Андрей ГОВОРОВ: «Поддержки со стороны болельщиков меньше»

В четверг, 14 августа, на вопросы читателей и журналистов Sport.ua ответил один из лучших спортсменов современной Украины Андрей Говоров. Он рассказал о чемпионате мира в России, о подготовке к Олимпийским играм, о молодых пловцах и многом другом.

 

— Вы ощущаете поддержку болельщиков? Или кажется, что в последнее время не такие уж и большие результаты? И как-то украинский народ вообще отошел от плавания. Вы ощущаете поддержку украинцев?

— Конечно, чувствуется общее недомогание страны, то есть все немножко расстроены не только по поводу спорта, но и по поводу всей нашей ситуации. В свою очередь, я стараюсь не расслабляться и делать свое дело, радовать медалями хоть какими-то, результатами на международной арене. Конечно, по сравнению с прошлыми годами, когда у нас была сильная сборная, сейчас поддержки со стороны болельщиков меньше, потому что медалей меньше. Это, конечно, закономерно. Но остаются люди, которые всегда болеют, всегда следят и мотивируют на лучшие результаты.

 

— Президент Украины Вас впервые поздравил?

— Да.

 

— Приглашал на аудиенцию руку пожать?

— Я думаю, что это не столь важно в данный момент. Мне хватает и того, что меня замечают. Есть и более важные дела, нежели трата времени на аудиенцию для простого рукопожатия.

 

— Будем ждать, что Вы после Рио точно пожмете руку...

— Это будет очень важно, конечно.

 

— Давайте поговорим о чемпионате мира в Казани. Вы, наверное, с более высокими амбициями и целями ехали. Что удалось, что нет? Вы в принципе довольны своими результатами?

— У меня было два пятых места. Я стабильно попадаю каждый год в финалы любых международных форумов. На баттерфляе, на моей неолимпийской дистанции, у меня не все получилось, не лучший результат. Возможно, были какие-то проблемы в подводке к основным соревнованиям. Это все будет корректироваться, уже идет аналитическая работа по поводу баттерфляя. Но я смог впервые в своей жизни попасть в финал и показать пятый результат на олимпийской дистанции 50, вольный стиль. Для меня это очень важно, это будет моя основная дистанция на Олимпийских играх. Я сейчас уже прорабатываю подготовку к ней. 10 сентября мы начинаем дальше тренироваться в Италии вместе с клубом именно на Олимпийские игры. Шансы есть. Многие говорят, что Маноду непобедим. Если взять статистику, это так, но у всех бывают ошибки. Все будут под напряжением на Олимпийских играх. Если попадаешь в финал, шансы уравниваются. А финал — это программа-минимум. Медали совсем рядом, вытягивай руку — и хватай. Главное сейчас — скомбинировать ту работу, которую я проделал за последних два года. Первый год была работа конкретно на короткую дистанцию, прошлый год была адаптация на более длинную, то есть мы повышали выносливость, из-за чего я, может, не показал свои лучшие результаты на обеих дистанциях. Но сейчас пошла динамика, что я улучшаю результат к финалам. Это важно — чтобы в финале я показывал свой максимальный результат, а не в полуфинале или в утреннем заплыве.

 

— Вы точно знаете, что Монаду победим, тем более, что Вы уже были первым во Франции. Но все-таки, Вы уже ощущаете, что лидеры воспринимают Вас более серьезно, что уже Вы не просто один из соперников, а конкурент в борьбе за призовое место?

— Конечно, на баттерфляе от меня все ожидали большего. После утренних заплывов все начали понимать. Может, кто-то не зашел в форму, кто-то пришел в максимальной своей подготовке. Но все меня уважают, знают, борются. Больше взглядов на мне, нежели на каких-то других спортсменах, которые не попадают в финалы.

 

— Олег Лисогор в интервью после чемпионата мира сказал, что расстроился Вашим 50 м баттерфляем, не хватило буквально немножечко. Но он видит в Вас своего преемника и говорит, что, возможно, это психология. Насколько Вы можете подтвердить или опровергнуть это?

— Я не видел его интервью, обязательно посмотрю. Мне очень приятно слышать, что Олег следит за моими выступлениями. Конечно, есть где-то психологический фактор, но он не основной. Скорее всего, проблема была в подготовке, потому что буквально три-четыре дня спустя я смог улучшать результат от полуфинала к финалу. Я знаю, Олег — такой же спринтер, как и я. Он знает, что такое 50 метров, и любит свою дистанцию, думаю, до сих пор. Нужно будет мне с ним побеседовать. Может, он поделится со мной каким-то опытом.

 

— Насколько Вы довольны своей дистанцией 100 метров вольным стилем? Можно ли от Вас ждать на этой дистанции результатов на Олимпиаде?

— Я думаю, что на Олимпийских играх мы вообще ее не поплывем, потому что, если взять ту же статистику, один человек из пятидесяти метров участвует в финале на стометровке. В основном сейчас такая эра плавания, где 100 баттерфляй, 100 вольный стиль плывут ребята с большей выносливостью со второй половины, нежели с первой. Чтобы прогрессировать на 47 секунд, то есть это медаль, нужно проделать не то что колоссальный объем работы, нужно быть талантливым к этой дистанции, более талантливым, чем я. Я постоянно борюсь с собой. Этот год я боролся с собой, мне было очень тяжело работать эту сотню. Я улучшил свой утренний результат. Если мы посмотрим мой результат в финале на чемпионате Украины, где я показал лучший результат — утренний был слабее, чем на чемпионате мира. Но с таким результатом, который я показал, просто не пускают в те полуфиналы. Даже в идеальной ситуации, которая может произойти на Олимпийских играх в подготовке на 100 метров, я могу показать результат 48 секунд, которого будет достаточно на полуфинал, но недостаточно на проход дальше. Потому я не хочу рисковать, не хочу распыляться сейчас. Я буду делать то, что я умею лучше всего — спринт 50 метров.

 

— То есть Вы выбираете для себя только эту дистанцию на Олимпийские игры?

— Только 50 метров вольный стиль.

 

— Вы в принципе говорили, что Вы готовитесь, пытаетесь пробовать себя на разных дистанциях. Это тоже психология?

— Я не считаю, что это психология. Многие, в том числе главный тренер нашей сборной, считают, что это все в голове, в сердце, как он любит объяснять. Но есть много разных аспектов, которые влияют на подготовку, влияют на мою психологию, когда я ожидаю получить один результат после работы, а получается немножко по-другому. Я не ощущаю особой предрасположенности, чтобы я смог проплывать дистанцию намного быстрее. Можно прогрессировать, конечно, есть еще очень большой задел, но, чтобы бороться за медали, нужно не только иметь экстраординарные способности, но и психологическую веру в себя, которой у меня, возможно, сейчас после этого чемпионата не будет.

 

— Андрей Сердинов говорил, что он доволен, что лицензии заработали на чемпионате мира. Тем не менее, все мы видели, что лидеры нашей сборной показали результаты хуже своих возможностей. В чем Вы видите причину того, что так случается? В подготовке? Что не так?

— Давайте посмотрим на то, как вообще мы выступили. У нас было четыре финала. В принципе это примерно одинаковое количество финалов по сравнению с прошлым разом. Из лидеров у нас очень неуверенно выступила Даша Зевина. Я с ней разговаривал. Думаю, она не теряет веру в себя, она будет работать. У всех спортсменов может быть плохой сезон. Нельзя сбрасывать ее со счетов, нужно ее в этом момент поддержать. Все болеют за нее, чтобы она вышла из этой ямы и показала свои лучшие результаты. Я думаю, что она обязательно выполнит лицензию на Олимпийские игры — и мы с ней вместе поедем в Рио. Хорошо выступил Миша Романчук, он побил рекорд Украины, прошел в финал, это очень хорошее достижение для молодого спортсмена. Самое важное — это переход из юниоров во взрослый спорт. Как только я перешел, мне в какой-то мере повезло — я смог показать свой лучший результат на короткой воде, был вторым на взрослом чемпионате мира. Это сразу снимает все психологические барьеры по поводу взрослого спорта. Так же и у него скорее всего произошло. Он знает, что может попадать в финалы. Конечно, в финале он выступил не очень хорошо, но было очевидно, потому что он был один, не было близкой конкуренции, все ушли от него сразу же — и он не смог закончить дистанцию. Но лицензия уже есть, нашу страну он представит. Это самое главное, мне кажется. Также Маша Ливер. Жалко, конечно, что она не на олимпийской дистанции попадала в финал, но это тоже престиж страны. Очень важно, когда мы еще присутствуем, независимо от ситуации, стараемся показывать наилучшие результаты.

 

— Сердинов говорил после чемпионата мира, что даже лидерам мирового плавания тяжело было плыть, а украинцам, наверное, вообще сложно. Почему происходит разграничение: лидеры мирового плавания и украинские пловцы? То есть мы не стремимся достичь результатов лидеров мирового плавания?

— Я считаю себя одним из лидеров мирового плавания, потому что я всегда в финалах, я постоянно участвую в борьбе за медали. Сравнивать нас с другими странами, мне кажется, не стоит, потому что у нас уникальная ситуация, страна постсоветского пространства. Две разные системы подготовки сейчас столкнулись —  и мы имеем некий конфуз, который не может привести к быстрому росту результатов. Еще огромный минус в том, что мало ребят идут в плавание с маленького возраста. Причин множество, можно обсуждать их часами, начиная от недостатков дешевых бассейнов. Многие жалуются на то, что все дорого. Но, когда люди ведут отдавать своего ребенка в футбол, в теннис, они даже не задумываются о цене, всегда платят, так принято. У нас почему-то такой стереотип, что, если я веду в бассейн ребенка, я не должен ничего платить. Это неправильно, потому что мы сейчас живем, можно сказать, в капиталистическом мире, мы должны сами думать о судьбе своих детей. Если вы хотите иметь здорового ребенка... Плавание — один из таких видов спорта, где даже на спорте высоких достижение вы остаетесь здоровыми. Посмотрите на Яну Клочкову, на Олега Лисогора — ни у кого нет серьезных проблем со здоровьем. Вот этот вид спорта сохранит вашему ребенку здоровье, многому научит в понимании своего тела, питания, если он будет заниматься профессионально. Вода — это то, из чего мы вышли, и она окружает нас повседневно. Поэтому я считаю, что это самый оптимальный вид спорта для каждого ребенка.

 

— Много говорили, что после победы Яны Клочковой на Олимпиаде очень много детей пошло в плавание. Куда же делись эти дети за 10 лет? Что произошло, почему? Действительно нет системы подготовки, инфраструктуры? Чего не хватает?

— Сейчас проблема более глобальная. Я не считаю, что это проблема именно плавания. В любом виде спорта недостаток детей, тренерского состава, потому что много профессионалов уезжают. Есть у нас люди без опыта, потому что где его получать, если нет детей, результата, личных достижений, которые продвинули бы тебя дальше? Тут замкнутый круг. Я не могу браться за критику, если не могу предоставить что-то взамен. Можно сто раз сказать, что у нас руководство плохое, что у нас нет бассейнов, нет денег, но это не основная проблема, потому что предложить что-то другое невозможно. Все сравнивают нас в этот год с американским плаванием, которое насчитывает самое большое количество пловцов вообще, занимающихся в стране. Если взять статистику, с таким количеством пловцов иметь шесть золотых медалей — это ожидаемый результат, но не сверхъестественный. Конечно же, если там каждый двадцатый или даже больше плавает в школе, то это ожидаемо.

 

— Вы говорите, что в Америке ожидаемо, а в Украине получается немножечко вопреки. Да, Вы можете позволить себе тренироваться в клубе. Возможно ли украинским спортсменам так же, как и Вам, уезжать для того, чтобы работать в нормальных условиях, тренироваться, да еще и зарабатывать на этом?

— Я уже говорил в интервью, почему я тренируюсь в Италии. Не из-за того, что там хорошие условия, лучше бассейн или теплее вода. Там есть состав моих соперников, с которым я могу позволить себе тренироваться, чтобы я мог улучшить свои результаты. Здесь просто нет таких ребят. Уезжать можно куда угодно, можно оставаться здесь, главное — найти тот метод тренировок, который тебе подойдет. Нет сейчас конкретной книги или учения, как воспитать олимпийского чемпиона, это приходит с опытом. Многие достигают этого интуитивно. Очень мало тренеров, которые воспитали большое количество выдающихся спортсменов. У нас те ребята, которые сейчас есть — это та удача, которая получилась из тех людей, которые начали плавать еще 15 лет назад. Вот я плаваю 15 лет. Мне повезло, что я попал в этот спорт, что я оказался талантлив и смог себя где-то реализовать. Мне кажется, чем больше будет детей плавать, тем больше шансов на то, что у нас будут появляться звезды.

 

— Конечно, мы понимаем, что без финансирования этого ребенка...

— Почему финансирования? Я думаю, что не финансирования. Сейчас по сравнению с другими видами спорта это доступно. Почему сам родитель не инвестирует в здоровье самого ребенка? Этот вопрос нужно задавать самим родителям и нашему менталитету. Многие стремятся к получению самого дешевого, легкодоступного. Нужно задать вопрос нашим обывателям, нужно ли вообще в нашей стране плавание? Ради чего мы вообще отдаем детей в спорт?

 

— Когда Вы завоевываете медаль, сразу кажется, что нужно, а так народ может и не знать. Сколько Вы знаете нормальных государственных бассейнов, которые функционируют и доступны обычным украинцам?

— Конечно, доступно за плату всегда.

 

— Конечно, за плату. Но чтобы это был не частный клуб или спортзал...

— Лично у меня в Днепропетровске есть доступ в большой бассейн «Метеор», в котором в принципе есть место для работы. Есть государственный, но это больше олимпийского резерва, бассейн в днепропетровской школе, где я учился. Есть несколько бассейнов при университетах, которые доступны для обывателей. Также есть на левом берегу в Днепропетровске бассейны. Небольшое количество, но хватает, чтобы отдавать ребенка в спорт, чтобы посмотреть, насколько он к нему предрасположен. А в дальнейшем, если ты показываешь свой результат, абсолютно одинаковая система что у нас, что в США. Не абсолютно одинаковая, но похожая. Результат есть — тебе это бесплатно все потом отдается. С 13 лет ты показываешь стабильно хороший результат — идешь в школу олимпийского резерва, в школу-интернат, тебя там кормят, дают какую-то одежду, бесплатное обучение, проживание. У нас еще есть старая система, которая работает. Я сам вышел из нее. Я 8 лет проучился в Днепропетровском высшем училище физической культуры. Это был мой самый основной толчок, который дала мне страна.

 

— Есть ли на подходе талантливая молодежь? Может выстрелить на Рио, завоевать лицензии?

— Возможно, будет одна или две лицензии, но я считаю, что еще рановато, потому что сейчас у нас есть клуб «Энергостандарт», который развивает эту молодежь. Это, наверное, самый основной вклад за последний год в наше плавание от группы «Энергостандарт». Там есть пара ребят, в том числе Андрей Хлопцов, он выступил на двух неолимпийских дистанциях. Я считаю, что это будет основная проблема для него, как была и у меня. Мне говорили: «Вот ты плаваешь неолимпийские дистанции, ты никому не нужен». Поэтому я пытаюсь реализовывать себя на олимпийских. Также есть Сергей Шевцов, Марина Колесникова, но они все едут на юниорский чемпионат мира. Думаю, вряд ли у них получится выполнять сейчас олимпийские лицензии. Это еще рановато, мне кажется.

 

— Большинство юниоров выступало на Европейских играх в Баку, тот же Хлопцов взял «золото» на 50 метров баттерфляем. 16 лет всего парню. Как думаете, это уже Ваш будет последователь?

— Я буду только рад, если у нас будут появляться ребята, которые смогут поднапрячь меня в мои последние годы спорта, если я буду долго плавать. Я считаю, что мы будем говорить о том, будет ли он дальше оставаться, как только он перейдет во взрослый спорт. Самое сложное — когда ты переходить из юниоров, где нет никакой конкуренции, во взрослый спорт. Очень много людей, которые следят за спортом, говорят: «Вот почему Украина сильно выступает на уровне юниорского спорта, юношеского, а потом во взрослом нет медалей?». Я хочу разъяснить ситуацию, она абсолютно понятна. Во-первых, когда ты выступаешь на юношеских соревнованиях, конкуренция не составляет даже десяти процентов от того, что ты получаешь на взрослом уровне, потому что ты встречаешься с каждым юниорским чемпионом за последние десять лет. Многие ребята, которые выигрывали соревнования, все там присутствуют. Ты выходишь на очень высокий уровень. Сравнивать юношеский чемпионат, где ты даже при условии многих ошибок попадаешь в полуфиналы, имеешь возможность улучшать и сравнивать чемпионаты, где у нас ребята не могут показать свой лучший результат в утренних заплывах, где это очень нужно. Из-за того, что тренировки так поставлены, что нет проб дистанций на утренних заплывах. Допустим, при выступлении в стометровке многие говорят: «Мне вечером легче плывется». Если тренер знает, что воспитанник не может быстро плыть утром, почему не акцентировать внимание на утренних заплывах, на максимальных результатах утром, как это я сделал в свое время, чтобы попадать в финалы?

 

— То есть к каждому индивидуальный подход?

— Конечно. Нужно четко понимать, что ждать, что каждый юниор, который выиграл юношескую Европу, выиграет взрослый мир — это две разные вещи. Это очень приятно — когда юниоры выступают, но эта работа только начинается. А у нас ребята начинают расслабляться, понимать, что они чемпионы, им тренироваться уже не надо, у них таланта и так хватит.

 

— Андрей Хлопцов проспал предварительный заплыв в эстафеты. Команда не выступила в принципе. Это все, звездность? Или все возможно в этой жизни?

— Об этом нужно его спрашивать, я там не был. С каждым может что-то произойти. Мы не знаем точно, что там произошло. Я не хочу обвинять кого-то, потому что никто не застрахован от любых ситуаций, которые могут быть в спорте. Конечно же, неприятно. У меня такого никогда не было. Я даже не подозреваю, как такое может произойти. Максимум, что в моей жизни случалось — я заснул в автобусе и меня чуть не забыли в аэропорт. Было такое. Мы ехали вместе с командой, я пошел на заднее сидение, немножко опустился, меня не видно, заснул. Проснулся — я в Киеве. Он уже круг сделал, а у меня самолет через 20 минут. Но я успел. Все спрашивали, как тренер может забыть своего спортсмена, но случается такое. Конечно же, проспать старт — не очень приятно для команды.

 

— Выговоры или штрафы бывают за то, что спортсмен проспал или не сделал что-то?

— За нарушение режима могут выгнать из сборной: за ночные похождения, за неспортивное поведение. У нас Андрей Сердинов за этим очень строго следит. Но за единичные случаи как можно наказывать? Это юрисдикция главного тренера — следить за спортсменами. Это очень важно.

 

— Вы говорили, что делали акцент на том, чтобы делать утренние заплывы. Кто Вас так надоумил?

— У нас были поставлены тренировки с моим тренером Карташовым, чтобы мы могли показывать сильные результаты уже утром. Еще с детства мы так работали, потому что понимали, что юниору нужно максимально выступать утром, чтобы попадать в полуфиналы. Мы решили это после моего первого чемпионата мира в Риме в 2009 году, когда я не попал в финал. Конечно же, сразу стало понятно: зачем приезжать на соревнования, если ты не можешь проходить дальше? Подготовка была подстроена под то, чтобы выполнять такие действия, как встать в пять утра, разбудить свой организм раньше, либо сдвигать тренировки под то время, когда у тебя будут соревнования. Уже известно, что Олимпийские игры в Рио будут проводиться позже, финалы будут начинаться в десять часов вечера по местному времени. Сейчас мне тренер Андреа сказал, что мы переносим тренировки — будем плавать ночью, чтобы быть готовым ко всем мероприятиям в такое время. Также нам сказали, что там очень шумно вокруг гостиницы, тоже нужно быть к этому готовым. Мы уже знаем о том, о чем многие даже не подозревают, не задумываются. Если мы не можем превзойти кого-то в физических данных, мы будем превосходить его в тех мелочах, в которых можем: питание, режим, который он, может, не будет соблюдать. В тренировочном процессе все работают. Нельзя сказать, что кто-то расслабляется. Технические элементы будем подтягивать. Во всех маленьких деталях, которые можно найти, мы сейчас будем в поисках таких, которые могут помочь.

 

— Какой у Вас режим дня в соревновательный период?

— Заплыв 50 вольный стиль у меня был в девять утра. Я проснулся в 5:50, мы пошли погуляли, позавтракали и заранее поехали в бассейн. Я чувствовал себя в восемь, как вечером, то есть я уже довольно комфортно выступал.

 

— Как принимали украинских спортсменов в Казани? Вы чувствовали психологическое давление в плане ситуации, которая происходит сейчас между странами?

— Мы все всё время чего-то ожидаем, когда едем в Россию. Для себя я отметил то, что русского приветствуют очень серьезно, американца, британца тоже неплохо. Когда я выходил, как мне показалось, меня поддерживали меньше всего. Не знаю, с чем это связано, но ощущение было, что поддержки как таковой и нет. Кроме нашей команды. Наша команда очень сильно кричала, вот они мне помогали.

 

— У Вас были изначально запланированы старты в Москве? Все же понимали, что будет не столь сильный состав участников. Может, психологически легче плавать. Или как у Вас было?

— Это решение было не мое. Главный тренер предложил моему тренеру — и они организовали эти кубки. Я согласился только на один в Москве, на форме попытаться пройти Кубок мира. В принципе результатом тоже доволен, учитывая то, что были какие-то технические погрешности. Я показал практически такой же результат, как на чемпионате мира, так же в вольном стиле, мне были некомфортны тумбочки, которые там стояли. Скорость, как мы проанализировали, была одна и та же. Это было важным для меня показателем — скоростные качества как тренировочный процесс.

 

— Результат на доли секунды ниже, чем в Казани. Вы ожидали, что так и будет?

— Я ожидал, конечно же, улучшения результатов. Очень сложно выступать после основного чемпионата: меньше стресса, расслабленная обстановка, болельщиков нет. Я показал все, что мог. Победил на своей коронной дистанции — 50 баттерфляй.

 

— Призовые получили за медали?

— Еще не получил, но я заполнял какую-то декларацию, мне должны переслать.

 

— А от Федерации Украины?

— За Кубки мира не предусмотрены призовые, они даже не внесены в реестр.

 

— В чем Федерация плавания Вас поддерживает?

— Во-первых, вся организационная работа проходит через них. Они организовывают сборы, которые сейчас проходят в Италии. То есть всегда идет поддержка. Если мне нужна какая-то помощь, мне помогает президент федерации, главный тренер. В этом плане я чувствую себя комфортно. Они понимают, что я работаю. Все видят, что я не просто так просаживаю деньги в Италии, а отдаю себя на все 100%, это важно.

 

— Несколько лет назад Яна Клочкова, Олег Лисогор, Денис Силантьев пытались высказать недоверие Федерации плавания, произвести революцию, чтобы сместить президента федерации. Тем не менее, ничего из этого не получилось и каждый из них теперь говорит, что вот, наверное, причина провалов украинской сборной в системе подготовки, в том, что федерация работает неэффективно. Каков Ваш взгляд изнутри?

— Давайте возьмем результаты. Сейчас плотность намного выше, чем раньше. Если раньше тренировались несколько стран, то сейчас тренируется весь мир. Ожидать такое количество медалей, мне кажется, неприемлемо в данной ситуации. Результаты выше, рекорды Украины мы бьем. Это означает, что мы растем, и весь мир растет вместе с нами. Конечно, сравнивать прошлую эру спорта и нынешнюю неправильно. Если ты даже на год выходишь из спорта, ты много теряешь в тренировочных технологиях, во всем. Проблема тут уж точно не в организации всего, не в наших директорах, их может смениться огромное количество. То, какую роль выполняет сейчас наш главный тренер, можно сказать, роль менеджера. Из-за того, что у нас бюрократическая система, мы не можем называть его по-другому, нежели как главный тренер. Он в тренировочный процесс в принципе не входит никак. Он может посоветовать, проконсультировать, но по правилам он не имеет права брать себе какого-то спортсмена для тренировок. У нас прописано, что он не имеет права тренировать никого. Если ты что-то критикуешь — предлагай.

 

— Сколько, по Вашему мнению, человек должны тренировать спортсмена-чемпиона? Есть доктор, массажист, диетолог, тренер? Как это все работает?

— Я сейчас в клубе, у меня это все есть, но чтобы рос результат, нужно, чтобы это все было объедено в одно. Не так, чтобы с одной стороны есть доктор, с другой стороны — массажист. Нужна какая-то система. Учитывая то, что у нас не очень большая команда, всех объединить очень сложно, все в разных городах, всех под одну тренировку не засунуть. Мне кажется, сейчас один из самых лучших вариантов — кого-то вывозить на сборы, как меня. Я нашел себя именно в той группе, в которой есть. Не факт, что всем это подойдет. Не факт, что это будет на всех работать. Повторюсь: нет той системы, которая бы гарантировано тренировала всех. Сколько бы руководителей не поменялось, особенных изменений не будет. Нужно просто смотреть в корень и популяризировать плавание, потому что мы показываем результаты только на талантливых ребятах, которые у нас есть. Они сами из того, что им дано, плывут свои результаты.

 

— Сколько человек, которые с Вами работают, ездят с Вами на соревнования?

— На этом чемпионате у меня не было ни одного моего человека, кроме тренера, потому что мы поздно отправили заявку. Обычно, если это какие-то межсезонные соревнования, то массажист, физиотерапевт, тренер и менеджер.

 

— Какие у Вас отношения с Дмитрием Качуровским — президентом Федерации плавания?

— Абсолютно нормальные. Мы не часто с ним беседуем, но если есть какие-то вопросы, он с удовольствием обсуждает их со мной и мы приходим к каким-то решениям.

 

— У Вас нет амбиций когда-то, после окончания карьеры, пойти в спортивные чиновники и что-то поменять?

— Я считаю, что тот опыт, который я получаю сейчас за границей, нужно реализовывать обязательно. Полностью поменять у нас не получится. Нужно модернизировать нашу систему. Как, точно сейчас сказать не могу, потому что не хочу обсуждать что-то, не имея четкого представления внутренней системы в данный момент. Но, учитывая опыт в организации клуба, который я сейчас получаю, много можно прибавить во внутренней организации: тех же массажистов, докторов и т.д. Но это не будет особым толчком для результата. Это будет для ясности. В самой команде будет ясно, к кому идти с таким вопросом, к кому идти с другим вопросом. К примеру, я на сборе, у меня болит плечо — я иду к физиотерапевту. У нас в сборной у кого-то что-то болит. Куда ему идти?

 

— К тренеру, менеджеру...

— К тренеру. Тренер у него и доктор, и менеджер, и все. Когда-то можно будет создать какую-то систему, но в данный момент у меня таких задач нет и на ближайшее время я их не ставлю. Но я набираю опыт. Если у меня будет такая возможность, появится желание и я поверю в то, что смогу что-то сделать, то, конечно же, возьмусь за это. Но сейчас у меня даже нет представлений, как взять и получить пять олимпийских чемпионов или хотя бы одну олимпийскую медаль. Я верю в себя, в свои возможности, но как спрогрессировать из того материала, который сейчас есть, я не знаю. Я думаю, ни у кого на данный момент нет таких знаний.

 

— В Украину нужно приглашать специалистов из-за границы, чтобы менять систему?

— Уже приглашали.

 

— Приглашали — и уехали...

— Я не хочу сказать, что это все плохо, мы получили опыт, но как мы будем его реализовывать? У нас совсем другая система. Нужна модернизация, а не смена чего-то. То есть нужно взять лучшее из того, что было, и добавить лучшее то, что есть сейчас из нового мира плавания. Я не могу сказать, что это конкретно. Не хочу сейчас это обсуждать, не могу ничего предложить. Это очень сложная ситуация, замкнутый круг, который связан с государственной организацией, с федерациями. Все это очень давно сидит в нашей стране, еще с постсоветского пространства. Чтобы что-то поменять, нужно проломать эту бюрократическую стену. Кто-то предлагает перевести все в клубную процедуру, но у нас народ не готов к этому, нас не интересует плавание как таковое. Я сижу в Италии, приезжаю на какие-то соревнования. Больше людей, чем на Кубке мира сейчас в Москве, потому что менталитет по поводу спорта в принципе схож на постсоветском пространстве. Раньше это была государственная идея, сейчас это должна быть человеческая, но никому это не интересно.

 

— Денис Силантьев, став депутатом Верховной Рады Украины, говорил о том, что он будет пытаться как-то изменить это на законодательном уровне. Насколько Вы верите в перспективы того, что Денис Силантьев все-таки сможет что-то поменять? Вы с ним общаетесь?

— Мы не общаемся. Я не знаю, какую работу он делает.

 

— Пока вроде бы ничего не делал, но заявляет...

— Если сделает — тогда можно будет это обсудить.

 

— Он инициатор проекта Help Sport. Олимпийцы сейчас делают фотосессии на всех умирающих объектах: бассейны, залы и т.п. Таким образом они пытаются привлечь внимание государства. Шаг правильный, по-Вашему?

— Лучше что-то делать, чем ничего. Пытаться всегда нужно. У нас в стране сейчас намного больше проблем, которые не касаются спорта. Они касаются обычной жизни, выживания людей, школьного обучения. Спорт появится тогда, когда у нас устаканится ситуация в стране. Когда настанет мир — тогда мы придем к какому-то знаменателю и будем уже двигаться вверх. Сейчас время перемен, мы не можем думать о развитии спорта.

 

— В каком возрасте ребенка лучше отдавать в плавание?

— 6-7 лет — это идеальный вариант. Тогда человек не должен бояться воды, сформировалась уже какая-то координация.

 

— Вас во сколько отдали?

— В семь.

 

— Сами пришли?

— Мама привела.

 

— И что, сразу пошли?

— Первый раз я столкнулся с водой, когда мы были на озере. Я шел по берегу — и под воду, там яма была какая-то. Я не выплыл, меня отец вытащил. Не боялся воды, потом меня мама научила держаться на воде —  и я начал понимать, что такое вода. На следующий год меня отдали на плавание.

 

— Когда Вы поняли, что профессиональное плавание — это то, чем Вы будете зарабатывать на жизнь?

— Да, конечно, это мой способ заработка, но я не думал, что буду именно зарабатывать на жизнь. У меня были какие-то амбиции, мне понравилось побеждать, я шел за победами все время. Сейчас я люблю свое дело, я занимаюсь этим для того, чтобы получать удовольствие в первую очередь. Мне нравится развиваться не только в спортивном плане, но и как личность: я учу языки за границей, стараюсь получать как можно больше опыта, который я обязательно буду возвращать Украине, потому что кто, если не я. У меня есть уникальная возможность получать такой опыт, находясь в интернациональной командой: японец, грек, бельгиец, англичанин, эстонка, итальянец, тренер — грек болгарского происхождения. Это уникальная ситуация, когда у каждого человека есть свое понимание спорта. Мы часто обсуждаем, что можно сделать с плаванием, чтобы оно привлекало массы. Если взять перспективу... Сейчас плаванием занимается, по данным ЮНЕСКО, большее количество людей, чем легкой атлетикой. Это около пятисот миллионов людей по всей планете, это очень много. Учитывая такую большую потенциальную аудиторию, которая может заинтересоваться плаванием, что-то можно сделать, чтобы оно стало более интересным.

 

— Так есть какой-то универсальный рецепт?

— У меня есть размышления по этому поводу, я могу поделиться ими. Плавание — спорт любительский. То есть мы не профессионалы, потому мы не можем зарабатывать на этом деньги. Но можно попытаться перевести его на профессиональный уровень. Для этого нужно поменять полностью систему соревнований, потому что она не привлекает никакого интереса сейчас. Все знают, что плывет какой-то чемпион, смотрим и болеем за страну. Что можно сделать? Взять пример футбольных клубов. В Украине все болеют за разные страны, за разные клубы, за разных людей, и в принципе это интересно. Можно добавить соревновательный аспект между командами. К примеру, целью не должен быть результат. Целью должно быть место. Уже были примеры, но не столь глобальные. Создать соревнования: одна команда против другой. Турнирная сетка, 16 лучших команд по всему мира. Есть определенная система, она у меня даже где-то прописана на бумаге, как сделать так, чтобы это было интересно. В принципе есть люди, которые заинтересованы в этом, и, возможно, когда-то мы придем к тому, что у нас будет большой чемпионат за большую сумму денег — и первая команда будет получать, к примеру, миллион долларов. Это размышления, разговоры, но уже на высоком уровне. Богатые люди заинтересованы в этом в какой-то мере.

 

— То есть у Вас все-таки менеджерская жилка?

— Нет, это просто идея. Мне интересно, чтобы плавание было интересно, чтобы была командная игра. Чтобы было возможно купить самого сильного пловца к себе в клуб, он победит, выиграет тебе какую-то медальку. Нужно будет это показать. Если человеку показывать, он этим заинтересуется. Это все мечты, это сложновыполнимо, но, возможно, что-то такое произойдет.

 

— У Вас есть спонсорский контракт?

— У меня спонсорский контракт с «Hat», индивидуальный.

 

— Насколько прибыльный контракт для Вас?

— Чем больше медалей, тем больше прибыли. Все зависит от мест, которые ты занимаешь, там есть какие-то призовые.

 

— Новые медали повлияют?

— Золотая повлияет.

 

— После поколения Лисогора, Клочковой, Бреуса, Силантьева какая-то пропасть. Почему, как Вы думаете, эти лидеры, которые были, не становятся движением вперед? Допустим, Олег Лисогор тренирует деток в Броварах. Все остальные немножечко отошли, такое ощущение у народа, что все, пропасть...

— Почему? У нас Бреус — директор бассейна.

 

— От Яны Клочковой, возможно, ожидали тренерской деятельности...

— Мы сами все прекрасно понимаем. Проблема в кадрах. У нас не престижна работа тренера. Неуважаемая, в первую очередь. Может быть, если бы она была не высокооплачиваемой, но уважаемой, многие люди отдавали бы свою жизнь этому делу. И, опять же, менталитет, нам неинтересны плавание, легкая атлетика, гребля, стрельба. Нам интересен футбол, потому что это просто, каждый может пнуть мячик. Судить за это нельзя, потому что люди стремятся сделать так, чтобы было весело, это более развлекательный вид спорта. Спорт высших достижений... Ты должен быть фанатичен к какому-то виду спорта. Может быть, тогда у тебя что-то получится.

 

— В принципе плавание — дорогой вид спорта? Сколько стоит сейчас отдать ребенка шести лет в плавание?

— Я не знаю сейчас о прейскуранте, обязательно поинтересуюсь. Без экипировки, думаю, это примерно 300-350 гривен в месяц за бассейн. Экипировка со всеми тренажерами в бассейне — около двух тысяч выйдет. Тысяч пять в год минимум.

 

— Вы бы своего ребенка отдали бы в плавание, чтобы он прошел такой сложный путь, как Вы?

— Я не скажу, что мой путь был сложным, потому что я всегда любил то, что я делаю. Я был инициатором ухода от родителей в школу-интернат, мне этого самому хотелось. Я считаю, что ребенок должен сам выбирать. Я его буду воспитывать до семи-восьми лет, а потом он сам примет решение, что ему нужно. Захочет в плавание идти — пойдет, не захочет — не пойдет.

 

— В футбол отдадите?

— Отдам, если захочет, конечно. Я не хочу запрещать своему ребенку, если он чего-то захочет.