БАЮЛ: «Роли играю на льду, а не в реальной жизни»

Оксана Баюл удивляла с детства. В 1994-м на Олимпиаде в Лиллехаммере юная фигуристка столкнулась на тренировке с немкой Таней Шевченко. Врачи наложили девочке швы, но она вышла на лед и выиграла золото для Украины. Чего ждать от Оксаны сегодня, также никогда не знаешь. Экспрессивная и эмоциональная, иногда откровенна в общении, иногда резковата, она может устроить шоу, а может в один момент собрать чемодан, бросить Америку и прилететь в Днепропетровск повидаться с бабушкой.

- В Америке мне стало грустно, - рассказывает Оксана Баюл. - В ноябре мне позвонила бабушка, я все бросила и приехала к ней на праздники. Многие тогда назвал это PR-ходом. Но это не так! Я даже не знала, что в Днепропетровске будет проходить чемпионат Украины по фигурному катанию. Если бы это был PR-трюк, я бы приехала перед соревнованиями, поторговала своим лицом и вернулась в США.

- В 2006-м в рамках шоу Ильи Авербуха тоже ехали в Украину, как домой?
- Да, но тогда это была больше работа, а сейчас я действительно приехала домой. Дом - это место, где есть люди, которые тебя понимают, любят, и которых любишь ты. И сейчас - это моя бабушка.

- Своим приездом вы не только сделали подарок другим, но и получили его от них?
- Зачем я ехала, то и получила. Я не успела сойтись с отцом, не было времени. По маминой линии я рано потеряла родню: когда мне было семь лет, умер дед, через три года - бабушка, а потом и мамы не стало, когда мне было 13... Сейчас я поставила себе цель сойтись с бабушкой и семьей по папиной линии. В мае бабушке будет уже 80 лет. Я ее не знала, росла отдельно, но прекрасно понимаю, что это мой родной человек. И она это осознает.

- Вы привыкли к бешеному ритму жизни. У бабушки голова кругом не шла, глядя на вас?
- Я приходила домой после миллионов интервью, камер, встреч ... Она всегда удивлялась, как я могу так жить: спать по четыре часа в сутки, тренироваться самой, помогать тренировать других ...

- Вас всегда окружает много людей, но не чувствуете себя среди них одинокой?
- В Америке появилось такое ощущение. У меня там много друзей, но мне захотелось быть с родней. Поэтому и приехала.

- В Штатах сразу приняли как свою?
- Нет, я и с бабушкой много об этом говорила. Я все равно выступаю под украинским флагом, все равно украинка.

- Чем вы сейчас там занимаетесь? Были разговоры об организации шоу...
- В Америке я уже три года работаю над проектом ... Хотя, по большому счету, проект у меня сейчас один. Когда смотрела на Россию, было немного завидно. Мне хочется, чтобы наши спортсмены, как и раньше, занимали высокие ступеньки на пьедестале. И когда я приезжаю в Украину, то это не для того, чтобы что-то забирать, а наоборот, – чтобы давать. Я принимала участие в показательных выступлениях, устраивала мастер-классы, общалась со спортсменами, их родителями. Я хочу помочь украинскому фигурному катанию. Но что еще я могу дать? Только себя, а дальше мне должны помочь другие.

- Тема юных фигуристов, похоже, не оставляет вас равнодушной?
- Это больной вопрос. Во время чемпионата Украины на одной из тренировок девочка сильно упала, рассекла подбородок. Ее забрали в больницу. Я думала, что это все. Но уже перед вторым тренировкой она была вновь во дворце, готова работать. Я сразу вспомнила себя, эту закалки. На Олимпиаде мы с Таней Шевченко врезались друг в друга. Мне сделали несколько новокаиновых уколов, зашили ногу. Я тогда победила. Отлично понимаю, откуда это все берется. У нас абсолютно нормальные и классные люди, просто системы, по которым живут у нас и в Америке, разные. Уровень жизни тоже очень отличается. Вот откуда берется эта закалка. Когда я только приехала в США, мне нужно было время, чтобы перестроиться. А когда, например, в Днепропетровске выпал снег, я думала: все, беда. Но нет! Никакие события, мероприятия не отменили, люди пришли, все выжили.

- Оксана, в вашей жизни были разные периоды. Это были несколько жизней одного человека или разные люди, каждый из которых проживал свою?
- Человек всегда остается единственным и неповторимым. Он никогда не меняется. Я склонна верить, что если он рождается с сильным характером, то и умирает с ним.

- Сейчас у вас миллионы интервью. Часто приходится надевать маску?
- Интервью – не исповедь.

- Но вопросы бывают разные… Если не хотите на них отвечать, как-то выкручиваетесь?
- Выкручиваюсь? Упаси Господь! Не надо выкручиваться. Меня люди любят за то, что я и послать могу, абсолютно открыто и честно. Не придерживаю язык за зубами, не прячусь от вопросов, которые мне не нравятся. У меня очень открытый характер, не люблю врать и не делаю этого. Если есть проблемы, то они есть. Интервью, шоу, автографы, организация – это то, чем я живу. Я на льду играю роли - белого лебедя, драматической актрисы, но только не в реальной жизни.

- А многие считают, что вы постоянно играете на публику.
- Обо мне всегда будут много говорить. И это хорошо, потому что если перестанут – значит, я уже, наверное, не «играю на публику».

- «Играю на публику» берем в кавычки?
- Да. То, что я делаю, действительно от души. Это как отношения между мужчиной и женщиной: есть любовь - есть, нет - нет.

- Сильный характер в личной жизни мешает?
- Еще как мешает!

- И приносить себя в жертву даже ради любимого человека не будете?
- Жертвы вообще не нужны. Если ты чего-то не можешь, то лучше этого вообще не делать. Если это идет не от души, то рано или поздно все равно закончится. И никакими уговорами, деньгами и психологам не вылечится. Если человек сам не хочет, его не заставят.

- А если говорить о незначительных изменениях и уступках?
- Конечно! Часто люди в общении бывают грубыми, и приятно, когда они потом могут подойти и извиниться. В спорах вообще не бывает дыма без огня, не бывает так, что один прав, а другой – нет. Отношения между людьми – это очень-очень сложно, но чрезвычайно интересно. Если есть отношения и любовь, то нужно подстраиваться, но ломать себя никогда нельзя, даже ради любимого.

- Но если человек вас хочет сломать, не означает ли это, что ему вовсе не вы нужны?
- Если человек хочет сломать, то это означает, что он хочет контролировать. И уже ты должен решать – хочешь ты этого или нет.

- Представить себя в роли тренера вам, судя по всему, очень сложно?
- Я себя больше вижу в роли организатора. В тренерской работе нужно полностью жертвовать собой ради спортсменов. А у меня очень сильный характер, могу и задавить. И это плохо. Могу быть рядом, что-нибудь подсказывать, если нужно. Спортсмена нужно чувствовать, к каждому нужен особенный подход. Да и я очень люблю выступать. Бывают и удачные старты, и не очень, но я еще хочу немного покататься. Здоровье позволяет, сила воли есть. Не хочу идти на тренерскую работу, хотя мне не раз предлагали.

- А сильный характер в тренировочном процессе не помешал бы. Сейчас многие спортсмены откровенно «забивают» на тренировки.
- Никто не «забивает». Я тренировалась в советские времена, и со всего Союза выбирали двух или трех спортсменов. Сейчас все разладилось, не те уже времена. Для поддержки фигуристов выделяется мало денег, условия плохие. Сейчас это больше коммерция, чем спорт. Нужно поблагодарить тех родителей, которые тянут из кармана деньги и платят за своих детей. Но уровень жизни у всех разный. Нельзя говорить, что спортсмены забивают. Это неправда. Им нужно ставить памятники за то, что они приходят и катаются на этом убитому черном льду. И я совсем не боюсь этих слов, потому что это правда.

- Люди тренируются, но, как и в любой другой сфере, не всегда честно выполняют свою работу, согласитесь.
- Каждый человек относится к себе настолько честно, насколько может. За свою жизнь я поняла: если пропускаешь тренировки, то и на соревнованиях будешь плохо кататься. А если ты честно работаешь и так же относишься к себе, то и результат будет работать на тебя. Профессионально заниматься спортом – это не в шоу участвовать. Здесь ты должен встать, поставить планку и переступить ее в любое время дня и ночи. Слово «надо» известно каждому спортсмену. Я почти выросла в днепропетровском дворце спорта «Метеор». В 6:45 у меня была первая тренировка. Когда обычные дети шли в школу, я говорила, что у меня соревнования, и убегала в «Спутник» смотреть фильмы. Потом возвращалась на вторую тренировку. Были также хореография и ОФП. Я просто занималась своим делом, любила кататься, любила то, что делала.

- Какие люди сыграли главную роль в становлении вас как фигуристки?
- Я начинала тренироваться у Антонины Васильевны Товстик и Станислава Коротека. Они вместе с законодателем школы фигурного катания в Днепропетровске Долговым Валерием Борисовичем и занимались мной с пяти до 13 лет. После распада Советского Союза Стас уехал в Канаду, а его отец, Альфред Коротек, договорился с Валентином Николаевым, чтобы я тренировалась у него в Одессе.

- Оксана, но для того, чтобы стать чемпионкой, ею нужно было родиться?
- Чемпионами рождаются и становятся благодаря людям, которые тебе в этом помогают. У меня никогда не было суператлетических данных. Я всегда была вторая или третья в тройном прыжке, никогда не прибегала на финиш кроссов первой. Но у меня была эта детская цепкость, и когда нужно было бороться, я всегда делала через «не могу». Умру, но... Люди видели у меня это стремление еще с детства.

- К какому типу спортсменов вы бы себя отнесли, если бы вообще это сделали: к тем, которые концентрируются только на себе, или тех, которые переживают за своих коллег иногда больше, чем за самих себя?
- Я такой человек, что не буду скакать ни под ту, ни под другую дудку. В женском фигурном катании я вообще единственная, кто умудрился выиграть олимпийское золото. Как это было сделано, только один Господь Бог знает. Я очень неординарна. Я действительно могу «забить» на Америку, приехать в любимый город, заниматься здесь любимым делом и помогать людям. Еще с детства любила помогать другим. Я люблю брать, но прекрасно понимаю, что сначала нужно посеять, чтобы оно взошло, а уже потом собирать.

- В ответ на свою помощь что-то получаете?
- Конечно! Говорят, что как ты хочешь, чтобы люди относились к себе, так и ты должен к ним относиться. И я привыкла всегда отвечать за свои слова и поступки. Если я что-то говорю, значит, это я говорю и я виновата.

Ольга НИКОЛАЕНКО, СПОРТглавред