«Фетисовы вперед пятками не ходят!..»

Хоккей в СССР был одним из того немногого, чем мы могли по праву гордиться. Дополнительным доказательством служит то, что во время недавнего триумфального для российской сборной чемпионата мира по хоккею была названа своеобразная шестерка (пять полевых игроков и вратарь) лучших хоккеистов всех времен и народов. Четверо представляют СССР: Вячеслав Третьяк, Сергей Макаров, Валерий Харламов и Вячеслав Фетисов.

То, что Фетисов — личность, признают даже те, кому он несимпатичен. А таких, поверьте, хватает. Но Вячеслав — прирожденный лидер, игрок, который отвечает за каждого и за всех вместе. За команду, одним словом. И не важно, ЦСКА это, сборная СССР, «Нью-Джерси Девилс» или весь российский спорт. Такие люди, собственно, и творят историю. Сейчас Вячеслав Александрович — большая «шишка» — глава Роскомспорта.

— «Цепкий, активный, умный, грозный» — это Уэйн Гретцки о вас так сказал...
— Я всегда старался достаточно жестко играть. Это одно из условий успешных действий защитника. Цепкость, жесткость — иногда на грани жестокости. Но это необходимо для того, чтобы выиграть. Это то, чему учили меня мои наставники. С раннего детства, в отличие от многих других, которые мечтали быть только нападающими, я стал защитником, и не жалею ни о чем. Я научился обороняться, забил достаточно много голов, но никогда не ставил этого себе в заслугу, потому что каждая победа — это, прежде всего, совместные действия команды. А вообще, самые главные качества для хоккеиста и спортсмена — надежность, терпение и ответственность. Нужно учиться быть ответственным с самого детства.

- У мальчишек вашего поколения не было и четверти тех условий, которые есть у нынешних...
- Мне было четыре года, когда я стал на лед. Мы жили в Бескудниково — сейчас это большой микрорайон, а тогда там были бараки и городские сады. И огромное количество карьеров, откуда выбирали песок, зимой все это замерзало, и мы, мальчишки, с удовольствием гоняли по льду консервные банки и все, что попадало под руку. А катались на лезвиях, которые прикручивались бечевкой к валенкам. Прикрутил — и вперед! Потом появились «краги» — бабушка с дедушкой получили зарплату и подарили мне коньки. На три размера больше — но это был самый маленький размер, который они нашли. И ничего, надевал несколько пар носков — и на лед!

—  Правда ли, что ваш отец как-то истратил практически всю зарплату на новые краги?
— Это очень важный момент в моей жизни. Родители всегда мечтали, чтобы я «стал человеком», получил высшее образование и не пахал так, как они — папа на стройке, мама в типографии. И вдруг, на очередной день рождения такой крутой подарок. В то время краги действительно стоили месячную зарплату, а жили мы, мягко говоря, не очень богато. Именно тогда я понял, что должен серьезно заниматься спортом, чтобы не расстраивать родителей. Это и определило всю мою дальнейшую судьбу. Отец проверял, хожу ли я на тренировки, контролировал, чтобы ни одной игры не пропустил. Кричал громче всех и никогда не был доволен тем, что я делаю. Ничего в этом не понимал, но всегда был недоволен. То я мало забил, то плохо оборонялся и так далее (смеется). Вообще, отец скептически относился ко всем моим занятиям, но считал, что мужик должен уметь постоять за себя. Он всегда говорил, что все в жизни имеет свою цену, ничего просто так никому не дается. Я рос хилым пацаном, но спорт помог мне обрести уверенность, закалить характер, воспитать в себе трудолюбие. Я был очень амбициозным. С утра до вечера во дворе гонял с мячом или клюшкой. Футболом я тоже увлекался. Но после серии в Канаде, когда мы юношеской командой ЦСКА впервые поехали играть со сверстниками, я понял, что такое настоящий хоккей, решил не распыляться и сконцентрировался только на этом виде спорта. Тем не менее у меня в третьей четверти всегда была тройка по физкультуре.

— У будущего обладателя трех кубков Стэнли был трояк по физкультуре?!
— Да! Потому что третья четверть — это как раз хоккейный сезон, приходилось пропускать занятия. Но годовую оценку компенсировали хорошие оценки в других четвертях.

— «Звездной болезнью» не заболели тогда?
— Да какая там звезда! В то время «светили» другие. Мне было лет 13—14, когда я встретился с Валерием Харламовым. Его дед Сергей (он ходил на все матчи и раздавал нам иногда контрамарки) жил в соседнем подъезде, и Харламов иногда приезжал к нему в гости. И вот один раз дед Сергей мне говорит: «Слушай, завтра Валерка приедет, я тебя с ним познакомлю!». Я всю ночь не спал, а на следующий день Харламов действительно приехал на шикарной (по тем временам!) белой «Волге», одет не по-советски. Дед его встретил, и пока они шли домой, крикнул мне: «Славка, иди сюда!». Я подбегаю. А он Валере говорит: «Вот парень тоже в ЦСКА занимается, пожми ему руку!». Валера пожал мне руку, расспросил, у кого я тренируюсь, и сказал: «Желаю удачи, надеюсь, когда-нибудь сыграем вместе!». Для меня, пацана, такое отношение кумира-звезды было тогда просто чем-то невероятным. И Харламов не забыл о нашей встрече, приходил на тренировки, поддерживал.

— Вы тоже оказывали поддержку «молодняку», когда уезжали в НХЛ. По слухам, истратили на это половину всех контрактных денег.
— Со временем факты приобретают все большую значительность, а цифры увеличиваются (смеется). В середине 80-х советских спортсменов начали отпускать играть на Запад. С одной стороны, это было очень престижно, и мы им по-хорошему завидовали. Но с другой — они, подписывая контракты на баснословные суммы, оставались нищими людьми, питались впроголодь и еще старались что-то привезти семье на те мизерные деньги, которые им выплачивало государство. Когда мне предложили уехать, я решил изменить эту ситуацию и, естественно, натолкнулся на глухую стену. Шел 1988 год. У меня уже был на руках контракт с «Нью-Джерси» с большим количеством нулей в долларах, для советского человека такая сумма была просто нереальной. Я имел возможность спокойно остаться в Америке, но не мог себе этого позволить, будучи капитаном нашей хоккейной команды и советским гражданином. И решил добиваться нормального для себя контракта. Разрешения ждал почти год, при этом совершенно выбился из спортивного режима, были постоянные нервотрепки, угрозы, слежка, давление. От меня отвернулись друзья, знакомые. Я боролся за какую-то непонятную свободу, несуществующую демократию. Но, тем не менее, своего добился. И, уезжая, на свои контрактные деньги купил автобус для детского дома и 120 комплектов формы для спортшколы ЦСКА.

— А перстни Кубка Стэнли носите?
— Да! Надеваю по самым особым случаям. В основном один из них — первый. Он мне нравится больше, чем два других, потому что достался труднее всего. Я добивался его в течение девяти лет, это было серьезным испытанием, тем более годы летят — не успеваешь заметить. Но судьба не дала расслабиться: вскоре после того, как я получил этот Кубок, мы попали в автокатастрофу и двое моих товарищей навсегда остались инвалидами.

(13 июня 1997 года Фетисов вместе со своим партнером по команде Владимиром Константиновым и массажистом Сергеем Мнацакановым на взятом напрокат автомобиле попали в серьезную аварию, направляясь ни клубную вечеринку. В итоге Константинов и Мнацаканов остались инвалидами, а Фетисов отделался незначительными травмами и быстро выписался из больницы. После этого он провел в НХЛ еще один сезон и завершил спортивную карьеру. - Авт.)

Я решил посвятить следующий сезон своим друзьям, остался в команде и выиграл второй Кубок Стэнли. Хотя для этого тоже пришлось много преодолеть и в физическом, и в моральном плане. Так что Кубки Стэнли для меня особая тема. Хотя я с удовольствием ношу и перстень Зала хоккейной славы — высшее признание заслуг в нашем виде спорта.

— Есть ли предельный возраст для хоккеиста?
— Я закончил играть в 40 лет. Мне кажется, что возрастной ценз находится у тебя в голове. Конечно, должна быть сильная мотивация, чтобы каждый день вставать с кровати и идти играть. В 35 лет я принял решение, что каждый матч — для меня праздник, потому что он может оказаться последним. Надо просто любить свое дело и получать от этого удовольствие.

— И тем не менее, вы перешли на тренерскую работу в НХЛ и были в двух шагах от того, чтобы стать главным тренером клуба...
— Никогда не думал, что стану тренером. Меня уговорили высшие чиновники НХЛ, и я очень благодарен им за это. До этого в качестве игрока я провел 23 сезона и 1700 игр. И хотел хотя бы год отдохнуть, но не получилось (смеется). Мне повезло, что оказался в одном из самых лучших клубов в мире. НХЛ — это машина, которая работает как часы, каждый шаг просчитывается. И это колоссальный опыт, который мне всегда пригодится. 

— Могли бы себе и дальше жить без лишней нервотрепки за океаном. И вдруг решили вернуться. Почему?
— Не скрою, у меня была масса возможностей получить американское гражданство, но я был россиянином, есть и буду им. Будем считать, что я просто был в долгосрочной командировке. Перед тем как тогдашний президент Путин предложил мне возглавить Роскомспорт, я получил три предложения стать руководителем одного из клубов НХЛ на выбор. До этого мы встречались с Владимиром Владимировичем раз пять и говорили обо всем, кроме моих планов на будущее, и никаких просьб у меня не было. И вдруг после Олимпиады, когда мы с женой и дочкой отдыхали на одном из островов Карибского бассейна, мне звонят из администрации президента и приглашают на прием в Москву. Мне нужно было срочно выбраться с острова, долететь до Нью-Йорка, поменять шорты на костюм. Я даже не успевал заехать домой, друзья привезли все в аэропорт, и в итоге я успел-таки на прием. Вот тогда и состоялся разговор с президентом, он предложил мне эту должность, не скрывая, что предлагал ее уже многим известным людям, но все отказались. Владимир Владимирович сказал: «Вы подумайте, посоветуйтесь с женой». Но я к концу разговора уже принял решение и дал свое согласие. Мы с женой одно целое, прошли вместе и огонь, и воду, и медные трубы. Я был уверен, что она меня поддержит и поймет. Я вернулся в «Нью-Джерси» и сообщил обо всем жене. Лада, конечно, была в шоке. Мы только-только после долгих мытарств по съемным домам и квартирам построили свой дом и готовились к переезду. И тут такое! В общем, приехал я, захожу в свой кабинет — вокруг облупившаяся штукатурка, паутина, покосившаяся вывеска. Все в разрухе, как и весь российский спорт в то время. Я сел и подумал: «Ну и попал ты, парень!..».

— Никогда не жалели, что впряглись во все это? Никогда не хотелось вернуться в НХЛ?
— Многие считали, что я все брошу и уеду в Америку, но это не мой принцип. И жена недоумевала, зачем мне все это нужно. Мы оставили там дом в 1200 кв. м и приехали в квартирку 140 кв. м. Но я понимал, что президент доверил мне непростое дело, на меня возложена колоссальная ответственность. Конечно, хоккей — это лучшее время в моей жизни. Нельзя сравнить с политикой, где правила игры мне до сих пор непонятны. Но отец меня в свое время учил: «Фетисовы вперед пятками не ходят!». Коль взялся, надо делать свое дело и делать его хорошо. Меня поддерживают мои друзья, жена Лада, дочь Настя. И быть может, это прозвучит пафосно (думаю, что могу себе это позволить), но я служу своей стране и буду служить до тех пор, пока мне доверяют.

Раиса ВИВЧАРЕНКО, газета «Киевский телеграфъ»