Героиня чужой Германии

На чемпионате Европы-2007 по фигурному катанию спортивная пара принесла Германии первую золотую медаль после 12-летнего перерыва. Немецких болельщиков порадовали Робин Шолковы и экс-украинка Алена Савченко. А на лед их выводил чемпион континента-1995 Инго Штойер, на чьей победе долгое время заканчивалась страничка славной истории немецкого парного катания. В этом году Савченко и Шолковы защитили титул чемпионов Старого Света, а вот на высшую ступень пьедестала почета первенства мира они поднялись впервые. На днях Алена приехала в Киев — навестить родителей, пообщаться с друзьями, посмотреть, что нового на старом добром катке «Льдинка», где начинался ее путь к мировым вершинам.

— Мне грустно смотреть, как тренируются фигуристы в Украине, — после визита на родную «Льдинку» у Алены зуб на зуб от холода не попадал. — Если честно, думала, что за время моего отсутствия здесь что-то изменилось, улучшились условия для спортсменов. Но все осталось на том же уровне. Погуляв час по «Льдинке», я страшно замерзла. Отвыкла, наверное: в Германии на катке тепло и уютно, да и льда больше — есть где развернуться. Поэтому на родном катке ностальгии не почувствовала.
Единственными «теплыми» минутками было общение с тренером Галиной Кухар: мой переезд в Германию не повлиял на наши отношения.

24 часа в сутки думаю о победе
— Как чувствуете себя в роли действующей чемпионки мира?
— Я еще до конца не поняла, что стала лучшей. Наверное, потому, что для меня это никогда не было конечной целью. Данный титул — лишь очередная ступень на пути к более высоким свершениям. Моя карьера только началась, и почивать на лаврах нет ни времени, ни желания. У нас очень много идей, а спортивная жизнь слишком коротка — можно и не успеть все реализовать. Поэтому спешим... Сейчас моя задача — стать олимпийской чемпионкой, а в более отдаленное будущее заглядывать не хочу. Пока я даже не могу сказать, что будет после Игр в Ванкувере: останусь в спорте или буду искать себя в чем-то другом. Если мы с Робином будем хорошо себя чувствовать и видеть, что наша работа нравится людям, то останемся еще ненадолго. Убеждена, что в спорте очень важно уйти вовремя. Самое страшное — надоесть.

— Ваши программы существенно отличаются от того, что предлагают зрителям и судьям другие спортивные пары...
— Наверное, потому, что мы отказались от конкретных образов и просто катаемся под хорошую музыку — делаем красивые поддержки и шаги, но не рассказываем истории. Очень многим понравилась наша произвольная программа, но я, честно говоря, от нее не в восторге. Тренер Инго Штойер, который придумывает все композиции, очень долго искал нужную музыку. До того, как взялись разучивать L'Oiseau из цирка Дю Солей, мы начинали ставить пять разноплановых программ, от которых потом пришлось отказаться: в них не было изюминки, а выходить на публику с худшим по сравнению с прошлым годом продуктом мы не хотели. Хотя эта программа нам принесла победы на чемпионате Европы и мира, я так и не полюбила ее: просто знаю, что могу лучше.
Намного интереснее, как по мне, короткая программа под индийские мотивы. Но в следующем сезоне я бы не хотела к ней возвращаться. У нас уже есть идеи по этому поводу, это пока секрет. Могу лишь пообещать, что новые программы будут очень интересными.
Вообще мне под силу катать все, что мне покажут и даже расскажут. Вот, например, у многих поколений фигуристов популярна «Кармен». Если будет нужно, я смогу показать миру свою «Кармен», и далеко не худший ее вариант. Но, кажется, это уже вчерашний день, мне хочется чего-то нового.

— На что еще вы готовы ради победы?
— На все! Я сама сделала свой выбор. Слышала когда-то: чтобы стать чемпионом, нужно 24 часа в сутки думать о победе. Так вот, это правда. И ни минутой меньше! Много лет назад я стала ежедневно отдавать спорту все, что у меня есть, — все силы и время. Не верю, что можно после тренировки пойти на дискотеку, а потом выиграть соревнования. Обычно у людей, которые распыляются, ничего не получается. Я отказалась от всех жизненных удовольствий, но не жалею об этом. Когда у меня есть фигурное катание, все вечеринки и дискотеки ни к чему.
Я уже не представляю, как можно жить без льда и почти круглосуточных тренировок: когда мы готовимся к соревнованиям, на льду проводим шесть часов, а в подготовительный период — минимум 8 — 10 плюс подготовка в зале — атлетика, балет. То есть тренируемся с утра до вечера с небольшим перерывом на обед и послеобеденный отдых.
Вот я приехала в Киев на несколько дней и счастлива видеть родителей, общаться с друзьями, но где-то в подсознании уже появляется тоска — хочется надеть коньки и снова втянуться в привычную жизнь. В нашей паре я лидер и всегда подстегиваю партнера, чтобы ему так же сильно, как и мне, хотелось победить. При этом я не согласна с мнением некоторых специалистов, что нашу пару сделала я. Нас обоих в единое целое слепил Инго Штойер. Так получилось, что мы втроем очень подходим друг другу, нам комфортно работать.

Немцы любят только себя
— Когда вы только переехали в Германию, как немцы отнеслись к тому, что чемпионкой их страны стала украинская девушка?
— Люди разные, одни говорили: «Какие молодцы!», другие осуждали. Но и те и другие всегда, сколько бы я ни побеждала, будут считать меня иностранкой. Мне это все равно. После побед на чемпионатах мира и Европы люди стали меня узнавать. Некоторые подбегают и просят автограф, другие же громко шепчутся: «Посмотри, это же та фигуристка!» (улыбается).
С одной стороны, такое внимание приятно, но иногда оно мешает. Так, в Хемнице, где я живу, ходить по магазинам очень тяжело: не успеешь зайти, как все только о тебе и говорят — что купила, как купила. Поэтому хочется куда-то спрятаться, нацепить маску, сделать что угодно, чтобы зайти в магазин обычным человеком. Известность и слава могут сыграть злую шутку. Вот после побед у нас вдруг появилось много «друзей» — людей, которые хотят влезть в твою жизнь, сблизиться, сдружиться. Так странно — в один день тебя вдруг начали любить и уважать (смеется). Но все они, не нужно ходить к гадалке, любят тебя до первого поражения.

— Незадолго до Олимпиады-2006 вашего наставника Инго Штойера обвинили в связях со штази, его лишили финансирования, НОК отказал ему в олимпийской аккредитации, а его ученикам настоятельно порекомендовали перейти к другому тренеру. Изменило ли «золото» чемпионата мира мнение спортивных чиновников Германии?
— Вот уж кто последовательный, так это чиновники. «Войны» даже не приостановились. После победы спортивные функционеры подошли для официального поздравления. На этом все разговоры были исчерпаны.

— Вы все так же ездите на соревнования за собственные деньги?
— Наши с Робином поездки финансирует Международный союз конькобежцев (ИСУ), а вот командировки тренера мы оплачиваем из своего кармана. Весь этот скандал вокруг Инго Штойера мне кажется нелепым — ведь за столько лет ни у кого не возникло к нему претензий, а тут вдруг, когда он начал работать на имидж государства, всплыли старые передряги. Мне трудно говорить на эту тему: никто доподлинно ничего не знает.
Мы с Робином в это дело не вмешиваемся, потому что дополнительные переживания мешают нормальной работе. Олимпиада-2006 уже показала, как политика может навредить спорту. Мое мнение по этому поводу — прошлое не стоит ворошить. Мы ценим тренера за его труд и талант, а не за то, что в далеком прошлом он мог ошибиться, сделать что-то предосудительное. Важно ли мне, что из-за этого может пострадать моя репутация? Нет! Есть много любителей покопаться в грязи, и не стоит ориентироваться на их мнение. Мы занимаемся своим делом и совершенно забываем обо всех передрягах.

— Это правда, что поехать в Германию вам предложил известный в мире фигурного катания журналист Артур Вернер?
— Началось все с киевской фигуристки-одиночницы Елены Ляшенко. У нас очень теплые отношения, и, мечтая тренироваться в Германии, я спросила ее совета по этому поводу. Однажды Лена принесла мне телефон Артура Вернера — это все контакты, которые она смогла найти относительно Германии. У меня же там вообще не было знакомых, кроме того, я не знала язык — рассчитывать приходилось только на удачу.
Я позвонила Вернеру и попросила помочь найти мне партнера. Артур дал запрос в Федерацию фигурного катания. Берлинский тренер Кнут Шуберт не захотел сотрудничать, поэтому документ долгое время лежал среди бумаг федерации. Совершенно случайно он попал к Инго Штойеру, который искал партнершу для Робина: если бы Штойер не зашел к своему бывшему тренеру и не обнаружил этот запрос, я, наверное, до сих пор лишь мечтала бы о Германии. Инго немного задело, что ему не показали этот документ, но как только он попал к нему в руки, тренер сразу же разузнал мои координаты и забрал меня к себе.

— Почему все сводилось именно к Германии?
— Когда мне было тринадцать, мы со Станиславом Морозовым участвовали в юниорских турнирах Гран-при, которые проходили в Хемнице и других городах Германии. Здесь же мы выиграли первенство мира среди юниоров, то есть любовь к стране началась с побед. К тому же мне очень импонировали чистые улицы, какая-то особенная атмосфера и уют. Тогда Германия казалась мне идеальной страной. Мне не хотелось в далекие США и Канаду, где я чувствовала себя не в своей тарелке, а тянуло в Европу.
Теперь мое видение новой родины несколько изменилось: раньше мне казалось, что на тихих и уютных улочках и люди живут такие же добрые и открытые. На самом деле немцы любят только себя и интересуются исключительно собой. Привычной для нас вечеринки, где в квартире собираются двадцать человек и столько же еще подойдут по ходу праздника, когда радушные хозяева поставят на стол все, что есть в холодильнике, там не может быть в принципе. У них все по правилам, и украинской широкой души там очень не хватает.
К счастью, Инго немного другой, он вырос в ГДР, часто бывал в русских компаниях: в шоу и на соревнованиях все его друзья были русскоязычные и с нашим менталитетом. Нельзя сказать, что такой подход ему нравится — он с ужасом вспоминает те вечеринки, но они для него не в новинку, а вот Робину очень сложно понять это.
По духу Германия — чужая мне страна. Но при этом вернуться обратно в Украину я бы не хотела. Мне очень жаль людей, которые, тяжело работая, мало что могут себе позволить. В Украине есть горстка богатых людей, а все остальные — очень бедные. Я знаю, как это, когда нет денег, поэтому сделаю все, чтобы это не повторилось.

— Почему так резко изменилось к вам отношение Артура Вернера (в украинской прессе немецкий журналист обвинял Алену Савченко во всех смертных грехах и пророчил скорый крах ее карьеры)?
— Он и раньше недолюбливал Штойера, поэтому не предложил ему сотрудничать со мной. А незадолго до Олимпиады посоветовал мне перейти к другому тренеру, в частности к Тамаре Москвиной. Но я не могла предать своего наставника и нашу общую работу. После этого он в печати вылил на меня столько грязи! Это просто смешно, а иногда и больно. Я не хочу сейчас говорить о ком-либо плохо. Просто в один день вычеркнула Вернера из своей жизни. Кто прав, а кто виноват — покажет время.
Я-то знаю, что ничего предосудительного не делала. Совесть у меня чиста. Кроме того, я уверена, что мой тренер — самый лучший, его уважают все специалисты. Неоднократно становилась свидетелем того, как на соревнованиях к Инго подходили судьи и говорили: «Ты в свое время классно катался, а теперь подготовил такую же классную пару! Мы вас очень любим и с особым интересом следим за вашим профессиональным ростом». Поэтому мне безразлично мнение Вернера. Я даже не знаю, пишет ли он в немецкой прессе то, что позволял себе публиковать в украинской.

2000