Георгий ДЕМЕТРАДЗЕ: «Был бы шанс, убежал бы из тюрьмы»

Летом 2010-го футбольную общественность постсоветского пространства всколыхнула новость об аресте известного футболиста Георгия Деметрадзе. Его обвинили в связях с воровским миром и участии в подпольном тотализаторе. В марте следующего года Деметрадзе был приговорен тбилисским судом к шести годам тюрьмы, но после того как команда президента Грузии Михаила Саакашвили проиграла парламентские выборы, Деметрадзе, как и многие другие заключенные, попал под амнистию.
Корреспондент «Взгляда» связался с футболистом, который недавно вышел на свободу, чтобы узнать, как он пережил почти два года в неволе.

— Георгий, чем вы занимаетесь после того, как покинули тюрьму?
— На данный момент просто отдыхаю, нахожусь дома, с родными и друзьями.

— В голливудских фильмах освобождение заключенных происходит по двум сценариям: либо его встречает толпа у стен тюрьмы, либо он выходит за ворота и шагает в неизвестном направлении. Как это было у вас?
— Когда открыли ворота тюрьмы, я увидел много знакомых лиц: друзей, родственников. Многие поздравляли по телефону: мой менеджер Дмитрий Селюк, один из учредителей донецкого «Металлурга» Олег Мкртчан, знакомые футболисты.

— Расскажите, как вам жилось в неволе?
— При власти Саакашвили тюрьмы были просто ужасными. Людей пытали, убивали, я даже в фильмах такого не видел.

— Тюремные наколки себе не сделали?
— Нет, даже не думал. Не знаю, зачем они нужны.

— Изначально вас посадили на шесть лет. А сколько просил прокурор?
— Сколько просил, на столько и посадили. У нас вообще все решала прокуратура, а судья просто выносил то решение, которое ему говорили.

— Если бы вы дали показания, о которых вас просили, против других людей, получили бы условный срок?
— Если бы я это сделал, то через полторы минуты был бы свободен. Но закладывать ни в чем не повинных друзей я не собирался. Даже если бы меня приговорили к расстрелу.

— В карцере побывали?
— Да, конечно. Сажали пару раз. За что? Да просто так. Хотели сломать, чтобы я заложил друзей. Еще меня отправляли в полностью закрытое помещение — «крытку», где я провел достаточно много времени.

— Насколько тяжело было там находиться?
— Очень, очень тяжело. Психологически сильно давило. Нельзя выйти на прогулку, нельзя потренироваться, пообщаться с другими людьми. Там в основном отбывали наказание осужденные на пожизненный срок или получившие много лет тюрьмы. Ну и я.

— Но только «крыткой», насколько известно, в тюрьме не ограничились?
— Да, у меня была заблокирована карточка заключенного, с помощью которой можно было что-то купить на территории тюрьмы. 28 дней я не мог приобрести зубную щетку, пасту, туалетную бумагу и многие другие элементарные вещи. Почти месяц провел фактически на хлебе и воде.

— Это как-то объяснили?
— Конечно же, нет. Но понятно, для чего это делалось — меня хотели сломать. Если человек не хочет брать вину на себя, или не закладывает кого-то, к нему применяются такие вот методы.

— Экс-защитник харьковского «Металлиста» и киевского «Динамо» Борис Деркач в 90-е пытался бежать из венгерской тюрьмы. Вы из грузинской не пытались?
— Нет, у нас это бесполезно. Даже пытаться смысла нет. Но если бы такой шанс был, я бы убежал.

— Скоростные навыки не потеряли?
— Нет, все нормально. — смеется футболист.

— Жизнь в неволе вас сильно изменила?
— Нет, какой был, такой и остался. Я человек устойчивый.

— Охранники в тюрьме вас узнавали, делали какие-то поблажки?
— В принципе, физического насилия не было, не били. Но здесь такая политика, что все равны. С этим было очень строго.

— С кем-то в тюрьме подружились?
— Да. Там 90 процентов осужденных такие же, как и я. Когда власть Саакашвили была абсолютной, туда отправляли всех подряд, особо не разбираясь. Саакашвили — это вообще больной человек, самый большой подонок в Грузии. Его министры вели такую политику, что потом одни оказались в тюрьме, другие куда-то сбежали, третьи не выходят из подвала. Один Саакашвили остался, сидит и с ума сходит. Его последняя остановка — психиатрическая больница. Посмотрите, как он ходит, как он ест. Он же болен!

— А передачи кому-то из тех, кого не выпустили, уже передавали?
— Да, многие из осужденных — хорошие ребята, поэтому я, будучи на свободе, по мере возможности им помогаю.

— Что-то положительное за время пребывания в тюрьме вспомнить можете?
— После того, как поменялась власть, к нам в гости приехали мои знакомые футболисты, и мы провели товарищеский матч. Заключенные выиграли — 8:7, я три или четыре гола забил.

— Вы, наверное, были капитаном команды?
— Не-е-ет, на зоне капитанство не положено — опять смеется.

— С кем сейчас общаетесь чаще всего?
— Почти каждый день созваниваюсь с Дмитрием Селюком. Также общаюсь с Мкртчаном — он очень хороший человек, поддерживал меня как мог. Я очень благодарен за поддержку донецкому «Металлург» в целом, и хочу с вашей помощью передать моей бывшей команде огромный привет.

— Чем планируете заняться, когда отдохнете? Может, как Каха Каладзе, пойдете в политику?
— Пока что об этом не думал. Хотя мне уже поступило предложение стать селекционером. Мой друг Ладо Бурдули (в Украине выступал за «Кривбасс», «Зарю» и «Таврию» — «Взгляд») приглашал меня в клуб «Сиони», но я отказался.

Газета «Взгляд»