же ничего Калининой не дала. Поэтому, надо приезжать и говорить: «Ангелина, извини, пожалуйста, были моменты, мы их помним». Но почему-то подавляющее большинство считает, что слово «извините» - это позиция слабого. А я всю жизнь считал, что это позиция сильного. Человеческая, честная, справедливая позиция. Ты хочешь 20 тысяч гарантии, а у меня есть 10. Но надо разговаривать. Я не знаю, насколько сильны обиды того или иного игрока на Сапронова, Кевлича, Зукина или Лагура. Но надо разговаривать. Лично, не по телефону, приезжать и пить чай. Вот это – основная ошибка подхода менеджмента Федерации к сборной Украины.

Да, сейчас государство выделило 18 млн гривен на Федерацию тенниса, но это тоже деньги. Я понимаю, там билеты оплатили кому-то, там тренировки, ракетки, все понимаю. Денег никогда не хватает. Но я знаю, что каждая победа имеет свою цену. С 2007 по 2010 года меньше миллиона долларов я не тратил на сборную или игроков. И так в течение четырех лет. Я не уверен, если бы я тратил 1,5 млн, играли бы мы в полуфинале. Наверное, если бы счастье свалилось, то да, но выше вряд ли. Еще раз: у нас был один игрок в топ-20 и один в топ-50. А в 2019 году у нас один игрок в топ-3, два – в топ-25 и один в полтиннике. Капец! Просто мечта. Господи, почему у меня этого не было?

– Евгений Зукин мне в интервью рассказывал, что финансирование игрока до 12 лет обойдется в 30 тысяч долларов в год, до 14 лет - 40 и так далее. А сколько нужно по вашей оценке, чтобы игрок получил все необходимое и сыграл нужное количество турниров?
– До 12 – 30000? Много. До 12 – 20 тысяч, это мой опыт. В 12 лет хватит 20 тысяч долларов, если все рационально делать. 13 – 30 тысяч, 14 – уже 40 тысяч. В 16 полноценно это может быть уже 100 тысяч. Это полностью все потребности игрока. Тренер, корты, восстановление, питание, витамины, турниры, проживание – полностью все. 16 лет – это 100 тысяч долларов. Плюс-минус 10%. У меня есть папки, в которых это все написано с фамилиями. Сколько, где, в каком возрасте и с каким результатом.

Читайте также:

Евгений ЗУКИН: Опыт работы с Минспорта после прихода Гутцайта – негативный

– С парнями у нас всегда было тяжелее…
– Это будет цинично, но с парнями я сразу понял, что это намного дороже. Подготовить девушку в топ-20 будет в два раза дешевле, чем парня. Я очень люблю мужской теннис, мне он нравится больше. Это вообще два разных тенниса. Есть только слово теннис, ракетка, мяч, корт 18х36, высота сетки – все одинаково, но это два разных вида спорта. Есть теннис и женский теннис. Женский теннис – это больше театра, спектакля, эмоций. А мужской – это Федерер, Надаль, Джокович. Я очень хорошо помню все, как было раньше, Агасси и Сампрас – это уже где-то середина того, что я видел вживую. Не по телевизору, а на корте.

– Так вот на Australian Open ярко заявил о себе Алексей Крутых. Как вы оцените его перспективы в профи-теннисе? Это своего рода феномен…
– Согласен. Это вопреки. Я с парнем лично не знаком, но посмотрел его матч, поговорил с людьми, нагуглил и мне нравится, насколько он целеустремленный и трудолюбивый. Не знаю, куда он придет, но парень целеустремленный. Я получил много информации о парне, хоть никогда и не видел его вживую. Хороший пацан, очень бережно надо к этому относиться. Где у нас пацаны после Долгополова, Стаховского и Марченко? Это все мечты. Я знаю, насколько Люба Долгополова пытается поднять Илью Белобородько, и мальчишка вроде трудолюбивый. Но подождите: время идет и где он в рейтинге? Очень хочу, чтобы пацан выстрелил, и девушка хорошая его менеджирует, бросила все и работает с ним, но пока нет результата. Дай Бог, чтобы он поздно выстрелил. Мерило одно: место в рейтинге.

Украинский спорт спасет параллельная спортивная структура

– Как вы относитесь к избранию Вадима Гутцайта президентом НОК Украины?
– Плохо отношусь. Потому что это старперство. Давайте еще меня сейчас изберем. Я не говорю, что Беленюк – это лучшая кандидатура, но все же. Давайте вспомним, когда приходил Бубка? Это был относительно молодой человек. Да, это чемпион, суперзаслуженный человек. Вадим тоже олимпиец, чемпион в команде, в сабле. Я в этой части не только против того, чтобы им был Вадим Гутцайт. Я против огромного количества людей там, которые будут жопу протирать и ничего не делать. Я знаю, о чем говорю – в свое время провел в НОК 4 года, попросту болтался.

– То есть, аппарат там можно сокращать спокойно.
– Конечно. Чиновник – это такая натура, он приспособится. Как бочка с солеными огурцами: если вылить половину бочки и залить туда что-то свежее, то оно тоже со временем станет соленым. Тут вариант один: только вылить, хорошо помыть, пусть постоит просохнет и потом туда положить новые огурцы. А так нельзя. Только параллельное спортивное ведомство спасет украинский спорт. Не знаю, как его называть: спортивное агентство или как-то еще. НОК и Минспорта сами помрут – финансирование плохое, а даже если война завтра закончится, то спорт – это не первое и не пятое. И даже не десятое. Сейчас у страны не те приоритеты, даже если завтра победа. Поэтому, должна быть какая-то надструктура. Чтобы она не была в подчинении Минспорта или НОК. Такое есть в мире, например, во Франции. Зачем придумывать велосипед?

Пусть не обижаются ребята из Минспорта и НОК, я имею право на эти слова. Я частный инвестор и без государственных денег построил 21 корт в Харькове, гольф-поле и провел два десятка теннисных турниров ITF и 5 матчей Кубка Федерации. Если есть, что мне сказать – давайте дискутировать.

– Как часто вы общаетесь с Андреем Шевченко? Как у него дела?
– Мы дружим и уважаем друг друга. В первые месяцы войны не было и дня, чтобы он мне не звонил. А иногда и по два раза. Он правильный человек, несмотря на то, что у него и стержень, и характер, он достаточно искренний в разговоре с друзьями. С Андреем я очень много разговаривал. С началом войны он собирает огромное количество денег: и на платформе United24, и в Италии, и в Британии, где он играл и сейчас живет. Он очень часто приезжает. За время войны мы не много раз виделись, наверное, три раза. Андрей – глыба и очень много делает для Украины сейчас. Речь идет о десятках миллионах долларов.

– Мы вспомнили про Сергея Стаховского, Александра Долгополова, Андрея Шевченко – это люди, которыми мы восхищаемся сейчас. А кто из спортсменов вас разочаровал?
– Да много. И не только спортсменов, но и людей моего круга. И людей богаче меня. Не хочется переходить на персоналии, а назвать надо будет два десятка людей. Обидятся, что этого Сапронов чморит, а про этого забыл.

– Что вы сделаете в первую очередь после победы Украины в войне против агрессора?

– Куплю билет во Флориду и полечу к внукам… Очень скучаю по ним. Не думал, что этих маленьких чуд мне будет так не хватать. А если все затянется… 26 августа мне 60 исполнится и уже морально я, наверное, смогу полететь. Сейчас не имею права.

Даниил ВЕРЕИТИН