Николай ПАВЛОВ: Что буду тренировать сборную, услышал по новостям от Дерепы

Сейчас он наслаждается жизнью в компании жены, с которой прожил полвека, детей и внуков, недавно вернувшихся в Украину после выезда из страны из-за начала полномасштабной войны. 71-летний Николай Павлов не пропускает ни одной футбольной трансляции украинского чемпионата, смакует разговорами на футбольные темы. И, конечно, не забывает еще об одном увлечении - голубях. Их у одного из самых авторитетных футбольных тренеров времен независимости - 70 пар.

Итак, гость «Старой школы» - Николай Павлов. Двухчасовой разговор с Николаем Петровичем прошел незаметно. Он во всех красках рассказал Sport.ua о ярких страницах жизни, вспомнил, как пытался снимать Прокопенко в Одессе и как в Мариуполе попытались снять его, как узнал из новостей, что возглавил сборную Украины, рассказал о едином кувейтце в украинском футболе, хороших отношениях с представителями криминального мира, батюшке Лазаренко, чемпионство с «Динамо» и Кубок с «Ворсклой». Но начали мы наш разговор с того, что каждого украинца сейчас беспокоит больше всего.

«Не верю в искренность слов Малофеева»

- Война - наша общая беда, - берет слово Николай Петрович. - У нас на Осокорках бывает так же громко, как и любом другом районе Киева. В страшном сне не мог представить, что застану в своей жизни войну. Я ведь родился в послевоенные годы, у меня двое дедушек во время Второй мировой погибли. Папа тоже воевал, но, к счастью, вернулся целым, умер 78-летним, в 1991-м.

Современная война для меня началась не 24 февраля 2022-го, а в 2014-м, когда работал в Мариуполе. Все происходило на моих глазах. Собственно, эти события повлияли на решение о завершении тренерской деятельности год спустя. В течение двух месяцев в Мариуполе было горячо, шли боевые действия, вражеские элементы разбомбили здание МВД, среди погибших были ребята, с которыми был хорошо знаком. Мы их хоронили… Но все это время оставались в городе, продолжали тренироваться. Другое дело, что два тренера - Кварцяный и Григорчук - отказались приехать к нам. Из-за них нам пришлось ездить в Днепр и во время этих поездок команду покинули ведущие игроки, которых вся эта неопределенность утомила.

Но почему было не уезжать? Ситуация в Мариуполе была тогда контролируемой. Эти непонятно кто с автоматами наперекос захватили два района города, но дальше их никто не выпускал. Через два месяца наши воины выбили их. 13 июня с того времени считался днем освобождения Мариуполя. С тех пор и до 2022 года я каждый год свой День рождения, который выпадает на 20 июня, начинал праздновать с 13 июня в Мариуполе и продолжал до 20-го числа. Люблю я этот город. У меня там остался дом на побережье Азовского моря. С ним поныне все хорошо, боевые действия его не тронули. Враг заходил со стороны Ялты, той, что на Донбассе. Это немного другая сторона. Сейчас за домом ухаживают мои знакомые. Поддерживают порядок. Надеюсь, еще смогу когда-нибудь туда вернуться. Если не жить, то хотя бы приезжать. Как в Мариуполь, так и в Крым, который тоже очень люблю.

А 24 февраля я уже был пенсионером. История с Великой отечественной повторилась. Проснулся дома в четыре утра от взрывов. С тех пор жизнь словно перевернулась. Вернее, после Мариуполя воспринял события более или менее спокойно. А вот семья сильно испугалась. Рядом было два маленьких внука. Через три-четыре недели приняли решение, чтобы дочь с внуками уехали за границу. К счастью, ехать было куда. Друзья, бывшие футболисты посодействовали. Сейчас буквально месяц назад все уже вернулись, мы снова вместе.

- После 24.02.2022 люди из россии и беларуси, которых считали друзьями, выходят на контакт?
- Продолжаю общаться только с живущим в белоруси Анатолием Байдачным. Но только о футболе. У нас просто очень большой этап жизни был общий. Мы вместе играли три года за минское «Динамо», потом два года делили комнату, учась в Высшей школе тренеров в Москве. Мы ели один хлеб, жили от зарплаты до зарплаты. Иногда позволяли себе погулять. Затем вместе немного работали в Херсоне. Не собираюсь теперь разрывать эти отношения. Да и это не в моих силах.

- С Эдуардом Малофеевым вы тоже эти три года в минском «Динамо» работали. Затем он вызвал вас в сборную СССР. Как воспринимаете его высказывания о том, что у власти в Украине фашисты и он бы сам пошел против нас воевать, будь помладше?
- Эдуарда Васильевича нужно знать. Еще когда я играл, а он был моим тренером, наслушался немало историй о том, каким он был футболистом и как он сильный патриот беларуси, где нашел себя как тренер, хотя и родился в россии. Поэтому не удивляюсь тому, что он рассказывает сейчас. Я в искренность этих слов не верю. Эдуард Васильевич говорит и не думает что. Знаю, что Малофеев верующий человек, он хочет, чтобы никто никого не трогал и не убивал. Многих вещей, которые он говорил, я не понимал еще 40 лет назад. Он меня Колюшкой называл. И говорил, что слушаю его с открытым ртом. А мы над ним просто смеялись. Собственно, с 80-х годов мы и не общаемся. Хотя когда учился в Высшей школе тренеров, считал, что должен набраться у Малофеева, который тогда тренировал московское «Динамо», опыта. Я посещал тренировки, которые он проводил, общался и после них, хорошо знаком с женой и детьми Эдуарда Васильевича. Затем садился на последнее метро. Если бы не Малофеев, меня в таком состоянии на эскалатор уже бы не пустили.

При этом могу сказать, что именно три года, которые провел в составе минского «Динамо», считаю лучшими в своей игровой карьере. Мне нравились люди, которые меня окружали. Крестил там одну девочку, с которой поддерживаю отношения поныне. Когда в 2020-м в беларуси были революционные события, она вместе с мужем и двумя дочками попала в «черный список лукашенко». Их семья вынуждена была бежать из дома. Одно время, два или три месяца они жили у меня в доме в Киеве. Вчетвером. К сожалению, родители этой девушки уже ушли от нас: папа умер от рака, мама погибла. Пока они были живы, тоже постоянно у нас гостили - и в Киеве, и в Ялте. Позже, когда родителей не стало, а мы ездили в Крым на сборы, оплачивал детям проезд и проживание, чтобы было больше времени пообщаться и люди могли отдохнуть. Сейчас они живут в Литве. Собственно, после начала полномасштабной войны уже крестница с семьей помогла, чтобы моя дочь с внуками пожили там первые полтора месяца, а оттуда переехали сначала в Манчестер, а затем в Лондон.

«Здравствуй, Николай! Я за тобой слежу с 1967 года!»

- Николай Петрович, вы - коренной киевлянин, но родились на левом берегу, который многие жители правобережья по-снобски называли пригородом столицы. Впрочем, сейчас левобережье уже густо застроено многоэтажками. Каково оно было во времена вашего детства?
- Я родился в 1954-м, а впервые на правый берег попал, когда запустили 29-й маршрут трамвая, в 1964-м или 1965-м. Поехал туда только потому, что, будучи воспитанником школы «Восход» на Дарнице, имел приглашение от Анатолия Молотая из «Динамо». Две или три недели ездил на тренировки. А до того максимум куда выезжал, так это на Ленинградскую (ныне Дарницкую - авт.) площадь, с родителями за покупками перед школой или на Новый год. А так правобережье меня не интересовало. Да я до сих пор туда езжу только на исполком УАФ или если имею какую-нибудь встречу. В остальное время левая сторона меня полностью устраивает.

- Где-то читал, что вы и в «Динамо» потому не задержались, что было далеко добираться.
- Все гораздо банальнее: «Восход» не позволил меня заявить за «Динамо» даже на первенство города. Вопрос обещал уладить лично Виктор Маслов, тогдашний тренер основного состава «Динамо». Виктор Александрович уехал на заседание Федерации, выступил там, что хочет видеть меня в «Динамо». Но отказали даже Маслову. Он потом долго удивлялся, почему это произошло. Это мне Молотай рассказывал. А я ему вспомнил другую историю. Это когда мы в 1976-м вместе с «Крыльями советов» ездили на сборы в Сочи. Виктор Александрович туда приехал вместе с супругой в статусе инспектора. Сижу на лавочке рядом с гостиницей «Жемчужина», когда вижу, что идет Маслов. Стушевался, поскольку как-то неприлично здороваться с человеком, который тебя не знает. Но Виктор Александрович удивил, когда поздоровался первым: «Здравствуй, Николай! Я за тобой слежу с 1967 года!»

- Вам в 1967-м 13 лет было.
- Именно. Потому кому не рассказываю об этом, никто не верит. Лишь Молотай, пока был жив, подтверждал: «Он за тобой постоянно следил».

- Вы с детства играли в обороне?
- Нет. В «Восходе» играл и под нападающими, и в нападении, и крайним полузащитником. Я был атакующим игроком. В оборону меня перевели во взрослом футболе.

- Вышло, что в Украине вы как футболист играли относительно недолго. А дебютировали на профессиональном уровне или тогда еще среди мастеров в беларуси. В армию туда забрали?
- Нет, когда позвали в Брест, где играл сначала за «Спартак», потом за «Буг» и «Динамо», мне было всего 17. Когда же исполнилось 18, меня призвали в Уручье под Минском, где проходил службу в спортбатальоне. Зимой служил, а весной меня забирали за команду второй лиги СКА из Минска, а также на первенство Вооруженных сил за команду военного округа. А в Брест меня пригласили после выступления за «Трудовые резервы» в первенстве СССР в Кисловодске. Согласился сразу. Брат купил мне за 10 рублей билет, через два часа прилетел из Жулян в беларусь.

- Не поспешили? Может, останься дома, получили бы шанс заиграть уже не в «Динамо» Маслова, а в «Динамо» Лобановского?
- Не знаю. Здесь была такая команда, что пробиться было сложно. Я против них играл, знаю, о чем говорю. Со многими динамовцами того времени мы много лет дружили или дружим. Скажем, с Владимиром Мунтяном. Мы с ним постоянно на связи. Когда разговариваем по телефону, Владимир Федорович говорит, что чувствует себя плохо, что говорить ему трудно. Но за рулем до сих пор ездит.

С Блохиным мы вообще, можно сказать, соседи, оба живем недалеко от стадиона «Левый берег». Но Олег Владимирович редко выходит из дома. Мы его с Николаем Лавренко и друзьями самого Блохина пытались пригласить на матч «Левого берега». Даже организовали именную футболку, собирались объявить на стадионе, что Олег Владимирович живет рядом. Но в день игры Блохин позвонил и сказал, что прийти не сможет. В последний раз я его видел еще на ежегодном Конгрессе УАФ.

«Смотрим друг на друга: «Что за Ататюрк?»

- Блохин - самый сильный из нападающих, против кого вам пришлось играть?
- В чемпионате СССР - да. Хотя хорошие форварды были в каждой команде, скажем, тбилисцы Кипиани и Гуцаев, ереванец Андреасян. Чемпионат СССР тогда входил в топ-5 европейских чемпионатов.

- Играли против кого-то из упоминавшихся нападающих персонально?
- Нет. Мне повезло, что тренеры минского «Динамо» и «Днепра» не практиковали персональной опеки. Точнее, когда выступал в «Крыльях советов», против Андреасяна и Оганесяна персонально действовал. Виктор Кирш, тренировавший команду, был сторонником того, «чтобы ни тебя, ни их не было». Я с задачей справился - и армянских звезд закрывал, и Сашку Тарханова из ЦСКА.

- В 1982-м вы на один сезон попали в «Черноморец». И застали время тренерского дебюта Виктора Прокопенко. Похоже, тогда отношения у вас не очень сложились.
- Ошибки молодости. Мы тогда решили Виктора Евгеньевича снимать. Где-то полкоманды к руководству ходило, в частности, Игорь Беланов, Петр Чилиби, Саша Кулишевич, вратарь Валик Елинскас. В самом деле меня в «Черноморец» звал Сергей Шапошников. Я шел к нему, но обстоятельства сложились так, что Сергей Иосифович уехал, а вместо него назначили молодого Прокопенко. Он был новичком и некоторые вопросы у нас возникали. Впрочем, в дальнейшем мы с Евгеньевичем хорошо общались, никто ни на кого обид не держал. Собственно, мы и тогда не столько против Прокопенко были, сколько хотели, чтобы нас отпустили.

- В итоге вы оказались в «Днепре», с которым сразу стали чемпионом СССР. О том чемпионстве и его закулисье до сих пор составляют легенды…
- Много выдумок. Скажем, что кто-то кому-то отдавал. Например, мы должны были играть в чемпионском сезоне с «Черноморцем». За три недели до матча все писали, что одесситы нам матч отдадут. Но я знаю: «Черноморец», Одессу и этих руководителей. Знаю, какие отношения у них были, скажем, с Никитой Симоняном, еще до моего прихода возглавлявшим «Черноморец», в 1983-м он руководил российским футболом. В итоге одесситы нас, как говорится, «кинули» (победили 2:1 - авт.). Относительно того, существовало ли какое-нибудь искусственное сдерживание из Москвы, руководство в лице Владимира Емца и Геннадия Жиздика нам футболистам не рассказывало ничего. Да, между строк в их воспоминаниях что-то можно прочесть. Но не более того.

- Каким был тренером Владимир Емец?
- Не могу рассматривать Владимира Александровича отдельно от Геннадия Жиздика. Они в моем восприятии всегда были одним целым. Это был тандем, дополнявший друг друга. В футбольных нюансах больше разбирался Емец, но там весь тренерский штаб был профессиональным. К сожалению, многих уже нет среди нас, хотелось бы еще многое расспросить. Вот с Анатолием Азаренковым не могу связаться. Он занимался многофункциональной и эмоциональной подготовкой команды. Также, к счастью, жив Леонид Колтун, с которым регулярно общаемся. Емца, Жиздика, Евгения Жучкова с нами уже нет.

- С руководителем «Южмаша» Александром Макаровым вы как капитан команды когда-то общались?
- Однажды. Но это была встреча с командой. Вскоре после того, как мы стали чемпионами, должны были ехать в Турцию. Александр Максимович приехал к нам на базу. Выступал перед нами, постоянно вспоминал какого-то Ататюрка. Мы ведь в СССР тогда плохо знали руководителей других государств. Смотрим друг на друга: «Что за Ататюрк?» Кто-то из врачей или массажистов объяснил, что это президент Турции.

- «Днепр» 80-х в моем понимании был командой суровых мужчин. Как вы находили общий язык?
- В том «Днепре» собрались люди, которые до этого не имели серьезных достижений. Разве что Валера Зуев, который был в киевском «Динамо» 1975 года. А, скажем, имевший большой потенциал Олег Таран до «Днепра» себя ни в «Динамо», ни в ЦСКА, ни в «Черноморце» не нашел. Александр Погорелов тоже где только не был, а до того, как попасть в «Днепр», два года вообще провел за перволиговый «Колос» из Никополя. Многие годы уже играли Владимир Устимчик, Олег Серебрянский. Долго в «Днепре» играл Петр Кутузов. Наряду с ними - молодые Олег Протасов, Геннадий Литовченко, Владимир Лютый. Из этой компании в Украине, можно сказать, почти не играл только я.

Мы фактически и не дружили друг с другом, собирались небольшими группками. Впрочем, руководство и не было заинтересовано, чтобы мы дружили. Поскольку дружить - значит встречаться, гулять, выпивать. Зачем это им? Нас, наверное, так с разных сторон и собрали, чтобы мы не смогли объединиться, чего-то не придумали и их не сняли с работы (смеется).

«Ни Биба, ни Лобановский, ни Трошкин, ни Матвиенко такой чести не удостоились»

- Тренер Павлов в будущем наоборот пытался, чтобы в его командах был хороший коллектив.
- Все потому, что тренерскую деятельность я начинал в 1988-м, когда СССР распадался. Тогда тех рычагов, которые позволяли руководить командой во время моей игровой карьеры, уже не было. Собственно, в Никополе, Симферополе и Херсоне я ничего особенного не достиг. Первые серьезные достижения пришлись на первые чемпионаты Украины, когда принял «Днепр». Во многом тот успех связан с тем, что команда была укомплектована ребятами, которых подготовили местные тренеры. Приезжих там почти не было. Если из них не лепить коллектив, то ничего бы и не получилось. Денег там особенных тоже не было, машинами и квартирами, как в советское время, стимулировать футболистов тоже не мог. Это позже начал такие варианты выискивать, привлекая людей из Днепра, которые любили и понимали футбол.

А я, к слову, стал единственным футболистом за всю историю «Днепра», который за три года выступлений за команду получил два автомобиля. Ни Биба, ни Лобановский, ни Трошкин, ни Матвиенко такой чести не удостоились. Мне первую машину дали в чемпионский год, а вторую в 1985-м, когда начал восстанавливаться после операции, приезжать на базу, тренироваться и пытаться попасть в команду. Руководство это отметило, вызывало меня. «Хотим на твоем примере показать, что за такое отношение к работе после трех или четырех операций в 30-летнем возрасте можно получить вознаграждение», - говорят. А машина тогда была не просто средством для передвижения. Ее можно было продать и обеспечить семью на несколько лет вперед. Собственно, в будущем я тоже особо заботился о футболистах, которые мне важны и заслуживают, с моей точки зрения, каких-то благ. Перенял эту черту у руководителей «Днепра» 80-х.

- Сейчас у тренеров уже нет не то что таких рычагов, а даже полномочий.
- Я и в свое время был, пожалуй, единственным тренером в Украине, который держал в своих руках все: распоряжался деньгами, выдавал зарплату, сам находил спонсоров, подписывал с игроками контракты. Президенты только ставили подпись, а условия я обсуждал сам. Агентов тогда еще не было. Собственно, когда они появились, то тоже разговаривали только со мной, а не с владельцами клубов.

- Принято считать, что карьеру вы закончили после травмы, которую получили в столкновение с немцем Руди Феллером в своем единственном матче за сборную СССР. Но после нее вы отыграли еще почти весь сезон…
- Травма была сложной, но мы ведь готовились к Олимпиаде в Лос-Анджелесе. Малофеев, который должен был везти команду на Игры, сказал, чтобы операции не делал, играл на уколах, поскольку он на меня рассчитывает. Эдуард Васильевич считал, что даже если не буду здоров, то принесу пользу, находясь в коллективе. Он меня видел лидером раздевалки. Очевидно, за три года в Минске он во мне многое увидел. А в «Днепре» после того, как Погорелов и Устимчик по разным причинам не играли и капитанскую повязку доверили мне, я эти лидерские черты только развил.

«Самое главное, что жена никогда не ходила на футбол»

- Покинув играть, сразу поняли, что продолжите деятельность в статусе тренера?
- Решение, что заканчиваю играть, принял во время летних сборов в Евпатории. Меня все болело, чувствовал себя плохо. Подошел к Емцу и Жиздику, сообщил им о своем решении. Сказал, что устал восстанавливаться, что операции меня вымучили. Владимир Александрович и Геннадий Афанасьевич постоянно курили. Жиздик, затягиваясь, после паузы спрашивает: «Коля, хочешь уже принимать команду второй лиги в Днепроджерджинске? Мы эти вопросы решим. Есть еще как вариант есть Павлоград. Но с Днепродзержинском вопрос нужно закрывать уже, поскольку они плохо играют». Тогда ведь лицензии были не нужны, достаточно рекомендации обкома.

Предложили еще один вариант - побыть до зимы в «Днепре», а после меня отправят на обучение в Высшую школу тренеров. «Какой из меня тренер?» - смеюсь. Емец и Жиздик почти в один голос ответили: «Если не ты, Коля, то кто?» Они за меня решили. А я к тренерской работе не готовился вообще. Если и записывал что-то для себя, то исключительно вещи, которые интересовали для поддержания физической формы, скажем, как выходить после нарушения режима.

- Была такая проблема? Ведь не секрет, что многие футболисты того времени, заканчивая играть, не могли себя найти вне футбола и спивались.
- Меня это не беспокоило потому, что был женат. И самое главное, что жена никогда не ходила на футбол, всегда была домоседкой. Скоро будет 50 лет, как мы вместе. Мне повезло, что жена понимала, если я куда-то пропадал, принимала любого, кто у нас гостил. Благодаря этому пониманию мы, вероятно, столько лет держимся вместе. Недавно прочел интервью одного известного тренера. Он отметил, что 70% футболистов после завершения карьеры разводятся. Все просто. Играя в футбол, ребята оформляют покупаемые квартиры, машины и другие ценные вещи на жен, ее родственников. Все потому, что у самих времени на оформление документов нет. Пока человек играет в футбол и доходы высоки, это никого не смущает. Как только карьера завершается, как те девушки, которые выходили замуж с корыстных мотивов, мужей покидают. Оставляя заработанное ими себе.

- Вы уже частично сказали о том, что не ограничивали тренерскую деятельность собственно работой на тренировках и во время матчей. В 90-е это было непросто еще и потому, что футбол был тесно переплетен с криминалитетом…
- Так получилось, что всегда имел с такими людьми полное понимание. И имею по сей день. Был лично знаком с такими легендами криминального мира как Рыбка, Пуля. Встречался с ними в Киеве, а Пуля ко мне приезжал вместе со своими друзьями и в Днепр. Рыбка приезжал ко мне, когда находился на сборах в Ялте. На Дни рождения ко мне приезжали. Так же, как Юра Довгаленко, Антоныч. Он, к счастью, жив, помогает нам сейчас в «Левом берегу» с развитием инфраструктуры.

«Гусина хорошо тогда выругал»

- В начале 90-х вы входили в расширенный тренерский совет, который формировал национальную команду Украины. Даже в трех матчах отмечены в роли главного тренера. Как все эти процессы происходили?
- Нас собирал Виктор Банников (тогдашний президент ФФУ - авт.), а его заместитель Евгений Котельников все решал (смеется). Тогда все было просто. Что такое исполком, я узнал, только когда ФФУ возглавил Григорий Суркис. До того все решения принимались стихийно, регламент по несколько раз меняли по ходу соревнований или даже в перерывах матчей, из-за чего «Днепр» в 1993-м собственно и не стал чемпионом. Так же неконтролируемо назначали и увольняли тренеров. Я узнал, что буду главным тренером сборной в матче против белорусов в Минске, когда смотрел новости по телевизору. Сергей Дерепа, похоже, об этом сообщил в прямом эфире.

- Вы хоть состав определяли?
- Если не ошибаюсь, это тоже сделали за нас с Леонидом Ткаченко из «Металлиста», которого тогда таким же образом назначили моим ассистентом. Мы приехали по вызову в Киев так же, как футболисты. Впрочем, большинство сильнейших футболистов тогда выступали за «Днепр» и соответственно играли под моим руководством за клуб. Я тогда в Минске даже предложил Ткаченко провести установку. Говорю: «Большинство здесь мои, они все знают. Говори ты, а я добавлю».

Но мои ребята из «Днепра» были суровыми, могли и ответить, если что-то не нравится. Так было, когда мы уехали в Корею на два товарищеских матча против этой сборной осенью 1994-го. Это было сразу после неудачного старта сборной в отборе на чемпионат Европы-1996, когда украинцы проиграли в Киеве литовцам. После этого матча Олега Базилевича сняли с должности, а в Корею команду доверили везти тренеру молодежки Владимиру Мунтяну и мне. Только потому, что на нас были готовы документы. Формально главным считался я, но сразу сказал Котельникову, что работать со сборной не планирую, у меня есть клуб. «Пусть руководит Мунтян. Он тренер молодежки, так будет правильнее. Я буду помогать», - сказал. Так и было. Состав на оба поединка определял Мунтян.

В ходе матча Владимир Федорович был на скамье энергичным, но как только команда пропустила, сник, присел. Котельников меня толкает: «Пусть руководит, что он сидит?» Я подсказываю: «Федорович, управляйте». Одному из футболистов «Днепра» он пообещал, что тот выйдет на второй тайм. Парень в перерыве разминается, а его не выпускают. Позже Мунтян собрался игрока выпустить, а тот отказался разминаться. Я ничего не знал, накричал: «Что ты себе позволяешь? Почему тренера не слушаешь?» Для меня как для киевлянина Мунтян - выдающаяся фигура. Тот побежал разминаться и в итоге вышел на поле.

После матча Анатолий Бышовец, тогда тренировавший корейцев, позвал нас выпить по 50 граммов. Посидели, пообщались, а когда возвращался в гостиничный номер, заметил, что меня ждет тот футболист. «Хочу извиниться и рассказать, как было», - говорит. Я сначала разозлился: «На х… мне тебя слушать? Вернемся в Днепр и я тебе дам!» Но он все-таки выпросил, чтобы я послушал его. Рассказал о том, что ему Мунтян пообещал перед матчем. «У вас такого никогда не было», - говорит. У меня - нет. Я мог за месяц или за год что-нибудь пообещать и не забывал. Скажем, 17-летнему Гене Морозу, когда приглашал, сказал, что поставлю его на матч с киевским «Динамо» и слово сдержал.

Еще один инцидент у Мунтяна тогда в Корее возник с Андреем Гусиным, единственным, кого на тот выезд отпустили из «Динамо», в то же время игравшего в Лиге чемпионов со «Спартаком». Федорович Андрею в перерыве что-то рассказывает, а тот огрызается. Мунтян - человек мягкий и со стороны это выглядело не очень хорошо. «Петрович, вмешайся», - говорит мне Котельников, тоже находившийся в раздевалке. Я Гусина хорошо тогда выругал. Позже, когда уже работал в «Динамо», у нас с Андреем были хорошие отношения. Он хотел играть за первую команду, но Сабо не ставил его. Гусин пытался через меня как-то повлиять, папа и мама тоже мне звонили. Но у Йожефа Йожефовича было свое мнение - говорил одно, делал другое.

«У меня есть батюшка, он придет и поможет вам победить»

- О «Динамо», точнее, о том, когда с киевлянами работали вы, поговорим чуть позже. А сначала давайте вспомним «Днепр» начала 90-х, команду, которая тогда влюбила в себя всю Украину, но чемпионом из-за манипуляций с регламентом так и не стала. По-моему, главным вашим как главного тренера достижением для того времени было то, что вы смогли удержать этих ребят в команде, не дали им разъехаться.
- Это было непросто, ведь материальных рычагов влияния у меня, по сути, не было. Впрочем, самое главное, что у этих ребят были прекрасные родители. С ними всем был знаком лично, в разное время гулял у всех футболистов на свадьбах, потом давал им квартиры. Сказалось и правильное воспитание детских тренеров. Особенно тех, кого подготовил Игорь Ветрогонов. Их было около половины, а остальных вводил постепенно. В большинстве это тоже были днепряне. Школа там была хорошая тогда и остается до сих пор, хотя и профессиональной команды в городе уже два года нет. Несмотря на это, днепряне 2007-2008 годов рождения сейчас попадают в заявки команд Премьер-лиги U19.

Возвращаясь к воспоминаниям о первых чемпионатах, подтверждаю, что многие футболисты действительно сидели на чемоданах. Особенно те, кто уже играл в высшей лиге чемпионата СССР - Валерий Городов, Андрей Юдин, Вадим Тищенко, Владимир Горилый, Николай Кудрицкий, Евгений Шахов, некоторые другие. Они были, но их не было. Кто-то ехал за границу, а кто-то ожидал своего времени, чтобы уехать. Никто не понимал, что это будет за чемпионат. Молодые Сергей Дирявка, Евгений Похлебаев, Андрей Полунин, Сергей Коновалов, Дмитрий Михайленко привыкли заглядывать выше перечисленным в рот, а тут получилось, что роль лидеров нужно выполнять уже им самим. И они справились.

После того как мы в Кубке УЕФА победили австрийскую «Адмиру Ваккер» и на равных сыграли с немецким «Айнтрахтом» из Франкфурта, российские клубы устроили за этими ребятами настоящую охоту. ЦСКА, «Спартак», московское «Динамо», «Торпедо» ходили за игроками «Днепра» по пятам. Юрий Максимов уже даже подписал контракт с Николаем Толстых и должен был переходить в московское «Динамо». Но с условием, что если Юру позовет «Динамо» киевское, москвичи отступят. Когда Максимов получил предложение от Суркиса, слово Толстых, к его чести, сдержал. Можно сказать, что тогда мы сохранили Юру не только для киевлян, но и для украинского футбола.

- Но сначала был матч, в котором Максимов стал главным героем. Матч, в котором «Днепр» при переполненных трибунах «Метеора» победил 1:0, а единственный гол в ворота Кутепова провел именно Юрий.
- Начнем с того, что зрителей на той встрече было тысяч на десять больше, чем на решающем матче чемпионата СССР-1983, в котором «Днепр» победил 4:2 «Спартак». «Метеор» вмещал 40 тысяч зрителей. Перед матчем против «Динамо», который тогда воспринимался как финальный, ребята из фирмы «Самсон», которые после разговора со мной вызвались помочь «Днепру» своей продукцией, решили выкупить все билеты и сделать вход на трибуны бесплатным. Да еще и мороженым «Самсон» тогда угощал болельщиков бесплатно. Люди сначала даже не верили, что такое возможно. А потом забили не только трибуны, но и все места, с которых поле просматривалось хоть чуть-чуть, вокруг стадиона. Тысяч 50 тогда собралось точно. В чашу попали те, кто раньше пришел.

Перед матчем меня набрал будущий премьер-министр Украины, а затем губернатор Днепропетровской области Павел Лазаренко. «У меня есть батюшка, он придет и поможет вам победить», - говорит. Я отнесся скептически, но проигнорировать предложения Павла Ивановича не мог. Встретили батюшку мои ассистенты. В раздевалке он сначала прочел молитвы, мы поцеловали иконы. А потом батюшка говорил. Не помню, что именно, но слова были настолько сильными, что даже меня затрясло. О двух или трех глубоко верующих ребятах из команды и говорить нечего. Я даже не знал, какую руку целовать. Думаю, Боженька нам тогда и помог. Жаль только, что после такой победы нам помешали стать чемпионами, поменяв регламент. Впрочем, учитывая тогдашнее положение дел в «Днепре», то, как велись финансовые дела, организационные, бытовые, как мы самостоятельно ездили на «Южмаш» заправлять самолеты, полагаю, что попав в Лигу чемпионов, мы бы туда не долетели. Просто не оформили бы документы.

- Так командой же занимался лично Леонид Кучма.
- И что из того, если от завода «Южмаш» после распада СССР уже ничего не осталось? Леонид Данилович, к слову, тогда уже был премьером и находился в Киеве. После матча мы сразу уехали отмечать победу. Когда получаем звонок. «Николай Петрович, вас хочет поздравить Леонид Данилович». За мной отправили автомобиль, отвезли на территорию «Южмаша» и там меня Кучма уже после 22:00 поздравлял. Он тогда, занимая руководящий пост в государстве, еще оставался президентом «Днепра».

«Или отдаю долги, или порежут на куски»

- Впрочем, пройдет чуть больше года и пять лидеров вашей команды - Михайленко, Беженар, Максимов, Похлебаев и Коновалов - при вашем в частности содействии оказались в Киеве. В Днепре вам, кажется, этого не простили.
- Не простили те люди, которые ничего не понимают. Те, кто все понимал, меня поддержали. В Киеве ребятам предложили все условия. «Днепр» не мог противопоставить вообще ничего. Заработанное у нас могли выплачивать мясом, картофелем, хлебом. «Южмаш» не платил вообще. Спросите кого-нибудь из той команды, кто им давал деньги. Все скажут: «Павлов». Где я находил их? Искал спонсоров, где только мог. Тогдашний мэр Днепра Иван Куличенко подсказывал: «У этого завода такая прибыль, у этого такая. Там директор - болельщик, там - нет». Мэр звонил, предупреждал, что я приеду.

Я встречался с людьми, разговаривал. Дарил директорам заводов костюмы. Перед этим мы создали при содействии Куличенко и его юристов фонд помощи главному тренеру, открыли банковский счет. Деньги приходили на счет, мы переводили их на депозит. Тогда это было выгодно, доходы составвляли 200-300% годовых. Такой делали бизнес. Затем приходил в банк, писал распоряжение на футболистов, платил за квартиры и лечение женам усопших Емца и Жиздика и т.д. Распоряжался этими деньгами так, как считал нужным.

Но когда-то эти средства заканчиваются. Мне способствовали друзья из США, но у них случился кризис, после которого помощь прекратилась. В течение двух месяцев я еще у друзей деньги позанимал, а дальше остановился. Ибо либо отдаю долги, либо порежут на куски. Кстати, именно представители криминального мира и помогли рассчитаться с боргами. Через два месяца приехал в Киев и Григорий Михайлович рассчитался по всем моим долгам в «Днепре». Об этом никто не знает, но именно Суркис вернул футболистам и персоналу «Днепра» зарплаты за два месяца. Не только перешедшим в «Динамо», а всем.

Корпорация «Республика» Игоря Бакая не случайно оказалась в «Днепре» именно после того, как я покинул команду. Тренер Павлов им был не нужен. Их больше устраивал глухонемой немец (Бернд Штанге - авт.). Потом они купили пол-чемпионата. Немец понятия не имел, что выигрывает не он, а выиграют вместо него. И при этом «Днепр» остался на том же третьем месте, которое занимал на тот момент, когда я покидал команду.

- Суркис пообещал вам работу в «Динамо» в обмен на содействие в переходе пятерых футболистов?
- Переговоры о моем переходе в «Динамо» велись еще задолго до того. Я ведь не претендовал на роль главного тренера. Мы договаривались о должности начальника команды. Я ведь понимал, что есть Лобановский, что он должен вернуться, что я молодой тренер и работа в «Динамо» станет для меня большим опытом. Мне было интересно, как работает такой клуб, как работает команда. Мы сразу договорились с Сабо, что буду ему помогать. А потом уже пошли футболисты, в услугах которых был заинтересован Йожеф Йожефович.

«Если будете работать против Сабо, значит, это будет и работа против меня»

- Но в итоге Сабо тогда ушел с должности, ее принял Владимир Онищенко, а после непродолжительного времени Владимира Ивановича заменили вы…
- Что-то не получалось и меня поставили перед фактом: «Надо, этих футболистов вы знаете». Я согласился, но с условием, что вернусь на роль начальника команды. Сабо был у меня советником. Мы стали чемпионами, я уехал отдохнуть на Кипр. Футболисты начали атаковать мою жену. Хотели, чтобы согласился остаться главным. Лужный и компания это подтвердят. Когда вернулся из отпуска, разговаривал с Григорием Михайловичем. «У нас есть кандидаты, но ты стал чемпионом. Как смотришь, чтобы остаться в должности?» - спрашивает. Я отказался, выразил пожелание, чтобы команду снова возглавил Сабо. «Он не захочет», - говорит Суркис. Но проходит пять минут и заходит Йожеф Йожефович. Мы выпили по 100 граммов коньячка и Сабо согласился снова стать главным.

Представлять Сабо команде приехали медведчук и тогдашний руководитель МВД Юрий Кравченко. Суркиса не было. Все были, мягко говоря, удивлены. «Вот Гриша выдумал», - говорит медведчук. «Виктор Владимирович, дайте мне слово, я все расскажу», - говорю. Он дал. «Вот главный тренер, - говорю. - Прошу всех добросовестно работать. Если будете работать против Сабо, значит, это будет и работа против меня».

- За непродолжительный период вашего тренерства в «Динамо» случилось незаурядное событие: в команде по рекомендации Лобановского дебютировал молодой кувейтский футболист Насер аль-Сюги. Для того времени это была большая экзотика. Расскажите, как он оказался в команде.
- Выпустил этого юношу на поле в матче против «Николаева» при счете 4:0. Миниатюрный парень, но умный, со светлой головой. Дело в том, что тогда Лобановский уже приезжал в Киев, встречался с Григорием Михайловичем. Затем Валерий Васильевич захотел встретиться со мной и с Сабо. С Йожефом Йожефовичем они разговаривали около часа. Я был у Лобановского около пяти часов. У него дома. До этого мы общались только по телефону. А Аль-Сюги появился незадолго до этой встречи. Позвонил Суркис и сказал, что Валерий Васильевич советует футболиста. «Вопросов нет, - отвечаю. - Посмотрим». Началось все с того, что в выходной день Насер играл со мной, Сабо и Демьяненко в квадрат. К слову, именно после того матча с «Николаевом» мы досрочно стали чемпионами.

- Почему Аль-Сюги больше за «Динамо» не играл?
- Не припомню. Приехал и уехал. Руководство договаривалось. Почему они не договорились - не знаю. Тем более, потом я снова стал начальником команды и этот вопрос меня интересовал в меньшей степени.

- Одна из самых темных историй тогдашнего «Динамо» - ситуация с едва не умершим Евгением Похлебаевым, подхватившим редкую болезнь - герпетический энцефалит. Евгения вы знали задолго до того, как он оказался в Киеве. Есть объяснение, почему с ним произошла такая беда?
- Меня тогда в команде уже не было, поэтому всех деталей не знаю. По моей информации, проблемы начались на фоне нагрузок. Не представляете, как сильно я волновался. Женю бросила жена с ребенком. А мама, которая ухаживала за сыном, спустя годы, приехав с Евгением на какое-то событие в Днепр, сказала мне, что после того, как произошла эта беда, взяла на себя грех и проклинала меня. За то, что это с моей помощью Женя перешел в «Динамо». Но семь лет спустя эта чрезвычайно верующая женщина поменяла мнение и извинилась передо мной. «Если бы это случилось в «Днепре», Жени, пожалуй, уже не было бы, - сказала она. - А Григорий Михайлович нам до сих пор платит те же деньги, которые Евгений получал, когда играл в футбол. И помогает со всем необходимым». Собственно, сколько мы с Суркисом общаемся, я его постоянно благодарю за Похлебаева. С Женей, к слову, мы тоже время от времени общаемся. Мама дает сыну трубку. Евгений помнит, что я настаивал на контроле веса. «У меня нормальный вес», - говорит он.

Действительно, даже страшно представить, что было бы, если бы Евгений заболел, будучи игроком «Днепра». Вспоминаю пример Алексея Сасько, погибшего в автокатастрофе вместе с футболистом «Динамо» Степаном Бецой. Пока я был тренером «Днепра», мы возили маме Леши продукты и все необходимое. Она осталась с младшим сыном, отец умер. Потом, когда переехал в Киев, просил, чтобы наведывались к женщине Дирявка или Полунин, передавал деньги. А со временем, когда эти ребята покинули «Днепр», к маме Сасько не ездил уже никто.

«Подоставал людей из архива и они однако играли лучше, чем те, что были»

- Самое длительное время в своей тренерской биографии вы работали в Мариуполе. Вы действительно оказались в 1997-м, в тогда еще «Металлурге», едва вышедшем в высшую лигу, спонтанно, заменив в должности главного тренера после скандальной истории с избиением судей Юрия Погребняка?
- Да. После этой истории мне позвонил тогдашний мэр Мариуполя Михаил Поживанов, с которым мы до сих пор дружим, все дни рождения вместе празднуем. Предложил работу, хотя у меня тогда была незакрытая история с «Таврией». Михаил Александрович пообещал закрыть все вопросы, связанные с тем, что Симферополь я покинул раньше, чем завершался контракт. Через неделю все было выплачено.

«Металлург» был в катастрофическом состоянии, первые три матча проиграл с общим счетом 2:15. Но у меня выхода тоже не было, ведь на полученные в «Таврии» подъемные купил теще в Киеве квартиру. Потратил все. А потом спустя три месяца покинул должность. Крымские ребята предупредили: «Коля, деньги из общака, надо возвращать». «Знаю, - ответил, - но дайте два-три месяца». За это время продавал все, в том числе новое тещино жилье. Осталось, кажется, тысяч 100 долларов отдать.

А команды в Мариуполе, когда туда приехал, вообще не было. Была банда. Как руководитель вел себя, так и подопечные. Сложно представить, как может тренер прийти и избить в гостинице судей. Вот и футболисты у него были такие же. Когда я ввел двухразовые тренировки, они пошли к вице-президенту клуба Павлу Разумному. Непосредственно в приемную на заводе. Мне об этом сообщила какая-то девушка: «Здесь ваши футболисты. Спрашиваю, зачем они пришли - не говорят. Может быть, вы скажете? Надо что-то Павлу Кузьмичу говорить, когда он освободится». А они жаловались, что не так их тренирую, что их болят ноги, они устали. «Это зимой надо гонять, а не сейчас», - говорили.

«Что с ними делать?» - спрашивает чуть позже Поживанов. «Приглашайте всех, кто там был, к себе, - отвечаю. - Поговорим в вашем присутствии. Только вы будете молчать, а я буду разговаривать». Я ведь понимал, что ребята пришли меня снимать. В итоге говорили мы около часа. Вопросы были уникальные. Вроде: «Рост Марадоны 170 см, а весит 80 кг. Почему вы меня за один лишний килограмм ругаете?» Где ты и где Марадона… После этого остаемся втроем - Поживанов, Разумный и я. «Николай Петрович, вы ведь не уедете? Их нужно выгонять. А если поедете и вы, то с кем мы останемся?» - спрашивают. «Как я могу уехать?» - переспрашиваю. «Тогда делайте, что считаете нужным».

- Так как сезон уже начался, не боялись остаться у разбитого корыта?
- То же самое: разве был выход? Я ведь не знал, что люди вообще не готовы тренироваться как следует. Пришлось вспомнить старые контакты. Скажем, возобновили по моей просьбе карьеры братья Виктор и Александр Червоные, которые уже работали в Днепре на заводе «Локомотив». Подоставал людей из архива и они играли лучше, чем те, что были.

Нравилось мне в Мариуполе: город уютный, море, хорошие люди. Понимал, что даже если добьюсь результата частично, это будут плоды моей работы. Когда возглавляешь «Динамо» или «Шахтер», ни при каких обстоятельствах ниже второго места не упадешь. Это лишь чуть позже обстоятельства начали меняться и «Динамо» при Блохине и Луческу становилось четвертым и третьим. А в 90-е это было нереально. Собственно, когда мы в сезоне-2000/01 стали четвертыми, уступив лишь «Динамо», «Шахтеру» и «Днепру», а также вышли в полуфинал Кубка, понял, что выше прыгнуть просто невозможно. Особенно в ситуации, когда мэром Мариуполя вместо заботившегося о команде Поживанова стал Юрий Хотлубей. Этот не давал вообще ничего, только ходил на футбол и красовался. Все расходы покрывал завод имени Ильича. Когда увидели, что все результаты моя заслуга, просто выделяли мне деньги, а я ежемесячно отчитывался о расходах. Подавал приблизительную смету, мне ее согласовали и на эти деньги покупал футболистам по своему усмотрению квартиры, машины.

- Позже тем же четвертым местом и полуфиналом Кубка с мариупольцами отличился уже Иван Балан, с которым вы долгое время поработали вместе…
- Это отличный специалист и чрезвычайно порядочный человек. Я ему полностью доверял. Иван Дмитриевич не просто расставлял фишки. Ему доверял быть в свое отсутствие полноценно главным. Собственно, что это сильный специалист, знал и до нашего знакомства времен работы в Симферополе, а вот таких людей действительно встретишь редко. Позже, когда после инцидента в 2004-м, после которого на два года остался без футбола, намеревался завершать тренерскую деятельность, именно потому и вернулся, что безработными остались Балан, Дирявка и Андрей Торохтий. Хотелось помочь им. С радостью взял их в свой штаб сначала в Полтаву, а затем снова в Мариуполь. С Иваном Дмитриевичем мы регулярно общаемся, он сейчас работает в Грузии. На прошлой неделе его жене исполнилось 75. Звонил, поздравлял.

«Годовую зарплату имел $1 200 000. Зачем отказываться?»

- Упоминавшийся инцидент, после которого вы получили длительную дисквалификацию, действительно выглядит нестандартно. Почему вы тогда проявили такую принципиальность?
- Потому что судейство Андрея Шандора в матче против «Металлиста» в Харькове не оставило выбора. Нас просто убили. Сказал об этом прямо. На следующий день позвонил Александр Бандурко (первый вице-президент ФФУ - авт.). «Понимаю, погорячились, со всеми бывает, - говорит. - Извинитесь и дисквалификации не будет». Дело было не в деньгах, ведь меня оштрафовали на $2000. Но сказал, что о извинении не может быть речи. Штрафа я, кстати, тоже не платил. Когда начинал работать в «Ворскле», Сергей Стороженко уперся: «Пока не будет штрафа - не заявим». Вот «Ворскла» за меня этот штраф и выплатила.

- И не зря же, ведь после чемпионства с «Динамо» вы через 14 лет выиграли свой второй трофей в карьере.
- На самом деле, возглавив «Ворсклу», я даже особо ничего в ней не менял. Добавил Олега Красноперова и Дмитрия Есина, а другие игроки уже были в Полтаве. В частности, четыре легионера, которые разговаривали на том же языке, что и все остальные в команде. Еще девять иностранцев мне оказались не нужны. Впрочем, та «Ворскла» - это прежде всего президент Олег Бабаев. Такого руководителя клуба у меня больше не было. Разве что Поживанов, но с ним работал крайне мало.

- Легионерами в той «Ворскле» были только балканцы. В один момент их было шесть - хорватов, албанцев, серб, македонец. Смесь, которая может быть взрывной.
- Недоразумения иногда возникали между албанцами Армендом Даллку и Дебатиком Цурри и сербом Йованом Маркоски. Вызвал этих ребят к себе и говорил, что не разбираюсь, что там у них происходит, между кем была война, что недоразумения надо отбросить в сторону. По-моему, как раз то и помогало, что я часто разговаривал с футболистами с глазу на глаз. Без разницы, молодой игрок или опытный. Видел, что этот футболист для меня ценен, находил время, чтобы с ним поговорить. Собственно, благодаря этому я и добился успеха с такими сложными персоналиями, как Сергей Закарлюка, Александр Рыкун, Саня Механошин и многие другие.

- Финал Кубка Украины-2009, в котором «Ворскла» победила «Шахтер», очевидно, один из самых знаковых поединков в вашей жизни. Что вспоминаете спустя 16 лет после этого события?
- Самое главное, что мы играли в Днепре. Еще когда за полгода узнал, где будет финал, в моем сердце что-то екнуло. Рассчитывал, что после истории 15-летней давности, о которой мы говорили выше, когда меня оболгали, Бог должен мне отдать долг. Я верю в такие вещи. Так и вышло.

Убежден: если в жизни что-то дано, это обязательно произойдет. Судите сами. Я уже говорил, что лучшие годы игровой карьеры провел за минское «Динамо». Представьте мое состояние, когда в 1982 году я перешел в «Черноморец», а минчане стали чемпионами СССР. Я же у Малофеева был незаменимым игроком основы, пропускал матчи только из-за перебора карточек, а травм тогда практически не получал. И здесь - «Динамо» становится чемпионом, а я в Одессе. Едва с ума тогда не сошел, запил. «Черноморец» тот сезон завершил десятым, а «Днепр», в который перешел в 1983-м - девятый. Самое интересное, что девятыми в 1981-м стали минские динамовцы еще со мной в составе. И после этого они - чемпионы.

Через два года история повторилась: теперь с девятой позиции на первую поднялся «Днепр». Минчане в том сезоне завоевали бронзу. И вот в 1984 году белорусы принимают нас в заключительном туре. Они шли на третьем месте и, чтобы завоевать бронзу, могли сыграть даже вничью. Нам, чтобы их обойти, нужно было только выигрывать. Минское «Динамо» в том сезоне дома не проиграло ни одного матча. А «Днепру» уступило 0:1. Я был травмирован и на этот матч мог не ехать. Но попросился с командой, поскольку и матч важен, и с Минском многое связывало. И вот получилось, что те же золото и бронзу, которые мог получить, если бы остался в «Динамо», выиграл с «Днепром». После этого много раз убеждался, что от судьбы не уйдешь. Чтобы со мной в футболе не случалось, понимал, что это заслужил.

- Николай Петрович, если бы не война в 2014-м, вы бы продолжили тренерскую деятельность?
- Думаю, да. У меня было еще два года контракта. И годичная зарплата была $1 200 000. Зачем отказываться? Но тогда ушел, немало предложений отклонил и в итоге принял решение завершить карьеру. Хотя в дальнейшем было предложение стать уже не тренером, а начальником команды.

- Покидая этот пост в киевском «Динамо» в 1996-м, вы сказали, что его нужно ликвидировать.
- Я сказал, но киевляне до сих пор ее для меня держат (смеется).

- Сколько у вас сейчас пар голубей?
- Где-то 70. Они со мной всегда идут по жизни. С детства. Имел голубей во всех городах, в которых работал - и в Полтаве, и в Мариуполе. Покупал там голубятни и за птицами следили мои водители. Водители, к слову, тоже у меня были повсюду. Некоторые зарабатывали у меня больше, чем футболисты. Не удивляйтесь, ведь это не просто люди, которые отвечали за мою безопасность, а еще и кормили и следили за моими голубями. Собственно, именно водители, когда я возвращался в Киев, моих голубей себе оставляли. И в Мариуполе, и в Полтаве.