«Одесса будет освобождена»

Его голос знает каждый настоящий болельщик «Черноморца», считающий нужным поддерживать команду на стадионе. Именно он называет автора гола, чтобы фамилия игрока утонула в болельщицком гуле, он первым поздравляет одесситов с победой под ликующий рев зрителей – Евгений Александрович ГОРЕЛЮК, диктор, верный друг и подсказчик каждого посетителя стадиона «Черноморец» уже много лет.

Впрочем, сегодня, в день, когда все прогрессивное человечество отмечает 62-ю годовщину победы над фашизмом, стоит поговорить не только о футболе, но и о Великой Отечественной Войне, которую диктор нашего стадиона прошел от начала до конца с виньеткой одесского «Динамо» в солдатском вещмешке. Но и разговора об одесском спорте мы не минуем, ведь его история буквально течет в жилах Евгения Горелюка, человека, знающего о футболе Южной Пальмиры все.

- Я одессит в пятом колене. - рассказывает Евгений Александрович. – Происхожу из семьи беглых крестьян. Мои предки ушли от помещика из Черниговской губернии в Одессу, чему способствовал указ Екатерины Второй о том, что беглые крепостные в местах развивающегося строительства, каковым в 19-м веке являлся наш город, не преследуются властями. У крестьян тогда фамилий не было, только помещичья, и из различных вариантов (Погорелец, Погорельцев) выбрали Горелюк. Происхождение фамилии понять не трудно – строили ведь жизнь на пустом месте, не было ни кола, ни двора. Мои предки всю жизнь работали на канатном заводе. В 1815 года он находился на углу Канатной и Большой Арнаутской. Там работали мои прадед, дед, отец. Отец играл в футбол за команду своего завода, и у них был солидный коллектив в те времена. Тогда лучшими футбольными командами были «Канатчики», «Местран» и рабочие завода ЗОР (до революции предприятие принадлежало немцу Гену).

КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ НЕБОЛЬШИМИ, А ВМЕСТО ТАБЛО ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ

Помню многих известных футболистов Одессы. В нашем доме бывали Дмитрий Коваль, Василий Котов, Иван Типикин по кличке Кацап, мой отец был хорошо знаком со Штраубами. Они все играли за сборную Одессы и были большими мастерами. Котов – король офсайдов стадиона в Вагнеровском переулке (нынешнем Мукачевском). В середины 20-х годов он, играя заднего бека, уже создавал искусственное положение «вне игры» задолго до того, как этот элемент укоренился в футбольной тактике. Кстати, в одном доме с Котовым родился потом другой знаменитый защитник – Юра Заболотный.

Со мной в школе учились Боря Чубинский, Витя Севастьянов (он потом играл в послевоенном киевском «Динамо»), Сережа Суслов.

Я родился напротив «Спартака», там прошла и большая часть моей жизни. У нас была юношеская команда, которую тренировали известный дореволюционный футболист Дмитрий Сербов и Илья Лапидус. Зимой мы занимались на площадке, расположенной в кирхе на Новосельской улице, иногда играли на стадионе «Динамо». А на «Спартаке» я мальчишкой подавал мячи. До войны в Одессе был настоящий футбольный бум. Поддерживались в хорошем состоянии стадионы, наверное, не в худшем, чем в наше время. Были стадионы около Куликового поля, «Пищевиков» (сейчас - СКА), «Динамо», «Местрана» (ныне - стадион университета имени Мечникова), «Локомотива» на Хуторской, где сегодня строят дома. Я уже не говорю о Пересыпи. Все это было до войны. Конечно, эти арены были без каких-то излишеств, там не было освещения, разных нужных приспособлений. На «Спартаке» не было табло (как и на всех стадионах в те времена), и за воротами стояли столбы, к которым подвешивались воздушные шарики, обозначающие голы. Забили тебе – шарик. В то же время «поляна» там была лучше, чем сейчас. Хотя зимой на «Спартаке» заливали каток. Вход свободный – приходи катайся. Правда, жили бедно, и не у всех были коньки. У меня, например, был только один. Разбегался и ехал… А помимо стадионов было огромное количество полянок, пустырей, на которых с утра до вечера играли в футбол. Сейчас все эти поляны заняты домами.

На стадионе «Спартак» до того, как построили нынешний «Черноморец», проводились все главные матчи. Если нас не пускали на игру, а арена обычно забивалась битком, мы садились на крыше дома напротив – Чижикова, 18. Оттуда все было видно, как из почетной ложи. Деревья тогда еще не выросли, ничего не заслоняло. Помню Одесса играла с турками и пройти без билета не было никакой возможности – конная милиция с оголенными клинками контролировала весь забор по периметру от Канатной до Белинского.

Бывали и трагические случаи. Помню, во время товарищеской игры нашего «Динамо» с ленинградцами мальчик упал с дерева прямо на ограду. Это произошло на моих глазах. Ажиотаж был огромный, люди забивали стадион и облепливали ограду. Десяти тысяч мест, которыми тогда располагал стадион, конечно, было недостаточно.

В Одессе до войны на сборы приезжали московский «Спартак» со знаменитой династией Старостиных, в санатории Чкалова всегда останавливалось киевское «Динамо», а на «Спартаке» они тренировались. Хорошо помню матчи 1938 года. 5 и 8 декабря одесское «Динамо» играло товарищеские матчи с московским «Спартаком». В первой игре при забитых трибунах выиграл «Спартак» – 3:0. А во втором победили одесситы, забив легендарному Жмелькову три мяча – 3:1.

«ЛЮБЛЮ» КИЕВСКОЕ «ДИНАМО»

В Одессе тогда было, кому играть. Основу команды составляли одесситы, приезжих было очень мало. Могу в их числе назвать только Толю Тарасова – легендарного впоследствии тренера сборной СССР по хоккею – он играл за одесское «Динамо» в 39-м году, а также Хейсона и Гичкина из Николаева. Но Николаев не так далеко, и наши спортивные коллективы всегда дружили, обмениваясь кадрами. После войны николаевцев часто призывали в СКА, и они сами были рады отслужить рядом с домом. С другой стороны, хотя легионеров у нас было мало, но лучших одесситов уже тогда забирали. Было телефонное право – позвонили и забрали. Так в киевское «Динамо» еще до войны перевели Николая Трусевича, Мишу Волина, Иосифа Лившица. С тех пор я очень люблю, в кавычках, киевское «Динамо».

Что касается нашей довоенной команды, то в ней и тогда блистали вратари. Отлично играл Саша Михальченко, правда, почти в каждом матче он зарабатывал пенальти. На выходах действовал изобретательно, но и стремился наказать форварда, а грубость судьи ему не прощали. Трусевич отличался гибкостью, он был хозяином штрафной. Как Трус играл на выходах, нужно было видеть. Кроме того, без него не обходилось развитие атак, он хорошо видел поле и отлично отправлял рукой мяч своему игроку. В общем, он здорово играл, и не зря его забрали в Киев. Михаил Волин и Петр Чистов были хорошей парой защитников. Еще раньше до начала 30-х играл в сборной Союза Александр Штрауб - единственный одессит, входивший в главную команду СССР, побывал с ней за границей. Александр был прекрасным технарем. Он и еще два его брата – Рудольф и Эмиль, играли за канатчиков. Тогда были такие династии, в Харькове, к примеру, Фомины, а у нас Дубовы, Штраубы, чуть позже вратари Беловодские.

БИТВА В НОВЫЙ ГОД

22 июня 1941 года в воскресенье началась война. Как правило, по выходным проводились футбольные матчи, не только чемпионата СССР, но и первенства Одессы, играли не только в футбол, а и занимались разными другими видами спорта. О войне стало известно после выступления Молотова по радио, и мы собрались на велотреке, там, где сейчас находится здание Театра музыкальной комедии. Там было место, где тренировались боксеры, баскетболисты, трековики, волейболисты. Настроение у нас было, конечно, не очень, и я запомнил, как Александр Александрович Глебов (впоследствии он и Федор Иосифович Футерман стали первыми заслуженными мастерами спорта по баскетболу в Украинской ССР) напутствовал, вдохновил нас, 18-летних пацанов, идущих на войну. Он выразил надежду, что враг будет разбит. Когда мы встретились после войны, я напомнил ему эти слова.

Потом нас ждали повестки из военкоматов, многие ушли добровольцами. Я взял с собой виньетку с одесским «Динамо» образца 39-го года и эта карточка прошла со мной всю войну, от Черного моря до Баренцевого. Первый бой я принял 18 августа 41-го года в Запорожье в районе Днепрогэса. Немцы высадили десант на острове Хортица, а мы были на правом берегу, нас подняли по тревоге и бросили в район Днепрогэса, где мы впервые прочувствовали и бомбежку, и артиллерийские обстрелы. К тому моменту я и месяца не провел в военной форме. 18 июля покинул Одессу, а через месяц уже принял боевое крещение.

Сначала мы были на Юго-Западном фронте, потом отступали, при этом учились военному делу. Окончательное формирование произошло на станции Баланда Саратовской области. Мы сделали туда нешуточный переход – 60-70 км в сутки пешком. Погрузили в эшелоны, все было в строгом секрете, но я пронюхал куда нас кинут. Сначала должны были на ленинградский, но по ходу дела переиграли и отправили на западный фронт.

Выгрузились на станции Ряжск-2 в Рязанской области 5 декабря. Началось контрнаступление на западном фронте и мы включились в него. Я участвовал в боях за освобождение Рязанской, Тульской областей, 1 января мы взяли город Белев на Оке. Новый год, немцы были ошарашены нашим наступлением, весь день и ночь шло сражение, а когда мы взяли город, в школе, где у немцев стояла новогодняя елка, прямо под ней полностью истощенные уснули.

После Белева мы довольно долго стояли в обороне в деревне Синюхино – немец занял позицию на сопках. В конце февраля началось наступление, мы вошли в Орловскую область где-то в 60-ти километрах от того места, где потом в 43-м состоялась знаменитая Курская битва. Оттуда в конце мая меня направили в училище. Вызвали в штаб и говорят – поедешь в Барнаул. Я говорю: «А где это?». В Алтайском крае. Поехало нас пятеро, добирались от Тулы до Москвы, там несколько дней провели (один из нас был москвичом), это было как раз тогда, когда днем на улицах столицы лежали аэростаты, а вечером их поднимали в небо.

В январе 43-го я был выпущен из училища и направлен на Карельский фронт. Штаб 14-й армии находился в Мурманске, так я прошел путь от моря до моря, от Черного до Баренцевого. В тех краях пробыл два с половиной года. До сентября 45-го и только потом вернулся в Одессу. Там, на севере, был награжден двумя орденами – Красной Звезды и Отечественной Войны.

ПЕРВОЕ ПИСЬМО В ОСВОБОЖДЕННУЮ ОДЕССУ

Я зарекся, что когда возьмут Киев, начну писать письма в Одессу. Невзирая на то, что она была занята фашистами. Киев освободили в ноябре 1943 года. У нас на Карельском фронте тогда наступательных действий не было, и я мог найти время для писем. Стал писать. Все письма (штук 7-8) сохранились. Однажды написал письмо – солдатский треугольник. Армейский почтальон взял его в руки, посмотрел и говорит: «Товарищ лейтенант, Одесса ведь занята, куда вы пишете?». Я говорю, дай сюда, взял треугольник, рядом с адресом открыл скобку и написал – будет освобождена, прошу дослать. У того письма еще дата была интересная – 1 апреля, хотя тогда этот день не отмечали. В общем, письмо пошло, полевая почта работала четко. Одессу освободили 10 апреля, а 11-го принесли это письмо моей маме по адресу Чижикова, 12, квартира 10. Как утверждали работники почты, это было первое письмо, которое пришло в освобожденную Одессу. В тот день в нашем доме - одном из самых больших зданий в районе железнодорожного вокзала, был двойной праздник.

ПОБЕДНЫЙ САЛЮТ

Помню 9 мая 1945 года. Война для меня заканчивалась в районе Киркенеса, это в Норвегии. У нас был трофейный радиоприемник, мы подключали его к батареям соседней минометной батареи (наша была на конной тяге). Я подружился с начальником штаба полка на почве шахмат, и он мне дал этот приемник. Англичане, помню, раньше сообщили. Естественно, это было в Заполярье, в это время года там постоянно светло – солнце не заходит (как там говорят, 12 месяцев зима, остальное лето). Часа в 3-4 началась пальба, у кого какие были запасы. По 100, по 200 грамм за победу, отмечали, конечно. Стреляли из всех видов оружия, из личного, из винтовок, разве что только с минометов не палили. Команду «огонь» давали себе сами. Такой был день. А потом сразу начались разговоры – когда же домой?

Я служил на севере до осени, немного играл в футбол за команду дивизии, даже был в сборной Карельского фронта, но после формирования в основу не попал и больше думал об отпуске, чем о команде. 21 сентября достал билет в поезд Мурманск – Москва, через трое суток пересел на Киевском вокзале в общий вагон (иначе никак, тогда все ехали и ехали) и еще через 48 часов был в Одессе. Помню как сейчас – 26 сентября, чудесная солнечная погода. От вокзала пешком мимо стадиона «Спартак» я шел домой на Чижикова. И снова был праздник для всего нашего дома.

Многие не вернулись с войны. Погибли в боях за Родину одесские футболисты Миша Хейсон, Володя Токарь, Миша Волин… Кто-то оказался в оккупации, играл при румынах в футбол. Толя Зубрицкий был на фронте, бежал из плена. Он из той плеяды ушел последним.

СОВСЕМ ДРУГОЙ БАСКЕТБОЛ

В мирное время меня назначили инструктором по спортивным играм в одесский Дом офицеров. Получил это назначение в 55-м. Я тренировал баскетбольную команду, и в сентябре 59-го мы выиграли первенство вооруженных сил, победив команды из Риги, Минска, Киева, Ростова, коллектив группы Советских войск в Германии.

До войны мне приходилось играть в баскетбол даже больше, чем в футбол. После фронта входил во вторую сборную Одессы, был судьей республиканской категории, а на чемпионатах Европы по баскетболу и вооруженных сил в Ленинграде работал диктором. Тогда баскетбол мало напоминал современный. Правила серьезно отличались. Не было четвертей, не было трехсекундной зоны, не учитывалось чистое время. До войны один человек пробивал штрафные, после попадания в корзину мяч разыгрывали с центра, ну и, самое главное, не было ограничения времени на одну атаку, можно было владеть мячом хоть 20 минут. Потому и счета были гораздо меньше, я помню финал чемпионата Союза в конце 40-х годов между баскетболистами Таллина и Каунаса, который закончился, кажется, со счетом 10:9.

ТО НА ХОДУ, ТО С КРЫШИ, ПОД ДОЖДЕМ И СНЕГОМ

Моя карьера диктора, можно сказать, началась еще на войне. Мы стояли в селе Конские Раздоры в Запорожской области, и однажды утром командир взвода мне говорит: «Вы, Горелюк, будете ходить в сельсовет и слушать по радиоточке последние известия, а потом рассказывать ребятам». В общем, политинформация. Там я и натренировался. А в середине 50-х довелось побыть у истоков одесского спортивного телевидения. Тогда оно только начинало свою работу, еще даже не было вышки на третьей станции Фонтана, а телевизионщики располагались на верхнем этаже института связи. Футбольный СКА в 1956 году выиграл Кубок Украины, и на телевидение пригласили кого-то из тренерского состава. Начальник команды Шепелев попросил меня взять трофей и пойти рассказать о прошедшем сезоне. Нам дали прямой эфир, я выступил, а потом как-то пошла молва и микрофон стал моим постоянным спутником. В армии, где я служил, все получилось в приказном порядке – садись за микрофон, пиши тексты, объявляй. Так я стал диктором на стадионе СКА. Потом была работа на областном радио, репортажи. Помню, комментировал с крыши сарая на стадионе «Динамо» матч «Черноморца» с вильнюсцами. На Центральном стадионе за воротами были баскетбольные площадки, оттуда рассказывал о перипетиях матча женских команд Одессы и Франции. Довелось вести радиорепортаж о матче бегунов сборных вооруженных сил СССР и Чехословакии. Олимпийский чемпион Эмиль Затопек тогда бежал 5 тысяч метров, а наш Владимир Куц приболел и не вышел на дистанцию. В общем, много было разных репортажей, условия для работы в те времена были трудными – то с крыши, то на ходу, под дождем, под снегом. Крыша сарая на «Динамо» была такой трухлявой, что грозила провалиться во время репортажа.

МЕНЬШЕ БОЛТОЛОГИИ

Самое главное в работе комментатора, я считаю, быть правдивым. Меньше болтологии, этого я не перевариваю. Людей интересует конкретика. Конечно, на радио работать проще, слушатели не видят происходящего и не контролируют, работать на телевидении сложнее. Но везде нужна пунктуальность и знание предмета. Если не знаешь правил игры, состояния команд, различных подробностей – то не проведешь хороший репортаж. Надо готовиться, перед началом проверить себя еще раз. Из телевизионных комментаторов мне импонирует Виктор Гусев, а вот Сергей Дерепа и ему подобные, конечно, не нравятся.

ТОЛЯ КОЛДАКОВ БЫЛ НАСТОЯЩИМ ФОРВАРДОМ

Как военнослужащему мне был ближе СКА, команда, которая имела особые периоды своего развития. Когда клуб формировался при Сергее Шапошникове, его опекали маршал Бабаджанян и начальник штаба Белявский, эти личности действительно пользовались популярностью у народа, и команда их стараниями выглядела мощно. Помогали не только материально, они сами способствовали формированию коллектива. В основном, делалась ставка на призывников, можно было вытянуть перспективных игроков из других городов. У них была связь с генеральным штабом, те переводили футболистов чуть ли не с Дальнего Востока. Ленинградец Володя Шемелев – первый пример.

Вспоминая лучших игроков в истории одесского футбола, не могу миновать Шемелева и Мизерного – оптимальной пары полузащитников не помню и не видел.

В «Черноморце» мне очень нравился Толя Колдаков. Он был настоящим форвардом. Отлично играл Юра Заболотный. Сейчас, если честно, сливаются в памяти команды разных периодов, но когда смотришь в недавно открытом музее ФК «Черноморец» на фотографии, понимаешь, какие люди играли в нашем городе. Помню бронзу 74-го года, но не буду перехваливать Алескерова. Мне больше нравился Симонян. Ну а Шапошников, который работал и в СКА, и в «Черноморце» для меня образец тренера – скромный, умный, семейный, никогда не было у него вредных привычек, и потом Сергей Иосифович отлично знал свое дело. И играл хорошо и тренером стал отличным.

ИСТОРИЮ МАРАТЬ НЕЛЬЗЯ

9 мая не становится менее памятным, просто остается все меньше живых участников. Когда говорят живые люди, перенесшие страшную войну – это одно, а когда все это становится историей – другое. Этот незабываемый день был, есть и будет, и наши потомки обязаны всегда помнить о нашей победе, самое главное правильно рассказывать историю войны, а не так, как некоторые это делают сейчас. За границей уже многие считают, что американцы выиграли. Надо быть правдивым, ведь это история и ее марать нельзя.

Когда мы отдаляемся от тех событий, уходит полнота чувств и ощущений. Ну а то, что в последнее время 9 мая становится темой для политических спекуляций, и празднование этого дня в нашей стране проходит все более незаметно, конечно, ужасно. Это не то, чего заслужили участники Великой Отечественной Войны. 

Sport.ua