Легенды довоенной Одессы

Быть может, для большинства современных болельщиков звезды «Черноморца» 60-х и 70-х годов являются частью какого-то немыслимого прошлого. Что уж говорить о тех, кто еще до революции обыгрывал сборную Санкт-Петербурга или сражался с турками в 20-х и 30-х. Тем не менее, они, довоенные легенды футбольной Одессы, являются такой же частью славной истории нашего города, как и порожденные им писатели, музыканты, артисты, все те, кем по праву гордятся одесситы. И хотя в честь футбольных кумиров довоенных лет (как и послевоенных) не называют улицы и переулки, но их имена живут в памяти настоящих болельщиков, как и должно быть.

 

Григорий Богемский. Об одном из лидеров сборной Одессы 1913 года, которая стала первым чемпионом Российской Империи, осталось не так много сведений. Зато о Григории Богемском можно прочесть у Юрия Олеши, а не о каждом футболисте (включая звезд любого масштаба) писал самый настоящий великий писатель. Конечно, все потому, что за игрой первых одесских игроков наблюдала целая плеяда блестящих литераторов.

 
Конкурировать с Олешей в плане описания Богемского невозможно, потому предоставим слово классику (который, кстати, под впечатлением игры Григория и сам едва не стал футболистом – помешали проблемы со здоровьем):

«Самое удивительное – это всегда меня удивляет, когда я вижу Богемского или о нем думаю, – это то, что он не смуглый, не твердолицый, а, наоборот, скорее рыхловатой наружности, во всяком случае, он розовый, с кольцами желтоватых волос на лбу, с трудно замечаемыми глазами. Иногда на них даже блестят два кружочка пенсне! И подумать только: этот человек с неспортсменской наружностью – такой замечательный спортсмен! Уже помимо того, что он чемпион бега на сто метров, чемпион прыжков в высоту и прыжков с шестом, он еще на футбольном поле совершает то, что сделалось легендой, и не только в Одессе – в Петербурге, в Швеции, в Норвегии! Во-первых – бег, во-вторых – удар, в-третьих – умение водить. Гораздо позже я узнал, что это умение водить называется дриблингом. О, это было одним из самых захватывающих зрелищ моего детства, кричавшего вместе со всеми в эту минуту, вскакивавшего, аплодирующего… Лучше всех водил Богемский! Не то что лучше всех, а это был выход поистине чемпиона!

Такой игры я впоследствии не видел. Я не говорю о качестве, о результативности – я говорю о стиле. Это был, говоря парадоксально, не бегущий форвард, а стелющийся. В самом деле, если смотреть на поле как на картину, а не как на действие, то мы видим бегущих футболистов, фигурки в основном с прямыми торсами – именно так: при быстром движении ног, при некоей колесообразности этого движения торс футболиста остается выпрямленным. Богемский бежал – лежа. Может быть, этот стиль в свое время повторил единственно Григорий Федотов, столь поразивший своих первых зрителей».

 

Богемский привел свою команду «Спортинг-клуб» к победе в одном из первых чемпионатов города (1913/1914) – именно центральный нападающий забил решающий гол в финале с командой Шереметьевского кружка.

 

В 1913 году форвард сборной России Григорий Богемский стал чемпионом страны в составе одесской команды. В финале наши футболисты обыграли питерскую сборную со счетом 4:2, и третий мяч (после голов Джекобса и Тауненда) провел Богемский. Вот как описывал его гол Борис Галинский в своей книге «Черноморцы»: «Центральный нападающий Богемский, сделав блестящий рывок и обойдя нескольких защитников, забил третий мяч».

 

К сожалению, футбольную карьеру Богемского съело тяжелое время перемен, обрушившееся на нашу страну. Война, революция – тут уже было не до футбола. Выпускник Одесского Сергиевского юнкерского училища крепостной артиллерии отправился на фронт, после войны немного играл за команду «РОС», а в начале 20-х покинул «красную» Одессу и поселился в Чехии (учитывая, что в ее состав входит Богемия – можно сказать, прописался по фамилии). Играл за «Викторию-Жижков» (Прага), в 1923-м году даже стал чемпионом Чехословакии среди студентов. Есть свидетельства, что Богемский выступал также в Болгарии и даже во Франции. У нас же о нем остались только воспоминания болельщиков со стажем, да и то не такие частые, потому что Григорию оказалось с советской властью не по пути. А значит, и вспоминали его осторожно. Но это не относится к Юрию Олеше, посвятившему кумиру своей юности несколько страниц автобиографической книги «Ни дня без строчки». Кажется, речь идет о той фотографии, которую мы прилагаем к статье. По крайней мере, описание совпадает, а производимое впечатление – усиливается.

 

«Я хочу только вспомнить, как стоял Гриша Богемский, в белой одежде – «Спортинга», позируя Перепелицыну для фотографии перед матчем. Просто белая одежда – белая, тонко-тонко нитяная рубашка и белые трусы. Тогда то, что теперь называют майкой, футболкой, называли просто рубашкой, хотя это была та же майка, футболка, обтягивающая туловище, а сейчас на Богемском кажущаяся мне прямо-таки гипсовой… На ногах у него черные чулки, завернутые на икрах неким бубликом и оставляющие колени голыми, а также и бутсы – старые, сильно разбитые, скрепленные, как скрепляют бочки, в обхват по подъему кожаными завязками.

И, странно, пока Петя наводит на него коробочку своего аппарата, он стоит с видом просто какого-нибудь репетитора… Нет! Нет, нет, приглядись, дурак! Что же, разве ты не видишь необыкновенного изящества его облика, его легкости, его – секунда! – и он сейчас побежит, и все поле побежит за ним, публика, флаги, облака, жизнь!».

 

Александр Злочевский. В памятном для одесского футбола 1913 году Александру было только 18 лет, но он уже являлся одним из лучших в нашей команде и именно Сашка-Злот, как его называли болельщики, стал героем полуфинальной игры против сборной Харькова. «Александр Злочевский – один из сильнейших инсайдов страны, - писал Борис Галинский. - Сильнейшим ударом он посылает первый, а затем и второй мяч в ворота Харькова. Голкипер гостей Степан Романенко был бессилен: «пушечные» удары одесского форварда оказались неотразимыми». В финале все тоже началось с мощного удара Злочевского в перекладину – отлетевший мяч добил Джекобс, и сборная Одессы открыла счет.

 

Александр был сыном прачки и по свидетельствам очевидцев, рос в непростых бытовых условиях. С детских лет зимой и летом Злочевский купался в море, бегал вдоль берега – тот же секрет футбольного долголетия, что и у великого англичанина Стэнли Мэтьюза. Когда по Французскому бульвару пустили конку, юноша из Отрады тренировался, бегая за ней, туда и обратно.

 

Александр был разносторонней личностью, становился чемпионом города по гимнастике, и в этом виде спорта применяя свою силу и ловкость. Невероятная физическая сила приносила Злоту несколько необычный доход. На Куликовом поле тогда находились различные аттракционы, в числе которых был и следующий конкурс. Желающий испытать себя человек делал «мостик», после чего ему на живот ставили наковальню (весом около 50 кг) и били по ней молотом. Злочевский здраво рассудил, что главное – выдержать вес наковальни, а удары уже не так важны. В общем, с этим нешуточным испытанием пресс Злочевского справлялся отлично, а ярмарочные дельцы вынуждены были платить. Впрочем, больше раза в одном павильоне Александр заработать не мог – его уже знали.

 

Пролетарское происхождение не мешало ему играть в футбол в клубах Одессы, сначала за Новороссийский спортивный кружок, потом за «Вегу» и ШК (Шереметьевский кружок спорта), а также за сборную города. Как было не взять в сборную форварда, забившего в сезоне 1913/1914 за ШК 41 гол из 49-ти командных! Он был блестящим футболистом, техничным, с мощнейшим ударом с обеих ног (и особенно левой), прекрасным пониманием игры. Об ударе Злочевского складывались такие же легенды, как и в случае с Михаилом Бутусовым (который, кстати, часто бывал в Одессе в составе ленинградских команд). «Говорили, что, прорываясь к воротам, Злочевский буквально сметал с пути защитников, что от пробитого им левой ногой мяча ломались штанги, а однажды жертвой такого удара будто бы стал турецкий голкипер» (Борис Галинский). По другой версии, болельщики, видя наколенник на левой ноге Злота, говорили, что вратаря он убил ударом правой, а вот если бы пробил левой – все, как в анекдоте о похоронах преферансиста, было бы еще хуже.

 
Легенды об убитом вратаре, по некоторым свидетельствам обезьяне (которую закопали в собственной штрафной), быстро распространялись первыми футбольными болельщиками. Новая чудесная игра, несомненно, будила фантазию. Впрочем, от ударов Злочевского и Бутусова турецкому голкиперу и в самом деле могло стать нехорошо.

Об этом легендарном инциденте у нас есть свидетельство самого Александра Петровича. Воспитанник Злочевского Анатолий Бурдейный как-то спросил у тренера об этой истории и узнал из первых уст, что вратаря Злот не убил, но попал ему мощнейшим ударом в область солнечного сплетения, после чего турка пришлось увезти в больницу. На следующий матч турки прибыли с другим голкипером, что стало достаточным основанием для упомянутого предположения болельщиков. Как видим, легенда была не так далека от реальности.

В арсенале Злочевского также был удар пяткой – тот элемент игры, который не разонравился болельщикам за последние 100 с лишним лет. Рассказывают, что у Злочевского было еще одно прозвище, Бейт, в честь англичанина из числа первых футбольных миссионеров в Одессе. Бейт классно бил пяткой, и наш Александр блестяще освоил этот прием, за что и был удостоен сравнения.

 

Как и Григорий Богемский, Злочевский уже в 18 лет стал известен всей России. Но если Богемский успел сыграть за сборную страны в 1912 году (в матче с норвежцами), то Злоту в этом плане не повезло. «Злочевский в 1914 году получил документы на поездку в заграничное турне сборной России, но помешала война» (вспоминал известный вратарь и футбольный историк Сергей Раздорожнюк).

 
Когда Александр вернулся с фронта в 1917 году, он с удовольствием занялся любимым делом – футболом. Спортивный журнал писал о нем «Злочевский восхищает публику сохранением стиля». Свой непередаваемый стиль он демонстрировал на футбольных полях до 30-х годов и немало помог подрастающему поколению в плане роста мастерства. У такого партнера по команде можно было многому научиться. Передавал свой опыт Александр Петрович и детям, находил для этого время, несмотря на занятость на работе.

«Левый инсайд Александр Злочевский – человек-легенда одесского футбола, - писал Сергей Раздорожнюк, - Никогда не забуду встречу в Ленинграде в 1932-м году. Тогда дядя Саша уже «сходил», его выпустили на поле на 15 минут. Так стадион взорвался овацией. А потом в раздевалку пришли ветераны из сборной Петербурга 1913 года: сколько воспоминаний было, объятий, слез…».

Александр Злочевский нашел себя не только в спорте, учился (до революции закончил училище торгового мореплавания, после – политехнический институт), стал инженером, прошел две войны. Работал на кожзаводе, сначала в дубильном, зольном цехах, затем сам стал начальником цеха. К сожалению, в 30-е годы, как и многие другие люди, он не избежал несправедливого ареста. Таков был побочный эффект власти пролетариата, от которой ушел партнер Злочевского по дореволюционной сборной Одессы Григорий Богемский. Впрочем, великого одесского футболиста реабилитировали еще до Великой отечественной войны, которую он закончил подполковником.

 

Злочевский и Богемский, чемпионы России 1913 года, вместе на многих командных фотографиях дореволюционных лет, вместе они играли и за «РОС» зловещим летом 17-го, а затем оказались по разные стороны баррикад. Злочевский воевал в красной армии, Богемский выбрал другой цвет. Сыграть вместе две ярчайшие звезды одесского футбола уже не могли никогда.

 

Иван Типикин. Один из сильнейших вратарей Одессы первой половины века, как и многие другие футболисты, начинал с дореволюционной «дикой» команды «Черное море», игравшей в Александровском парке (ныне - парк имени Тараса Шевченко). Ванька-Кацап, как его называли в команде, успел стать чемпионом Одессы в составе «Веги» в течение небольшого затишья между первой мировой и гражданской войнами. Когда отшумели бои, Иван Типикин, Василий Котов и другие футболисты, работавшие грузчиками в порту, стали инициаторами создания команды «Местран».

 
Иван Типикин был надежным стражем ворот «Местрана» и сборной города. Пенальтисты боялись бить ему 11-метровые, настолько здорово Типикин реагировал на удар. Впрочем, один пропущенный Иваном с пенальти гол вошел в историю. Осенью 24-го года сборная Турции возвращалась на Родину из Москвы и сыграла внеплановый поединок с одесситами. Вот как описывали единственный гол в том матче «Вечерние новости» от 22 ноября 1924 года. «Хорошо брал мячи голкипер сборной Типикин. В целом наша сборная играла стройно, правда, без особой дисциплинированности. Счет матча 1:0 в пользу турецкой команды. Об этом единственном мяче с пенальти, свободно пропущенном вратарем, должна иметь особое суждение футбольная лига».

Особое суждение понадобилось потому, что пенальти турки били в пустые ворота. Наши футболисты были настолько не согласны с решением турецкого судьи, что капитан приказал Типикину покинуть ворота в знак протеста. А ведь, останься в них Иван, вполне возможно, что туркам не удалось бы его переиграть.

Василий Котов. Дореволюционные «черноморцы» играли в футбол все свободное время. «Азартнее, бесстрашнее всех бегал, падал и кричал маленький быстрый загорелый пацан с Канатного переулка, Васька Котов, - писала С. Остроущенко в газете «Станкостроитель», - его страсть к новой игре была непобедимой. Каждый день он первым появлялся на пустыре и последним уходил с него».

 

Капитан команды «Черное море» был настоящим лидером всех коллективов, в составе которых выходил на поле (как правило, он и капитанил). Для защитника у него был совсем невысокий рост (меньше 170 см), но благодаря прыгучести Котов мог переиграть в воздухе любого противника. Легенды складывали и о выносливости Василия. Так, по воспоминаниям Бориса Галинского, однажды Котов пешком пришел на игру в Одессу из Раздельной (где проходил военную службу). Денег на проезд у него просто не было.

 

С 14 лет Василий слесарил в мастерской Шестопалова, в 1914 году поступил на вагоноремонтный завод, затем работал грузчиком, как и большинство его товарищей по «Местрану».

 
В 20-е годы Василий Котов удостоился прозвища «Король офсайдов». В товарищеском матче одесситов со сборной Союза Василий сделал около 20 искусственных офсайдов. Задолго до придумавших этот элемент игры бельгийцев одесский защитник успешно применял его на практике.

Но сколько же было этих офсайдов? Андрей Старостин в своей книге «Большой футбол» написал такие слова: «Котов в памятном матче сборной СССР со сборной Одессы в 1925 году во главе защиты парализовал нападающих гостей тем, что искусственно делал положение вне игры. Судья зафиксировал более 40 офсайдов. Матч, к гордости одесситов не принес успеха сборной СССР. Тогда сборная СССР так и не забила ни одного гола». А по воспоминаниям Сергея Раздорожнюка, «Василий 60 (!) раз оставлял соперников в офсайде. И это при судействе такого аса, как Иван Иванович Севастьянов из Москвы!». В общем, так или иначе, но офсайдов в той игре было достаточно.

«Как известно, в теории шахмат есть определения – «защита Нимцовича», «защита Грюнфельда», - читаем в книге Бориса Галинского. - Если бы этого принципа придерживались теоретики футбола, то тактическую новинку, которую применил передний бек в матче против сборной СССР, справедливо следовало бы назвать «защитой Василия Котова».

Не только этим выделялся Василий Котов, он блестяще применял подкаты, был жестким, вязким, непроходимым защитником. Последний матч Котов провел в 1938 году в Комсомольске-на-Амуре (годом ранее одесская команда «январцев» была переброшена на Дальний Восток с целью развития футбола в этом регионе). Так что играл и не мог наиграться Василий более 20 лет.

После завершения карьеры специалист по подкатам и офсайдам стал судьей и уже здесь применял свой богатый опыт, отличая жесткую игру от грубой. Любопытно, что судьей была и супруга Василия и родная сестра следующего героя нашей статьи, Клавдия Коваль.

 

Тимофей Коваль. Еще один воспитанник «Черного моря», а затем игрок «Местрана» и сборной Одессы. «В «море» рос и Тимофей Коваль, - вспоминает Галинский, - Тимка не обладал быстротой бега, но зато как никто другой, чувствовал своего партнера. Виртуозное владение мячом, уменье пробить с любого положения делали этого паренька классным футболистом».

 

В арсенале Тимки-Косолапого, как его называли на трибунах за кривоногость (по информации Сергея Раздорожнюка Тимофей – это тоже было прозвище футболиста, которого на самом деле звали Иустин), был один любопытный прием, который трудно себе представить в современном футболе. После подачи с фланга Тимофей успевал сделать стойку на руках и в таком положении пробить по воротам ногой. Нечто подобное делал английский футболист в мультике «Как казаки в футбол играли». Чудеса Коваля создавались не мультипликаторами.

 

Один из финтов Коваля описал и Андрей Старостин. «Одесситы умели ценить футбол и понимали, что такое настоящий класс игры, - писал легендарный спартаковец, - Вместе с тем, они любят в футболе «коники», замысловатые трюки, необычные приемы. Маленький верткий Тимофей Коваль как-то во время игры неожиданно зажал в своих кривых ногах мяч и проворно запрыгал с ним по полю, «обводя» противников. Стадион заревел от удовольствия, очарованный таким фокусом».

 

Александр Штрауб. Александр был единственным одесситом в сборной СССР конца 20-х годов. Чтобы попасть в одну команду с Бутусовым, Селиным, Приваловым, Андреем Старостиным, Ильиным и другими выдающимися мастерами, нужно было действительно являться звездой аналогичного масштаба.

 

Александр Штрауб был одним из лидеров лучшей команды Одессы 20-х годов – «Местрана». Столь же уверенно он выступал за сборные Одессы и СССР. В 27-м году Штрауб был участником разгрома команды Нижней Австрии – советская сборная победила со счетом 6:1.

 

«Роста он был среднего, внешне ничем не выделялся, - вспоминал Борис Галинский, - только был высок подъем ноги, как бы специально приспособленный к точным и сильным ударам. Штрауб хорошо видел панораму поля, в ходе игры молниеносно принимал решение, обладал каскадом разнообразных финтов, филигранно обрабатывал мяч, умел на ходу уйти от своего опекуна. Делал он все это легко и просто. В опасной зоне он действовал решительно и редко уходил с поля без «своего» гола».

По этому описанию нетрудно сделать вывод об уровне игры Александра Штрауба. При этом он никогда не зазнавался, всегда был исключительно коллективным игроком, несмотря на всю свою яркую индивидуальность.

«Александр Штрауб… Футбольный талантище, его карьера была головокружительной - писал Сергей Раздорожнюк. - С 1926 по 1931 год он играл за сборные Одессы, Украины, СССР, потеснив с места крайнего нападающего таких корифеев, как москвич Николай Старостин и легендарный Петр Григорьев. Нелепая случайность заставила его рано сойти со звездной орбиты. Перед отъездом в Москву на встречу со сборной Норвегии его уговорили сыграть матч в первенстве Одессы. При столкновении с защитником он подвернул ногу… В итоге ущемление мениска. Тогда лечить подобные травмы еще не умели. После двух операций Александр уже не смог стать тем Штраубом, какого боготворила вся Одесса. Да и не только Одесса».

Трагической вышла и судьба Александра, как и многих в те годы. В 37-м футболист был репрессирован, с 38-го по 40-й тренировал команду «Динамо» (Хабаровск). В 42-м погиб.

 
Николай Трусевич. Сильные нападающие, выступавшие за одесские команды первой половины прошлого века, готовили аналогичных вратарей. Отражая удары Злочевского, Штрауба, Малхасова и других довоенных мастеров, в нашем городе прогрессировали и голкиперы. Одним из самых ярких представителей одесской вратарской школы стал Николай Трусевич. Блестяще одаренный, тактически грамотный и новаторски подходивший к футболу (и своему амплуа в частности) спортсмен. Николай одним из первых освоил игру на выходах, не был «прикован» к воротам, как другие голкиперы тех лет. Трусевич действовал по всей штрафной площадке, а, завладев мячом, всегда выбивал его не куда попало, а так, чтобы начать острую атаку. Покидал ворота Трус, как его называли болельщики (исключительно из-за фамилии), очень смело и часто страховал защитников, которые в те годы проигрывали в количественном плане форвардам (2-3 против целой пятерки) и, конечно, не справлялись. Николай Трусевич «подчищал» за ними, как делают хорошие современные вратари. Сосредоточенный и решительный в игре, вне поля Трусевич был лидером компании, здорово танцевал, выбивал чечетку.

 

С 16 лет Николай играл за одесскую команду «пищевиков», начал с четвертого состава, но быстро прогрессировал в мастерстве, по воспоминаниям очевидцев, «рос, как грибы». Писк, который издавал юный вратарь при игре на выходах, сменился уверенным гиканьем надежного стража ворот. С 30-го по 35-й годы играл за сборную Одессы, затем и за украинскую сборную. В ее составе Трусевич стал одним из главных героев блестящей победы над французским «Ред Стар» в 1935 году. Одну из сильнейших французских команд сборная республики просто разгромила (6:1), но выделяли после игры не форвардов, а вратаря. Так председатель всеукраинского совета физической культуры С. Андреев писал об этой игре: «Если отмечать отдельных игроков, то первым среди всех следует назвать нашего вратаря Трусевича. В матче с «Ред Старом» он показал чудесную технику, брал такие мячи, что можно было только удивляться».

 

А вот тому, что вскоре после этой игры Трусевичу пришлось покинуть наш город – удивляться не стоило. После переноса столицы из Харькова в Киев в новую столицу УССР стали сгонять лучших футболистов. В середине 30-х альтернативы такому переходу не было. Как, к сожалению, и после этого. Одесские болельщики хранят в своей памяти длинный список таких украденных игроков.

 До начала Великой отечественной войны одесский вратарь защищал ворота киевского «Динамо», помог этой команде выиграть серебряные медали в весеннем первенстве 1936 года, входил под вторым номером в число 55 лучших футболистов СССР (в 38-м году).

Во время войны Николай Трусевич был одним из тех, кто принял участие в знаменитом «матче смерти». «В этом футбольном поединке с фашистами советские спортсмены выиграли со счетом 5:3, - писал Борис Галинский, - некоторые из них, в том числе и Николай Трусевич, за это поплатились жизнью. После этой игры центральное радио передавало: «Известный всей стране вратарь Украины Трусевич перед смертью поднялся навстречу немецким пулям и крикнул: «Красный спорт победит!».

Каждое время рождает и генерирует в себе своих героев, сейчас таковыми на полном серьезе и без тени сомнения считают коллаборационистов (и громко воздают им хвалу, быть может, и не задумываясь о том, что делают). Не оставили в покое и такой продукт советской пропаганды, как матч смерти, занялись развенчанием этого «мифа». Материалов на эту тему было написано много и от слова миф там действительно рябит в глазах. Основная тема исследований – был ли связан расстрел футболистов с победой над немцами? Гамбургская прокуратура, например, в 2005 году пришла к выводу, что такой связи нет. Многие в нашей стране чему-то очень обрадовались. Но факты в том, что Николай Трусевич и еще несколько футболистов были расстреляны не до этих матчей, а после. И все 7 матчей у немецких и венгерских фашистов летом 1942 года были выиграны.

 

Иосиф Лифшиц. Карьера этого защитника развивалась примерно так же, как и у Трусевича. Начинал в команде «пищевиков», затем играл за одесское «Динамо», а первый чемпионат СССР начал в составе другого «Динамо», киевского. Собственно, с Трусевичем они были вместе не только на футбольном поле, дружили, а затем и породнились – Николай женился на сестре Иосифа. Как и Трусевич, Лифшиц был душой компании, настоящим одесситом, то есть, общительным и остроумным человеком, хохмачом. Благодаря цвету волос имел нехитрое прозвище – Рыжий.

 

«Начинал играть на месте левого полусреднего нападающего, затем выступал в центре полузащиты, - характеризовал Лифшица Сергей Раздорожнюк, - С переходом команд на игру по системе «дубль-ве» стал играть на месте центрального защитника. Спортивный азарт, воля к победе всегда были свойственны этому физически крепкому, но иногда игравшему на грани фола спортсмену».

 
Рослый и физически сильный футболист нашел себя в защите, а с собой из предыдущих амплуа «забрал» хороший удар – Иосиф был исполнителем стандартов, здорово бил штрафные. Хорош был и в игре головой. Любил силовую борьбу, в которой редко оставался побежденным. В общем, классного игрока подготовила Одесса для киевского «Динамо». Впрочем, в 41-м году Иосиф Лифшиц вернулся в родной город, уже в «Спартак», но тот чемпионат остановила война.

Михаил Малхасов. Михаил был еще одним выпускником команды «Черное море», в 20-е играл за упомянутый «Местран», затем выступал за пределами нашего города, в Киеве, Москве и Иваново. Вместе со Штраубом Малхасов составлял прекрасную связку на правом фланге атаки, оба выделялись блестящей техникой и здорово понимали друг друга. В игре Малхасова всегда присутствовала мысль, он был настоящим конструктором атак. Борис Галинский называл его «одним из самых техничных футболистов республики».

 

Михаил пользовался большой популярностью у противоположного пола, был очень красив. С этим связано его прозвище, Цона, впрочем, что значит это слово, видимо, подаренное одним из успешно ходивших по Одессе языков, сказать сложно. Жена ревновала Михаила Орестовича, имевшего множество поклонниц, но по сохранившейся информации, он был примерным семьянином.

 

Воспитанник Малхасова Александр Руга, как-то оказавшись в Иваново, заговорил о своем тренере и столкнулся с бурным выражением восторга. «Город невест» запомнил одесского форварда не только за красоту, но и за футбольный талант. А все, кто лично знал Михаила Малхасова, характеризуют его, как исключительно приятного и интеллигентного человека. И вот авторитетное свидетельство Николая Старостина из его книги «Звезды большого футбола».

«Одесса восторгалась благородными манерами порывистого и мягкотехничного Михаила Малхасова. Его прозвали Цона. Малхасов играл один сезон в московской «Промкооперации» («Спартак»). Побывал он и в той команде Иванова-Вознесенска, куда был собран одно время весь цвет футбольной Украины. Но одесские болельщики вернули Цону обратно к Черному морю. Михаил ничуть не зазнался. Несмотря на огромную популярность, он оставался всегда таким же скромным, каким впервые я увидел его на Киевском вокзале в Москве.

Нерасторопный посланец нашего клуба не то опоздал к поезду из Одессы, не то просто проглядел Малхасова в толпе приезжих. Только к вечеру я узнал, что гостя не встретили. Тогда в сопровождении болельщиков я устремился на вокзал, Меня удивляло, почему Михаил сам не добрался до стадиона или до моей квартиры.

Мы вначале остановились, боясь нарушить эту идиллию. Потом мои спутники радостно загалдели, вспугнув сон одесской феи.

- Миша, чего же ты тут сидишь? Или с другим поездом приехал? - спросил я, после того как он представил мне свою жену.

 

Леонид Орехов. «Лучший форвард одесской команды довоенного периода, - писал о Леониде Сергей Раздорожнюк. - Первым из одесских футболистов забил 50 мячей в чемпионатах и розыгрышах Кубка СССР. Являлся специалистом по реализации 11-метровых ударов. Играл на месте центрфорварда и полусреднего нападающего. Не обладая внушительными физическими данными и высокой скоростью, благодаря высокой технике и хорошо поставленному удару с обеих ног сникал себе славу грозы вратарей. Болельщики ласково называли его Орешек».

 

Очевидцы сравнивают Орехова с другим знаменитым игроком 30-х – питерским крайним Пекой Дементьевым. Леонид также был невысоким, но очень техничным игроком, мастером «стандартов». Как вспоминают, на спор Орехов забивал 11-метровые с завязанными глазами, на практике реализуя известное выражение, когда, по мнению болельщиков, одна команда просто обязана побеждать другую. Но не только пенальти входили в его арсенал, забивал форвард и с угловых. Так, приехав в Одессу уже после войны в составе николаевского «Судостроителя», Леонид отличился дважды, один раз отправив мяч в сетку прямым ударом с углового.

 
В свободное от матчей и тренировок время Леонид Орехов ходил по одесским пляжам и ловил бычков, был большим любителем рыбалки. Как и многие последующие звезды одесского футбола и «Черноморца».

 

Михаил Волин. Талантливый защитник всю свою карьеру играл за команды «Динамо» из разных городов. Вместе с другими одесскими мастерами выступал за «Динамо» из Винницы в начале 30-х годов, затем вернулся в одесское «Динамо», а к первому чемпионату СССР был вызван в Киев, где отыграл весенний и осенний чемпионаты 1936 года. Затем он вернулся в родной город и уже в составе одесского «Динамо» попал в число лучших футболистов СССР (в 38-м году). Футбольный защитник в годы Великой отечественной Войны стал защитником Родины и отдал свою жизнь в борьбе с фашизмом. 

 

«Большую память о себе оставил Михаил Волин, настоящий самородок, - писал Сергей Раздорожнюк. - Миша работал на макаронной фабрике и играть начал во внелиговой команде «Кречет». Волин был настоящим бойцом, о его прыгучести ходили легенды, некоторые приемы он выполнял поистине с мастерством акробата. Во время войны сапер Михаил Волин прошел ратный путь от Черного моря до Бреслау, где его и настигла смерть».

 

Николай Табачковский. «Двое ребят со Столбовой улицы, - вспоминал Сергей Раздорожнюк, - Николай Табачковский и Николай Хижников – получили футбольное образование, гоняя мяч на пустырях Молдаванки. Оба почти одновременно пришли в сборную Одессы: Табачковский – из команды джутовой фабрики, а Хижников – из «январцев». Оба были защитниками, имели репутацию бойцов, себя не щадивших. Играя в воротах, когда в защите действовали два Николая, я чувствовал себя, как за каменной стеной».

 

Табачковский защищал цвета главной команды Одессы с самого начала истории чемпионатов СССР. В 1938 году попал в число 55 лучших футболистов страны (под №2). Был храбрым и уверенным в себе защитником, одним из первых мастерски освоил такой сложный прием, как подкат, вообще был очень хорош в отборе мяча.

 

Николай был красивым молодым человеком с хорошими манерами, пользовался популярностью в городе, с ним дружили одесские знаменитости, артисты, ученые. Но жизнь Николая Табачковского оказалась разделенной на две части и вторая стала очередной трагедией в истории одесского футбола. Во время войны он был ранен, попал в плен, оказался в концлагере. Вот как описывала вернувшегося в Одессу Николая его соседка Т. Лебедева: «Вернулся он из немецкого плена. Вернулся в рваной старой телогрейке, почти босой, опухший, с лицом серого цвета, а в глазах – страх, мольба и какое-то оцепенение. Он своим видом напоминал избитое, вернее забитое, затравленное животное. Он хотел только есть и спать. И не знаю, как это получилось, только дома он спал, а точнее – валялся на полу грязный, безразличный ко всему. У него постепенно стали увеличиваться уши, нос, губы, пальцы на руках и ногах, стала прогрессировать «слоновая» болезнь. Получилось так, что он оказался не нужен ни жене, ни ее родственникам, и его выгнали из дому».

Николай вылечился, но вернуться в футбол уже не мог. Жизнь одного из любимцев одесских болельщиков конца 30-х годов оборвалась в 1962 году – ему было чуть больше 50 лет.

 

Николай Хижников. Около 15 лет Николай выступал за лучшие команды нашего города. До войны играл за одесское «Динамо», после – за «Пищевик» и «Спартак». Правый защитник был одним из лидеров коллектива, образцом для подражания молодежи. В 1944-м Хижников совершил своего рода гражданский подвиг – отказался играть в киевском «Динамо», куда был призван через несколько месяцев после освобождения Одессы. На удивление, столь безрассудный, по тем временам, поступок сошел Николаю Кондратьевичу с рук. В послевоенном «Пищевике» он был одним из самых опытных игроков и, безусловно, пользовался авторитетом. Но и до войны он по праву считался одним из лучших беков Одессы.

 

Техничный и корректный игрок в то же время не прощал обидчикам грубость. «Он и меня научил паре приемов, как сыграть и в мяч, и не только, - вспоминает учившийся у Хижникова, а затем игравший с ним Александр Руга, - как-то перед матчем с командой Николая форвард другого одесского коллектива Яков Альтерович (впоследствии игравший и в «Пищевике» - прим.) просил тренера не ставить его на игру. Потому что Хижников, уже сталкивавшийся с агрессивной манерой игры Альтеровича, напористо лезшего вперед и не стеснявшегося тактики мелкого фола, сказал ему прямым текстом – если выйдешь на поле, я тебя убью».

 
Эти слова явно не были пустой угрозой, а сам Николай Хижников был одним из плеяды непроходимых защитников, в разные времена защищавших честь города на футбольных полях страны. И одним из настоящих патриотов одесского футбола.

Sport.ua