Олег ОРЕХОВ: «Дна в футболе мы достигли много лет назад»

Гостем редакции Sport.ua стал экс-арбитр ФИФА Олег Орехов. Вашему вниманию предлагаем продолжение беседы, первая часть интервью — здесь.

 

Коломойский – неудачный бизнесмен в футболе

 

— Вы удивились, когда Коломойский выдвинул свою кандидатуру на пост президента ФФУ? Как думаете, на что он рассчитывал?

— Для того, чтобы на что-то рассчитывать, нужно понять, для чего он это сделал. Во-первых, он, наверное, хотел посмотреть со стороны. Может, у него были какие-то финансовые обязательства, а когда выдвинули кандидатуру Андрея Васильевича — он не захотел эти финансовые обязательства выполнять. Может быть, он выдвинул кандидатуру, чтобы самоустраниться. То есть нужно понимать, какие у него были виды. Я знаю, что до выборов президента у них с Павелко были не очень хорошие взаимоотношения. Доходило даже до того, что какой-то период тот не пускал его на «Днепр-Арену». Поэтому, может, это для альтернативы или показать свой характер. Я знаю, что Игорь Валерьевич ничего просто так не делает, разве что помогает людям.

 

— Именно после своего поражения на выборах президента ФФУ он, кажется, остыл к футболу, потихоньку перестал финансировать «Днепр» или свел финансирование к минимуму...

— Я считаю, что это большой его проигрыш как руководителя в футболе. Думаю, что-то в нем сломалось. Я встречаю футболистов, которые благодарны ему за то, что он очень хорошо финансировал команды, в которых они играли. Благодаря ему они смогли встать на ноги, обеспечить свои семьи и так далее. Видно, он увидел, что не справляется, или что-то ему не нравится. При тех затратах он только один раз стал серебряным призером. Коломойский финансировал пять проектов: «Волынь», «Кривбасс», «Нафтовик» (Охтырка), «Днепр» и частично «Карпаты». Человек он грамотный. Почему все проекты, которые он вел, разрушились? Значит, футбол — просто не его. Или он разочаровался. Это вопрос к нему. Я считаю, что он неудачный бизнесмен в футболе. В финал Лиги Европы они вышли, когда уже было нестабильное финансирование - гораздо меньше, чем в те периоды, когда «Днепр» ничего не добивался.

 

— Зарплаты в украинском футболе и бюджеты клубов упали в три-четыре раза, а где-то и больше. Как вы думаете, благодарности судьям тоже были урезаны в подобных пропорциях? Допускаете, что многие клубы в силу экономических проблем отказались от работы с судьями?

— Думаю, сегодня этого практически нет из-за экономической ситуации.

 

— Кто из украинских арбитров имеет шансы в ближайшие пять лет судить матчи группового этапа Лиги чемпионов или финальные стадии чемпионата мира и Евро?

— Думаю, имеет все шансы Балакин, он самый молодой арбитр на сегодня. Наверное, руководство комитета видит в нем перспективу. Потому что арбитры, которые сегодня есть, думаю, финалы вряд ли будут судить. Дай Бог, чтобы они отсудили матчи группового этапа Лиги чемпионов, весеннюю часть Лиги Европы. Мы видели поляка, человек судит и все. И у них руководитель комитета не итальянец, а украинец. Я не говорю, что итальянцы хорошие или плохие. Просто, может, они нам близки по духу. Шевченко играл в Италии, Андрей Васильевич и Коллина любят Италию.

 

Разговор с Моуриньо

 

— Хотелось бы услышать занимательные истории из вашей судейской или футбольной практики.

— Если не ошибаюсь, мы судили матч «Блэкберн» — «Базель». Прилетели мы в аэропорт Манчестера. Инспектором у нас был чех, говорили, что он специфический,  даже слегка высокомерный, абстрагировался всегда от судей. Мы приехали в гостиницу, сразу пошли на ужин. Утром просыпаюсь, открываю чемодан, а чемодан не мой. Там женские вещи. Тогда была рекомендация, чтобы мы форму не сдавали в багаж, а брали ее с собой. Но, учитывая, что был прямой рейс, я сдал ее в багаж. Инспектору говорить нельзя. Утром, как обычно, пошли завтракать, потом на совещание, после совещания прогулка, обед, затем отдых. Во время отдыха мы с Андреем Шандором взяли микроавтобус и поехали в Манчестер. Перед этим позвонили и узнали, что наш чемодан там. Мы приезжаем, ставим чемодан, два совершенно одинаковых чемодана. Хорошо, что тот человек не забрал мой. На таможне смеялись, когда мы открыли — и увидели, что даже подкладка одинаковая. Втихую мы вернулись, отсудили игру, инспектор так ничего и не узнал.

 

Когда мы начинали, не было же ни костюмов, ничего. Ехали в поездку, перед игрой разминаешься, утром лететь на самолете. Мой коллега приехал в аэропорт в спортивном костюме, в котором разминался. А летали бизнес-классом, он в бизнес-класс в кроссовках, стареньком костюме и потертой курточке. Я говорю: «Сережа, что это такое?». Он отвечает: «То помялось, а это нормально». Говорю: «Это не нормально». Встречают же по одежке, поэтому мы поменяли курточку, костюмчик. Это были первые наши шаги. Мы с Березкой поехали на сбор, бегали, покупали костюмы, потому что тогда это не было принято.

 

— Как-то «Ювентус» сделал подарки судьям, достаточно дорогие. Вы активно судили в Европе. Какие подарки, которые вам дарили клубы, запомнились?

— Я ездил и арбитром, и представителем команды, когда сборная Украины 1985 года  рождения под руководством Яковенко участвовала в турнире четырех сборных в Португалии. Нам как судьям тогда подарили позолоченные кораблики. 

Тогда в Порту открывался стадион, еще Моуриньо тренировал команду. Представитель, который занимался арбитрами, повел нас в раздевалку, познакомил с президентом «Порту». Завел на пресс-конференцию Моуриньо, даже приостановил ее. После пресс-конференции Моуриньо с каждым из нас поздоровался, спросил, кто откуда и сказал «Подождите», после чего зашел в раздевалку. К каждому человеку вышел представитель его страны, если он был в клубе. Русскоязычный вышел, прибалт высокий играл, вынес мне футболку, поговорили. Кто-то из ребят фотографировался с ним, я не люблю фотографироваться. Бегать, просить сфотографироваться, а потом это фото в офисе поставить — как-то неправильно для меня.

 

Подарок от Швайнштайгера

 

— Были судьи, которые коллекционировали футболки?

— Да. Был случай с Игорем Ищенко. Мы судили сборную Германии. А он похож на Заммера. После игры подошел, попросил футболку. Швайнштайгер уже после игры зашел в раздевалку — и подарил Игорю свою футболку.

 

— У вас были какие-то просьбы к командам, которые вы судили?

— Никогда не было. Нам, слава Богу, тогда давали возможность подбирать себе бригады. Я старался контролировать, чтобы не было барыжничества. Хотя нам оставляли бутербродики в перерыве, нельзя было Андрея Шандора оставлять. Он сладенькое любил, мог в перерыве все пирожные съесть. А так, больше никаких претензий не было. Могли подарить мяч, полотенце или галстук клуба. Сборную Испании судил — подарили футболки сборной Испании. 

 

Когда-то  мы обслуживали матч сборной Ирландии. Я перед разминкой вышел на поле, ко мне подошел человек и сказал: «Я буду комментировать этот матч. Учитывая то, что вы судите, я бы хотел узнать, где вы работаете...». Я рассказал — и он в процессе комментирования матча всё это озвучил. Потом выслал диск с записью матча и своего комментария.

 

Обычно арбитров подвозят под раздевалку, чтобы не было никаких атак, потому что судья — роль негативная. В Уэльсе женщина - полицейский не пропустила нас к стадиону. Сначала мы начали звонить. Чтобы не терять время, предложил: «Давайте пройдем». И мы полтора километра с сумками шли в раздевалку.

 

— Номер машины не был занесен в список?

— Да. Я назначил 11-метровый удар на 90-й минуте в ворота хозяев — со счетом 2:2 закончилась игра, дерби. Мы пошли кушать, нам кто-то из представителей клуба сказал в шутку: «Нужно было вас на стадион не пускать — тогда бы мы, наверное, выиграли». Есть моменты, просто там оно проходит совершенно доброжелательно.

 

Все говорят, какие плохие судьи. Но, думаю, среди футболистов тоже есть такие, из-за чего матчи проходят неизвестно как. У каждого есть доля нечестности. Нельзя говорить, что судьи плохие, а футболисты хорошие. Футбольное сообщество, к сожалению, достаточно прогнившее. Нет человека, который не сталкивался или не умолчал о чем-то. 

 

— Какое-то время вы были лучшим украинским арбитром, чаще всего судили матчи в Европе. Насколько самостоятельным вы были в Украине? Какие рычаги имел на вас судейский комитет? Какие могли быть нюансы? Вы, допустим, едете судить один из центральных матчей украинской Премьер-лиги, звонит ваш руководитель — и, возможно, дает вам какие-то указания. Могла быть такая ситуация?

— Мне повезло или взаимоотношения так выстроились тогда с руководством комитета, что таких поползновений не было. У меня могут быть обиды на руководителя, у него — на меня. Но поползновений — нет. Мне повезло, что я даже выбирал себе бригаду по духу. Не через руководство назначал, а у людей спрашивал, хотят ли они, могут ли. Мне было сложно судить и работать в федерации. Был курьезный случай... Я как-то пришел на работу, получил «двойку». А там есть картина Федора Решетникова, у мальчика мое лицо и написано «Опять двойка». Нужно уметь и к такому относиться нормально.

 

Поступок Стороженко

 

— Вы долгое время возглавляли ДЮФЛ...

— Возглавлял Воронов, а я был первым вице-президентом.

 

— Следите за тем, что сейчас представляет из себя Детско-юношеская футбольная лига? Смогли ли они как-то развиться после вашего ухода? или остались те же проблемы?

— Детско-юношеская футбольная лига какой-то период была более болезненной, чем судейство. В судействе ты расстался с определенной группой людей, которых считал своими друзьями. Детско-юношеская футбольная лига создавалась при нас, мы были ее родоначальниками. Когда пришел Анатолий Коньков, меня спросили, не хочу ли я вернуться работать. Потому что в принципе в моем решении есть нюанс, который позволяет мне работать. Во-первых, то, что общественная организация не может запретить работать. Это просто преклонение, мы преклоняемся. Общественная организация может собрать, передать в прокуратуру — и она может тебя наказать. А это всё называется «игра на публику». Меня пригласили работать, мы подготовили тогда конференцию. Руководители нашли бизнесмена и любителя футбола Борта. За четыре дня до выборов, где я планировал быть одним из вице-президентов, начались какие-то непонятные движения. Меня уже нельзя брать на должность. Поступили некрасиво — я развернулся и ушел. Начали звонить моей супруге: «Мы же к Олегу со всей душой, пусть вернется». Я вернулся — и они показательно выставили меня за дверь. Конечно, мне было очень неприятно. Хотя это был поступок Сергея Михайловича Стороженко, а мы с супругой останавливались у него дома, дружили семьями.

 

— Чем же вы ему не угодили?

— Не знаю, не спрашивал. После этого мы не общались. Так жизнь сложилась. Это его поступок. Он считает, что он прав, я считаю — что я. Мне было неприятно морально — позвали, чтобы унизить. Некрасиво. Выбрали других людей, потом у них были проблемы с финансами — они опять убрали людей. Сейчас были заявления о создании детско-юношеской премьер-лиги. Сегодня команды еле сводят концы с концами. Сейчас наоборот, команды нужно сосредотачивать в регионы, чтобы развивать региональные первенства. А получается, что мы сейчас Детско-юношеской футбольной лигой взаимозаменяем региональные первенства. И чехарда с руководителями... Раньше у нас комитет и детская лига — это было одно целое. Мы коллективно ругались, спорили, решали вопросы — и выносили решение. Сегодня каждый руководитель выносит свою идею. Я считаю, что сегодня структура работает, хорошо делается что-то. Но вот эта чехарда, взаимоотношения и дрязги, конечно, ни к чему хорошему не приводят, особенно в детском футболе. Детский футбол — это еще не испорченный период, там закладывается в людях чистота. Дети должны видеть в этом объективность. 

 

— Несколько лет назад вы работали консультантом клуба украинской Премьер-лиги. Можете рассказать об этой своей работе?

— Я не консультировал клуб. Пригласил меня один человек и говорит: «Мы начинаем работу, не понимаем. У нас есть просьба: мы вам будем задавать какие-то вопросы, а вы нам будете на них отвечать». Я приезжал, смотрел игры, меня спрашивали о моем видении. На протяжении трех месяцев высказывал его. И понял, что оно немножко не совпало с видением клуба. Я не получал у них ни зарплату, ничего. Представители клуба начали говорить гадости обо мне руководству. Учитывая, что я был просто консультантом — вместо того, чтобы воевать с кем-то, развернулся и ушел. Жалею, конечно, о том, что у нас так происходит. К сожалению, в футболе подлость, грязь превалируют. Когда заместитель министра приносит 180 килограмм денег — это рушит систему доверия ко всему в государстве. Сегодня молодежь более-менее уезжает. На данном этапе в этом обществе комфортно тем, кто как рыба в воде в конфликтных ситуациях: создает их или разруливает. А обыкновенному человеку, у которого есть моральные принципы, очень сложно переступать через какие-то вещи.

 

— Вам было очень сложно переступать через какие-то вещи, когда вы были действующим арбитром?

— До сих пор сложно вспоминать о том, что приходилось быть жестким. Был конфликт с Кварцяным. У меня были хорошие отношения с президентом «Волыни», но в какой-то момент произошел ненужный конфликт. Он сказал: «Ему не судить надо, а на подиуме ходить». Это сейчас я у вас сижу, живот втягиваю, чтобы не стыдно было. Тогда я был более стройный.

 

Мы сейчас говорим, что правила — это дух игры. А тогда есть красная карточка — пожалуйста, есть желтая — пожалуйста. Ты становишься гадким эгоистом, зашоренным по букве правил. Эти моменты присутствовали, потому что все равно нужно доказывать свое. Был с Куницыным разговор по детскому футболу. Григорий Михайлович звонит: «Что вы там наделали? 12:0, 13:0! Не попадает «Таврия» в премьер-лигу детского футбола». Вплоть до того, что объясняли, доказывали. Да, были эмоции, но иногда слушали. Мне кажется, что уже никто никого не слушает.

 

— Как часто общались с Григорием Михайловичем Суркисом? Чаще общение касалось именно ДЮФЛ или же каких-то судейских моментов?

— Касалось и судейских моментов, и ДЮФЛ. Первый период я работал секретарем КДК, когда только начиналась система КДК. То есть я был действующим арбитром и членом КДК. Всегда нравилась фраза: «Наберешь, расскажешь». Были ситуации по сборной. Один период, когда возглавлял комитет, в него входили все сборные, все тренеры сборных. Комитет дистанционно, опосредованно или непосредственно управлял сборными, когда Калитвинцев работал, Яковенко, Головко, Жабченко, Бузник и так далее. Мне не стыдно за свою работу, я сегодня всем смотрю в лицо. Может, кому-то стыдно за мои поступки. Пусть докажут, что они более справедливые.

 

 

Предложение от УЕФА

 

— Сейчас есть желание вернуться в футбол?

— Знаете, я самоустранился от этого. Я, может быть, перестал общаться с футбольными людьми, чтобы не давить себе на мозоль. Это мое решение. Супруга другого мнения, она более добрый человек, поэтому всегда хочет объединить. А я не хочу, не думал об этом именно после поступка ДЮФЛ. Не из-за судейства, судейство — это такое дело. Из-за меня Игоря Ищенко снимали с самолета, чтобы он подписал бумагу о том, что я являюсь руководителем «Восточно-Европейского Альянса» по ставкам. Я благодарен Игорю за то, что он этого не сделал. Не знаю, кто это начал, но это была УЕФА. Они, видно, обозлились, что не за что было меня схватить. Потому-то они же мне сразу предложили: «Ты подписывай, будешь нашим агентом и будешь дальше судить».

 

— Вы тогда были полностью управляемым человеком, если подписали?

— Да.

 

— Вы — ведущий украинский арбитр. Возникла ситуация с УЕФА, где вас обвиняют во всех смертных грехах...

— Не во всех, в одном пока что.

 

— Что сделал бы президент федерации? Я бы на его месте попытался разобраться и понять, можно ли что-то сделать. Все-таки Орехов — это лицо судейского корпуса Украины как действующий арбитр. В той ситуации насколько президент ФФУ пытался вам помочь?

— Мы с президентом три раза разговаривали на эту тему: два раза по его инициативе и один раз случайно была затронута эта тема. Последний разговор был, когда начали Григория Михайловича убирать с поста президента ФФУ. Мы возглавляли ДЮФЛ,  были коллективным членом ФФУ. Последний наш разговор был на этой почве, потому что я тогда не подписал бумагу в его пользу. Может, это обида. Я сейчас не могу оценить эту ситуацию. Это наши личные взаимоотношения. Но я в работе никогда не подставлял федерацию, даже в том же судействе. Руководство ФФУ мне обещало помочь, но чем больше оно обещало помочь — тем больше меня нагибали.

 

— Может, оно просто было неспособно помочь в этом вопросе?

— Сейчас человека уже нет в живых, Богдан Гаврилишин, который являлся советником премьер-министров. Я обратился к нему через определенных людей — и он меня связал с послом. Как раз тогда уже шел вопрос о Евро-2012. Посол сказал: «Это заказное. Ты ничего не сделаешь, и мы ничего не сделаем«».

 

— Кому нужно было убирать?

— Не знаю, не хочу даже об этом думать.

 

— Кому вы перешли дорогу из влиятельных людей?

— Наверное, сам себе - своим языком. Всегда был открыт для прессы. Понятно, что где-то хитрил, но все равно какие-то вещи обсуждал.

 

— А УЕФА чем вы могли достать?

— А УЕФА — это договоренности. Тогда поехали договариваться с УЕФА по поводу того, что Коллина будет курировать судейский корпус ФФУ. Тогда много критики было в адрес руководства федерации по поводу судейства. Может, руководство думало, что я виноват. Я думал, что не виноват. Всегда есть вина человека, который пострадал: или неправильный поступок, или общение не с теми людьми. Молчать всегда выгоднее. А я всегда говорил с долей шутки, а все остальное — правда. То есть ершистый был. Не знаю, какой сейчас, это время покажет, а тогда был таким. 

 

— На пресс-клуб Коллины вы пришли в качестве журналиста. Нравится ли эта профессия? Может, есть мысль вернуться в футбол через призму этой профессии?

— Когда закончил карьеру, мне канал «2+2» позвонил, хотели включить меня в число экспертов программы «Профутбол». Я сказал: «Вы не спешите с решением, выйдите на руководство и поговорите». И руководство сказало: «Нет». Объективно, но факт.

 

— Ваша дочка факультет журналистики закончила?

— Да. Работает в интернет-портале. Но она больше связана с искусством. Она другой человек, не любит грязные жизненные ситуации.

 

Инваспорт

 

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Сейчас я работаю в Киевском центре физической культуры и спорта «Инваспорт» исполняющим обязанности руководителя. То есть спортом инвалидов, а, вернее, людей с ограниченными физическими возможностями занимаюсь.

 

— Что нового открыли для себя в этой организации?

— Во-первых, то, что эти люди немного другие. Есть свои нюансы, но все-таки это социально значимая вещь. Ты понимаешь, что помогаешь людям, у которых ограниченные физические возможности. Они могут тебя воспринимать или не воспринимать. У них были сложности в жизни — и они, наверное, сквозь призму этих сложностей по-другому относятся ко всему.

 

— Вся страна радовалась успехам украинских паралимпийцев на Паралимпиаде в Рио-де-Жанейро. Удивлялись, что наши спортсмены так успешно выступают. Для многих это стало откровением, хотя у нас это уже традиционно. Одна из паралимпийских чемпионок объяснила эту ситуацию достаточно просто: «У нас нет другого выхода: или плыви, или тони». Намекнула на то, что у нас социальную защищенность людей с ограниченными физическими возможностями нельзя сравнить с тем, что есть в Западной Европе, в Америке. Это для них едва ли не единственный социальный лифт, который может их немножко поднять наверх. Согласитесь ли вы с этим?

— Думаю, соглашусь с ней. К сожалению, страна вешает ордены, медали, но не создает условий. Я никогда не соглашусь с тем, что спортсмены должны быть Героями Украины. Спорт — это все-таки финансовая составляющая, для меня. Великие спортсмены — это финансовая составляющая. Финансовая составляющая — это твои задатки, которые ты реализовываешь, чтобы получить определенные блага. Герой Украины — это все-таки другое, тем более в нынешнее время. Я никогда не пойму, почему спортсмен должен быть Героем Украины. Это его работа, он качественно выполняет свою работу за деньги. Может быть орден Дружбы народов...

 

— В паралимпийском спорте разве не то же самое?

— Героев Украины у нас нет. Мы сейчас проводили турнир в честь парня, который погиб на Майдане — Максимова, дзюдоиста, который был глухим. Такие вещи есть. Одно дело — здоровые люди. А другое дело — человек, который не мог ходить, встал и чего-то достиг.

 

— В курсе, какая ситуация с паралимпийской базой в Евпатории? Там сейчас тренируются наши паралимпийцы?

— Нет. Сейчас принято решение о том, что южная база будет в Днепропетровске. И есть «Західний центр» в Яворове. Там недавно премьер-министр чествовал паралимпийцев, база развивается. Очень хотелось бы, чтобы в Киеве была такая база. Чтобы не собирали людей на колясках возле метро «Левобережная», где про них забыли. И мы свой офис не можем подключить, потому что нам кто-то не дает провести силовой кабель уже два года, чтобы мы заехали в офис. Напиши письмо — тебе на него ответят. А хотелось бы, чтобы эти вещи решались проще.

 

Про финансовое и моральное дно

 

— За последние четыре года украинский клубный футбол пережил тяжелые моменты. Продолжится ли падение или он уже достиг дна? Какой вам видится перспектива украинского клубного футбола?

— Думаю, что дна мы достигли много лет назад — когда начали закрывать глаза на определенные вещи. Для одних клубов создавать условия, а для других не создавать. Германия, по-моему, 12 лет назад пережила финансовый кризис, когда медиа-партнеры отказались от финансирования. Они сделали много шагов назад для того, чтобы сделать шаги вперед. Мы все-таки не можем уйти от того, что было при Советском Союзе: чинопочитательство, поиск выгоды и так далее. Когда клубы видят, что ты поступаешь согласно регламентным нормам, могут ругаться, злиться. Но если для всех одинаково — они это воспримут. Если мы создаем пул, то садим за стол переговоров владельцев каналов и объясняем им. А не идем на поводу, потому что там мы откусим больше, а здесь — меньше. Наше общество уже давно устало от того, что мы ничего не можем сделать просто так. В футболе мы достигли дна финансового и морального, потому что страна в тяжелой финансовой ситуации. Хотя по машинам, которые продолжают ездить по Киеву, этого не скажешь. Мне бы хотелось, чтобы строили стадионы. Нужно начать с детского футбола. Мы говорили про детско-юношескую футбольную лигу. Не на разговорах, плакатах, медалях и кубках, а на материально-технической базе и подготовке тренеров реализовывать планы. Награждать тренера званием не потому, что он вчера был хорошим футболистом, а потому, что у него есть знания. Нужно заставить людей учиться и эти знания передавать. Детский тренер — это психолог. И он не может получать 3000 гривен. Мы пришли к тому, что детские тренеры воруют друг у друга детей, чтобы потом перепродать. Но при этом собирают деньги с родителей.

 

— Какой механизм перепродажи? Регламентные нормы за взращивание игрока?

— Нет, без регламентных норм. Просто втихую какому-то агенту отдать, в какой-то клуб по договоренности. Должны существовать регламентные нормы. Почему международные требования и нормы финансовые есть, а когда мы начинаем их вводить — все клубы говорят: «А у нас нет денег»? Но на дорогие машины и оружия у президентов есть деньги. Я когда-то приехал в Закарпатье, открыли багажник — а там все в оружии.

 

— Чей багажник открылся?

— Одного из руководителей клуба Закарпатья. Мы со сборной были, они воду привозили. Один из руководителей открывает багажник — а там оружие. Потом смотрим, через два дня ОМОН или кто-то провел обыск и принял их в этой же машине. А еще недавно я рядом стоял. Нужно, чтобы общество изменилось. Но мой призыв услышан не будет.

 

— Вы — реалист?

— Да, но раньше был оптимистом. А сейчас реалист. Следующий шаг — стать пессимистом. Но не хочу его сделать.

 

Беседовал Максим РОЗЕНКО, текстовая версия — Дария ОДАРЧЕНКО