Владислав Третьяк – хоккейный уникум

Достижение высоких спортивных результатов в раннем возрасте – не такая уж редкость в истории спорта. В таких видах, как художественная и спортивная гимнастика, фигурное катание, плавание и даже теннис, стать чемпионом мира в 17-18 лет – дело обычное. В игровых видах спорта такое случается реже, хотя и бывают исключения. Например, 18-летний голкипер ЦСКА Игорь Акинфеев, ставший в прошлом году обладателем Кубка УЕФА. Ну, а в таком непростом виде спорта, как хоккей с шайбой, юный чемпион мира – явление уникальное. А для сборной России последние 14 лет и вовсе недостижимое, даже, если она нашпигована сплошь звездами НХЛ. Но болельщики со стажем помнят те времена, когда 20-летние дебютанты сборной СССР возвращались с чемпионатов мира и олимпийских игр с официальными золотыми наградами и неофициальным титулом «звезды» советского хоккея.

Именно так начинался путь к славе в 60-70 годах прошлого века у таких выдающихся хоккеистов как Е. Зимин, А. Якушев, В. Харламов, А. Мальцев, В. Лутченко, В. Васильев и др. Но даже среди хоккейных знаменитостей есть личность, стоящая особняком. Ибо этот спортсмен к 20-ти годам успел не только стать олимпийским чемпионом и трехкратным чемпионом мира, но и получить мировое признание, в том числе и за океаном.

Впервые я увидел этого хоккеиста на фото, опубликованном в газете «Советский спорт» в январе 1968 года. Это был снимок молодежной сборной СССР (до 19-ти лет), только что ставшей чемпионами Европы. На всю полосу – высокие крепкие ребята в полном хоккейном облачении. А на переднем плане в форме вратаря небольшого роста парнишка. На голове вместо шлема – смешная вязаная шапочка, а на лице – ликующая мальчишеская улыбка во весь рот. Под снимком были напечатаны фамилии и возраст игроков, и стало понятно, почему голкипер сборной выглядел так молодо – ведь ему тогда было всего лишь 15 лет. Звали его – Владислав Третьяк. Фамилия этого подростка во вратарской форме как-то сразу запомнилась, а в дальнейшем уже сам Владислав сделал все, чтобы имя его не только не забылось, но впоследствии было вписано золотыми буквами в историю хоккея.

Владислав Александрович Третьяк родился 25-го апреля 1952 года в селе Орудьево Дмитровского района Московской области. Его отец Александр Дмитриевич был военным летчиком, мама Вера Петровна работала учителем физкультуры в школе. Детство Владика прошло, как и у многих его сверстников тех лет. Ходил в школу, а летом ездил в пионерлагерь, где, как и большинство ребят, активно занимался спортом. Бегал кроссы, играл в волейбол, теннис и футбол. Зимой главным увлечением Владика были лыжи и коньки. И везде ему хотелось стать первым. Однажды он так заявил маме: «Обязательно буду чемпионом!». «Спортсменом?» – поправила она. «Нет! Только чемпионом!» Спустя годы мать и сын часто с улыбкой вспоминали об этом разговоре.

Однажды с тремя сверстниками Владик спозаранку отправился на Ленинградский проспект к Ледовому Дворцу. В тот день шел набор в хоккейную школу ЦСКА. И, несмотря на жесткую конкуренцию (желающих поступить было во много раз больше, чем вакансий), Владику удалось пройти конкурс. Ему очень пригодились семейные походы в ЦПКиО им. Горького на каток. Он уже достаточно хорошо катался на коньках. Владик отныне регулярно посещал тренировки – три раза в неделю по полтора часа. Целый месяц он с нетерпением ждал того часа, когда ему вместе с другими новичками выдадут хоккейную форму. Наконец, Владик не выдержал и, воспользовавшись тем, что никто не хотел играть в воротах, подошел к тренеру Виталию Георгиевичу Ерфилову и сказал: «Если дадите настоящую форму, то я буду вратарем». И услышал вопрос: « А не боишься?» «Чего же бояться?» - простодушно ответил мальчик и отправился в ворота. Тогда он еще не знал, как больно бьет шайба и как тяжел хлеб хоккейного вратаря. К синякам Владислав Третьяк привык быстро. А вот к неудачам за все годы, проведенные в хоккее, привыкнуть так и не смог. «Неудачи прямо-таки физической болью отзывались во мне», - заметил однажды Третьяк. Бывало, что после поражения он не мог сдержать слез, так ему было горько и обидно. В 12 лет Третьяк впервые получил серьезную травму. Шайба угодила в голову, и он не заревел только потому, что боялся, увидят слезы – выгонят из команды.

В 1967 году Анатолий Владимирович Тарасов – главный тренер ЦСКА – пригласил пятнадцатилетнего голкипера тренироваться со взрослой командой.  Это было полной неожиданностью – тренироваться в знаменитой армейской команде, которая много раз становилась чемпионом страны, неоднократно выигрывала Кубок СССР и которая всегда была базовой командой для сборной СССР. Вот это счастье!

Третьяк тренировался наравне со всеми, также бегал, выполнял все упражнения, бросался за каждой, даже самой безнадежной шайбой, и, когда через год, на молодежном чемпионате в Гармиш-Партенкирхене (ФРГ) команда Третьяка заняла первое место, Тарасов принял Владислава во взрослую команду ЦСКА.

Начался новый этап в становлении будущей хоккейной звезды. Тарасов поставил перед собой цель: сделать Третьяка лучшим вратарем. «Лучшим в стране?» – спросил он. Анатолий Владимирович с недоумением посмотрел и сказал: «В мире! Запомни это раз и навсегда». И они начали работать. Три тренировки в день. Какие-то невероятные, новые, специально придуманные упражнения. И еще МПК – «максимальное потребление кислорода». Это, если проще сказать, бешеная беготня по всей площадке. Быстрее, еще быстрее! И результат пришел.

В конце декабря 1967 года - начале января 1968 года в Финляндии прошел первый чемпионат Европы для хоккеистов до 19 лет. Тогда тренер советской команды Николай Пучков, выдающийся вратарь, говорил: «Вообще я не люблю расточать комплименты молодым (друзья подтвердят это), а сейчас охотно изменяю своему правилу, есть у меня один мальчик по имени Владик. Он покорил меня на тренировках удивительной реакцией, подвижностью, мужеством. Я верю, из него будет толк». И Пучков не ошибся: этим мальчиком был Владислав Третьяк, будущий трехкратный олимпийский чемпион, 10-кратный чемпион мира, 9-кратный чемпион Европы, 13-кратный чемпион СССР. Слова Пучкова о Третьяке были опубликованы в 52-м номере еженедельника «Футбол-Хоккей» за 1967 год. Так впервые в печати появилась фамилия будущей легенды хоккея – Владислава Третьяка.

Но это будет позже, а пока перед началом традиционного турнира на приз газеты «Известия», который собирает лучшие любительские сборные мира, Тарасов предложил тренерскому совету Федерации хоккея включить 17-летнего Третьяка в сборную. Его не поддержали: «Молод еще Третьяк. Разве можно на такого мальчишку надеяться?». Тарасов настаивал на своем. Так осенью 1969 Владислав попал в сборную страны. В небольшом интервью «Советскому спорту»  Тарасов, пожалуй, впервые публично похвалил Третьяка. Вот текст этого интервью:

- Чем Вам понравился молодой вратарь?

- Во-первых, своей старательностью и фанатичной преданностью хоккею. Трудолюбием. Незаурядными данными. Владик умеет анализировать свои действия, делает верные выводы, а его игра в высшей степени осмысленна.

- В чем отличие манеры Третьяка от других вратарей?

- В его подходе к решению тактических задач. Владислав смело и широко маневрирует, все свои действия совершает обдуманно.

- Сможет ли он стать действительно выдающимся вратарем?

- Теперь все зависит от него самого. Парню – 17 лет. Ему надо сейчас повзрослеть. Тогда Владику будет легче решать все психологические и спортивные проблемы. Тогда он правильнее распорядится своей славой. Лично я полагаю, что он сможет это сделать. Я верю в Третьяка.

В 1970 Третьяк впервые участвовал во взрослом мировом чемпионате, который проходил в Стокгольме, а в уже в 1971 году в Швейцарии состоялось «утверждение на должность» основного голкипера сборной СССР. На предварительные игры чемпионата мира в Берн он приехал вторым номером, а уезжал из Женевы две недели спустя первым. После матча со шведами в Женеве, где советские хоккеисты одержали блестящую победу со счетом 6:3, в девятый раз подряд став чемпионами мира, Тарасов пожал руку Третьяку со словами:

- Ну вот, Владислав, ты теперь основной вратарь сборной. И из Москвы есть приятная новость: коллегия Спорткомитета присвоила тебе звание «Заслуженный мастер спорта».

Владиславу на то время еще не исполнилось 18 лет. Так он стал самым молодым хоккеистом, получившим высшее спортивное звание в СССР.

В 1972 году Владислав Третьяк в составе сборной СССР становится олимпийским чемпионом. И в том же году двумя месяцами позже серебряным призером на чемпионате Мира в Чехословакии. Но главное хоккейное событие этого года было впереди.

Осенью 1972 года произошло то, чего еще мировая история хоккея  доселе не знала. Это была знаменитая Суперсерия 72 СССР – Канада. Впервые за родоначальников хоккея выступали лучшие силы НХЛ, как говорил Николай Озеров: «Хваленые канадские профессионалы». И тут наш известный спортивный комментатор не погрешил против истины. Что-что, а хвалить и рекламировать себя НХЛ умела всегда. Интриги добавляла практически полная изоляция этой организации от остального хоккейного мира. Это сейчас за океаном играет (причем в лучших клубах) более полутора сотен выходцев из Европы. Из них больше половины воспитанники советской хоккейной школы. Но тогда все было иначе. Правда, отдельные попытки покорить НХЛ со стороны европейцев были. Так в 60-е годы отправились за океан швед Тумба Юханссон и чех Недоманский, признанные лидеры своих сборных. Их провожали с большой помпой, но в НХЛ они затерялись в каких-то второразрядных фарм-клубах. До сих пор непонятно, почему это произошло, ведь это были действительно хоккеисты очень высокого уровня. По-видимому, их принесли в жертву существующей тогда в НХЛ политике – посрамить европейский хоккей любыми средствами. Играть против любителей профессионалы до 72-го года наотрез отказывались. Правда, на Олимпийских играх 1968 года многим любителям хоккея все же удалось увидеть двух бывших «профи» в составе сборной Канады. Это были списанные из НХЛ по возрасту защитники Боунес и Бревер. Интерес к ним был огромным, причем не только среди зрителей, но и у телеоператоров, постоянно державших их в кадре. Очень эффектен был на площадке Карл Бревер. Он бросал от синей линии так, что трещали борта. И в силовой борьбе ему не было равных. Боунес играл не так броско, но очень эффективно. Уступая многим в скорости, он, тем не менее, отлично выбирал позицию и мастерски владел клюшкой. Игру сборной Канады они конечно усилили, но не настолько, чтобы опередить занявшую первое место сборную СССР. Ну, а болельщики еще долго потом делились впечатлениями и задавали себе вопрос: «Если эти вышедшие в тираж НХЛовские дядьки так хорошо смотрятся, то, что же ждать от звезд НХЛ, находящихся в расцвете сил?» Одним словом, накануне суперсерии мифического тумана было напущено предостаточно. НХЛ тогда казалась некоей хоккейной «Шамбалой», где обитают суперчеловеки, обладающие высшим хоккейным знанием, недоступным простым смертным. Не удивительно, что предстоящие матчи суперсерии вызвали огромный интерес во всем мире. За океаном, потирая руки, предвкушали грядущий разгром и посрамление «наглых» европейских любителей. А если учесть, что Европу представляла сборная СССР, то тут имел место и политический подтекст – ведь происходило это в самый разгар «холодной войны». Хоккейной Европе (как специалистам, так и болельщикам) было просто интересно узнать, как бы по гамбургскому счету, истинное соотношение сил двух хоккейных школ. И еще с большим интересом ожидали эти встречи в нашей стране. Но даже самые неисправимые оптимисты не надеялись на успех нашей сборной в этой серии – хорошо бы хоть пару встреч проиграть с минимальным счетом! Не было недостатка и в прогнозах. Заокеанские оракулы пели в унисон, заранее прикидывая, в каком из восьми предстоящих матчей канадцы забросят русским сотую шайбу. Многие помнят историю с одним канадским журналистом, который побился об заклад, что съест собственную шляпу в случае, если русским удастся не проиграть хотя бы раз (и уже после первой игры ему пришлось-таки ее слопать). Правда, был в Канаде один голос, прозвучавший диссонансом ко всем остальным. Это был уже упомянутый нами Карл Бревер. Испытавший силу советской сборной на собственной шкуре, он допускал, что в первых матчах канадцы вполне могут и продуть. Он предполагал: «Профессионалы, пока не будут биты, ни в ком из любителей серьезных соперников не увидят». Неизвестно, делал ли он ставки на тотализаторе накануне серии, и если это так, то он мог сорвать приличный куш. Ну, а так пророчество старины Карла было «гласом вопиющего в пустыне». Его никто в Канаде не слышал и не желал слышать. Интересно, что самым слабым местом в нашей сборной, их хоккейные аналитики считали вратаря Владислава Третьяка. Их можно было понять. Фигура голкипера в НХЛ всегда считалась культовой. Опыт был одним из главных достоинств стража ворот. И это место в лучших клубах НХЛ доверяли тем, кому уже за 30, или хотя бы под 30. А нашему основному голкиперу было всего лишь 20 лет. Вердикт канадских специалистов был единодушен: «Третьяк еще очень молод, чтобы выстоять против НХЛ».

И вот настал этот знаменательный день 2 сентября 1972 года. Вспоминает Владислав Третьяк: «В день первого матча мы приехали в «Форум» на утреннюю тренировку. На льду увидели своих будущих соперников. Показалось, что шайбы после их бросков так и свистят в воздухе. По площадке они не катаются - летают. У нас до тренировки оставалось еще какое-то время. Сидим на трибуне, притихли, смотрим. Каждый думает: ну и ну, достанется нам... Тогда наш тренер Всеволод Михайлович Бобров говорит: «Выше головы, ребята! Это они фасонят перед нами. Ишь, какие легкомысленные! На этом-то мы их и поймаем, а?» Мы будто очнулись.

Незадолго до матча к нам в раздевалку пришел Жак Плант. Да-да, он самый - знаменитый «укротитель шайб», лучший канадский вратарь всех времен. Плант пришел вместе с переводчиками и очень удивил нас тем, что стал подробнейшим образом объяснять, как мне, вратарю, следует играть против Маховлича, Эспозито, Курнуайе, Хендерсона... «Будь внимателен, - сказал Плант, - когда на льду Фрэнк Маховлич. Он бросает по воротам беспрерывно, с любых дистанций, из любых положений. Подальше выкатывайся ему навстречу. Учти, Иван Курнуайе - самый быстрый нападающий в НХЛ, а Денис Халл может забросить шайбу с красной линии. И помни: самый опасный игрок в нашей команде - Фил Эспозито. Этот парень посылает шайбу без подготовки даже в малюсенькие щели ворот. Не спускай с него глаз, когда он на «пятачке». Здесь защитники сладить с ним не могут».

Чтобы было нагляднее, Плант показал мне все это на макете, попрощался и ушел. Так до сих пор я и не знаю, чем руководствовался канадский вратарь, «играя» против своих. Может быть, он чувствовал жалость ко мне, мальчишке, которого собирался растерзать Эспозито? Не знаю... Только спасибо Планту, его советы мне очень помогли.

Потом началась игра. Я разминался так тщательно, как никогда. Представили игроков. Наши фамилии были встречены молчанием, а когда стали называть канадцев, трибуны взревели так, что у меня колени затряслись. Я почувствовал даже что-то вроде испуга. Но встал в ворота, и все прошло. Что было дальше? Свой рассказ я, так сказать, для наглядности попробую «иллюстрировать» цитатами из книг, вышедших в Канаде после той незабываемой серии.

Вот что пишет в книге «Вбрасывание века» Ж.Терру: «Когда Третьяк пропустил первую шайбу на 30-й секунде, все стали кричать: «Мы съедим их сырыми! Какого черта они здесь делают?!».

Да, так оно и было. Шум тогда поднялся чудовищный. Мне показалось, что на трибунах началось какое-то всеобщее безумие. Рев, треск, свист.

- О'кей, - покровительственно похлопал меня рукавицей Фил Эспозито, открывший счет. Мол, не переживай паренек. Вспомни, с кем играешь.

- О'кей, - скорее по инерции пробормотал я в ответ.

Выли сирены, вспыхивали мигалки, электроорган играл «Подмосковные вечера». До сих пор удивляюсь, как нас это все не сбило с толку... Еще более яростное ликование захлестнуло трибуны, когда Хендерсон на 6-й минуте забил мне вторую шайбу. Орган заиграл похоронную музыку.

Но затем все встало на свои места. Мы освоились и выиграли со счетом 7:3, повергнув своих соперников в состояние шока. На них просто жалко было смотреть. Зрители бурно аплодировали нам. Позже Кен Драйден в своей книге «Хоккей на высшем уровне» так опишет этот момент: «...Итак, все позади. Около ста миллионов телезрителей следили за этой игрой в Советском Союзе. Несколько миллионов - в Европе. Более двадцати пяти миллионов канадцев и американцев смотрели ее у себя дома. А в «Форум» набилось почти двадцать тысяч ее живых свидетелей. Клянусь, что теперь они все до одного знают, что отчество Валерия Харламова - Борисович, а Владислава Третьяка - Александрович. Все было подготовлено для великого торжества канадского хоккея. Но приехали русские и все испортили, показав 60 минут такой игры, какая нам никогда не снилась...»

Не будем подробно перечислять все перипетии Суперсерии-72. Об этом событии достаточно много написано и рассказано. Но для нашего героя  именно после этих матчей пришло мировое признание. Не было в мире ни одного человека, увлекающегося хоккеем, который бы не знал это имя – Владислав Третьяк. Еще долгие 12 лет он радовал своих поклонников блестящей игрой. В составе сборной СССР он еще дважды становился олимпийским чемпионом и семь раз выигрывал чемпионат мира. Не раз приходилось ему встречаться с канадскими профессионалами, выступая как за сборную, так и за свой родной клуб ЦСКА  (после знаменитой Суперсерии-72 интерес за океаном к советскому хоккею неизмеримо возрос). Только отныне, когда диктор по стадиону в городах Канады или США объявлял: «Голкипер – Владислав Третьяк!», - публика взрывалась громом оваций.

В Третьяке импонировало все: открытая улыбка высокого русского парня, его дружелюбие, благожелательное отношение ко всем. Случалось, что в Канаде Третьяк часами (!) раздавал поклонникам автографы.

Популярность на родине хоккея вратаря ЦСКА и сборной СССР поразительна: в Северной Америке четыре раза издавались его книги, мгновенно сметавшиеся с прилавков магазинов. Самые видные канадские государственные мужи считали за честь для себя пожать его широкую ладонь и сфотографироваться рядом с ним, офицером Советской Армии.

Игорь Крикунов