Константин СИМЧУК: «Лучшие матчи сыграл против сборных США и Канады»

Во второй части интервью Sport.ua знаменитый хоккейный голкипер рассказал, как сдерживал США и Канаду в самых звездных составах на чемпионате мира, как потом в знак протеста не поехал на мировое первенство-2007, по итогам которого Украина выбыла из топ-дивизиона, и почему сожалеет об этом шаге. Константин вспомнил, как прекратил существование «Сокол» и как сложно было возрождать команду, как сын Михаил имел мотивацию выжить из-за любви к хоккею, а дочь Мария влюбилась в конный спорт. Также Симчук ответил на вопрос, есть ли у него российский паспорт. Этот разговор, по сути, взгляд авторитетного человека на украинский хоккей времен независимости сквозь призму своей жизни. Читайте, не пожалеете.

Читайте также:

Константин СИМЧУК: «В 19 лет стал директором, но во сне ловил шайбы»

– Константин, сборная Украины провела в топ-дивизионе девять лет. И каждый раз мы действовали с элитными соперниками по одному принципу: героическая на грани с жертвенностью игра вратарей при почти полном отсутствии контригры. С высоты прожитых лет и приобретенного опыта скажите, мы могли играть более креативно?
– Нет. Нам не хватало скорости, индивидуального мастерства. Но у нас был характер. В этом компоненте могли дать фору любому из соперников. У нас всегда были харизматичные лидеры – Анатолий Степанищев, Валерий Ширяев, а потом уже Сергей Климентьев, Вадим Шахрайчук, Вячеслав Завальнюк, Василий Бобровников, Саша Матвийчук, Юрий Гунько. Это личности с характером. Да, они не могли спокойно наблюдать за тем, как мы проигрываем. Поэтому возникали стычки. А у вратарей не было иного выбора. Мы должны постоянно держать фокус и не могли себе позволить махать клюшками, выясняя с соперниками отношения. Повторюсь, свой потенциал мы использовали полностью.

– Но не зря вы говорили, что Анатолия Богданова считали тренером с устаревшими взглядами. Может, нам, чтобы поверить в свои силы, не хватало свежести тренерской мысли?
– В том-то и дело, что после многих лет работы в Финляндии Анатолий Васильевич стал совсем другим человеком, с европейским менталитетом. Он уже не был диктатором. Именно поэтому на Олимпиаде перед матчем с латышами нам разрешили пойти за покупками. Богданов как раз вносил в нашу игру и быт что-то новое. А мы к этому новому не были готовы. Почти все мы играли в эрефии и за короткое время, в течение которого шли сборы перед чемпионатом мира, не могли перестроиться под его требования.

– Свой лучший матч вы сыграли на чемпионате мира?
– Я считаю, что было немало ярких матчей на разных чемпионатах мира. Может, больше всего запомнился чемпионат мира-2005 в Австрии. Это был год локаута в НХЛ и все ведущие хоккейные государства могли собрать самых звездных игроков. Сначала был поединок, в котором мы отыграли 1:1 с американцами. Этот матч запомнился буллитом, который судьи назначили в конце третьего периода за сдвигание ворот. Я частенько грешил такими делами. Буллит дали исполнять молодому проспекту НХЛ Заку Паризе, я его отбил и мы сыграли вничью.

А через сутки – матч против канадцев, в котором уступили 1:2. И сейчас помню этот гол на последних минутах третьего периода. Канадцы нам забили в меньшинстве. Рик Нэш стоял на точке вбрасывания, даже не смотрел в сторону ворот и бросил точно в «девятку». Я вообще не видел шайбы. Должен сказать, что с такими хоккеистами играть интереснее, не так трудно, как обычно, когда сборные США и Канады комплектовались представителями низших североамериканских лиг. Звезды НХЛ играют сами и дают играть сопернику. В таких играх есть возможность продемонстрировать свое мастерство.

Правда, в матче с канадцами однажды возникла ситуация, когда соперники не могли нам забить и начали в меня врезаться. Из своего североамериканского опыта знал, что такой режим включается, когда ничего не выходит, и тогда в ход идут все средства. Образно говоря, сопернику пытаются «сломать позвоночник». В такой ситуации разница между звездами и обычными игроками стирается. Не можешь проявить звездных черт – врезайся во вратаря, на вбрасывании используй треш-ток, разговаривай, оскорбляй соперника, выводи из себя. После матча ко мне подъехал голкипер канадцев Мартин Бродо. Спросил, где я играю, и сказал, что мне нужно играть в Северной Америке. Он предложил мне своего агента, на что я улыбнулся и ответил: «Друг, я уже был там и, пожалуй, немного поздно».

– Труднее всего на чемпионатах мира было против финнов и шведов?
– Да. Поскольку что одни, что другие – хоккейные машины. Они проводят в одном режиме все 60 минут. Считанные матчи были, когда мы уступали им немного. Однажды, помню, проиграли Финляндии 0:3. Но по броскам финны имели привычное преимущество – в пределах 15 на 60. В среднем, 50 бросков мы получали по своим воротам каждый матч. Когда играли со шведами, у меня всегда был злой гений Даниэль Альфредссон, забивавший мне почти в каждой игре.

Под таким напором, который оказывали скандинавы, удается устоять не всегда. Очень важно, в каком психологическом состоянии голкипер. Не буду кривить душой, иногда приезжал на чемпионаты мира психологически истощенным. И это влияло на игру. Во время последнего чемпионата мира мы много разговаривали с Эдуардом Захарченко и Богданом Дьяченко о том, как нужно готовить себя к таким соревнованиям в конце сезона. Однако, это очень индивидуально и не всегда возможно контролировать этот процесс. Психологическое равновесие является для вратарей определяющим.

Да и Игорь Карпенко, очевидно, испытывал такие трудности. Думаю, во время чемпионата мира-2005 в Австрии Александр Сеуканд выставлял на все матчи меня, потому что Игорь был истощен психологически и физически. В клубе Карпенко постоянно боролся за самые высокие места. После изнурительного клубного сезона сохранить силы еще и на сборную тяжело. Надо отметить, что почти все лидеры нашей сборной играли лидерские роли в своих клубах и практически всегда проводили плей-офф до конца. А плей-офф отбирает кучу моральных и физических сил. Кроме того, в клубах всегда есть бюджет для восстановления и фармакологии. Не говорю, что это были запрещенные препараты, но без них труднее восстанавливаться.

– С Карпенко бок о бок вы провели почти всю карьеру в сборной. Вы работали как единая вратарская бригада или каждый сам по себе?
– Мы с Игорем никогда не были лучшими друзьями, но и проблем в отношениях у нас никогда не было. У нас разные характеры. Мы были партнерами по команде и не более того. Собственно, подобный формат отношений сохраняется по сей день. Видимся – здороваемся. И все.

– Вы отыграли со сборной Украины на пяти чемпионатах мира. Но по своей воле пропустили один, в 2007-м. Сборная Украины выбыла из элитного дивизиона и до сих пор в него не возвращалась. Неудивительно, что этот неприезд вам, Шахрайчуку, Касьянчуку, Остроушко вспоминают поныне…
– Началось все со сбора в броварском «Терминале». Ему предшествовала смена руководства Федерации хоккея Украины. Александра Омельченко заменил Анатолий Брезвин. И мы все ждали перемен, поскольку Сан Саныч, занимая 10 лет пост президента ФХУ, не построил ни одной ледовой площадки даже в Киеве, где он был мэром. У нас были сомнения, что что-нибудь изменится. У нас были вопросы, касающиеся отдельных позиций, от которых зависело функционирование сборной. Я понимаю, сейчас это может выглядеть неправильно, что игроки лезут с какими-то вопросами к руководству, игроки должны играть и делать свое дело. Но к тому времени мы уже были больше, чем игроки. Мы выступали за границей и хотели, чтобы в Украине хоккей развивался как минимум теми темпами, что и в других странах бывшего СССР. Мы озвучили свои замечания Василию Фадееву, менеджеру команды. Приблизительно в такой форме: «Мы постоянно приезжаем, выступаем на чемпионатах мира, а ничего не меняется. Хотим какой-то конкретики». Конкретики не было. А если нет, то мы устали и сыграть не сможем. «Я вас понимаю», - ответил Василий Митрофанович.

После этого поговорить с нами пришли генеральный секретарь ФХУ Сергей Коваль и Евгений Имас. Евгений Викторович – новый человек в хоккее, он пришел вместе с Брезвиным, и тогда мы не знали его вообще. Имас тогда сказал фразу, которая нас очень задела: «Почему вы не едете? Может, вам нужны деньги?» Но еще больше нас поразил сам факт, что на переговоры с нами отправили Коваля. Сергей Анатольевич был при руководстве ФХУ постоянно. Это был человек, который не мог найти общий язык с хоккеистами. Все наше поколение ответит вам так же. Речь даже не в том, уважали мы Коваля или нет, но контактировать с ним было тяжело. Поэтому нас и задело, что со сменой руководства ФХУ позиции Сергея Анатольевича остались незыблемыми. Мы поняли, что к нам никто не прислушивается от слова «вообще». Это была последняя капля. После этого мы твердо решили не ехать на чемпионат мира.

Была ли это ошибка? Буду говорить за себя. Не думал, что после стольких лет выступлений один отказ будет иметь такие последствия. Конечно, сожалею, что тогда не поехал. Признаюсь, тогда успокаивал себя, что мое отсутствие не будет иметь серьезных последствий. Основным вратарем поехал Карпенко. Также считал, что неплохую возможность проявить себя получат молодые вратари Вадим Селиверстов и Александр Федоров. Я не чувствовал, что кого-то подвожу. Думал, что достаточно одного Карпенко, чтобы остаться в топ-дивизионе. Но в ходе первой игры против финнов Игорь травмировался. Хорошо помню, как после матча позвонил Слава Завальнюк со словами «Костя, давай приезжай. Все серьезно». Но я уже не был настроен на игру. У меня в специальном рюкзаке сидел младший сын Гавриил, которому тогда было полгода, а со старшим сыном, четырехлетним Михаилом, играли в хоккей. Я расслабился и не был готов играть. «Если из мячика вышел воздух, он не прыгает». Так можно охарактеризовать мое состояние.

– Неучастие в следующем чемпионате мира, уже в первом дивизионе – следствие старых обид?
– Нет. Собирался играть. Даже общался перед чемпионатом мира с тренером команды Владимиром Голубовичем, но в ходе клубного сезона надорвал пах. Это была моя первая серьезная травма в профессиональной карьере. Приехал в Японию, где играла наша сборная, вместе с женой, как турист. Хотелось еще раз там побывать, потому что в последний раз был там в 1990-м с юношеской сборной СССР. Тогда мы, кстати, стали победителями неофициального чемпионата мира среди сборных 1974 года, играли против сборных Канады и США. За американцев выступал Пол Кария, за канадцев – Крис Пронгер, будущие звезды НХЛ. Я стал лучшим вратарем турнира, а тренеры сборной подарили мне кассету, сборник хитов 70-х, у меня она и сегодня есть.

Но это воспоминания. В 2008-м ехал заодно поддержать ребят. Там поближе познакомился с Анатолием Брезвиным. Уже тогда понял, что Анатолий Иванович делает для национальной команды очень много. Ребята получали премиальные, которых до прихода Брезвина мы никогда не видели. Но повлиять на ситуацию уже было сложно. Воздуха не было уже не только в мячиках отдельно взятых игроков, а у команды в целом. Это уже был не футбольный мяч, а надувной шарик. Старшее поколение тянуть команду не могло, а младшему эта задача оказалась не по силам.

На чемпионате мира-2009, который проходил в Польше, я уже выступал. Там уступили в матче за выход в топ-дивизион 0:2 итальянцам. Были сильнее на голову, должны были выигрывать, но на протяжении всей игры не могли забить. Такое иногда бывает. Голкипер итальянцев Томас Трагуст творил в воротах чудеса. И это тоже следствие того, что у нас кончился magic.

Конечно, плохо, что мы выбыли из элиты. Но мы и так задержались в топ-дивизионе дольше, чем это было возможно. Белорусы, латвийцы, казахи, австрийцы, французы успели по несколько раз вылететь и вернуться, а мы держались в элите девять лет. Можно сколько угодно упрекать, что мы ни разу не попали хоть в четвертьфинал, но убежден, что в комплексе мы сделали даже больше, чем могли.

– Пожалуй, было бы красиво и справедливо, если бы венцом для игроков вашего поколения стало успешное выступление на домашнем чемпионате мира в 2011-м. Тогда, выступая на льду киевского Дворца спорта, Украина считалась очевидным фаворитом. Но в итоге заняла поразительное третье место. Что произошло?
– Сейчас тяжело передать наши чувства после того чемпионата мира. Мы много лет ждали того, чтобы сыграть нашей бандой, как мы сами себя называли, дома, в Киеве, перед нашими зрителями, да еще и во Дворце спорта. Однако мировому первенству предшествовал клубный сезон, который многие основные игроки провели в «Соколе». Это – Климентьев, Срюбко, Шахрайчук, я. Задержки по зарплате у нас составляли иногда четыре месяца. Такое положение положительно на людей не влияет. Это мягко говоря. Моральное состояние было не лучшим. Комплекс отрицательных факторов накапливался. Надо говорить, как есть: мы были обижены на нашу систему, отсутствие изменений. Хотя, повторюсь, президент ФХУ Брезвин делал для сборной очень много.

– Собственно, в том и дело, что сборная и «Сокол» – это разные вещи…
– Оно вроде и так, но это воспринималось как одно целое. Перед самым чемпионатом мира нам отдали зарплату. Брезвин нашел деньги и рассчитался за Сергея Таруту… Нас тоже огорчало отсутствие должного внимания. Мы хотели, чтобы о нас говорили, чтобы был ажиотаж. Мы столько лет играли в топ-дивизионе, на Олимпиаде, а о нас никто не знал, что мы существуем. Когда мы проиграли первый матч (3:5 британцам – авт.), я играл, мягко говоря, неуверенно. Команда – живой организм. Наша команда уже была старым организмом, который нуждался в лечении, а может, хирургическом вмешательстве. К сожалению, молодых органов, которые бы нас поддержали, не хватило, потому и такой результат.

– Вы упоминали о «сдувшемся мячике». В этом контексте упоминается, что тренеров сборной и в первую очередь Александра Сеуканда обвиняли в том, что он не подпускал в состав молодых хоккеистов, что старожилы играли до тех пор, пока у них «не постирались колени»…
– Кого, например, можно было подпускать?

– Романа Благого, Сергея Бабинца, Алексея Войцеховского, Дмитрия Нименко… Можно посмотреть список фамилий самых талантливых хоккеистов 1987-1989 годов рождения, которые либо не играли в сборной вообще, либо заиграли там слишком поздно.
– Не согласен. Все ожидали, что придет молодежь. Когда в середине 90-х появился талантливый нападающий Александр Зиневич, Сеуканд сразу ввел его в состав сборной и «Сокола». Упоминавшийся вами Благой в то время тоже уже был кандидатом в сборную, просто на чемпионат мира не попал. Знаете, как тренер и как директор хоккейной школы сейчас нередко сталкиваюсь с обвинениями, что не ставят того или другого. Могу сказать, что нет такого тренера, который не ставил бы на игру тех, кто действительно талантлив. Все, у кого есть потенциал, шанс получают. Буду говорить о себе. Меня не брали, потому что не видели потенциала, не верили в то, что я пройду весь путь. Я не хотел пахать на тренировках, а вратарю втрое труднее заиграть, чем полевому игроку. Вратарь может заиграть как в 17 лет, так и в 25.

– Поговорим о завершающем этапе вашей карьеры игрока. В «Сокол», чтобы доигрывать и заканчивать карьеру, вы вернулись в 2009-м. Как в клуб с историей, который взяли под опеку серьезные, как тогда казалось, инвесторы во главе с Сергеем Тарутой и «Индустриальным союзом Донбасса». Но на деле получилось, что «Сокол» завоевал репутацию клуба, который «кидает»…
– Если не ошибаюсь, полностью с игроками и персоналом Тарута, начавший финансировать «Сокол» с 2007-го, тогда рассчитался только за первый сезон. Потом уже начались недоплаты по премиальным, некоторым обрезали последнюю зарплату сезона. Когда в команду вернулся я, творилось уже черт знает что. Задержки в месяц-два-три стали привычным явлением. Помню, как-то к нам пришел кто-то из руководства. Начались какие-то оправдания, обещания. И в этот момент просто порвало обычно спокойного Сашу Победоносцева. Он сорвался и перешел на крик: «Я только что женился. У меня маленький ребенок. И я четыре месяца сижу без зарплаты. Как мне жить?»

– Тем не менее, чемпионат Украины в те годы становился действительно конкурентным, и в 2012-м уже запомнился яростным противостоянием «Сокола» и «Донбасса». «Сокол» по именам был укомплектован гораздо лучше. Кроме топовых украинцев Шахрайчука, Касьянчука, Климентьева, Литвиненко, Матвийчука, Олецкого, Срюбко, Тимченко, в команде выделялся россиянин Андрей Николишин, за плечами которого была большая карьера в НХЛ. И в таком составе киевляне умудрились дончанам проиграть. Злые языки даже говорят, что серия была продана.
– Надо упомянуть, что в том сезоне «Сокол» возглавил молодой тренер Александр Годынюк, пришедший с очень большим багажом профессионального игрока. Помощниками были Василий Бобровников и Николай Майко. Нам было интересно работать. Да и сезон был очень интересным. Нет однозначного ответа, почему мы проиграли. Не хватило нас на весь путь. Буду говорить о себе: команду я в финале не подтянул. Если нужно взять всю вину за поражение в финале на себя, я могу это сделать. Других винить не буду. Как не стану искать проблемы внутри команды. В этом нет смысла.

Отдам должное «Донбассу». В том сезоне у команды был процесс становления. Из общения с ребятами, которые тогда выступали за дончан, знаю, что как для украинского хоккея они получали сумасшедшие деньги. В других клубах такого не было никогда. Мы тогда первой командой выступали в открытом чемпионате беларуси, а в чемпионате Украины в регулярном чемпионате играл второй состав. Однажды, когда «Донбасс» приехал играть против «Сокола-2», им за победу пообещали 200 тысяч долларов на команду. По слухам, потому что меня там не было. Для нашего хоккея – сумасшедшие деньги. Думаю, с помощью материальных стимулов и благодаря грамотной подготовке тренер дончан Александр Куликов тогда сумел настроить наилучшим образом прежде молодых хоккеистов – упоминавшихся вами Бабинца, Благого, Нименко, Никиту Буценко, также была группа неплохих легионеров. В воротах хорошо играл Вадим Селиверстов. Благодаря совокупности факторов эта компания тогда сотворила чудо. Мы проиграли, хотя по именам были гораздо лучше.

– Тема отдельного разговора – крах «Сокола». В 2014-м самая знаменитая украинская хоккейная команда приостановила существование, исчезнув с хоккейной карты на долгие шесть лет. Знаю, что осенью 2013-го было громкое празднование 50-летия клуба. А через месяц появилось известие, что «Сокол» на грани банкротства…
– Клуб может существовать только при наличии спонсоров. Мы слышали, что у владельца «Сокола» начались проблемы с бизнесом. Насколько эти проблемы серьезны, никто не знал. Так же, как не понимали мы, насколько Тарута занимается судьбой «Сокола». Прямого контакта с Сергеем Алексеевичем у нас не было, общение велось через вице-президента клуба Сергея Кораблева. Средства выплачивал он тоже.

Любой профессиональный игрок в первую очередь работает за деньги. Ребята, которые играли за границей, привыкли к тому, чтобы все было профессионально в контексте заработной платы. Как я уже говорил, в Киеве всегда что-то недоплачивали. Тарута был первым, кто начал в столице вкладывать в хоккей серьезные деньги. Поскольку Сергей Алексеевич никогда с нами не встречался, на матчи не ходил, мы решили, что он или вообще не знает, что происходит в команде, или его обманывают. Но нас это совсем не интересовало, потому что у команды есть владелец и он берет на себя ответственность. Как игроки, мы многих тонкостей не понимали. Разобрался в них, когда сам стал функционером, когда в первый после завершения игроцкой карьеры год занял должность спортивного директора «Сокола», а Завальнюк был генеральным директором.

– Тарута в интервью Sport.ua комментировал это так: «Когда ребята захотели забрать «Сокол», я им и отдал»…
– Он ничего не оставил, а просто с ноября 2013-го вообще прекратил финансирование. В ноябре мы все деньги до последнего потратили на выплату зарплат. Нам с Завальнюком денег уже не хватило. С этого момента и до времени распада мы тянули команду на принципах взаимодоверия. Ребят не интересовало, где мы играли, за чьи деньги финансируется клуб. Людям нужно кормить семьи. Не представляете, как неприятно заходить в раздевалку команды, которой задерживают на три-четыре месяца заработную плату. Поэтому, возродив клуб в 2020-м, сразу определил приоритет, что наряду с результатом должны избавиться от репутации клуба, в котором «кидают». Прошло четыре года и могу сказать, что, несмотря на определенные недоразумения с директором клуба Вячеславом Лецканом, нам удается закрывать все обязательства перед хоккеистами и персоналом. В условиях украинского хоккея это даже важнее, чем завоевание чемпионского титула.

– В то время, когда «Сокола» не было, вы работали тренером в «Белом Барсе», в «Дженералз», но при этом всегда оставались главной движущей силой в акциях, связанных с возрождением «Сокола». Клубный патриотизм или с «Соколом» вас что-то связывало?
– И одно, и другое. Даже работая с теми же «Дженералз», я продолжал работать тренером в школе «Сокола»: помогал Владиславу Зозовскому готовить ребят 2002 года рождения, уделяя особое внимание работе с вратарями. Считаю, что отработал тогда очень эффективно. В нашей группе было три вратаря – Дмитрий Кубрицкий, Семен Майко и Ярослав Сулима. Все успели дебютировать на взрослом уровне, Кубрицкий стал чемпионом Украины в составе «Сокола», играл за национальную сборную на чемпионате мира. Майко был основным в молодежных сборных. Ярослав из-за травмы закончил профессиональную карьеру игрока.

Но вернусь к вашему вопросу. Оставаясь тренером школы «Сокола», постоянно пытался перезапустить первую команду. За эти шесть лет перевстречался на предмет финансирования клуба со всеми киевскими олигархами. И не только киевскими. Но никого этот проект не интересовал. Последний, с кем разговаривал – Гарик Корогодский. Я тогда занимал должность завуча, а директором ДЮСШ «Сокол» был Виктор Чибирев. Встреча прошла спонтанно. К тому времени мы начали развивать соцсети нашей школы и Гарик лайкнул один из наших постов, посвященных 55-летию «Сокола». И даже оставил какой-то комментарий. Отец одного из наших хоккеистов имел выходы на Гарика и по моей просьбе пригласил его посетить нашу школу. Он провел семинар. После него поговорили по поводу финансирования взрослой команды. «Вы – киевлянин, а «Сокол» – один из брендов города, – говорю, – помогите, на хоккей в Украине не нужно много денег». «Извини, но мне это вообще не интересно», – сказал Корогодский. И добавил, что ему интересен теннис, что он финансирует молодых теннисисток. Ответ всех прочих известных людей был похожим.

В 2020-м я стал директором школы «Сокол». И сразу загорелся идеей, чтобы заявить в чемпионат Украины молодежную команду на основе воспитанников нашей ДЮСШ. Тогдашний руководитель департамента молодежи и спорта КГГА Вадим Гутцайт поддержал мою инициативу, выделил определенные средства. Собственно, под брендом молодежной хоккейной команды (МХК) мы летом 2020-го и возродились. И привлекли двух спонсоров – «Европейскую правовую защиту» в лице Вячеслава Лецкана и компанию «Санагро», возглавляемую Дмитрием Тихомировым, тем самым, с которым мы начинали заниматься хоккеем в статусе вратарей. Эти люди остаются с «Соколом» и поныне.

– Параллельно с попытками возродить «Сокол» вы все эти годы стремились довести до ума реконструкцию спорткомплекса «Авангард», места, которое десятилетиями было главным центром подготовки украинских хоккеистов. Но в этом году будет уже 14 лет, как «Авангард» закрылся на реконструкцию. В настоящее время объект напоминает руину…
– До меня директором спорткомплекса был Вячеслав Завальнюк. В 2016-м он вместе с семьей перебрался в Словакию. Незадолго до отъезда перенять управление делами «Авангарда» Слава предложил мне. Не потому, что мы друзья, а потому, что в течение пяти лет мы вместе с общественными активистами, родителями юных хоккеистов вели постоянную борьбу за «Авангард» и наконец добились передачи сооружения в подчинение Министерства молодежи и спорта. Следующим шагом должно было быть возобновление деятельности спорткомплекса.

В статусе директора исключительно ледовой арены я пробыл с мая 2016-го по июнь 2017-го года. Баскетбольный и гимнастический залы мне не подчинялись, они были еще в процессе передачи государственному предприятию «Авангард». У нас были амбициозные планы, и тогдашний министр молодежи и спорта Игорь Жданов их поддерживал. Он даже представил проект реконструкции спорткомплекса. Но в течение того года, когда я занимал должность директора, финансирования проекта не было. У нас функционировал только зал для игры в футзал, а Федерация хоккея арендовала помещение под офис. На полученные средства покупали эпоксидную смолу и рубероид, чтобы самостоятельно закрывать дыры и защищать здание от протекания.

– Почему вы ушли с поста директора?
– Потому что чувствовал, что не на своем месте. Я должен был разбираться в строительстве, распоряжаться бюджетными средствами, выделенными на строительство, разбираться в тендерных закупках. Для этого мало было иметь хорошего юриста. Стоило и самому иметь юридическое образование. Поэтому, как только появился случай, уволился. Это не мое.

– Вы после завершения карьеры в большинстве своем выполняли роль ассистента тренера или работали с вратарями. Первый опыт самостоятельной работы появился только в предыдущем сезоне, когда перед чемпионатом Украины в условиях войны возглавили «Сокол». В реалиях, когда невозможно приглашать легионеров, а лучшие украинцы разъехались за границу, сформировать команду сложно. Чтобы восполнить пробелы, карьеры пришлось восстанавливать людям, которые закончили играть довольно давно. Поэтому перед стартом в «Сокол» не особо верили. «Кременчуг» выглядел более привлекательно во многих пониманиях. Однако сезон завершился для возглавляемой вами команды чемпионством.
– В случае с тем нашим «Соколом» сложился пазл. Должен сказать, что после 2012-го, то есть с тех пор, как завершил игроцкую карьеру, стать главным тренером мне предлагали неоднократно. Неудивительно, ведь когда играл, всегда был лидером, меня всегда было слышно. Подсказывал, даже когда оставался на лавочке в роли бэкапа. Такой у меня характер. Однако главным тренером не чувствовал себя никогда. Меня полностью устраивала роль ассистента. Впрочем, свое видение деятельности в статусе главного имел всегда. Поэтому, вступив на этот пост в прошлом сезоне, я не пытался никого копировать, а был самим собой.

Акцент делал на лидерах команды, на исполнителях, способных выполнять те задачи, которые мы перед собой ставили. Я акцентировал внимание на мотивации ребят. В итоге мне удалось добиться того, чтобы лидеры команды проявили свои лучшие черты. Опытных хоккеистов не нужно тренировать с утра до ночи. Это с молодыми нужно повозиться, давать им больше льда, игровой практики. А старожилов важно правильно использовать, создать такие условия, чтобы каждый выдал по 150% возможностей. Так и вышло.

– Оставить пост главного тренера после чемпионского сезона – ваше личное решение?
– У нас была договоренность с директором клуба Вячеславом Лецканом, что в случае, если в Украину вернется Олег Шафаренко, с которым «Сокол» отыграл два сезона до начала полномасштабного вторжения, он возглавит команду снова. Весной после чемпионата мира Вячеслав Львович сообщил, что Олег возвращается. Потом, когда началась предсезонная подготовка, Шафаренко сказал: «Если я нужен, буду работать. В любом статусе – ассистента, тренера вратарей. Но ты главный, ты берешь на себя ответственность за результат и решать тебе». Собственно, так и есть. Хотя я сейчас не присутствую на скамье «Сокола», но при необходимости к работе присоединяюсь. Каждый в нашем клубе имеет свою зону ответственности. После завершения сезона подведем итоги того, кто как со своими обязанностями справился.

– В то же время с должностью главного тренера в «Соколе» вы потеряли должность ассистента главного тренера сборной Украины. В этом случае вы с Вадимом Шахрайчуком уходили не совсем по своей воле…
– Есть высшее руководство, принимающее решения. В данном случае это было видение президента Федерации хоккея Украины. Нашему освобождению от должности предшествовали несколькомесячные переговоры. Мы не скрывали, что хотим остаться, потому что считаем, что не довели до логического конца то, что начали. Но в итоге Георгий Зубко настоял на своем. Мы договорились, на каких условиях разойдемся и пожали, как взрослые мужчины, друг другу руки.

– Сборная Украины с тренерами Шахрайчуком и Симчуком во главе на двух чемпионатах мира в дивизионе 1В подряд занимала вторые места, один раз уступив Польше, а другой -Японии. Как раз прошлогодний результат руководство ФХУ не удовлетворил…
– По моему убеждению, такой результат был нашим максимумом. Мы могли победить японцев только при одном условии: если бы наши вратари прыгнули выше головы. При этом не хочу сказать, что в поражении от Японии виноваты вратари. Нет. Но последняя позиция, которая может спасти, это не защитник, не нападающий, а именно голкипер. Если бы Богдан Дьяченко или Эдуард Захарченко вышли на magic, как они неоднократно делали в матчах за клуб и за сборную, то шанс выиграть у Японии был. Поэтому второе место соответствовало нашему тогдашнему уровню.

– Константин, давайте затронем не очень приятную для вас тему. Уже больше года на очень авторитетных интернет-ресурсах регулярно появляется информация о наличии у вас российского паспорта. Слухи слухами, но комментариев на эту тему вы избегали. Почему не даете прямого ответа?
– А кому его давать? Кто спрашивает? Уже более двух лет на меня регулярно во всевозможные силовые структуры поступают анонимки, мол, при освобождении Киевской области найден российский паспорт гражданина рф, директора ДЮСШ «Сокол», тренера сборной Украины Симчука. С Киевщины все началось. Затем письма такого же содержания поступали в Запорожье, на Харьковщине, Сумщине, Херсонщине. И так каждые месяц или два. Конечно, меня вызвали на допрос в СБУ. Я ответил на все вопросы. Скажу одно: я был, есть и остаюсь гражданином Украины и горжусь этим.

В то же время благодарен бывшему члену Совета Федерации хоккея Украины Сергею Ковалю. За то, что он сделал ответный запрос и в ФХУ. Как я уже говорил, с Сергеем Анатольевичем мы знакомы с туалета в Румынии, то есть 30 лет, а он до сих пор не знал, есть ли у меня российский паспорт. Господин Коваль призвал хоккейное сообщество, чтобы меня и еще нескольких известных украинских хоккеистов, когда-то выступавших в россии, отлучить от любой хоккейной деятельности. Да, мне это было неприятно, но спасибо Сергею Анатольевичу, что он раскрылся и поднял эту тему напрямую. Лучше так, чем писать каждый месяц анонимки. На которые я не считаю нужным отвечать. Это во-первых. А во-вторых, я бы ответил ребятам, которые сейчас воюют, бывшим хоккеистам Александру Матвийчуку, Алексею Лазаренко, Сергею Супруну, Алексею Гриценко. Это те люди, которые знают меня очень хорошо. Мне бояться нечего. Вся моя жизнь здесь, на ладони, в Киеве. Где бы я ни был, но всегда возвращался сюда.

– Скажите честно: у вас есть российский паспорт?
– Конечно, нет.

– Когда появлялись последние анонимки?
– В начале года в Нацполицию и СБУ написали вроде бы родители воспитанников школы «Сокола». Письмо отправлено под вымышленной подписью и с неизвестного электронного ящика. Анонимность аргументирована вроде бы тем, что сейчас война и автор опасается за собственную безопасность. Но его возмущает, что директор школы Симчук, у которого есть паспорт рф, плохо влияет на детей и распространяет среди них враждебную пропаганду. Не знаю, какая у этих людей конечная цель, если они так упорны.

– Давайте сменим тему и поговорим о ваших сыновьях. Оба считались одними из самых одаренных в своем возрасте в Украине и оба сейчас за океаном. Где, как мне кажется, их хоккейные дела в последнее время идут не лучшим образом.
– Как вам сказать? Михаил, которому сейчас 21, сейчас учится в Аризоне, в университете Гранд Кеньон. Уровень хоккея там не столь высок, как бы этого хотел сам Михаил. Но он там много играет, забивает, лидер команды.

– То есть для хоккея он еще не потерян?
– Нет. Миша хочет что-то изменить и со следующего сезона перейти в более сильную лигу, в другой университет, но с более сильным уровнем хоккея. Честно говоря, я как отец был бы доволен, чтобы Михаил окончил университет, а потом решал, чем заниматься дальше. И продолжать ли хоккейную карьеру. Но Миша – максималист. Он хочет играть на более высоком уровне. Сдерживать его не могу…

Немногие знают, что в 11-летнем возрасте у Михаила произошел иммунный сбой. На протяжении четырех лет он не только в хоккей не мог играть, но даже в обычную школу ходить. Только дом и больница. Но только врачи разрешили Михаилу получать физические нагрузки, как он уже через две недели подтягивался на перекладине 24 раза. При этом в течение четырех лет его состояние было настолько ужасным, что он не мог присесть. Мы, как родители, очень волновались. Замечу, что до 11 лет Михаил демонстрировал неплохой потенциал, удивлял хоккейными инстинктами, пониманием игры. Было видно, что он может заиграть на хорошем уровне.

Но могу сказать, что Михаил во многом преодолел проблемы со здоровьем, потому что имел огромное желание играть в хоккей. Мы живем за городом. Так как только Мише позволили восстановить физическую активность, он начал выходить на реку. Сам расчищал лед от снега, ставил ворота и ждал, когда я привезу с тренировки Гавриила. Потом они еще часа два, до позднего вечера, вдвоем тренировались.

Более серьезно тренироваться сын начал, когда я проводил вратарский сбор в Белой Церкви. Там его заметили Александр Бобкин и Константин Буценко, и через полгода после восстановления от болезни пригласили выступать за молодежную команду «Белого Барса». Жена была в шоке, когда об этом узнала. Дома были скандалы. Таня была категорически против того, чтобы сын после такого тяжелого недуга возвращался в профессиональный хоккей. Но для Миши хоккей – это что-то сверхъестественное. Для него возвращение в игру было главной мотивацией для того, чтобы выжить (а в какой-то момент вопрос стоял именно таким образом).

– У Гавриила, к счастью, серьезных проблем со здоровьем никогда не было.
– Воспитанием младшего сына занималась бабушка. Так получилось, что мы уделяли большое внимание маленькой Марии и больному Мише, а Гавриилом занималась бабушка. Так она на протяжении двух лет возила ребенка на тренировку на каток на Оболони в 5:45 утра. Я начал уделять Гавру больше внимания, уже когда школа «Сокола» перебралась на Выставочный центр и мы там создали из ребят 2006 рождения спецкласс под руководством Андрея Савченко.

– Сейчас Гавриил выступает в юниорской лиге Манитобы за «Дофин Кингз». И играет в этом сезоне не так много…
– Да, хотелось бы больше. Но Junior A – очень хорошая лига. Там выступают ребята 16-20 лет. Гавриил в своей команде – один из самых молодых. Правда, тренер в межсезонье, когда мы определялись, где продолжать карьеру, обещал, что игровой практики будет больше. Но уж как есть. В конце концов, считаю, что то, что сейчас происходит с обоими сыновьями – хороший жизненный опыт. Они учатся принимать самостоятельные решения. Да, постоянно советуются, много общаются по видеосвязи. Им тяжело, они соскучились по дому. А мама соскучилась по сыновьям. Да что греха таить, как отец я еще сам с детьми не наигрался. С одной стороны, хочется, чтобы дети играли на самом высоком уровне. С другой же, хочу видеть их рядом.

– Пока сыновья далеко, вся родительская любовь отдается дочери?
– Когда ребята уехали, Мария так и сказала: «Теперь я один ребенок в семье». Дочь, кстати, сильно увлеклась конным спортом. Никогда не подумал бы, что ей это так понравится. Маша грезит общением с лошадьми. У нее очень хорошо выходит ездить. Также Маша занимается вокалом, играет на фортепиано и поет в церковном хоре. Мама у нас очень требовательная, не дает Марии расслабиться.

Знаете, как бы ни было хорошо за границей, но мне лично всегда был важнее всего семейный уют. Жена со мной была всегда, где бы ни выступал. Может, кроме первого года в Америке, когда Татьяне не давали визу и у нее было шесть отказов в американском посольстве. В одиночестве мне было так тяжело, что где-то в середине сезона решил возвращаться в Украину. В итоге тренер «Такомы» Джон Оливер, чтобы меня придержать, мотивировал, организовав недельную тренировку в клубе НХЛ «Финикс Койотис». С основным составом, поскольку в чемпионате тогда была пауза, связанная с участием игроков НХЛ в Олимпиаде в Нагано. Когда тренируешься рядом с такими людьми как Кит Ткачук или Олег Твердовский, Николай Хабибулин – это нечто особенное. Вдохновленный той неделей, я остался до конца сезона. С тех пор Татьяна со мной постоянно. Единственное, очень хотел, чтобы она вместе с Марией уехала после начала полномасштабного вторжения. Дочь тяжело переносила звуки взрывов. Но Таня отказалась уезжать. Сказала, что не оставит меня одного, будет вместе постоянно. И я ей за это благодарен.

– Точку в этом интервью хотелось бы поставить, услышав не об итогах, а о планах. С учетом того, что в наших реалиях что-то планировать трудно.
– Меня обнадеживает ситуация в украинском хоккее. Несмотря на то, что в Украине более двух лет полномасштабная война, ситуация в нашем хоккее не так уж плоха. Федерация хоккея Украины позаботилась о безопасности воспитанников всех хоккейных школ, когда помогла им уехать и устроиться за границей. Национальная сборная Украины в течение двух лет провела очень много сборов. И это дало результат: мы уже боремся не за выживание в дивизионе 1В, а претендуем на повышение в классе. Средний возраст игроков в сборной – 25-27 лет. Это – пик карьеры. У нас очень много талантливых хоккеистов 2004-2008 годов рождения, которые на подходе для национальной сборной и уже сейчас выступают на очень неплохом уровне за рубежом. Это обнадеживает. Второй год матчи чемпионата Украины проходят в киевском Дворце спорта. Это тоже достижение.

Что касается нашей школы, то с началом полномасштабной войны мы оказались в ситуации, когда многие дети уехали за границу. Это, прежде всего, наши старшие группы. Несколько наших тренеров сейчас тоже работают за границей, а Александр Матвийчук, Дмитрий Коржилецкий и Андрей Дворник воюют. Вместе с тем, начиная с группы 2009 года рождения и по 2015 год в ДЮСШ «Сокол» занимается в среднем по 30 детей. Это для Украины очень хороший показатель. Также в этом году проходит набор детей 2016-2017 годов рождения, где также насчитывается в пределах 50 хоккеистов. Поскольку детей в школе много, мы снова запускаем каток АТЭК, на котором до начала полномасштабной войны играли и тренировались не только дети, но и профессиональная команда. Я нашел средства, чтобы погасить долги объекта за электроэнергию и произвести капитальный ремонт внутри. Надеемся переехать в АТЭК в ближайшее время. Но, конечно, строить какие-нибудь серьезные планы можно, только когда закончится война. Молимся, чтобы это произошло как можно скорее.

Иван ВЕРБИЦКИЙ