РОТАНЬ: «Лучшая награда - победа»

Пять лет назад всех, без преувеличения, украинских болельщиков влюбил в себя «Днепр». Молодая команда под управлением Евгения Кучеревского играла ярко, побеждала «Динамо» и «Шахтер», гремела в Европе, но ее единственным осязаемым достижением стала бронза в 2004-м. Уникальность того состава была в том, что каждый из футболистов на поле был личностью, а все вместе они были командой. Своеобразным мозговым центром тогда считался Руслан Ротань, который за несколько лет вырос в зрелого мастера, без которого трудно было представить «Днепр». Но Ротань перешел в «Динамо». Несмотря на яркое начало «бело-голубого» этапа карьеры, в Киеве у него не сложилось, и прошлой зимой Руслан вернулся в родной клуб. Вот только теперь критические стрелы болельщиков направляются в него непривычно часто. Объяснить это можно неудачными результатами «Днепра». Руслан же, мне кажется, остался прежним: думающим, самокритичным и, по-прежнему, нацеленным на победу.

С СЕБЯ ТРЕБОВАТЬ БОЛЬШЕ

-Признайтесь откровенно, не жалеете о возвращении в Днепропетровск?
-Ни в коем случае. Рано или поздно я собирался сюда вернуться. Жаль только, что не в самый лучший сезон для команды. Нам явно не хватает положительных эмоций. Но надеюсь, все будет нормально и с игрой, и с результатами.

-Для себя причины неудач «Днепра» определили?
-Сложно о чем-то говорить и анализировать, пока не закончился чемпионат. Разумеется,  прежде всего, каждый из нас должен разобраться в себе и требовать от себя большего. А причин, наверное, много, но по опыту знаю, что четкое их понимание придет несколько позже. Когда мы остынем после игр и трезвым взглядом посмотрим назад.

- Для «Днепра» год начался и закончился матчами с «Динамо». Вот многие и считают, что, дескать, с киевлян неудачи начались, с ними и закончатся...
- Дай Бог, конечно. Чем быстрее мы вылезем из полосы неудач, тем лучше. Хотя вряд ли правильно называть нашу ситуацию ямой. Скорее, болезнь какая-то. Все мы хотим от нее излечиться и вновь заиграть в хороший, результативный футбол. Пожалуй, в последних матчах, за исключением поединка с «Таврией», уже появились его предпосылки. Думаю, длинная пауза, наступившая в чемпионате, пойдет нам на пользу.

- А ведь в начале года, насколько я знаю, у вас мысли были о чемпионстве?
- Да, конечно, мы рассчитывали на большее, но амбиции разрушил первый матч. Мы рано сникли. Быть может, у ребят появились мысли о неготовности бороться с «Динамо» и «Шахтером». Крупное поражение от киевлян больно сказались на психике. Этот упрек отношу и к себе: у нас не было оснований падать духом. Проигрыш в одной игре - это ведь не поражение во всей битве. А так, неудача пошла за неудачей - и мы оказались там, где сейчас находимся.

- Опишите свое моральное состояние до и после весеннего матча с «Динамо»?
- Очень хотелось выиграть. Ведь в случае победы мы могли прилично оторваться от киевлян в турнирной таблице. После проигранного матча оптимизм улетучился не сразу. Одна игра погоды не делает. Но положительный настрой, увы, не был подкреплен хорошими результатами.

С ПРОТАСОВЫМ НЕ ХВАТАЛО ОБЩЕНИЯ

-Почувствовали отличие Олега Протасова от других отечественных тренеров?
-Да, у него свои взгляды на футбол. Мне очень понравилось с ним работать. Возможно, нам иногда не хватало общения. Но из-под палки на тренировках он не гонял, просил только выкладываться в играх. Но мне импонирует и видение игры Бессоновым. Он, в отличие от Протасова, делает большой упор на физику. Пришлось нам почувствовать на себе два разных стиля. При Протасове мы играли в комбинационный футбол, много держали мяч, а сейчас от нас требуется скорость, быстрое завершение атак и хорошая физическая готовность.

- Говоря о нехватке общения с Протасовым, имели в виду индивидуальные беседы?
- Да, хотелось бы получать от тренера более четкие требования. Конечно, я не снимаю с себя ответственности, но хотелось бы более четко понимать, что от меня хотят на футбольном поле. Хотя, если оценить в целом, ни в тренировочном процессе, ни в отношениях вне стадиона у меня проблем никаких не было.

- Говорят, что ошибка Протасова заключалась в излишней мягкости: мол, с нашими людьми без палки нельзя.
- Не сказал бы, что так уж и нельзя без палки. Просто какие-то вещи доходят не до всех. Протасов же, полжизни провел в Европе, и, понятно, что его менталитет чувствуются. Вот и все.

КУЧЕРЕВСКИЙ БЫЛ ПСИХОЛОГОМ

- А как вы общались с Евгением Мефодиевичем Кучеревским?
- Мефодьич вообще был нам как второй папа. Знал, когда по головке погладить и когда палкой погонять. Был очень большим психологом. Плюс, думаю, нам он сразу дал понять, что он хочет от каждого футболиста. Команда при нем была в очень хорошем состоянии во всех отношениях. Кстати, Тищенко помогал ему хорошо готовить нас физически.

- Но говорят, что некоторые предматчевые установки Кучеревского ограничивались оглашением стартового состава?
- Еще рассмешить мог, снять напряжение. И таких случаев было много, даже перед ответственными играми. Все - на нервах, Мефодьич заходил и короткими репликами раскрепощал нас, да так, что мы выходили на игру в свое удовольствие. Так было перед ответным матчем с «Гамбургом», когда он зашел в раздевалку и сказал: «Чего переживаете? Сейчас загоним этих немцев за Бранденбургские ворота!» И больше настраивать на игру нас было не надо.

- И тогда при Кучеревском, и в этом году при Протасове, «Днепру» до значимых достижений не хватило самой малости. В чем разница между этими «малостями»?
- Как говорится, две большие разницы. У Евгения Мефодиевича было время: он создал команду, которая показывала хорошую игру и давала хороший результат, за два года. Он определился с составом и целенаправленно его наигрывал. В первый год была еще небольшая притирка, а на второй-третий год пришел результат. Думаю, каждому тренеру нужно минимум два года, чтобы показать свои сильные стороны.

- Тогда «Днепру» не хватало только длины скамейки?
- Плюс еще назвал бы нелояльным судейство. Помните, сколько матчей подряд мы не били пенальти? Это уже о чем-то говорит. Конечно, нельзя все неудачи сваливать на судей, но тем не менее...

- Напомню, вы тогда остановились в шаге от Кубка Украины.
- Да, это один из самых памятных матчей для меня. Мы очень хотели доказать, что являемся одной из лучших команд страны. В принципе, мы это доказывали, но хотелось, как говорил Мефодьич, выиграть какую-нибудь «посудину».

- В этот раз команда располагала практически двумя составами, судейство нареканий не вызывало. Чего же не хватило?
- Сложно сказать. Сам нахожусь в растерянности и не могу определить. Действительно, такой подбор футболистов... Тяжело ответить на этот вопрос.

- Почему же у Кучеревского в итоге разладились отношения с игроками?
- Я бы не сказал, что разладились. По крайней мере, когда я уходил. Признаться, сейчас жалею, что не послушал Мефодьича, который просил остаться еще на полгода. Наверное, это было бы правильно. Был молодой, самолюбивый, и после успешной игры в Кубке УЕФА хотелось попробовать на вкус Лигу чемпионов. Но, наверное, для этого турнира я еще не был готов.

- Тем не менее, первые полгода сразу после перехода в «Динамо» удались вам на славу.
- Да, но мы, к сожалению, остались без Лиги чемпионов.

- До сих пор помните разочарование от проигрыша «Туну»?
-Конечно, ужасно неприятное ощущение. В принципе, такие же чувства пережил после игры с «Беллинцоной». Дома не реализовали кучу моментов, а на выезде проиграли. Какой-то кошмар. Я сидел на скамейке, когда в Швейцарии счет стал 2:1 - и как обухом по голове мысль: «Это же второй «Тун»!» К сожалению, так и произошло.

ДО «ДИНАМО» НЕ ЗНАЛ ЧТО ТАКОЕ ГРУППИРОВКИ

- И все же, что произошло с вами в «Динамо» после первого зимнего межсезонья?
- Тяжело сказать. Тогда, в принципе, в команде не все было ладно. Началось деление на группировки, дружбы не было - а это сказывалось и на игре, и на попадании в состав. Да, первые полгода я играл много, но за остальные два года хорошо, если 15-20 матчей набралось. Да и то в большинстве из них выходил на замену. Понятно, что есть и моя вина в этом, но причина не только во мне.

- Наверное, для вас после дружной команды в «Днепре» такие отношения внутри коллектива стали особенной неожиданностью?
- Конечно. В «Динамо» находилось много легионеров, и общались мы мало. После «Днепра», где команда была одним целым, группировки были для меня в диковинку.

- К тому же, как я понимаю, ни к одной из группировок вам примкнуть не удалось?
- Честно говоря, я и не пытался. Хотел общаться со всеми, потому что тогда еще не понимал, что такое группировки. Получилось, что остался сам по себе.

- Друзей в «Динамо» так и не нажили?
- Почему же? Со многими ребятами, с тем же Тарасом Михаликом, до сих пор хорошо общаемся, со многими другими футболистами из сборной. Но чтобы постоянно созванивались, такого нет.

-С Михаликом вас, наверное, сблизило схожее положение отвергнутых новичков?
-Может быть и так.

НАДО БЫ ЧАЩЕ СОБИРАТЬСЯ ВМЕСТЕ

-Раз уж речь зашла об отношениях внутри команды, давайте еще раз вспомним «Днепр» времен Кучеревского. У вас подобралась тогда компания молодых ребят, со схожими интересами. Много времени проводили вместе вне поля?
- Да, очень много. Пусть не после каждой тренировки, но раз-два в неделю мы собирались семьями, ужинали, общались. Причем, это были не 3-4 семьи, а около пятнадцати. Это шло нам только на пользу: мы были единым целым, думали об одном.

- Говорили не только о футболе?
- Конечно, нам было о чем поговорить, кроме футбола. У нас было много общих интересов. Дискутировали, обсуждали матчи, те или иные ситуации, но никто никого не упрекал. Наоборот, помогали друг другу, подбадривали.

- Тренеры не участвовали в ваших посиделках?
- Нет. Разве что только на свадьбах.

- Нынешнему «Днепру» не хватает таких отношений?
- Может быть, и не хватает, но в то же время никуда не уйти от появления легионеров. Общение само собой прерывается из-за языкового барьера, и получается, что у иностранцев свой круг, а у русскоговорящих - свой. Конечно, нежелательно, чтобы так было, но это, наверное, неизбежно.

- Может, еще одна причина в том, что и у вас уже есть свои семьи, появились другие ценности, приоритеты?
- Пожалуй. Ведь у многих родились дети, и долго находиться вне дома уже сложно. Но все-таки мы пытаемся находить время и собираться вместе. В последний раз во время чемпионата собрались четыре семьи - посидели, пообщались.

-Следующий матч после этого выиграли?
-Да (смеется). Вывод - надо чаще собираться. Многие ветераны считают, что такое общение вне поля очень помогало.

- Без спиртного?
- Пить или не пить - от человека зависит. Главное, чтобы были темы для общения. Не всегда футбольные. Иногда полезно отвлечься.

ТЯЖЕЛО ВСПОМИНАТЬ МЕФОДЬИЧА

- Если не ошибаюсь, ваша позиция на поле изменилась с приходом в «Днепр» Александра Рыкуна. Не обижались на Кучеревского за то, что перевел вас из центра на фланг?
- Может, какое-то внутреннее недовольство и было, но выказывать его я никогда даже не думал. С первого же матча, когда Мефодьич поставил меня на левый фланг, я понял, что нужно перестраиваться. И потом, когда стало получаться, обо всем забыл.

- Кучеревский с вами беседовал по этому поводу, объяснил необходимость играть на новой позиции?
- Нет, перед матчем на установке он все разложил по полочкам. Уже не помню, с кем играли, но получилось у нас очень хорошо. А на фланге мне даже понравилось: можно было брать игру на себя, повозиться с мячом. В центре же этого никто не позволял - защитники сразу «прихватывали».

- Как узнали о гибели Кучеревского?
- Это был очень тяжелый момент. Как сейчас помню, в «Динамо» шла тренировка перед матчем с «Металлистом», ко мне подошел администратор команды Кашпур: «Мефодьич погиб». Я просто остолбенел. Это был шок. В душе появилась какая-то пустота, ведь он был человеком с большой буквы, дал мне, можно сказать, дорогу в жизнь.

- На турнире памяти Кучеревского этой осенью вы были признаны лучшим полузащитником. Показалось, что семья Евгения Мефодиевича вручала вам приз с особой любовью.
- Да (вздыхает). Мы немного пообщались. Это очень тяжело, и видно, как Тамара Васильевна (супруга Кучеревского. - Прим. В.Т.) переживает. Они очень тепло относились к нам. До сих пор, пересматривая с женой запись нашей свадьбы, останавливаемся на моментах, когда Евгений Мефодиевич и Тамара Васильевна нас поздравляют. Очень тяжело все это вспоминать, зная, что нет такого человека.

- Кто из тренеров оказал на вас наибольшее влияние?
- Наверное, Кучеревский. Он, можно сказать, наставил меня на правильный путь. Вот только с уходом в «Динамо» я этот путь немного изменил. Как уже говорил, нужно было послушаться Мефодьича.

ВОСХИЩАЛСЯ АНДРЕЕМ ПОЛУНИНЫМ

-Правда, что альтернативой «Динамо» тогда у вас были некий французский клуб и российский  «Сатурн»?
-Повторюсь, тогда свою роль сыграла перспектива выступать в Лиге чемпионов. Я не видел ничего - только звезды Лиги чемпионов. Да что вспоминать, когда смотрел футбол, атмосфера на матчах сумасшедшая, у игроков глаза горят.

- Вы не отрицаете, что опыт игры в «Динамо» многого стоит?
- Не могу сказать, что жалею о переходе. Просто недоволен тем, что не показал своих лучших качеств, что мало сыграл за два с половиной года. От этого остался осадок. А так, я очень доволен, что был в команде, куда попадает не каждый.

- Как полагаете, что больше помогло «Динамо» преодолеть кризис: приглашение Семина или то, что правильно определили, кого нужно убрать из команды?
- Пришел тренер, и команда почти в том же составе начала показывать сумасшедший результат. А кого убрали? Ветеранов и бразильцев - 4-5 человек. Но все-таки я думаю, что в превращении «Динамо» однозначно - заслуга тренера.

- За «Динамо» болели с детства?
- А кто тогда не болел за «Динамо»? Все болели, и я не исключение. Конечно, я больше мяч во дворе гонял, чем телевизор смотрел, но об успехах киевлян знали все.

- Не было сожаления, что попали в днепропетровский интернат, а не в динамовскую школу?
- Нет, конечно. Нас тогда, кстати, возили на каждый домашний матч «Днепра», и я сразу начал болеть за эту команду. Мне очень нравилась игра «Днепра», который тогда тренировал Штанге. Особенно восхищался Андреем Полуниным. Именно тогда и появилась маленькая мечта - попасть в «Днепр». Рад, что она сбылась.

- Помните, как в интернате ваш тренер Роман Шнейдерман особенно опекал вас, буквально уводя после матчей за руку и оберегая от возможного влияния скаутов других клубов?
- Роман Григорьевич дал мне очень многое, и я благодарен судьбе, что свела меня с таким человеком. Вспоминаю, как в других командах наши ровесники бегали кроссы, а мы все время работали с мячом, отрабатывали технику. Сейчас понимаю, зачем это нужно было. Шнейдерман дал школу – это самое главное. Ну а то, что за руку уводил... Я и сам видел только мяч, хотел каждый день играть. А о том, что было за моей спиной, даже не задумывался.

- Сейчас поддерживаете отношения со Шнейдерманом?
- Конечно. Постоянно созваниваемся.

-А с вашим первым тренером Горностаевым?
-Давно уже не общались. Контактировали, когда он судил, а потом связь оборвалась.

МАМА СТАЛА ФУТБОЛИСТКОЙ

- У вас футбольная семья. Наверняка с отца пример брали?
- Естественно. Ходил на футбол, когда он играл за «Ворсклу», затем подавал мячи. С этого, наверное, и начинается у всех мечта стать футболистом.

- По отзывам людей, могу утверждать, что вашу семью очень уважают в Полтаве.
- Спасибо, это очень приятно.

- В детстве ощущали популярность отца?
- Очень гордился, когда спрашивали, футболист ли мой папа.

- Как же ваша мама живет в окружении стольких футболистов: муж, три сына?
- По-моему, она сама футболисткой стала (смеется). С удовольствием смотрит телетрансляции, ходит на стадион. Ярый болельщик, можно сказать.

-Критикует?
-А как же без этого?

- Как сейчас дела у ваших братьев?
- Алексей был в «Коммунальнике», но эта команда, как известно, распалась. Петр сейчас в днепродзержинской «Стали».

ПОСЛЕ ЧЕМПИОНАТА МИРА БЫЛА ЭЙФОРИЯ

- Чемпионат мира часто вспоминаете?
- В первый год после турнира была эйфория. Атмосфера там, конечно, непередаваемая. Побывать там - значит очень много. Сейчас уже, конечно, вспоминаю Германию не так часто.

-Какие моменты больше всего отложились в памяти?
- Серия пенальти после матча со Швейцарией. Эмоции тогда были сумасшедшие. Потом еще показали, что творилось в Украине – мы такого даже представить себе не могли.

- Возможно, от тех эмоций вы не сумели отойти до четвертьфинала?
- Может быть. Менталитет наш сыграл свою роль. Знаете, как в той присказке: «Нацарював 100 рублів i втік». Попали в 1/4 финала, можно было и с итальянцами бороться.

- За счет чего удалось войти в восьмерку лучших команд мира?
- Прежде всего, благодаря огромной самоотдаче. Мы все выходили друг за друга, грызли землю в каждой игре. Сплотила, наверное, нас и неудача в матче с Испанией. Плюс сыграли и амбиции. Чего только не писали о нас газеты после стартового поражения. Но думаю, мы их заставили изменить отношение результатами.

- Долго не верили Блохину, который сказал, что наша сборная выиграет отборочную группу?
- Все шло постепенно. Сыграли вничью с Данией - неплохо на выезде. Потом обыграли Казахстан, и уже после Грузии, Греции и особенно Турции поняли, что мы - уже команда, и можем победить каждого. Приобрели психологию победителя. После выигрыша в Греции появилась уверенность в том, что попадем в Германию.

- А в начале отборочного цикла не подтрунивали между собой над Блохиным, анонсировавшим первое место?
- Такого не было, но лично я, когда узнал состав группы - чемпионы Европы греки, третьи в мире турки - сомневался. Наверное, каждый сомневался. Но когда пошел результат, становилось понятно, что мы можем туда попасть.

- Открытие чемпионата совпало еще и с важным событием в вашей личной жизни...
- Да, у меня как раз в этот день родилась дочь. Конечно, тяжело было переживать этот момент на расстоянии - впервые увидел дочку, когда ей уже был месяц. Но родители, когда приехали в Германию, привезли видеокамеру с записью первых дней жизни Ангелины, и я каждый день ее пересматривал.

- Верно, что это имя придумали вы, находясь в Германии?
- Да. Когда дочка появилась на свет, сказал жене: «Ты свое дело сделала, а я буду придумывать имя».

- А сыну кто имя придумывал?
- Это уже было совместное решение. Предложили по несколько вариантов, и так получилось, что у обоих прозвучало имя Богдан. Так и назвали.

- Как партнеры по сборной поздравили с рождением дочери?
- Конечно, посиделок никаких не было - нам предстояла игра с Испанией. Но поздравили все: игроки, тренеры, руководство.

- После чемпионата мира вы были награждены орденом «За мужество» III-й степени. Часто его носите?
- Если честно, не помню, где он лежит. Приятно, что государство нас отметило, но для спортсмена, думаю, лучшая награда - победа в каждой игре. И сам факт выхода в число лучших команд мира многого стоит.

- Тем не менее, какой приз или награда для вас самая ценная?
- Наверное, самая дорогая для меня - бронза с «Днепром» в 2004 году. И повторюсь, очень ценен выход в четвертьфинал чемпионата мира. Медали за такое не дают, но достижение это, считаю, большое.

- У вас с женой (супруга Руслана - чемпионка мира и Европы по карате. - Прим. В.Т.) есть домашний музей наград?
- В Киеве у нас все медали висели на стене. Собираемся все расставить, развесить и здесь, но пока призы лежат в коробке.

- Пока Мария опережает вас по количеству медалей?
- Да, пока я без шансов (смеется). Будем стараться догнать.


Вадим ТАХТЕРИН, газета «СЭ в Украине»