Олег ШАФАРЕНКО: «Белорусы нас поддерживают, но сидят напуганные и молчат»

Он вернулся в ведущую хоккейную команду Украины после полуторагодичного отсутствия. До начала полномасштабной войны Олег Шафаренко считался самым талантливым хоккейным тренером нашего государства. Сейчас, по возвращении из Германии этот статус приходится подтверждать заново. В других реалиях, в которых уже нет возможности приглашать легионеров, а за результат спрашивают, в том числе и на международной арене. Открыл сезон «Сокол» с поражения в финале национального Кубка от «Кременчуга». В ближайшую пятницу киевляне стартуют в Континентальном кубке, где в соперничестве с венгерским «Ференцварошем», наверное, не считаются фаворитами. Но Шафаренко такой тренер, который всегда замахивается на максимум.

Собственно, игроком он был таким же. В этом интервью Sport.ua обычно не очень красноречивый тренер «Сокола» рассказал о том, как с недоразумений с Александром Сеукандом начал игровую карьеру, как зарабатывал имя в ныне враждебных государствах, ценой травмы играл за сборную Украины, откуда появилось его фото в джерси сборной беларуси и в одной компании с лукашенко, что поменял бы в стартовом отрезке тренерской карьеры. Читайте, такого Шафаренко вы еще не встречали.

- Олег, с тех пор как вы вернулись домой и снова возглавили «Сокол», прошло уже три месяца. Хоккейная среда с тех пор изменилась существенно. Какие впечатления?

– Какими бы высокими ни были мои амбиции, но я знал, куда еду и сознавал, насколько сложно придется. Пока нужно время, чтобы команда переняла мою игровую философию. Только неделю назад, во время стартового матча чемпионата против «Берсерков», увидел положительные сдвиги в этом направлении. А подготовку мы начали 20 июля. Это при условии, что в «Соколе» собраны хорошие по украинским меркам игроки. Это если говорить о вратарской бригаде и линии нападения. Да, есть вопросы по защитникам.

– В последнее время вы постоянно разговариваете с хрипотцой в голосе. Почему?

– Как захрипел в середине сентября во время финала Кубка Украины, так до сих пор голоса вернуть и не могу. Спрашиваю ребят: «Когда мой голос вернется?» Ответа не получаю.

- Визуально выглядит, что по возвращении из Германии вы стали немного демократичнее. Это действительно так?

– Да. Поработав там в течение года, стал ко многим вещам относиться по-другому. Стал демократичнее, добрее, позитивнее. Отношусь ко многим аспектам уже не так строго, как до войны.

- Слышал мнение, что с нашими игроками той демократии, которая действенна на Западе, допускать нельзя.

- Я стал более демократичным в быту. На тренировках и во время матчей остаюсь не менее требовательным, чем это было в начале 2022-го.

– Посчитал, что в нынешнем «Соколе» выступает сразу девять хоккеистов, рядом с которыми вы завершали карьеру в «Донбассе». С тех пор прошло шесть лет. Какими видите этих ребят – более старыми или опытными и более мастеровитыми?

– Опыта точно стало больше. Вместе с тем, видно, что прошло время, а многих хоккейных тонкостей они еще не понимают. А должны понимать. Это меня немного расстраивает. Но в то же время обнадеживает то, что эти игроки обладают высоким хоккейным интеллектом. Они понимают игру. Мне интересно, смогу ли достучаться до этих хоккеистов и будут ли они выполнять то, что я хочу видеть.

– Эти люди уже имеют сложившиеся взгляды на хоккей и соответственно могут воспринимать или не воспринимать тренера.

– Это тонкая грань, поэтому дать четкий ответ на этот вопрос мне сложно. Насколько команда управляема, будет видно ближе к новому году. Тогда я смогу ответить, с кем сработался, а с кем нет. А пока о понимании требований тренера спрашивайте самих хоккеистов. Пусть они выражают свое мнение. Поскольку тренер тренером, а раздевалка живет своей жизнью. Мне кажется, что мы на верном пути.

– Насколько свободными хоккеисты «Сокола» чувствуют себя в быту?

– Выходных за эти три неполных месяца совместной работы у них уже было больше, чем у меня в некоторых командах за весь сезон. В раздевалке у нас полный порядок. Хоккеисты и без меня понимают, как все должно быть обустроено. Было тяжело, но стало лучше.

– По сравнению с прошлым сезоном вы поменяли капитана: вместо Вадима Мазура нашивку «C» на груди теперь носит Роман Благой. С чем связано это изменение?

– К Вадиму у меня нет никаких претензий. Капитана планировал поменять сразу, но хотелось немного понаблюдать. В итоге пришел к выводу, что Мазур будет для команды полезнее без капитанских обязанностей. Собственно, это заметно уже сейчас. Вадиму стало легче, он играет лучше. Во всяком случае, мне так кажется. Просто играть и говорить одновременно – это нужно уметь. Почувствовал это по себе. Посмотрим, как будет дальше, но пока могу сказать, что как ассистент Мазур помогает нам во всем. Вадим входит в тренерский совет, который принимает совместные решения.

- Говоря об управляемых игроках, вы, наверное, первым делом вспоминаете себя. Игрок Олег Шафаренко всегда был управляемым?

– В молодости у меня возникали вопросы с Александром Сеукандом, когда я пришел из ШВСМ в первую команду «Сокола». Но Александр Юрьевич поставил меня на место очень быстро, где-то через полгода. Понял, что поговорка «я начальник - ты дурак» не с неба появилась. При любых раскладах лучше слушать и выполнять то, что требует тренер. Противопоставлять себя всей команде нельзя.

– Вам удалось поладить с Сеукандом?

- До моего отъезда в рф – нет. Потом я повзрослел и вопросов ко мне у Александра Юрьевича уже не было.

– Кажется, Сеуканд был недоволен, что вы не реагируете на вызовы в сборную.

– Там что получилось? Мы с Александром Матерухиным приезжали играть против «Сокола» в составе могилевского «Химволокна». Во время игры, после колющего удара Матерухина, который на самом деле можно трактовать по-разному, произошла драка – два на два. Возник небольшой конфликт, по итогам которого имели недоразумения не с Александром Юрьевичем, а с руководством «Сокола». Они отнеслись к этой ситуации как-то по-своему. После этого нас с Матерухиным не вызвали в сборную около года. Инцидент иссяк именно по инициативе Сеуканда, я это точно знаю. Александр Юрьевич смог погасить конфликтную ситуацию, позвонил мне лично и пригласил в сборную. После этого мы с Матерухиным полетели на чемпионат мира в Ригу.

– Проблем в общении с представителями «Сокола» там не было?

– Нет. Между хоккеистами у нас в целом конфликты случаются редко, в единичных случаях. Особенно когда речь идет о сборной Украины.

– В 2008-м вы вернулись в «Сокол».

- Это был хороший период, когда в команду вернулись почти все сборники. Я вернулся после чемпионского сезона в составе минского «Керамина». Сезон-2008/2009 – мой лучший в «Соколе». Тогда в высшей лиге рф забросил 20 шайб и отдал 20 результативных передач. У нас был суперколлектив, я играл в звеньях с крутыми партнерами – с Виталиком Лахматовым и Юрой Дяченко или с Романом Сальниковым и Дмитрием Цырулем. Дима Толкунов с Сашей Победоносцевым – в обороне. Этот сезон – очень памятный. Мы тогда и денег заработали, и играли в очень классный хоккей. Под руководством Сеуканда, кстати. А еще с того сезона запомнился финал чемпионата Украины, решающий матч против «Белого Барса» во Дворце спорта. Я тогда сделал хет-трик и был признан лучшим игроком матча. За это получил абонемент на годовое посещение фитнес-клуба «Спорт-лайф». Эта сеть тогда только появилась в Украине и подарок считался очень крутым.

- Была ли возможность остаться дома и в следующем сезоне?

– Да, мне предлагали. Но уехал в солигорский «Шахтер», фарм-клуб минского «Динамо».

- Всего в белорусском чемпионате вы в отыграли девять сезонов. Оглядываясь назад, скажите: это был ваш максимум или могли подняться куда-то выше?

- Я попробовал другой вариант, на высшем уровне (речь о московском «Спартаке», за который Шафаренко выступал в сезоне-2003/2004 – авт.). Но не подошел. Вернее, мог оставаться, играть в российской высшей лиге, но не на ведущих ролях. Я выбрал вариант с беларусью, где проявил себя, начиная с Могилева, наилучшим образом. Пожалуй, таков был мой уровень – хороший, средний уровень хоккея. Не топ, но тоже неплохо.

- В одно время в составе минского «Динамо» вы даже выступали в КХЛ. Правда, недолго…

– 2009-й год, я тогда находился в хорошем состоянии – и физическом, и моральном. Однако, проанализировав тот период, пришел к выводу, что попал на тот уровень поздно. Мне тогда было 27. Физподготовки и банального объема катания мне не хватало. Когда меня подняли с фарм-клуба, три выездные игры проводил хорошо, а после этого возвращаемся домой и три следующих матча просто ползал по льду, не понимая, что происходит. После паузы снова выдаю неплохую серию из трех матчей. А потом – снова очень тяжело. Это другой уровень, нужно постоянно быстро принимать решения. Я оказался к этому не готов. При условии, что после понижения в фарм-клуб (солигорский «Шахтер») я снова зарекомендовал себя хорошо и поднимался в минское «Динамо» повторно. С тем же успехом. Теперь понимаю, что на такой уровень нужно попадать до 20 лет. Только тогда есть шанс закрепиться.

- Может, в вашем случае, не хватило терпения тренерам?

- В том-то и дело, что мне доверяли, выставляли в первом-втором звеньях, рядом с лучшими белорусскими игроками, с финнами, с канадцем Джеффом Платтом и Дмитрием Мелешко. Сначала три игры все выходит, а следующих три они не могут со мной играть, поскольку не вытаскиваю физически.

– Скептики любят называть вас игроком одного тренера. С Михаилом Захаровым вы впервые сошлись в сезоне-2010/2011, когда перешли в минскую «Юность»…

– Этот год был пиковым в моей карьере. С «Юностью» мы выиграли чемпионство, завоевали Кубок беларуси и Континентальный кубок. Однако говорить, что я игрок одного тренера? Более того, я до последнего не хотел переходить в «Юность». О Михаиле Михайловиче тогда наслушался всякого. Говорили, что он диктатор, что жесток, что не дает играть в хоккей, что слишком строгие требования в раздевалке. Кроме того, Захаров практикует длинные кроссы на 21 километр. Постоянные нагрузки, мало выходных… Но умные люди убедили, что следует пойти. Первые три месяца мне не получалось вообще ничего. Это была не игра, а мучение. Начинал чемпионат в четвертом звене. Привык и начал играть в ноябре, перенеся все нагрузки, переварив тактику и требования Михаила Михайловича. Всплеск в результатах наметился после моего Дня рождения (31 октября – авт.). Я начал набирать очки в каждой игре и делать то, чего от меня ждали. До того же давление от Захарова было очень серьезным. Вплоть до того, что мог покинуть «Юность».

– Сейчас можете назвать себя последователем тренерских концепций Захарова?

– Не сказал бы. У Михаила Михайловича повзаимствовал отдельные компоненты, которые мне больше всего импонировали. В первую очередь понимание, что руки нельзя опускать ни при каких обстоятельствах; что порядок при любых раскладах бьет класс; что непобедимых команд не бывает и все зависит от готовности к матчу. Также импонировала постоянная заряженность Захарова, что с командой он был 24/7, что все его мнения связаны с хоккеем и интересами команды. Кроме того, мне хотелось бы воссоздать ту атмосферу, которую Захаров создал в «Юности». Когда «Сокол» будет иметь свой дом, мы обязаны создать клубный музей непосредственно в раздевалке, чтобы в нем были запечатлены традиции, наследие клуба, фамилии знаковых фигур в истории команды, статистика, трофеи. Молодые игроки, оказавшись в «Соколе», должны понимать, куда они попали.

– После блестящего во всех пониманиях сезона-2010/2011 за «Юность», после того, как нашли общий язык с Захаровым, вы решили вернуться в Украину и выступать за «Донбасс». Из-за денег?

– Они тоже сыграли роль. Карьера игрока не столь длинна, чтобы этим фактором пренебрегать. Кроме того, перед собой постоянно нужно ставить новые вызовы. Не надо зацикливаться на чем-нибудь одном. «Донбасс» тогда выступал в высшей лиге рф, чемпионате сильнее белорусского. Хотелось сыграть с более сильными партнерами, на новом уровне. Тем более, что я в «Донбасс» не сам ушел, а с Сашей Матерухиным, с которым мы играли вместе на протяжении практически всей карьеры. Переход в «Донбасс» - это было наше общее решение.

- К слову, как так получалось, что вы с Матерухиным оказывались в одних и тех же командах так часто?

- Саша – мой друг детства, мы ровесники. В хоккей мы вместе попали, в группу к Анатолию Демину. Затем нас доводили до взрослого хоккея Валентин Уткин и Сергей Лубнин. Если бы Сергей Николаевич за нас не взялся, вряд ли кто-нибудь из нас заиграл – ни Матерухин, ни я, ни Победоносцев…

В свое время я был инициатором возвращения Матерухина из США в Украину. Без излишней скромности могу это сказать. Если бы я тогда не настоял на его возвращении, он остался бы американцем. Поиграл бы еще некоторое время, женился и остался бы за океаном. Уговаривал Александра возвратиться не один год. С большим трудом это удалось. Когда разговаривали, это уже был чистый американец. Он уже думал и говорил по-английски. Русский практически забыл. Но удалось Сашу уговорить, он приехал в Могилев. Там начал получать удовольствие от игры и остался. Нашим тренером был Александр Волчков, легендарная личность. Поиграть под его руководством было очень полезно. Два года в Могилеве с точки зрения физподготовки и понимания, что от тебя все зависит сегодня и сейчас, дали мне очень многое. Хотя я был молод, Волчков вызывал и интересовался моим мнением. Так же было позже, во время сотрудничества с другими тренерами. Так всегда бывает, когда даешь результат. Поэтому советовал тренерам, чтобы брали Матерухина, того же Победоносцева.

- Большинство тренеров в вашей карьере были советской закалки. Но встречались и представители других школ. С ними находили общий язык?

– С экс-тренером сборной Словакии Любомиром Поковичем пересекся в минском «Динамо». С ним вообще было комфортнее всего. Любомир – очень положительный, открытый тренер. У него своеобразная манера управления, но специалист это очень сильный. Требовательный, но слишком демократичный. Поэтому он в «Динамо» и надолго не задержался. А стоило вовремя немного закрутить гаечки. Эдуард Занковец, заменив Поковича, провел три месяца на одном дыхании. И привел команду в чемпионство. Без шансов для других команд.

Позже, когда мы играли в КХЛ, работал с канадцем Гленном Хенлоном. Тоже своеобразный тренер. Команда под его руководством играла в скоростной, силовой хоккей. Не зря человек работал в НХЛ. Хенлону в Минске было тяжело из-за того, что в команде одновременно собралось много легионеров разных национальностей. Свою роль сыграл языковой барьер.

Вообще, на протяжении карьеры пересекался с большим количеством авторитетных наставников – уже покойным, к сожалению, Владимиром Цыплаковым, с Андреем Гусовым. Очень сильный тренер – Александр Андриевский. Поэтому меня удивляет, когда кто-то говорит, что я человек одного тренера.

- В свое время вы сказали, что после собственного опыта игры через «не могу» на заключительном этапе карьеры спортсмена никогда не скажете подопечным, чтобы пересиливали себя и выходили на лед, имея проблемы со здоровьем…

– Свой последний сезон в составе «Юности» я провел после операции на позвоночнике. Имел грыжу позвоночника l5-s1. Остался теперь в пояснице имплант. Захаров рискнул взять меня в команду после того, как полгода я оставался вне хоккея. Сначала все складывалось хорошо: я был лучшим в матчах Кубка, шел на первом месте среди бомбардиров в чемпионате. Но с ноября и до конца сезона играл с болями в разных частях тела. С каждым последующим матчем становилось хуже. Это был ужас. Уже не мог демонстрировать хоккей, которого от меня ожидали. Вернуться на свой обычный уровень уже не смог. Хорошо, что мы завершили сезон-2015/2016 завоеванием чемпионства. Я сосредоточился на том, что больше играл на команду, а не на себя.

– Это вас Захаров заставлял играть через боль или стремились продлить жизнь в хоккее сами?

– У Михаила Михайловича в принципе нельзя жаловаться, долго лечиться и оправдывать слабую игру травмой. Но ни к чему он меня не принуждал. Да я сам не понимал, как рискую. Играл, лечился, недолечивался и снова выходил. Хотя понимал, что до конца уже не восстановлюсь. Причина проста: после операции не было правильной реабилитации. В то время я не понимал, как нужно поступать правильно. В Израиле, где оперировался, внимания на этом почему-то не акцентировали. Хотя времени для восстановления в послеоперационный период было достаточно. В итоге полную реабилитацию закончил только пять лет спустя после хирургического вмешательства. Теперь последствий травмы не ощущаю.

– С последнего для вас белорусского сезона в Сети сохранилось интересное командное фото. На нем вы в джерси сборной беларуси. А по центру – белорусский диктатор лукашенко. Что это было?

– Это был ежегодный выставочный Рождественский турнир под эгидой лукашенко. Команда президента могла брать в свой состав пять игроков старше 30 лет. Национальность роли не играла. Так как в 2016-м тренером этой команды был Захаров, он пригласил меня, Радзинского, Максима Слыша. Согласился, поскольку это было действительно интересно. На этом турнире собирались сильные сборные, в том числе всегда хороший состав привозили финны и россияне. Тогда же конфликтов между Украиной и беларусью не было. Я не видел в участии в Рождественском турнире ничего плохого. В финале мы победили 2:1 сборную Финляндии. Интересно, что в тройке со мной тогда играл канадец Даниэль Корсо, за плечами которого были выступления в НХЛ за «Сент-Луис Блюз» и «Атланту Трешерз».

– С самим лукашенко тогда не общались?

– Нет. Когда мы выиграли первое место, он нас награждал в президентском дворце.

- Сейчас контактируете с кем-нибудь из старых белорусских знакомых?

– В начале большой войны общался с ребятами, с которыми долго играли вместе. Они все понимают, и все нас поддерживают. Но молчат, поскольку все зависят от президента и его программы развития хоккея. Боятся люди, напуганные сидят и молчат.

– Доиграв сезон-2015/2016 в беларуси, вы вернулись в Украину и снова выступали за «Донбасс». Откуда взялось здоровье играть еще?

– Решил попробовать. А на самом деле доигрывал. Понимал, что это уже не тот хоккей, который мне нужен. До того еще выступил за Украину на чемпионате мира-2016. Это когда мы в Хорватии стали первыми в дивизионе 1В, победив в финале британцев. Здравый смысл говорил, что играть не надо. Я же с травмой отыграл весь плей-офф за «Юность». Врачи в Киеве ехать в Хорватию тоже запретили. У меня был надорванный пах, боли практически не прекращались. Врач Володя Секретный капал и колол меня на протяжении всех сборов. Но команде тогда не хватало центральных нападающих. Чемпионат мира отыграл на одной ноге. И еще сумел в решающем матче против британцев отдать Победоносцеву передачу на победный гол. При этом понимая, что после такой травмы буду лечиться следующие три месяца за свой счет. Так оно в итоге и вышло. Лето провел в диспансере и по разным клиникам. А саму травму залечил уже после завершения карьеры. Но я не жалею, поскольку от вызовов в сборную не уклонялся никогда.

– Отдельные ваши партнеры по тому «Донбассу» вспоминали, что первые тренерские задатки вы тогда демонстрировали на льду. То есть определились с будущим уже тогда?

– Не сразу. Может быть, и хотел стать тренером. Но более трех лет не было каких-либо серьезных вариантов начала карьеры. Константин Симчук предлагал попробовать себя детским тренером в школе «Сокола». Но это немного не мое. Точнее, я тогда посвятил время своим сыновьям, тоже занимающимся спортом. А при этом пристраивался к жизни вне хоккея. Были, правда, непродолжительные акции, как работа с юношеской сборной Украины на отдельно взятых турнирах. То же касается и работы в штабе Андрея Срюбко в национальной сборной. Меня попросили уехать на месяц и провести сборы.

- Ваш папа Леонид Шафаренко – известная фигура как раз в детско-юношеском хоккее. Он также работает в школе «Сокола». Что он советовал сыну, у которого не было постоянной работы?

- Советовал не спешить, разобраться, что к чему, а жизнь укажет правильный путь. Так оно и вышло. Собственно, папа никогда меня не заставлял. Хоккей он в детстве мне, конечно, показал. Но прокатился три дня и мне не понравилось. Ушел и вернулся назад только через два года, почти девятилетним. И тогда уже почувствовал вкус. Отец все это время не настаивал. «Захочешь – пойдешь», – говорил.

– В случае с тренерской деятельностью жизнь вам, можно сказать, подарило возрождение «Сокола» летом 2020-го. Похоже, что первый самостоятельный сезон в статусе главного тренера отобрал у вас очень много эмоций…

– Сначала мне было трудно справиться с нервами. Месяцев девять это продолжалось, не меньше. В одно время, признаю, начал перегибать палку. Сидел потом дома, анализировал и понимал, что так поступать нельзя. Для меня это был очень серьезный вызов. Этот сезон запомнится на всю жизнь. Мы набрали много молодых игроков, которые в ходе сезона, который мы завершили выходом в финал, серьезно прибавили. Имею в виду Дмитрия Кубрицкого, Михаила Симчука, Дениса Гончаренко, Ивана Сысака, Ярослава Панченко, Владислава Сушкова, Богдана Средницкого.

– Эти ребята закрепились в хоккее и выступают до сих пор. Однако период до 24 февраля 2022-го запомнился тотальным засильем российских легионеров, которых в каждой команде было не менее десятка. Без них нельзя обойтись?

– Тогда в Украине было восемь команд, а украинских игроков маловато. При этом всех лучших собрал «Донбасс». На сборах мы просматривали многих украинцев и лучшие оставались в нашем составе. Но поймите, что такой клуб как «Сокол» не может проигрывать. Мы стремились бороться за медали, потому тоже приглашали легионеров. Конечно, если бы понимать, что произойдет в феврале 2022-го, никто бы с россиянами иметь дела не хотел. Но тогда выглядело, что люди настроены на разрешение конфликта, продолжавшегося с 2014-го. Кто бы подумал, что все так закрутится.

– В незавершенном из-за начала полномасштабной войны сезоне-2021/2022 «Сокол» выглядел очень сильным. И вы внешне не так нервничали. Это потому, что команда была сильнее?

- Стал более опытным, научился лучше держать себя в руках. Стал более профессиональным. Да и подбор игроков был заметно лучше. Те ребята, которые прошли со мной в предыдущий сезон, уже все понимали и выполняли. А новые уже не были новичками, работали с разными тренерами. В первом сезоне давал задание и когда игрок его не выполнял, не мог понять: «Почему?» Это так элементарно. Потом проанализировал, что ко мне игроку этого могли никогда не объяснять. Когда хоккеисту не хватает школы, когда он необучен, он не может воспринимать информацию мгновенно. Не важно сколько ему лет.

Вообще от того довоенного сезона остался неприятный осадок во всех пониманиях. Неприятности начались раньше, чем 24 февраля. Осенью 2021-го выглядело, что это будет сильнейший чемпионат Украины в истории. У нас было восемь хорошо укомплектованных команд. Должна быть бешеная конкуренция. На старте каждая игра была «от ножа». Мы тоже подбирали команду, способную победить в финале «Донбасс». Но потом в нашем хоккее случился раскол. И чемпионат развалился на две части.

– После начала большой войны вы уехали в Германию. Как это произошло?

- Волновался прежде всего за семью. У нас с женой маленькие дети. Хотелось их вывезти туда, где безопасно. А уже в Германии мне предложили работу – тренировать детей в хоккейной школе города Харсфельд. Параллельно была возможность играть в региональной лиге и самому. Будь в это время работа в Украине, я бы вернулся. Но мы до последнего не знали, будет ли «Сокол» или нет, будет ли вообще чемпионат Украины. В тот момент, когда принимал решение вывозить семью, дома было 1000 долларов. Мы купили новую квартиру, и все деньги вложили туда. Так мы туда до сих пор не перебрались. Но деньги потрачены. Надо жить дальше, кормить семью. Кроме хоккея, я не умею зарабатывать больше ничем.

- Самая большая проблема, что немецкий вы не знали вообще.

– Поэтому пока учил язык, оставался без работы. Только начал немного разговаривать – трудоустроился. При этом никогда бы не поверил, что способен заговорить на немецком. Теперь понимаю, что с хорошим учебным курсом в этом нет ничего удивительного. Конечно, не говорю о каком-то заоблачном уровне, который позволял бы поступать в вуз. А вот на начальном уровне научиться говорить может каждый. К тому же, с детьми работать легче. У них нет сложных вопросов.

– На Elite Prospects есть статистика ваших выступлений за «Харсфельд» – 14 голов и 32 передачи в десяти матчах. Неплохо.

– Мы выиграли региональную лигу «Норд». Хороший сезон, я хорошо подготовился. Понимал, что буду играть, поэтому четыре месяца бегал кроссы, посещал тренажерный зал. Атлетизм пришлось восстанавливать полностью. Но без этого никак. В лиге много молодежи, борьба контактная. Неготовым можно было не выходить на лед. Понравилась атмосфера на матчах: небольшая ледовая арена в маленьком городе всегда была заполнена. Люди приходили отдыхать. Покупали колбаски, пиво и смотрели хоккей.

– С кем-то из украинцев в Харсфельде пересекались?

– С Витей Андрущенко. Он выступал за команду в 60 километрах от меня, приезжал ко мне на игры, а я к нему. Это тоже мой друг детства. Мне очень повезло, что он постоянно был рядом. Витя в начале полномасштабной войны поступил очень достойно. Он отказался от двух предложений выступать в чемпионате беларуси как раз из-за войны. Уехал в Германию, живет без семьи.

– Вы в Германии были с семьей и чувствовали себя комфортно. Почему вернулись?

– Это ответ тем, кто распускает обо мне разные сплетни. Вернулся, хотя имел в Германии хорошую зарплату, работал в своем любимом хоккее. Однако, во-первых, хотелось снова погрузиться в более высокий профессиональный уровень работы. Во-вторых, хотел быть рядом с родителями. В-третьих, дома есть дома. Жены и детей, конечно, рядом не хватает. Они пока боятся возвращаться. Остаются в Германии. Сконцентрировались на изучении английского и немецкого языков. По возможности сыновья продолжают заниматься хоккеем и футболом.

– Для вас нынешний сезон начался не самым приятным образом – с поражения в финале Кубка Украины от «Кременчуга». Как восприняли неудачу?

– А кто любит проигрывать? Руководству клуба уже объяснил, что мы на тот момент не были готовы играть на должном уровне. Это стало ясно еще когда я принял команду. В Кубке «Кременчуг» был сильнее. А дальше время покажет. В целом в сезоне попробуем выиграть чемпионство. А в Континентальном кубке будем играть на победу в каждом матче.