КРАВЕЦ: «Мой рекорд опередил время»

Моя собеседница и сегодня так же изящна и легка, как в свои лучшие победные годы. Стройности ее длинных ног могут позавидовать даже юные модели. Все остальные параметры ее фигуры тоже вписываются в нормы самых требовательных законодателей красоты. И только спокойное достоинство в каждом движении и слове выдает зрелость спортсменки, сделавшей за время своей карьеры все возможное.

Впрочем, сама она считает, что могла и должна была сделать больше. Так она и сказала в конце нашего разговора за столиком ресторана «Кобзарь», где мы вместе вспоминали подробности ее олимпийских стартов.


— На какую из трех Олимпиад — 1988, 1992 или 1996 годов — было труднее всего пробиться?
— На первую, ту, что была в Сеуле. В прыжках в длину квалификационный норматив для претенденток в сборную СССР был тогда очень высок — 7,25 м. В последние 15 лет такой результат никому в мире не доступен. А тогда, в предолимпийском сезоне, я стабильно прыгала около 7,30. Уверенно выиграла и чемпионат СССР. Правда, там я чуточку не дотянула до норматива (7,23), но как самая молодая из претенденток считалась перспективной, и потому предпочтение отдали мне.


— В 1992-м году в Барселону выезжала уже сборная СНГ. Вы ведь тогда были первым номером в команде, верно?
— Да. Квалификационный норматив после распада Союза упал до 6,80, а я стабильно выступала в престижных международных соревнованиях и всякий раз улетала за 7 метров. В 1990 году выиграла Игры Доброй воли в Сиетле. Кстати, там сборная СССР соперничала с командой США в последний раз.


— В 1996 году в Атланту ехала уже сборная Украины. Как готовились к турниру?
— Мы дважды съездили в Атланту — сначала на две-три недели осенью 1995-го, а потом в мае 1996-го опробовали стадион на традиционной «Предолимпийской неделе».


— И как вы себя там чувствовали?
— Смена часовых поясов всегда создает трудности, а тут еще и жара выше 40 градусов. И никуда не денешься — на стадионе ведь нет тени. Организаторы даже перенесли финал на 11.00 утра, но это мало помогло. И стало ясно, что в августе легче не будет.


— А как добирались на Олимпиаду? Вся делегация вместе, как в советские времена?
— Нет, сборную разделили на группы с учетом пожеланий спортсменов и тренеров. В самом деле, некоторые предпочитали прилететь и сразу выступить, другим необходимо было сначала освоиться в непривычных условиях. Мы с тренером Николаем Кушниром полетели в Атланту за две с половиной недели до старта.

 
— Значит, у вас было время акклиматизироваться и спокойно подготовиться.
— Время было, а вот условия... Нас разместили в колледже невысокого класса в 100 километрах от Атланты. Тут был симпатичный стадиончик, но его примитивное покрытие плыло и плавилось под солнцем. Конечно, поддерживать физическую форму можно было и там, но для технических тренировок нам нужно было жесткое беговое покрытие «мондо». Звездный статус позволил мне закатить пару скандалов, и тогда местная диаспора позаботилась о том, чтобы предоставить в наше распоряжение автомобиль для поездок на тренировки в Атланту. Мы воспользовались им раз пять или шесть, ведь 100 км по немыслимой жаре туда и обратно каждый день — что это за подготовка!


— Но хоть с питанием-то проблем не было?
— Были! В столовой колледжа предлагалось меню «Макдональдса» — гамбургеры на завтрак, обед и ужин. Не знаю, что бы мы делали, если бы опекун борцовской команды Борис Савлохов не привез с собой женщину-повара. Борцы забрали меня к себе, и я имела возможность есть привычные борщи, салаты, свежее мясо. Это было принципиально важно, ведь спортивный результат складывается не только из наших усилий и технических условий, но и из многих мелочей — к ним относится и хорошее питание.


— Квалификационный этап в тройном прыжке сложился для вас спокойно, не правда ли?
— Да, я с первой попытки прыгнула на 14,40 м при норме 14.10, не выкладываясь в полную силу — в этом не было необходимости. А через день в финале рядом были постоянные соперницы по чемпионатам Европы и мира — россиянка Инна Ласовская и Каспаркова из Чехии. Тут уже высокий результат в одной из шести попыток мог обеспечить победу, даже если все остальные пять попыток испортить заступом.


— А каким по счету в финале был ваш победный прыжок?
— Пятым, с олимпийским рекордом — 15,33 м.


— Вы ведь в тот момент поняли, что это победа?
— Пожалуй, да. Вряд ли кто-то мог бы прыгнуть дальше. Во всяком случае, в мои планы это не входило, — добавила моя собеседница с лукавой улыбкой.


— А до того, как судьи объявили результат, вы сами ощутили победную дальность своего прыжка?
— Представьте себе, еще в полете я успела подумать о сбывающейся мечте.


— Вам ведь эту победу предрекали, от вас ее ждали...
— В том-то и дело, что ждали. На соревнованиях такого ранга обычно все медали заранее как бы распределены. Специалисты знают, чего и от кого ждать. И те, на кого возлагаются надежды, чувствуют себя обязанными их оправдать. Я тоже ощущала этот долг, он лежал на моих плечах огромной тяжестью. А подобный груз, поверьте, совсем не помогает выигрывать.


— Зато как сладок миг победы!
— Он сладок прежде всего чувством облегчения. Ты сделал то, что должен. И теперь ты в полном порядке — перед страной, перед тренером, перед самой собой.


— А разве серебряная олимпийская медаль не дает удовлетворения? Вы ведь испытали это чувство на предыдущих Играх в Барселоне?
— Больше было горечи от сознания, что могла победить, но не победила. В Атланте я тоже испытала эту горечь — во время соревнований по прыжкам в длину. Это мой «родной» вид, еще более любимый, чем тройной прыжок. Я в нем многое успела и готова была победить скорее в длине, чем в тройном. И вдруг — три заступа! Это было больше чем разочарование...


— В самом деле обидно, ведь в тот год в прыжках в длину вы не проиграли ни одного старта!
— В том-то и дело! Я была в отличной форме. Но после финала в тройном мы вернулись домой лишь к полуночи (пока допинг-контроль, пока церемония награждения, то да се), а квалификационные соревнования в длине были назначены на следующее утро. Явиться на них следовало задолго до начала, а дорога длинная... Одним словом, времени на сон и отдых просто не осталось. В итоге вышло то, о чем я уже говорила: можно быть в идеальной форме и все-таки не реализовать свой шанс.


— Как в Атланте выглядела украинская команда в целом?
— Очень прилично. Впрочем, все тогдашние чемпионы и призеры были еще воспитанниками советской спортивной школы.


— А когда наши легкоатлеты впервые выступали под флагом Украины?
— На зимнем чемпионате мира 1993 года. Своей победой я спровоцировала там конфуз на церемонии награждения — украинского флага у организаторов чемпионата не оказалось. И это в Канаде...


— Вы когда-нибудь прыгали лучше, чем в Атланте?
— Да, на чемпионате мира 1995 года в Гетеборге. Я установила там мировой рекорд — 15.50.

 
— Он ведь до сих пор не побит. Как вы это объясняете?
— Этот рекорд просто опередил время...

Алевтина ЛЕВИЦКАЯ, газета «Киевские ведомости»