Еврейское счастье учителя фехтования

Мы с коллегами стояли в смешанной зоне пекинского Fencing Hall и все пытались выяснить, каким образом чемпионка мира и Европы россиянка София Великая умудрилась проиграть в полуфинале индивидуального турнира саблисток американке Сэйде Джейкобсон, ведя в счете 6:2.

- Не знаю, - отвечала та, - наверное, Сэйда очень хорошо изучила меня во время совместного сбора, который мы проводили в США. И жила я, кстати, не где-нибудь, а в ее доме.

- Не скучно вам там было без языковой практики?
- Нет уж, поверьте, с Аркадием Самойловичем не соскучишься!

- Кто такой Аркадий Самойлович? - созрел вопрос у автора этих строк.
- Личный тренер трехкратного призера Олимпийских игр Сэйды Джейкобсон - Аркадий Бурдан, - ответила мне Великая. - А вот, кстати, и он - собственной персоной!

В смешанной зоне появился достаточно зрелый, невысокого роста, но очень живой человек в костюме сборной США. «Эдик, я в курилку!» - крикнул он второму наставнику американцев поляку Эдуарду Корфанти. Что-то до боли знакомое мелькнуло в его орлином профиле. Что-то весьма характерное прозвучало в южном прононсе. «Он случайно не одессит?» - спросил я Софию. «Еще какой!» - засмеялась та. Воистину земляк земляка видит издалека.

ДЯДЯ АРКАДИЙ С МОЛДАВАНКИ

А потом оказалось, что мир, как говорят в Южной Пальмире, таки да тесен до неприличия, а Одесса таки да - еще та большая деревня. Почти сорок лет назад мой отец занимался фехтованием у тренера Голубятникова, но однажды его наставник заболел, и на какое-то время отца перевели к бывшему мастеру спорта по рапире, а затем ввиду острого дефицита специалистов переквалифицировавшегося в тренера саблистов Аркадию Бурдану. На соседней дорожке фехтовал будущий чемпион мира по юмору Юрий Стоянов.

«Я твердо решил худеть, - вспоминает в своих мемуарах соавтор и один из ведущих популярной программы «Городок». - Записался в секцию фехтования. Оружие - сабля. Тренер - Аркадий Самойлович Бурдан. Имя-отчество и фамилия тренера внушили доверие моему пале: «Значит, не какой-нибудь там мордоворот». Аркадий Самойлович, несмотря на фамилию, оказался настоящим извергом. Он издевался над нами по шесть часов в день. При этом обращался исключительно на «вы»: «Стоянов, вы должны понять, при ваших габаритах по вашей роже я точно не промажу!» Надо отдать должное Аркадию Самойловичу. Четыре года тренировок, ежедневных кроссов,, беготни в сорокакилограммовом жилете, боев с воображаемым противником и, не дай Бог, с самим Аркадием Самойловичем - сделали свое дело. Я начал сокращаться в ширину и вытягиваться в высоту. Школу я закончил с такими параметрами: рост - 183, вес - 70 кг».

- Уж очень стеснялся своей фигуры, - смеется Аркадий Бурдан - А потом дорос у меня до мастера спорта.

Но, несмотря на то, что мастеров спорта и даже больших чемпионов - таких как Александр Королицкий и Борис Сокол - наш герой ковал с изрядным постоянством (его воспитанники завоевали более сорока золотых медалей на соревнованиях в СССР и на международной арене) за рубеж учеников Бурдана выпускали раз в праздник. И это несмотря на то, что сам тренер развил в конъюнктурном совке, где даже чихнуть без ведома было почти невозможно, деятельность невиданного размаха. С одной дорожки в ДЮСШОР на «Авангарде» переехал в более просторный «Январец». Потом один за другим оборудовал два зала, экспроприировал стадиончик - иными словами, создал приличную фехтовальную базу. А потом, отчаявшись перемахать «ветряные мельницы» страны советов, Бурдан вышел за ее границы с вещами и перемахнул через океан. Через две недели после этого события одесских шпажистов, саблистов и рапиристов попросили выйти вон. База была разрушена.

Бурдан улетел в Америку весной 1990 года, по странной иронии судьбы оказавшись в одном самолете с будущим корреспондентом «СЭ» Павлом Стрижевским. На календаре красовалось 9 мая, но сам Аркадий Самойлович не был уверен, что этот День Победы не сулит ему жизненных поражений.

ОДНАЖДЫ В АМЕРИКЕ

Высадившись в Атланте, Бурдан пришел в спортивный центр, где преподавал его ученик Королицкий, опередивший своего наставника в важных жизненных решениях на добрые 10 лет. На просьбу о предоставлении рабочего места Каролицкий ответил отказом, и одессит пошел к двери. В этот самый момент его окликнули какие-то люди, для которых фамилия Бурдан оказалась знакомой.

Русский волонтер сообщил Аркадию Самойловичу, что в доме на Драйв-Вэй есть гараж, в котором можно проводить занятия по фехтованию. 17 мая, через 9 дней после своего трансатлантического перелета не знавший ни единого слова на «инглише» бывший гражданин СССР и обитатель одесского района Молдаванка Аркадий Бурдан дал свой первый урок в капиталистической Америке. Каждый день тренер и его ученики преодолевали затяжной путь вверх по идущему в горку Драйв-Вэй, жарясь под беспощадным солнцем, выдававшим 106 градусов по Фаренгейту, что сопоставимо с 41 градусом по шкале Цельсия.

Через некоторое время молва об энергичном одессите разлетелась по всему городу: Бурдану отвели два дня занятий в Еврейском центре, а потом выделили рабочие часы в частной школе - на правах официального факультатива. А в 1994 году работавший по 18 часов в сутки Аркадий Бурдан открыл в Атланте частный клуб - школу фехтования Nelly Fencers.

- Мыть туалеты - не по мне, - говорит сам Аркадий Самойлович. - Я никогда не совмещал свое призвание с унизительным ремесленничеством. И выжить пытался исключительно за счет фехтования. Мой первый клуб - затхлая консервная банка без кондиционера. Радовало там только одно - каждый его сантиметр  принадлежал мне. Затем наскреб денег на второй, куда ко мне пришли сестры Джейкобсон, и где мы целыми днями мучались с Сэйдой. А в моей частной школе - 17 дорожек, самый лучший, не режущий глаз свет, самое удобное покрытие, на котором не болят колени, 6 туалетов, столько же раздевалок, душевые кабины, офисы и впридачу все электрифицировано. Это мой личный зал. Это мой бизнес. А сейчас я теряю время и деньги, работая здесь на Олимпиаде.

- Шутите?
- И да, и нет. С одной стороны фехтование - это то, что я люблю и то, чем занимаюсь всю жизнь. А с другой - когда я приехал с афинских Игр, где Сэйда завоевала бронзу, подумал, что мне будет нечем платить за аренду зала. Слава Богу, что сейчас мне помогают три нанятых мною тренера. Клуб постепенно окупается и возвращает потраченные на его открытие деньги.

- А как же медали, завоеванные вашей воспитанницей Сэйдой?
- Медали - это бросовая монета для журналистов. В США особого вознаграждения за них спортсмены не получают. Мариэль Загунис за свое первое место получит от силы 10 тысяч долларов.

УТРИТЕ СЛЕЗЫ, СЭЙДА!

- Что помогает вашей воспитаннице Джейкобсон переламывать ход практически любого, даже самого неудачно складывающегося боя?
- Мозги. В сабельной сборной США вообще собраны исключительно мыслящие девушки. Вы. например, знаете, что Сэйда училась в Йельском университете? Загунис заканчивает Нотр-Дам, частный католический университет в штате Индиана. Бекка Уорд поступила в очень престижный Дьюк. Но самое главное, - в этом месте Бурдан увесисто поднял палец вверх, - наши девочки фехтуют ради удовольствия, а не из-за денег. Именно поэтому на дорожке они действуют легко, а ваши - зажато, хотя талантов в той же сабле хватает и в России и, тем более, в Украине. Вы обратили внимание, сколько сильных спортсменок рано сошли с дистанции в индивидуальном турнире саблисток? Это из-за психологического давления. У нас его не было, поэтому на пьедестале стоят три американки.

Отыграться на чувствах Аркадия Самойловича корреспондент «СЭ» попытался пять дней спустя после феерической победы Ольги Харлан, Елены Хомровой, Галины Пундик и Ольги Жовнир над россиянками, американками и Китаем.

- Ну вот, а вы говорили, что в полуфинале США придется драться с Россией, -  укорил я своего земляка.
- Я не бабушка Ванга, будущего пока не вижу, - ворчливо ответил Бурдан.

А рядом давала интервью так и не дотянувшаяся до золотой олимпийской медали Сэйда Джейкобсон. Знаете, как страшно бывает, когда еще секунду назад девушка улыбалась вам ослепительной голливудской улыбкой, а потом вдруг покраснела, сморщилась и начала оглушительно рыдать. Слезы Сэйды напоминали извержение Везувия, а лично на меня женский плач всегда производит очень неприятное впечатление.

- Простите, - вдруг сказала Джейкобсон, утираясь наручными бинтами. - Я хотела сказать, что это была моя последняя Олимпиада. Я заканчиваю спортивную карьеру и поступаю в юридическую магистратуру.

- А как же ваш тренер?
- Маэстро Бурдан - не только тренер. Он мой второй отец. У него ужасный характер, и именно за это я его и люблю. Сколько раз я поворачивалась и хлопала дверью в зале, но каждый раз возвращалась обратно. Потому что это именно он сделал из меня трехкратного призера Олимпийских игр.

«Чем будете заниматься теперь?» - спросил я Аркадия Самойловича на прощание. - «Вы знаете, сколько мне лет? - вдруг спросил он. - 64! А как я выгляжу? Согласитесь, больше шестидесяти трех мне дать невозможно».

И подмигнул. Что-то подсказывает мне, что его «адэсский гаворок» еще нарушит консервативную атмосферу Лондона.


Михаил СПИВАКОВСКИЙ, газета «СЭ в Украине»