Ярослава МАГУЧИХ: «Думаю, до 2.15 можно прыгать – есть такие силы»

В свои 23 Ярослава Магучих в спорте достигла почти всего, о чем может мечтать атлетка. Олимпийское золото, золото чемпионатов мира и Европы, мировой рекорд по прыжкам в высоту… Однако она продолжает сохранять желание прыгать и наслаждаться, и как можно дольше.

При этом однажды спортсменка мечтает провести соревнования имени Ярославы Магучих. И искренне верит в то, что сделать это удастся, прежде всего, в Украине. Но для этого должна завершиться война, и это то, чего спортсменка желает больше всего.

Пообщаться с Ярославой Магучих удалось во время одного из этапов Бриллиантовой лиги уже после Олимпийских игр. До них же сезон атлетка начала несколько позже обычного. Да и стартов было не так уж много.

– За этот год мы дважды меняли разбег, – поясняет Ярослава Магучих. – Сначала зимой, когда пытались сделать первые два шага более беговыми. В итоге, сезон в помещении я начала с 2.04.

Весной, на предсезонном сборе в Португалии, решили делать 11 шагов и на 12-й отталкиваться. Так прыгает Тамбери, у которого есть необходимые для этого скорость и сила. И если в прошлом году я не могла тоже так поступить, поскольку мне не хватало этих качеств в достаточной степени, то сейчас я стала быстрее и сильнее. А с таким разбегом больше времени в дуге на необходимые для отталкивания вещи.

Именно поэтому и решили не так много выступать, а больше прыгать на тренировках.

– Но ведь прыжки на тренировках и соревнованиях – две разные вещи?
– На соревнованиях другая атмосфера, больше адреналина и эмоций. Но у меня уже был опыт, и я не открыла для себя ничего нового. А то, что совершали много прыжков на тренировках, помогло мозгу запомнить, что нужно делать, и в дальнейшем редко что-то выскакивало. На чемпионате Европы я, конечно, немного экономила, и было видно, что не добегала. Но впереди были Олимпийские игры, главная цель сезона.

– Не планировала говорить о травмах, но если вы сами упомянули о них, то не было ли в тот момент дежавю из Токио-2021?
– Если честно, немного было. Но тогда я вообще травмировалась перед самыми Олимпийскими играми, и это было тяжелее. Сейчас очень благодарна за то, что нам помогли найти очень хорошую клинику в Риме. Помог, в частности, Эрнест Обиена, с которым у нас один менеджер, Айвар Каротамм.

Сначала мы думали ехать в Таллинн, откуда как раз Айвар, ведь он знает там высококвалифицированных врачей. Но до чемпионата Европы оставалась неделя, поэтому вариант с Италией был просто отличным. Из Стокгольма я сразу поехала туда и в течение этого времени каждый день ходила на процедуры.

Врачи в тот момент не были уверены, что прыгать тогда – это хорошая идея. И если бы это был этап Бриллиантовой лиги, я, возможно, отказалась бы от участия. Но на чемпионате Европы я выступаю за Украину, выхожу в национальной форме и совсем не соревноваться… Так что мы решили попробовать дорожку, провести разминку и посмотреть, как я буду чувствовать себя. В конце концов, вышла на тренировку перебинтованная и с тейпом, дважды перестраховавшись.

– И напугав всех, кто был тогда на стадионе и заметил это.
– О, да! Больше всего тогда волновался мой физиотерапевт Влад Пронин, все время спрашивал, ничего ли не болит, нормально ли чувствую себя. Но когда вышла, чувствовала, что могу прыгать и буду сражаться.

У нас сложилась команда, в которой все в очень хороших отношениях

– Ваша тренер, Татьяна Степанова, вас очень любит, но, наверное, иногда бывает и суровой?
– Она как никто знает, на что я готова. Поэтому ее, конечно, огорчало, когда за спиной была хорошая работа, и я была способна бить мировые рекорды, а вместо этого выигрывала серебро. После соревнований мы обсуждаем, что пошло не так, и, например, после чемпионата мира в Юджине у нас была довольно долгая дискуссия. Надо было понять, почему, имея такие запасы, мне не бежалось и не прыгалось; что и как нам делать дальше. И после этого мы начинали с чистого листа.

– Вы могли бы немного больше рассказать еще о двух людях из вашей команды – Владиславе Пронине, которого уже упомянули, и тренере Сергее Степанове?
– У нас вообще сложилась такая команда, в которой все в очень хороших отношениях. Влад нам уже друг. Конечно, физиотерапия – это основное, но он помогает и со многими другими моментами, даже часто фотографирует и снимает видео.

С Сергеем Петровичем мы начали непосредственно работать после полномасштабного вторжения, но до этого он давал советы по тренировкам. Например, был период, когда я не работала руками как следует. Он предложил одеть на них нагрузку и прыгать сначала с ней, а потом без. И это дало толчок.

А с 2022 уже начали работать в зале, делать силовые тренировки. Акцент на том, чтобы мышцы были сильнее, но идем к этому очень осторожно, ведь хочется как можно дольше попрыгать.

– Еще один человек, без которого сложно представить вашу команду, это менеджер Айвар Каротамм. В этом году он снова много помог и вам, и другим спортсменам, с которыми работает?
– Да, к примеру, Артур Фельфнер тоже в команде Айвара. Он и в прошлом году перед молодежным чемпионатом Европы в Эспоо приезжал к нам в Бельгию и сейчас после Олимпийских игр тоже.

Олег Дорощук также находился в Бельгии в этом году. У нас есть место, зачем ребятам тратить время и что-то искать? Сезон и соревнования еще продолжались, им нужно было сконцентрироваться на этом. Айвар спросил, будет ли для нас приемлемым вариантом принять их у себя, и мы, конечно, согласились. Даже весело было, как украинский дом. Нам было, с кем пообщаться.

– И Татьяна Владимировна в этом доме была всем вам за маму?
– Ее помощь и поддержка очень ощутимы, не только на стадионе. К примеру, даже готовит обычно она. У нее есть опыт, и когда она на кухне, то другим что-то там сделать сложно (улыбается).

Конечно, мы с ребятами тоже помогали: могли салат сделать, кто-то мясо готовил, кто-то лавашики вертел. Артуру, кстати, очень вкусные удаются… по моему рецепту сделал лучше, чем я.

– Церемонию открытия Олимпийских игр вы также смотрели вместе с семьей Татьяны Степановой, Артуром Фельфнером и Михаилом Коханом, однако по телевизору. Желания попасть на нее не возникало?
– В Токио я тоже не была на открытии, и когда в этом году сидели перед телевизором, тренер говорит: «Такое впечатление, будто мы не выступаем и не едем туда». Но это было именно наше решение, поскольку мы хотели максимально хорошо подготовиться к соревнованиям. А когда еще и дождь начался, мы уже были рады, что сидим перед экраном.

Да и церемонии сейчас больше готовят под трансляции, так что по телевизору можно увидеть даже больше, и это часто красивее. Однако однажды, конечно, хотелось бы попасть на открытие и увидеть все изнутри.

Есть один день – и ты им наслаждаешься. А потом следующий – и ты уже плачешь в растерянном состоянии

– Перед Олимпийскими играми итальянец Джанмарко Тамбери пошел на огромные жертвы, желая выиграть второе золото. На какие жертвы готовы идти вы?
– Тамбери действительно многим пожертвовал, сильно похудел, постоянно переступал через себя, но, к сожалению, не смог показать тот результат, к которому шел. Для меня это было очень грустно.

Когда я готовилась к Олимпийским играм… Вопрос веса, конечно, существует, однако самое сложное то, что я была без семьи, ведь все мои близкие в Днепре и не могли приехать.

Но представлять страну было моим выбором. Я сама избрала этот путь. Поэтому готова тренироваться за границей, не быть дома и после завершения сезона приезжать, немного отдыхать, набираться сил и снова ехать.

В этом меня поддерживают и родители, и сестра. Они мне сразу сказали, что я должен защищать нашу страну на дорожке, рассказывать медиа о происходящем. Они верили в меня. Но тогда, в марте 22-го, никто не знал, когда я вернусь, но я надеялась, что еще неделя – и война закончится.

– Вы действительно в это верили?
– У меня была уверенность в этом. Я очень верила в то, что люди по всему миру все узнают, встанут вместе, и война закончится через неделю, ведь мир велик! Но не сложилось, как предполагалось. И мы в этих реалиях живем уже больше двух лет.

– Однажды я встретила интервью французской актрисы Клэр Дени, где она описывала свои ощущения, когда в Украине началась полномасштабная война. Тогда она сравнила их с ощущениями, когда плывешь в бурной реке и никак не можешь из нее выбраться. Как бы вы описали свои в начале и сейчас?
– В начале, конечно, последовал шок. Помню то утро… Родители на другом берегу, новостей еще нет, непонятно, где именно взрывы. Я была растеряна и не знала, что делать, к чему готовиться.

А сейчас ты действительно плывешь по течению: есть жизнь, есть один день – и ты им наслаждаешься. А потом следующий – и ты уже плачешь в растерянном состоянии, потому что снова прилеты. В такие моменты сложно фокусироваться на соревнованиях. Ты должна обдумать, что и как тебе нужно делать, а твои мысли в Украине. Как будто проживаешь параллельно две жизни – одна дома и другая на соревнованиях.

Но мне дает силы понимание того, что сейчас я прыгну, а потом выйду и пообщаюсь с журналистами, смогу им рассказать о происходящем. Это моя миссия. Хотя когда говоришь о войне, потерях, Украине, это разрывает душу. Когда выхожу из микст-зоны, едва чувствую себя. Просто хочется лечь и отходить неделю, ведь это действительно сложно. Но в то же время необходимо.

В первые полгода было особенно много запросов, и я пыталась на все ответить. В конце концов, к чемпионату мира в Юджине я выгорела. Вроде бы и высыпалась, и старалась меньше читать новости, но полностью отвлечься от этого невозможно. Это было внутреннее состояние, сил не было совсем, и к старту я подошла эмоционально опустошенной.

– В 2022-м, наверное, действительно было рекордное количество запросов на интервью. Казалось, что охватить и ответить хотя бы на 90 процентов даже физически невозможно. Но это было время, когда невозможное нужно было сделать возможным?
– Для меня это тоже было очень важно, потому что люди в Европе и мире не до конца понимали, что у нас происходит. Помню, однажды мы разговаривали с Николой Олислагерс и ее тренером. Я рассказывала о Мариуполе, показывала фотографии, и тогда они действительно увидели и поняли, что города нет, поскольку он разрушен.

И это только один из примеров. Поэтому нужно говорить об этом, потому что одно дело, когда люди прочитали новость о прилете, и совсем другое – когда ты им все показываешь, особенно то, что видел своими глазами. Когда я возвращалась домой, мы делали сюжет на фоне разрушенного дома в Днепре. Это увидели многие люди в Instagram, и они были шокированы.

Поэтому нужно говорить и дальше. В Европе и мире все живут своей жизнью, я это понимаю… Мне очень хочется, чтобы война закончилась, мы ведь тоже люди и тоже раньше спокойно жили, имели планы. И тут вдруг все кардинально меняется. И не мы же выбирали, чтобы в наши дома летели ракеты, чтобы мы теряли наших лучших людей.

Когда я дома, мне спокойнее

– У вас тоже возникает определенная иллюзия контроля за ситуацией, когда приезжаете домой?
– Когда я дома, мне более спокойно: я в своей стране, с родителями. Поэтому, может быть, что-то такое и есть.

Приятно было, что когда шла дома в кафе или магазин, везде были QR-коды на те или иные донаты. Было так круто осознавать, какие у нас люди молодцы. Они продолжают верить и поддерживать.

– В 2022-м большую часть времени мама и сестра с дочерью были с вами в Германии. Почему они решили возвратиться?
– Они почувствовали, что больше не могут оставаться за границей и хотят домой. Там был муж сестры, они семья. Мой папа тоже не имел права покидать Украину.

Конечно, это был большой риск, я несколько раз переспрашивала их, уверены ли они в этом решении. Но я понимаю их. Мне кажется, я бы и сама была дома, если бы занималась чем-нибудь другим.

Но они только возвращаются домой, и начинается воздушная тревога. Я им сразу начинаю писать, идут ли они в укрытие. А через время уже, когда обстрелы велись минут 15 (а мои родители живут на восьмом этаже), папа мне просто сказал, что если прилетит, то прилетит…

– Золото чемпионата мира в Будапеште вы посвятили папе. Сейчас ему уже есть 60. Когда он наконец-то попадет на ваши соревнования?
– Надеюсь, в следующем году. Он, кстати, приезжал в Португалию. Это вообще было впервые, что он выехал за пределы страны в Европу. Он смог погулять вдоль океана, сходил на блошиный рынок. Но время проходит, и они вернулись домой.

Но надеюсь, в следующем году выйдет все-таки приехать и на соревнования, ведь он очень хочет увидеть это вживую. Мама всегда волнуется, когда я прыгаю. На чемпионате мира в Будапеште так случилось, что она пропустила мою стартовую высоту и увидела уже 1.94, которые я преодолела со второй попытки. И когда первая не удалась, она просто вышла с трибуны, пошла где-то гулять и, наверное, искать корвалол.

Когда я прыгнула, сестра пошла ее искать, ведь стадион большой и боялись ее потерять. После того сказала маме, что, пожалуй, будет лучше, если в дальнейшем она будет смотреть все по телевизору, потому что волноваться настолько сильно ей нельзя.

А папа спокойнее смотрит, анализирует, исправляет ошибки. До войны он приезжал на чемпионат Украины в Сумы, и ему понравилось.

Мой внутренний мир как бы подсказывал, что в этот день могу побить мировой рекорд

– До того, как вы побили мировой рекорд, было много вопросов, когда это сделаете. Теперь есть рекорд, есть олимпийское золото, но на смену одним пришли другие вопросы?
– Да, особенно о том, когда будет следующий рекорд. Есть Мондо Дюплантис, который почти на каждом соревновании их устанавливает, еще и с запасом.

Лично я после своего мирового рекорда долго отходила. Организм потратил на это столько энергии, что я четыре дня просто ходила и ничего не могла делать. Хотя ментально я уже была готова к этой высоте. А физически – так и еще раньше, когда прыгала 2.06 в помещении и 2.05 в Брюсселе. Но тогда, возможно, психологически все же не была столь устойчива.

Сейчас уже готова и сама хочу превзойти 2.10, но это рекорд. Это высота, которую люди иногда прыгают один раз, и все. Да мне хочется повыше. Думаю, до 2.15 можно прыгать – есть такие силы.

– Помните ощущения, когда летели над планкой на высоте 2.10?
– Я ничего не успела подумать. Когда перелетаю через планку и даже когда начинаю бежать, у меня уже все отключается, и я на автомате выполняю то, что наработала. Но в тот день, когда собиралась на соревнование, красилась, у меня возникло ощущение, что должно произойти что-то невероятное. Мой внутренний мир как бы подсказывал, что в этот день могу побить мировой рекорд. И когда 1.95 преодолела со второй, думаю себе: я же пришла бить мировой рекорд, нужно просто делать попытки и не тратить энергию.

Потом прыгнула со второй 2.07, еще и была тогда после травмы, и вроде как стоило бы завершать, но все же решила попробовать 2.10. В тот момент промелькнула мысль о том, какой праздник будет в Украине, если мне удастся, и я с таким веселым лицом давай прыгать – и с первой попытки взлетаю на мировой рекорд!

Приземляюсь, планка еще шатается, и я быстро с матов! Это ведь мировой рекорд! Поначалу не поверила даже. А потом побежала к тренеру, у нее глаза уже мокрые. Я стою с ней и оба говорим: «Наконец-то».

Это был долгий путь к мечте побить мировой рекорд, который до этого прыжка кому-то даже казался невозможным. Он держался 37 лет, было несколько попыток его превзойти, но никто этого не сделал. И тут приехала я, украинка, еще и в такое тяжелое для нашей страны время, и прыгнула. Тогда я вписала свое имя в историю, и теперь именно оно и «Украина» будет писаться во всех стартовых протоколах.

– Думаю, знаю один из вопросов, который может преследовать вас: «Когда вы установите олимпийский рекорд?» Особенно, учитывая, какой флаг стоит пока напротив него.
– Желание побить олимпийский рекорд и вписать там украинское имя есть. Скажу так, если в 2021-м были вообще мои первые Олимпийские игры, то в 2024-м – первые пробные после мирового рекорда. И после них уже начинается подготовка к Лос-Анджелесу.

– После рекорда рекордно возросла и узнаваемость?
– Да, в Instagram количество подписчиков сразу возросло больше, чем на 50 тысяч. Об этом говорили во всех новостях, так что узнали даже те люди, которые никогда не интересовались спортом. А после олимпийского золота узнаваемость выросла еще больше, ведь их смотрит весь мир.

Когда была в Киеве на День независимости и ходила в очках, то было одно. А только сняла – и меня начали узнавать. Это было очень приятно! Был интересный момент. Мы с мамой зашли в ЦУМ, и она поначалу расстраивалась, что никто меня не знает. Мамы это всегда сильнее воспринимают. И тут ко мне начинают подходить, и я ей: «Ну вот видишь, меня узнали». И вечером, когда гуляли по городу, люди подходили фотографироваться или даже просто говорили: «О, это же Ярослава Магучих!» и приветствовали и благодарили.

– Был какой-то случай, особенно запомнившийся во встрече с болельщиками?
– Мы были в Олимпийском музее в Лозанне и выбирали сувениры, которых не было в олимпийской деревне. И два японца на нас долго смотрели, а потом: «Извините, это вы? Вы – Ярослава Магучих?!» И мне они почему-то очень запомнились.

И еще был момент после чемпионата мира на этапе Бриллиантовой лиги в Сямэне. Мы пришли в магазин скупиться, а там для оплаты потребовалось специальное приложение, и у меня никак не проходил платеж. И один человек это заметил, узнал меня и говорит: «Я заплачу за тебя, можно только сфотографироваться вместе». Он просто спас меня!

Приятно, когда каждый сезон говорят, что мой английский еще лучше, чем в прошлом году

– Часто слышу от фотографов о том, что у вас идеальное лицо для камеры. Вам даже не нужно как-то особо позировать.
– Знаете, иногда мне говорят, какая классная фотография, а мне она кажется совсем другой. Но действительно многие говорят, что с моей внешностью можно идти в моделинг. Однако я занимаюсь спортом, это моя основная профессия, и она позволяет мне начать фотографироваться. То есть, я могу это делать вместе.

Даже когда была на показе Puma в Нью-Йорке, внутри ничего не екнуло. Я не беспокоилась, что нужно будет идти по подиуму. Возможно, и должна была, но я волнуюсь, когда выхожу в сектор. Тогда у меня начинает вырабатываться адреналин.

Как девочка, конечно, люблю фотографироваться, это круто. Но это мое хобби.

– Что еще хвалят, так это ваш английский.
– Я читаю, иногда смотрю фильмы. Первые два сезона «Эмили в Париже» смотрела на английском, и это было прямо очень интересно, ведь он там разговорный. Сейчас занимаюсь с репетитором дважды в неделю. Иногда нестабильно, поскольку соревнования и переезды играют свою роль. Однако стараюсь.

Поняла, что общение вне сектора тоже очень нужно. И мне приятно, когда каждый сезон говорят, что мой английский еще лучше, чем в прошлом году. Это для меня очень большой комплимент и мотивирует дальше учить и классно говорить.

– Мы говорили о жертвах, на которые приходится идти ради спорта. Но есть несколько менее значимое, однако от чего тоже приходится отказываться. Вы достаточно разносторонняя личность и, думаю, иногда хочется, например, поэкстремалить?
– Я никогда не каталась на лыжах. Знаю, что Марина Бех-Романчук постоянно ездила зимой кататься. Смотрела ее сториз, и это очень круто!

Я хотела научиться и на лыжах, и на сноуборде, но пока больше хочется прыгать, а тут, не дай бог, что-нибудь случится, на каком-то спуске не туда поеду… Поэтому лучше весь экстрим после спорта.

Хотя у нас была договоренность, что если я выиграю Олимпийские игры, моя команда будет прыгать с парашютом. Включая меня, но с инструктором. Поэтому нужно найти такое место и человека, которому точно можно было бы доверять, и сделать это.

– И напоследок – о случайных встречах, которые часто бывают решающими в жизни и даже кардинально меняют. Случались ли у вас подобные?
– Именно таких пока не было. Но люблю неслучайные случайности и спонтанность. Приехать в тот же День независимости было спонтанным решением. Мне позвонили по поводу награждения, это совпадало с праздником и было между двумя этапами Бриллиантовой лиги. И я захотела приехать. То есть, мы были в Киеве только день, но это был глоток свежего воздуха – погулять по городу, пообщаться по-украински, поесть борща и вареничков. Но время так быстро прошло…

Кстати, тогда же познакомилась с Александром Усиком. Не знала, что он тоже будет, ведь его награждали днем ​​раньше. И вдруг вижу его, попросила сфотографироваться. Он классный и искренний человек, все очень открыто рассказывает. В частности, говорил об Олимпийских играх в Лондоне. А еще вспоминал, как сложно ему было смотреть поединки Александра Хижняка, ведь когда ты спортсмен, то можешь что-то изменить, добавить, это больше зависит от тебя. А когда вне ринга, гораздо больше волнуешься. Это прямо как наши тренеры во время соревнований.

Ольга НИКОЛАЕНКО

Фото (c)Ulf Schiller/athletix.ch