Александр Шовковский: "Можно смело сказать: мы все были детьми Лобановского"

— Хочу выразить огромную благодарность всем, кто поддержал меня.

Я достаточно часто встречаю людей, которым небезразлична судьба и клуба «Динамо» Киев, и сборной. Хочу поблагодарить всех за вашу поддержку. И чтобы не смущать вас своим видом, я сниму повязку с гипса.

 

Скажу вам честно, самый тяжелый период – это расстояние от стадиона до больницы. И вот почему: хоть ощущения, которые я испытывал, были достаточно болезненные, неизвестность, которая меня ожидала, была куда страшнее. Я понимал, что произошло что-то достаточно серьезное, но не знал, насколько. Когда я увидел снимок, то немного успокоился: я увидел, что перелом без осколков, как срезало.

А собственно операция была не такая уж тяжелая. Просто-напросто поставили штырь.

 

— Сашенька, я просто Ваша фанатка, я из-за Вас стала любить футбол. Спасибо Вам большое! (смех в зале). Теперь я полюбила все «Динамо».

 Мне очень часто задают вопрос по поводу того, кем бы я мог стать, если бы не стал футболистом. Я отвечаю так: ни на секунду не сомневался, что буду футболистом. И, конечно же, я всегда мечтал стать игроком киевского «Динамо». Я даже представить себе не мог, что могу пойти другим жизненным путем. На сегодняшний день я могу сказать с уверенностью: цель, поставленная в самом начале пути, к которой ты стремишься, невзирая на трудности, препятствия, преграды, возникающие на твоем пути, достижима. Но добиться ее можно, лишь преодолев множество преград, барьеров, заработав множество ссадин, ушибов переломов… Можно сказать определенно, что ни одно желание нам не дается без усилия, позволяющего его осуществить. Нужно просто в первую очередь перебороть самого себя. Еще Лобановский когда-то говорил, что для того, чтобы победить кого-то, нужно победить самого себя.

 

— Сколько я себя помню, я все время проводил с мячом. Помню, я в школу еще не ходил, мы с родителями получили новую квартиру на Оболони. Тогда, играя с мячом, я упал и разбил бровь о подоконник, пришлось даже зашивать.

А если говорить о более или менее сознательном возрасте, то где-то в классе 4-м мне уже нужно было принимать решение. Ведь ни для кого не секрет, что я дважды учился в одном и том же классе – в четвертом. И не потому, что плохо учился. Год я тогда закончил с двумя четвёрками. Правда, поведение было «хорошее». Вот тогда и нужно было принять решение – переходить в спецкласс по футболу. Помню, тогда отец посадил меня напротив себя, и говорит: «Принимать решение будешь ты…» Я ответил, что – да, я хочу учиться в спецклассе. «А ты понимаешь, что ты год теряешь?» – уточнил отец. «Да, я понимаю!»

Понятно, что я ничего не понимал, но это было мое решение. Я думаю, что именно то решение в дальнейшем и предопределило мою судьбу. Что касается позиции, то тогда, когда я принимал это решение, я уже играл в воротах.

 

— Да нет, конечно же, я хотел забивать голы, отдавать голевые передачи, огорчать соперников именно забитыми мячами. Судьба же, в лице Крощенко, именно таким образом преподнесла мне сюрприз и поставила меня в ворота.

 

— Тяжело об этом говорить, тяжело предвидеть. Я об этом не думаю. Для меня сейчас самое главное – как можно быстрее восстановиться и восполнить образовавшийся пробел игровой практики. Ну и, конечно же, самой главной и самой больной темой будет пересилить чувство страха. Но это мне под силу, я имею за плечами посттравматический опыт.

— На сегодняшний день я не имею кумира как такового, человека или игрока, которому хотел бы подражать. Многие мне нравятся по стилю игры, многие – как спортсмены, которые проповедуют чистый, открытый футбол. Я симпатизирую многим галантным игрокам, людям, которые умеют добиться и доказать, что они действительно чего-то стоят в этой жизни. И если говорить о каких-то качествах, которые мне более или менее симпатичны, которые являются сильными сторонами их игры, то я выделяю их для себя и стараюсь работать в этом направлении.

Я не могу сказать, что, допустим, Дида – вратарь, который мне нравится. Или Чех, или Канн, Буффон… А зато я могу вам сказать, что у Виталика Ревы я почерпнул многое. А еще в свое время я многое взял у Канна.

Кумир – это накопительный, созидательный образ.

 

— Да-а-ааа… Не в бровь, а в глаз...

Даже не знаю, что ответить. Я вообще-то был мальчиком неусидчивым. Слишком много энергии, много устремлений. Мне на одном месте усидеть было очень тяжело. До третьего класса я параллельно занимался еще и баскетболом. Тогда мой тренер по баскетболу говорил, что у меня может быть большое спортивное будущее в этом виде. Но футбол мне нравился больше, и я сделал выбор в его пользу.

— Для того чтобы чувствовать уверенность, очень важно понимать партнера с полуслова. Тогда намного лучше строится организация игры. Исходя из этого, отвечу так: это Влад Ващук и Сергей Федоров. Потому что с этими ребятами я прошел очень длинный путь. Федорова я знаю больше 22-х лет, Ващука – больше 17-ти.

Так что вы можете представить, насколько мы близки друг к другу, насколько мы понимаем друг друга с полуслова. Соответственно, я уже знаю, кто в какой ситуации как думает, как поступит. Именно поэтому играть мне с этими ребятами лучше и комфортнее.

 

— Это Вы так думаете, да? Не оставляете другим никаких шансов?

Дело в том, что для меня это сейчас – не самая главная задача. Об этом я сейчас даже не думаю. Будет день – будет пища. На сегодняшний день у меня другая задача.

 

— Ну, нельзя всех стричь под одну гребёнку. Каждый человек – это личность, индивидуальность, со своим футбольным видением, со своими взглядами на жизнь. Многие считают, что команда 98–99 годов была очень сильной. А ведь та команда была сильна, в первую очередь, потому, что мы были все равны друг перед другом, очень похожими во взглядах. Можно смело сказать: мы все были детьми Лобановского. Потому что он нас учил играть в футбол. Только с его приходом мы стали верить в какие-то законы. Он привил нам всем общее видение игры.

Когда же появились ребята из других стран, то они привнесли в команду свою ментальность, свой внутренний мир, свое видение футбола. Они ведь жили, росли, тренировались по другим принципам. И им нужно приспосабливаться к нашей системе. Когда это один-два человека, то это проще для команды. Если же их приходит достаточно много – тут уже не может быть такого, что все они приспосабливаются именно к этой одной системе. Тут уже должна изменяться и сама система. Следовательно, нужно перестраивать все. Здесь наступает очень тяжелый момент, но спустя какое-то время возникает понимание ситуации.

А самое главное то, что любой игрок, приглашенный в команду, должен отдавать себе отчет в том, что он приходит, прежде всего, чтобы ее усилить. Для того, чтобы создать в команде нормальную конкуренцию, заработать себе место в составе, и, как следствие, зарабатывать деньги.

Случается, какой-то игрок, который приходит в команду, может поставить себя выше команды: вот, мол, меня пригласили, у команды тяжелый период и меня позвали как спасителя. И тогда возникает проблема, конфликт, конфронтация. Это уже проблема тренера – заставить игрока подчинить свои личные амбиции и интересы интересам команды. Вот это – самое главное. Именно тренер может сделать так, что игрок будет играть в интересах команды вне зависимости от того, сколько он зарабатывает. И такой игрок будет полезен.

Никто другой, только тренер может это сделать. Каким образом – это уже его мастерство и умение.

 

— Все зависит от того, какими средствами располагает президент клуба, который приглашает меня, тренера, на работу. Дело в том, что тренерская работа – это не только умение настроить игроков психологически, привить им общекомандный дух и интерес, заставить игрока свои амбиции подчинить амбициям команды, но и подобрать такой состав, коллектив, где каждый дополняет друг друга. У кого-то развиты лучше одни качества. Допустим, его заметно, когда он играет в атаке. Другой игрок обладает такими качествами, которые многим не видны, но объем работы, который он выполняет, в 2–3 раза больше. Этот объем может быть скрыт, потому что всё внимание обращают именно на атакующие действия. А команда – это ансамбль, рациональное сочетание всех линий и игроков, где каждый является дополняющим звеном полной цепи.

Такое умение чаще всего приходит с опытом. Для этого нужно сделать свои ошибки, пройти какие-то этапы. В данном случае очень важно индивидуальное, интеллектуальное мастерство тренера и игрока, потому что у нас часто футболисты останавливаются в своем личном росте, продолжая быть вечно перспективными. Современный спорт предоставляет спортсменам материальные блага и игрок, получая их, попадает в комфортную для себя зону, просто переставая расти. Потому что у него появились деньги, он может позволить себе купить машину, квартиру, может пойти поужинать в шикарный ресторан… Что еще ему надо?

 

— Он обладает очень хорошими данными и может вырасти в очень квалифицированного игрока. Но только если будет работать ради своего роста, ради себя.

 

— Я уже говорил: все зависит от игрока. Когда мы росли – я имею в виду, росли как футболисты, как спортсмены – тогда у нас соблазнов было намного меньше. Все зависит от того, насколько человек подвластен соблазнам! У всех ребят есть данные. У кого-то чуть больше, у кого-то чуть меньше. А уж как они сумеют воспользоваться этими возможностями – это уже их личные проблемы.

 

— Да, конечно, футбол – не самоцель. Это – хобби, которое переросло в мою работу, профессию. И эта профессия, в свою очередь, стала моим хобби. В этом заключается очень глубокий смысл, потому что хобби – это то, что ты любишь, то, что ты делаешь с огромным удовольствием. А профессия – это то, что ты вынужден делать, если хочешь себе зарабатывать на жизнь, на хлеб. И просто прекрасно, когда профессия перерастает в твое хобби!

Но не футболом единым… Сейчас, на сегодняшний день, я как можно больше времени стараюсь проводить со своей семьей, с моими родителями. Они, к сожалению, немножко приболели, и я их, увы, не могу навестить, потому что мне нежелательны какие-либо осложнения после операции.

Сейчас мои приоритеты – мой сын, моя жена. Вчера, например, я был на спектакле театра «Сатирикон» с Райкиным в главной роли. Получил огромнейшее удовольствие.

Люблю посидеть в компании за бокалом вина и сигарой. Это происходит по-разному, в зависимости от настроения, душевного состояния. Точно так же после игры иногда хочется побыть одному, иногда – побыть в компании друзей, или расслабиться и посидеть как обычный человек в каком-нибудь клубе, ресторане, баре...

Поймите правильно, мне ничто не чуждо. Я – человек, который в какой-то степени уже зарекомендовал себя, меня многие знают и я не стесняюсь своих желаний, чувств, переживаний.

Когда у Шерон Стоун спросили, чем отличается молодая девушка от взрослой женщины, она ответила, что когда мы молоды, то хотим выглядеть круче, чем есть на самом деле. А когда ты взрослеешь, то понимаешь, каков ты на самом деле.

— Сказать, что оно мне сильно мешает, я не могу. Досаждает – бывает иногда. Часто я не могу выплеснуть эмоции, которые у меня внутри, приходится их сдерживать, потому что действительно многие меня знают. Иногда идешь по улице, а проходящие мимо шепчутся: «Вон, вон, смотри, Шовковский!».

Это всегда ставит в определенные рамки. Сейчас я уже к этому привык. Но бывает иногда состояние, когда накопилась психологическая, эмоциональная усталость и хочется, чтобы тебя никто не видел. Хоть бери да паранджу одевай!

Только вряд ли поможет: все равно обратят внимание, скажут, мол, что это за дылда в парандже пошла? С тем же эффектом… (смех).

 

Я думаю, что до детей не надо ничего доносить. Когда то, лет 5–6 назад, я находился на стадионе во время матча Лиги Чемпионов на трибуне, и, будучи неузнанным, что меня очень сильно радовало, я стал свидетелем обсуждения действий игроков на футбольном поле людьми, сидящими рядом.

Было такое впечатление, что они проиграли в футбол всю жизнь, только этим и занимались. Казалось, если бы они вышли на футбольное поле, то команда «Динамо» Киев не проигрывала бы никогда, ни при каких обстоятельствах…

Мне кажется, что в первую очередь нужно научиться уважать людей, их профессию. Ведь я же не прихожу к кому-нибудь на завод и не даю советов, как делать ту или иную деталь. Да, я понимаю, что он платит деньги за то, чтобы получить удовольствие от игры. Но он ведь действительно не знает, какой это труд. Он ведь видит только эту маленькую игровую часть, не видит травм, которые получают ребята на тренировках или в играх.

Если бы он вживую увидел тот эпизод, который произошел с Сергеем Перхуном, если бы он увидел другие повседневные моменты, то понимал бы, что – да, мы играем для него, но для этого тратим огромные силы и массу здоровья. И хорошо бы уважать нас за это.

Иногда не хочется общаться с болельщиками по той простой причине, что я знаю, как они смотрят на эти вещи.

Я вырос в простой семье. Все то, что я имею, все то, что имеют мои родители – это то, что я заработал в футболе. Мне удалось дать им такую жизнь, о которой они в свое время мечтали. Я счастлив, я благодарен им за то, что они меня вырастили меня именно таким человеком, за то, что они мне дали такое воспитание. И я хочу, чтобы каждый болельщик, который приходит на стадион и получает (или не получает!) удовольствие, мог бы выразить свое мнение, но при этом уважал бы тех людей, ради которых он пришел на этот стадион. Почему на трибунах Англии, даже если команда проиграла, игроки подходят к болельщикам, а болельщики благодарят их? Но даже если игрок не подошел к трибунам, потому что расстроен результатом и уходит в раздевалку, все равно болельщики стоят и стоя аплодируют.

Думаю, что мы к этому придем, жаль только – нескоро. Но все-таки, все мы заслуживаем уважения.

 

Как вам сказать… Понятие веры многогранно, разносторонне и как бы расплывчато. Если говорить о Боге как таковом, я не верю в Бога. Если говорить о какой-то силе – я верю в эту силу. Мне ближе буддистское направление, упоминающее энергию. Я верю, что в этой жизни происходит взаимообмен, верю, что человек своими поступками, своими действиями, своими мыслями привлекает к себе либо положительные, либо негативные качества. Я верю в то, что мы сами создаем себя. И сами создаем то, что происходит вокруг нас. А если говорить о том, что я выхожу на поле и перекрещиваюсь – то это как бы не послание к Богу, а попытка где-то сконцентрироваться, сосредоточится и помочь энергии, которая вокруг меня, помочь мне и моей команде.

— Ни на секунду! Это была благотворительная акция, и мы с Владом Ващуком и Сережей Федоровым с удовольствием приняли участие в этом.

— Ну, я с него спрошу (смех в зале)

 

— Вы хотите меня спросить, ревную ли я болельщиков к Шевченко? (Смех) Я скажу так: Андрей заслужил, чтобы его уважали и почитали миллионы во всем мире. Я преклоняюсь перед ним за его талант. И больше не за талант, а за то, что он смог воспользоваться тем даром судьбы, теми данными, которые ему подарила природа и родители.

— Потолще, чтобы разжечь костёр можно было бы (смех).

 

— Ну, если скажу, что негативно, они меня… (смех). Дело в том, что я уважаю любое мнение, но я могу к нему прислушаться, а могу и не прислушаться.

Мнение тренера… Ну, мне не 20 лет, чтобы я каждое слово ловил, вслушивался, прислушивался. У меня уже есть определенный опыт и свое мнение. Оно с мнением тренера может совпадать, а может и не совпадать.

Тренер – человек, который отвечает за конечный результат. Если он свое мнение высказывает в интересах команды, то хочу я, или не хочу – я должен его воспринять, как минимум.

 

— На сегодняшний день – нет.

 

— Мне часто задают подобные вопросы. В первую очередь я хочу, чтобы он вырос порядочным, коммуникабельным, жизнерадостным и честным человеком.

А какую профессию он себе выберет – это уже его собственное дело. В любой профессии есть свои плюсы и свои минусы. Если он пойдет по пути спорта – пожелаю ему здоровья и минимум травм. Если какой то другой путь… Как он сказал — либо профессором, либо президентом, ну, тогда я пожелал бы, чтобы он оправдал те надежды, которые на него возложат избиратели.

 

— Нет, я не беру его на футбол. Я не хочу давить на него ни в коем случае, чтобы он самостоятельно делал свой выбор.

— Знаю о проблеме и поддерживаю руководство ФФУ, которое делает все для того, чтобы завоевать путёвку на Евро-2012. Понимаю, что со строительством, которое идёт перед стадионом, могут возникнуть большие проблемы. Я думаю, что это, в первую очередь, коснется болельщиков. И это плохо.

Что касается решения этого вопроса, то мне кажется, что стране, которая стремится в элиту европейского и мирового футбола, ставит перед собой большие задачи, нужен стадион, который соответствовал бы всем европейским и мировым стандартам. На сегодняшний день, к сожалению, НСК далек от них, но его можно было бы реконструировать. Я вижу только два варианта: либо закрыть эту стройку, либо построить новый стадион.

Но решение этого вопроса, увы, не в моей компетенции.

 

— В свое время я бы Гусина назвал бы самым поющим. А танцующие – это, наверное, бразильцы. Так как умеют двигаться они – так вряд ли кто в мире еще умеет это делать. Ну, понятно, они и выросли на карнавале.

Мы не устраиваем конкурсов. Спортсмены умеют двигаться, им присуще чувство ритма. Тем не менее, ответить я затрудняюсь.

 

— Меня в свое время заставляли только учиться. Причем акцент на учёбу делался очень серьезный. Учеба мне давалась очень легко. Мне не составляло труда быстро решить задание и бежать на улицу с мячом. Но все остальное было моим внутренним желанием. Я хотел играть, жил с мячом, спал с мячом... Но сейчас я понимаю, что для спортсмена, особенно в современном мире, знания, интеллект стоят на первом месте. Потому что уже сейчас нужно принимать решение на долю секунды раньше, чем это событие произойдет. То есть нужно уже чуть ли не предвидеть ситуацию, а для этого нужно обладать большим интеллектом. А для того, чтобы привить интеллект, нужно учиться, и учиться очень хорошо. В любом случае учиться нужно хорошо, независимости от того, станете вы футболистом или нет. Безусловно, это вам пригодится в дальнейшем. Если же вы станете футболистом, то будете на голову выше других.

 

— Я очень часто захожу и на свой сайт, и на сайт Шурика. Но я намного меньше стал писать. Мне интересно мнение людей, но я считаю, что я не вправе вступать в какие-либо дискуссии, полемику по поводу того или иного вопроса. Единственное, что я себе позволяю – это тереть откровенное хамство у себя на сайте, у меня для этого есть доступ администратора. Потому что я считаю, что, отстаивая свое мнение, нужно уметь уважать мнение других.

 

© Александр КАЦАРОВ, Андрей ПЕТРЕНКО