БЕЛОСТЕННАЯ: «Саша мужественно принял удар судьбы»

Городок Трир считается старейшим в Германии. Находится он на границе с Люксембургом, а знаменит тем, что здесь много веков назад находилась резиденция римских императоров, а в 1818 году тут родился основоположник коммунистической партии и I Интернационала Карл Маркс. Его дом нынче превращен в музей и является местом паломничества туристов со всего мира. Стоит он совсем недалеко от местной ратуши, в подвале которой находится самый популярный в городке ресторан Ratskeller. Это заведение — тоже своего рода визитка Трира. Во-первых, лучшее в городе. Во-вторых, за хозяина тут местная знаменитость — баскетболист сборной СССР и киевского «Строителя» Александр Белостенный.

2 марта 2009 года. Этот день безвозвратно перевернул их жизнь. Казалось, все благополучно. Только что отпраздновали Сашино 50-летие, бизнес налажен, сын карьеру успешную делает, да еще и жениться надумал. Но что-то беспокоило Ларису. Этот странный кашель у мужа. Не кашель курильщика, какой-то другой, незнакомый. Доктор, у которого побывал Александр, успокоил — ничего страшного, я тебе капли выпишу, попьешь и все пройдет. Но вскоре к кашлю добавилась слабость, он стал терять вес, а, провожая приезжавших на юбилей друзей в аэропорт, и вовсе почувствовал себя плохо. Дальше откладывать было некуда. Поехал в больницу, врачи сделали рентген и вскоре вынесли убийственный вердикт— рак легких, остановить который было уже невозможно. А жить ему осталось полгода, от силы — год.

...Мне нередко приходилось писать о покинувших нас великих спортсменах, доводилось общаться с их родными и близкими. Но здесь — случай особый. Со дня смерти Александра Михайловича прошел лишь месяц, когда я обратился к его супруге с просьбой рассказать о муже. И если честно — не рассчитывал на согласие, слишком свежа боль потери. Однако в ответ услышал грустное, но твердое «да». А пообщавшись, понял: это у них семейное — умение держать удар.

«Да не был он задиристым»

— Лариса Михайловна, среди многочисленных интервью великого тренера Александра Гомельского нашел такие слова: «В юности Белостенный был шпанистый, задиристый одессит. Но с годами остепенился, а помогла ему в этом красивая жена Лариса». Подтверждаете?
— Познакомились с Сашей, когда нам было по 20 лет. Но даже тогда, в юности, не назвала бы его задиристым. Да, вырос он в Одессе на Молдаванке, любил и умел пошутить, особенно в хорошей компании. Но вообще-то по жизни был очень спокойным, рассудительным и ответственным человеком. Нет, конечно, как и любой из нас, Саша мог завестись и даже вспылить. Но это только если видел, что где-то творится несправедливость. Не дай бог, кто-то задевал его семью или друзей, Одессу или Киев. Тут Саша промолчать не мог. Ну и, конечно, он становился настоящим бойцом на площадке...

— Вот и ваш отец Михаил Афанасьевич Шахов, знаменитый в прошлом борец вольного стиля, выигравший в 1956 году олимпийскую бронзу, сказал мне, что за всю жизнь не услышал из уст зятя грубого слова. Но на площадке, как я помню. Белостенный был совсем другим — настоящий зверь!..
— Ну а как же иначе? Без эмоций, без запредельной самоотдачи в большом спорте ничего не получится. Но тут хочу вот что сказать — Саша в игре всегда был агрессивен, неуступчив, но никогда не пускался на провокации и подлости, как те же югославы. Он играл честно и очень надежно. Поэтому, наверное, и выступал за сборную СССР так долго — на протяжении 16 лет, из которых добрую половину носил капитанскую повязку. Последний раз его пригласил в команду Юрий Селихов, перед Олимпиадой-1992. И это несмотря на то, что Саша в то время уже мало тренировался и играл. Наставник прекрасно знал характер мужа, который умел зарядить, настроить партнеров на борьбу, сплотить их.

— Если посчитать все золотые медали Белостенного, то выйдет больше десятка. Какой из них Александр больше всего дорожил. Наверное, сеульской?
— А вы знаете, к наградам и спортивным достижениям Саша относился абсолютно спокойно. Без какого-либо восторга. Дескать, я свое дело сделал — и хорошо. Его медали, кстати, долгие годы хранились в Киеве — у моих родителей и лишь года три-четыре назад привезла их в Трир. Потом с огромным трудом уговорила его сфотографироваться с наградами.

«Муж и Сабонис чуть не задушили друг друга...»

— Хорошо, ну а какой матч Александр чаще всего вспоминал, когда встречался с бывшими партнерами?
— Уж и не припомню. Да и встречи такие были редкостью. С киевлянами — да, виделся регулярно. Посещая Украину, обязательно встречался с Александром Волковым, Александром Сальниковым, Анатолием Поливодой... И, конечно же, с Зурабом Хромаевым. Муж очень уважал Зураба Майрановича и говорил, что если бы не он, украинский баскетбол в 1990-е просто умер бы. А вот с партнерами по сборной СССР из других республик общался реже, разве что по телефону. Зато происходили абсолютно случайные встречи на нейтральной территории. С Володей Ткаченко, например, они однажды пересеклись в Стамбуле, на жеребьевке какого-то турнира. А с Сабонисом и вовсе получился уникальный случай. Мы с Сашей прилетели в Хьюстон проведать сына, который учился в колледже. Поселились в гостинице, спускаемся в холл, а тут навстречу Сабас! Он, оказалось, прибыл со своим «Портлендом» на матч первенства НБА против местного клуба. Надо было видеть, как Саша и Арвидас обрадовались — чуть не задушили друг друга в объятиях.

— Во все времена Белостенному в сборной отводилась роль второго «центра», который большей частью выполняет черновую работу. В «Строителе», наоборот, от него ждали результативной игры. Скажите, а Александр не тяготился таким двойственным положением?
— Ни в коем случае! Его сильным качеством была игра в защите. Муж понимал, что именно тут, у своего щита, он может приносить сборной максимальную пользу, тогда как в атаке лучше сыграет более высокорослый центровой — Ткаченко, а позже Сабонис. Саша всегда говорил, что у каждого есть свои достоинства, главное — чтобы команда побеждала.

— Все логично, так учила советская школа баскетбола. А вот у американцев наоборот — каждый тянет одеяло на себя. Интересно, что ваш муж говорил по поводу заокеанских профи, которых знал не понаслышке?
— Естественно, поражался их технике и индивидуальному мастерству. Помню, он рассказывал, как впервые увидел в деле легендарного Майкла Джордана. Один из наших баскетболистов, которому предстояло действовать против американской суперзвезды, во время разминки соперников сказал приблизительно такую фразу: что это, мол, за защитник, какой-то долговязый,
нескладный. Когда же началась игра, и Джордан принялся летать над площадкой, парень только руками успевал разводить...

В компании с испанским королем

— А не возникала ли у самого Александра мысль попытать счастья за океаном? Кстати, Александр Гомельский в книге «Центровые» упоминал, как американские менеджеры убеждали его, что Белостенный мог бы заиграть в любом клубе НБА...
— Мыслей таких не было. В середине 80-х его просто никто бы не отпустил. А потом, когда открылись границы, подвернулся интересный вариант в Испании — пригласили в Сарагосу, причем с появлением Саши клуб с ходу выиграл Кубок страны. У нас в архиве даже есть фото, где муж и его партнеры стоят вместе с королем Испании, вручившим им трофей. Ну а в Германию мы перебрались, можно сказать, по моей инициативе. После Сарагосы Сашу приглашали в какой-то парижский клуб, но мне столица Франции не приглянулась — какой-то неуютной показалась. Как раз перед этим мы проездом были во Франкфурте. Германия понравилась, вот и предложила супругу — а, может быть, твой агент подыщет команду в бундеслиге. Муж ничего не имел против, и вскоре мы оказались в Трире.

— Как вышло, что вы занялись ресторанным бизнесом?
—Это была инициатива президента клуба, который хотел, чтобы муж играл в Трире как можно дольше — ведь во многом благодаря ему команда поднялась на небывалое для себя высокое четвертое место. Вот президент и предложил взять в аренду ресторан — дескать, я все бюрократические вопросы решу, ты назначишь управляющего, а сам будешь в баскетбол играть. Позже Александр говорил: знал бы, во что ввязываюсь, никогда не согласился бы. Он ведь такой человек — если за что-то брался, то выкладывался на всю катушку, вникал в самые мелкие нюансы — по-другому просто не умел. Ресторан отнимал уйму времени. Скоро мужу стало сложно одновременно играть в баскетбол и вести бизнес. Возраст, да и проблемы с желудком сказались — у Саши была язва. В общем, он не стал затягивать с завершением карьеры и решил сосредоточиться на ресторане. Почему домой не уехали? Были связаны бизнес-обязательствами, а главное — не хотелось срывать с привычного места сына, который уже освоил немецкий и ходил в школу.

— Слышал, что Белостенный-младший подавал надежды в баскетболе, однако с карьерой не сложилось. Почему?
—Да, Миша у нас тоже из великанов, его рост — 2.10. Играл в США за команду колледжа, немного выступал и в Германии. Но стать профессиональным баскетболистом помешали травмы. У него несколько раз возникали проблемы со спиной, и в итоге решил работать по профессии, которую освоил в колледже. Саша сначала расстраивался, но поскольку как финансист Миша состоялся, то скоро муж успокоился.

«На свой последний день рождения Саша... повез меня в Рим»

— Вы 20 лет прожили в Трире. Александр связывал с Германией и дальнейшее будущее?
— Он  очень уважал эту страну, но всегда считал, что там мы лишь работаем, а наш дом — в Киеве. Мечтал со временем проводить как можно больше времени на родине, чаще встречаться с друзьями, может быть, сделать что-то для украинского баскетбола. Он ведь всегда интересовался, как обстоят дела с его видом спорта на родине, переживал за клубы и сборную. Но видите, как все вышло... Это сын уже, скорее всего, останется в Германии навсегда — у Миши здесь семья, дом, работа. Поэтому мы, кстати, и Сашу решили похоронить в Трире, а не в Киеве или Одессе. В столице из родни только мой папа, в Южной Пальмире — племянники Саши. Родители мужа и его брат ушли из жизни. Кстати, и тестю, и его старшему сыну было немногим за 50, а причиной их смерти тоже стал рак.

— Страшный диагноз. И не представишь, что чувствует человек, которому его сообщают...
— Саша очень мужественно принял удар судьбы. Не хотел, чтобы его жалели, поэтому о диагнозе почти до последнего знали только я и сын. Пока имелись силы, продолжал много работать. Перестроил наш бизнес так, чтобы я не столкнулась с чем-то непредвиденным. Ввел в курс дел невестку — Кристине у нас, кстати, умница, все схватывала на лету. Организовал ремонт в доме, в Киеве кое-какие вопросы решил. А на свой последний день рождения... повез меня в Рим. Мы давно об этом путешествии мечтали. В Италии я, помню, еще порадовалась про себя — муж держится, вроде чувствует себя неплохо. Вот только... Очень скоро его состояние стало резко ухудшаться. Я понимаю так: выполнив все из того, что для себя наметил, Саша просто перестал бороться...
Однажды, уже лежа в больнице, он сказал мне с нескрываемой грустью: «Жалко... Так хотелось побывать дома, встретиться с ребятами, попрощаться». Друзья для него очень много значили. Да и вообще он любил людей, а они отвечали ему взаимностью — когда Саши не стало, я получила около полутора сотен писем и открыток с соболезнованиями, а на его похороны пришло столько народа, сколько, как говорили местные жители, в Трире никогда не собиралось.
Конечно, до последнего успокаивала его, говорила, что все будет нормально, Вот, дескать, окрепнешь, съездим обязательно и в Киев, и в Одессу, и с друзьями непременно пообщаешься, и еще не раз. Только оба мы уже понимали, что этого не будет. А через две недели его не стало.

«Не упадет, не уступит, не согнется»

«В 1984-м, после международного турнира «Дружба», который с блеском выиграла сборная СССР, расстался с командой ее многолетний лидер и капитан Станислав Еремин. Кто же заменит его? Мы предложили ребятам подумать о кандидатуре Белостенного. К тому времени Шура вырос в высококлассного баскетболиста. А главное — есть в его характере черты, которые говорили за то, что из него получится настоящий капитан. Так киевский центровой стал капитаном сборной Советского Союза — первым капитаном... не из стартового состава.

Впервые я увидел Белостенного на одном из совместных сборов главной команды страны и юниорской сборной. Подкупал, естественно, рост. А еще — смелость. Многого не умея, уступая противникам в мастерстве, Шура не уступал никому в борьбе.

...Сегодня, пожалуй, он грамотнее всех наших центровых действует в защите. Да, Сабонис забирает львиную долю отскоков, но Арвидас побаивается жесткой, контактной борьбы, идет на нее в крайнем случае. Белостенный — менее мобилен, зато опекает противника четче, блокирует плотно, вовремя страхует партнеров. Его важная черта — умение не пускать соперников к щиту, сыграть жестко, «подставиться». В этом он явно превосходит Сабониса. Белостенный не упадет, не уступит, не согнется.

Научился он и обыгрывать соперника один на один. Особенно хорошо Шура действует в атаке под самым кольцом: выводит противника из нормальной стойки, обманывает финтом, чуть выжидает и бросает. Он надежен и не жаден. Свой шанс никогда не упустит, но старается не для себя, а для команды, как и требуется от него... Игрок без слабых мест (много ли таких?) Белостенный вполне обходится без каких-то коронных, эффектных приемов. Шура ведь и хорош именно потому, что у него полный набор, весь комплекс необходимых для классного баскетболиста качеств. Центровой-универсал, наверное, единственный в своем роде, Белостенный к середине 1980-х стал одной из самых ярких фигур в мировом любительском баскетболе».
Александр Гомельский (из книги «Центровые»)

Олег ВОСТРЯКОВ, газета «Команда»