Спорт
Футбол
Новости футбола
Олег ОРЕХОВ: «Коломойский спросил: «Ну что, сынок, еще жив?!»

Другие новости

15 апреля 2017, 18:55 | Обновлено 15 апреля 2017, 18:56

17753

Олег ОРЕХОВ: «Коломойский спросил: «Ну что, сынок, еще жив?!»

Экс-арбитр ФИФА — о работе Премьер-лиги, встречах с Коломойским и раболепии арбитров

15 апреля 2017, 18:55 | Обновлено 15 апреля 2017, 18:56

17753

Олег ОРЕХОВ: «Коломойский спросил: «Ну что, сынок, еще жив?!» — Sport.ua. Олег Орехов

В гостях у Sport.ua побывал экс-арбитр ФИФА Олег Орехов. Олег Борисович оценил работу УПЛ, вспомнил про оригинальные диалоги с Игорем Коломойским и рассказал о том, что бы сейчас сделал на месте Коллины.

Что происходит за кулисами

— Олег Борисович, что позитивного можете отметить в работе судейского корпуса в нынешнем сезоне? Кто нравится из молодых арбитров? Какие негативные тенденции имели место в нынешнем сезоне?

— Нынешний сезон делится на осеннюю и весеннюю части. Раньше было пять-шесть игр, а сейчас — четыре игры между «Шахтером» и «Динамо». Это как лакмусовая бумажка для болельщиков, клубов, всего футбольного сообщества — нарушения правил в этих играх и трактовка арбитром этих правил. Я присутствовал на пресс-клубе Коллины, он объяснял этот момент. Арбитр мог не видеть, но там в одном моменте было два нарушения: задержка и игра рукой Виды. Арбитр, концентрируясь на одном моменте, мог не видеть второй. Соответственно, по какому-то из моментов он все-таки должен был назначить 11-метровый удар. Понятно, что Толик Абдула не хотел ошибиться, ведь он судил при своей семье. Но он ошибся, в одном эпизоде в двух моментах. Он обязан был один из двух моментов видеть — и назначить пенальти. По этим играм в принципе и оценивается работа арбитров.

В целом сегодня чемпионат не того уровня, которого нам бы хотелось. У вас в гостях был работник киевского «Динамо», он сказал: «Мы должны говорить, что наш чемпионат — самый лучший». Да, мы должны находить позитив в нашем чемпионате. Но говорить, что он самый лучший, когда есть вопросы и к организации чемпионата, и к взаимодействию между федерацией, премьер-лигой и корпусом арбитров... Много нюансов, над которыми нужно еще работать и видоизменять. А мы все-таки живем по принципу: воспримем то, что есть, а там посмотрим. Но все у нас сводится к «Шахтеру» и «Динамо». То есть «Шахтер» в Полтаву не хочет ехать, к примеру, поле плохое. Но до этого оно было хорошим для других команд. Потом «Динамо» не захочет куда-то ехать. Закон должен быть один для всех. Наши лидеры тоже об этом говорят, но почему-то за кулисами происходит другое.

— Считаете ли вы правильным решение руководства ФФУ пролонгировать контракты с кураторами судейского корпуса?

— Это решение руководства федерации. Если сегодня у ФФУ есть деньги — вопросов нет. Я попросил Пьерлуиджи назвать страну, где председатель комитета арбитров — иностранец. Хоть я и на русском языке разговариваю, но я — украинец. Я хотел бы, чтобы такие люди, как Коллина, кого-то воспитали и выдали как арбитра, так и руководителя, группу руководителей. Вот это, с моей точки зрения, и есть его работа. Но мы видим, что он делает так, как ему удобно. Идет руководство навстречу — пожалуйста. Но тогда мы не должны видеть тех видео, где председатель комитета в лице Лучано хамит людям. Я пять лет не ходил на турнир Балакина, а мне прислали по скайпу фотографию протокола заседания рабочей группы турнира Балакина, где написано меня не допускать. Понятно, что это из чьей-то команды делается.

Я пришел как журналист на заседание пресс-клуба Коллины, подходит ко мне Сергей Васильев, который сейчас отвечает в федерации за информационную политику, и говорит: «Вы здесь не можете быть, у вас дисквалификация». Отвечаю: «Так не пускайте меня. Я же здесь журналист. Если у вас есть какие-то вопросы — почитайте решения УЕФА и ФИФА».

— Что можно сказать о результатах работы Коллина в плане промоутирования украинских судей в Европе?

— У нас два арбитра в первой группе — Арановский и Бойко. В первой группе, потому что немного видоизменилась структура групп в УЕФА. Эта группа позволяет им судить квалификационные матчи Лиги Европы. Они обслуживают соревнования того же ранга, что обслуживал когда-то я.

— Вопрос от Владимира Копяка: «Вы считаете правильной тенденцию по отбору молодых арбитров для попадания первый раз на всеукраинские сборы — возраст до 23 лет, рост не меньше 180 см и обязательное знание одного из иностранных языков, желательно английского? Как правило, люди с такими данными почти ничего не понимают в судействе. Но для Коллины и его компании — это не беда».

— Я считаю, что возрастом нельзя ограничивать. В нашу бытность в арбитры шли люди, которые заканчивали играть в футбол, обычно в 28-32 года. Например, Олег Деревинский пришел в судейство, когда ему было около тридцати лет. Сегодня возрастные ограничения дают повод для негатива. Допустим, в европейских странах (Голландия, Бельгия), если мы движемся туда, вообще нет возрастных ограничений. В Англии судят и в 50 лет. Есть определенные требования к арбитру: физическая подготовка, знание правил и так далее. А возраст... У человека биологический возраст может быть один, а в паспорте — другой. Возрастные ограничения всегда спорные. Знание языка — это интеллектуальный уровень. Желательно, чтобы люди в любую отрасль приходили интеллектуально развитые. Поэтому как одно из требований это может быть. В какой форме знание языка — это другой дело. Может, человеку нужно дать время, чтобы он выучил язык. Человек ведь должен понять, есть у него перспектива или нет. Он пришел, а через два года ему говорят: «Ты не знаешь английского, уходи». Вот у тебя есть два года — пожалуйста.

Кикбоксер Коломойский

— Игроки «Днепра» на протяжении последних десяти лет говорили, что клуб не работает с судьями. Правда ли это? Ведь около пятнадцати лет назад был определенный промежуток времени, когда в «Днепр» пригласили человека, который занимал должность начальника команды, и вроде бы в его функции входила работа с судейским корпусом...

— Во-первых, что включать в работу с судьями? Клубы до сих пор встречают судей, обеспечивают их транспортом, селят в гостинице, привозят на стадион, увозят. Игорь Валериевич даже кикбоксингом, по-моему, немного занимался с кем-то из арбитров в раздевалке.

— А если бы с вами занимался кикбоксингом, вы бы ответили?

— Отвечать — это удел слабых. А написать об этом... У меня был когда-то конфликт с Гайдуком, где я был неправ. Он был назначен генеральным директором футбольного клуба «Металлург» (Донецк). Я из-за своего решения лишил команду третьего места. Думал, что оценил эпизод правильно, но при повторе увидел, что неправильно — и получил двойку. Гайдук, встретив меня в подтрибунном помещении, по-хамски разговаривал, угрожал. Несмотря на то, что я был неправ на поле, я как уважающий себя человек, этот инцидент описал. Потом он позвонил, извинился. Я это оценил, дальше отношения наладились. Это было начало работы, и больше таких вещей не было. Если президент клуба позволяет себе зайти в раздевалку — значит, это позволено всем.

А то, что не выделяют деньги на взятки, как они считают... Мера благодарности, о которой все говорят, не введена в рамки взятки. Если есть умный и богатый президент и говорит «Красавчик, отсудил, на тебе чуть-чуть», почему нет? Но где он их взял и как задекларировал — вот это вопрос.

— Как часто, когда вы были действующим арбитром, президент говорил «Он — красавчик» в процентном соотношении?

— 50/50.

— «Днепр» работал с судьями, а потом перестал. Так было это?

— В мою бытность я не слышал этого. Когда закончил — слышал некоторые вещи.

— Коломойский, будучи вице-президентом ФФУ, курировал судейский комитет. Как часто вы встречались?

— Первый раз арбитры встретились, когда нас собрал тогда еще президент федерации Григорий Михайлович Суркис, где присутствовал Коломойский, Дердо и Вихров. Были недовольны работой Дердо, хотели его снять. Игорь Валерьевич приехал или защититься, или побеседовать с арбитрами. Первое, что он сказал: «Вы здесь все взяточники». Мы на это ответили: «Если вы читаете интернет, то напротив нас такие же люди сидят, но не обязательно этому верить». Он сказал: «Что же вы мне рассказываете? Арбитр в такой-то игре получил столько-то». Встает этот арбитр и говорит: «А я не получил столько-то». Он получил намного меньше. Это же был откровенный разговор. Возникла дилемма, и этот разговор не продолжился, Игорь Валерьевич не захотел до конца выяснить ситуацию. А этот арбитр через два года закончил карьеру арбитра, Подушкин, по-моему, была его фамилия.

Мы хотели инициировать встречу в мае 2009 года. Потом нас обвиняли в том, что мы хотели поставить ультиматум. Но мы же не хотели этого делать, мы выдвинули европейские требования. Мы за свои деньги покупали форму, готовились, у нас не было оборудования, ни флажков, ни коммуникаций, ничего — и мы выдвинули эти требования. Денег, которые выделяли на проезд, было недостаточно. У нас получалось так, что одна группа арбитров, грубо говоря, шла пешком, чтобы сэкономить 1000 гривен, а другая летала на самолетах, потому что хотела быстро добраться до места. Мы предлагали организовать туристическое агентство, которое занималось бы перелетами, как это есть в УЕФА. Когда нам сказали «С вами никто не будет встречаться», мы сказали «Мы тогда не будем судить. Когда вам нужно, вы встречаетесь, а когда нам нужно — не встречаетесь». Мы тогда поручили это дело Бандурко, он эту ситуацию разобрал, пообещал нам, что организует встречу — мы отозвали свои заявления. А потом в прессе появилась статья «Этих негодяев надо было убрать». Один из вопросов был о моей дисквалификации. У меня не было двойки, а я два месяца не получал игр. Никто не мог ответить, почему так. Коломойский на исполкоме ФФУ сказал, что таких, как я, вообще надо убирать и лишать права на работу, потому что они бучи поднимают. А бучу не я поднимал, просто меня она касалась.

— Вы мне когда-то рассказывали еще об одной встрече с Коломойским, он вам буквально три слова сказал...

— Это было с господином Дяченко, я еще работал в федерации. Мы с господином Дяченко шли на VIP-трибуну, когда «Ворскла» (Полтава) играла с «Динамо» (Киев) финал Кубка Украины. Ложа, где сидели представители федерации, и ложа клуба были рядом. Мы спускались, я шел первым, поздоровались. Игорь Валериевич подал руку и сказал: «Ну что, сынок, еще жив?». Говорю: «Вашими молитвами». Дяченко сзади шел, и он ему даже не подал руку. Дяченко меня спрашивал: «Почему он мне руку не подал?». Для него это был стресс. Я ответил: «Вы же задачу по моей ликвидации не выполнили — наверное, поэтому он вам и не подал руку».

— У многих функционеров и судей такое раболепие было?

— Сейчас, при Пьерлуиджи, раболепия еще больше. У людей есть работа. Кто-то ее любит, для кого-то это выгода, у каждого свои задачи. Эта работа нормально оплачивается. Человек считает, что ему лучше прислужиться, чем пойти на конфликт и потерять работу. Я сегодня со многими бывшими колегами не общаюсь. Не потому, что нет желания, а потому, что я по-другому стал смотреть на эти вещи. Мне за некоторые свои поступки стыдно. Когда я высказывал это своим коллегам, они мне говорили: «Раньше попу целовал, а сейчас стал умный, честный». Кто-то же приходит в полицию и говорит, что он 20 лет назад сбил человека, ему стыдно. У каждого своя мера осознания.

Оратор Коллина

— Как часто арбитр был мотивирован обеими сторонами и обе стороны остались довольны судейством?

— Сам футбол — мотивация двух сторон. Получается, такая мотивация не имеет смысла. Одинаковая мотивация — это все равно, что одинаковая плата за труд. Это идеальный вариант для того, чтобы человек был спокоен. Это неправильно, но так есть.

— Встречи судей с посиделками, саунами и девочками были едва ли не обязательной программой для хозяев в Премьер-лиге 10 лет назад?

— С какой целью интересуетесь? Хотите поссорить меня с женой? Мы начали с того, что говорили о знании английского языка. Знание английского — это интеллект. У арбитров есть разный уровень интеллектуальных способностей, понимание людей и разная ментальность. Поэтому для кого-то то, о чем вы сказали, норма, а для кого-то это не есть правильно. Но я не исключаю ничего из того, что вы назвали, даже при матчах за границей.

— Вы как-то говорили о том, что бывали моменты, когда представители клубов просили судей помочь, обещая затем отблагодарить. Но в итоге о благодарности забывали. Какие клубы грешили этим чаще всего?

— Все.

— В следующем сезоне, когда арбитр вновь обслуживал матч с участием этой команды, это грозило определенными проблемами?

— Опять же, зависит от человека. Кто-то мстительный, а кто-то прощает. У меня одно понимание, у других людей — другое. Об этом лучше спросите у бывшего президента премьер-лиги. Нужно узнать, как люди с ним потом поступали, когда он обещал, но не делал.

— По вашим наблюдениям, кто более пьющий народ — судьи или футболисты?

— Наверное, футболисты, потому что их больше. Любой человек, который варится в этом футбольном котле, наверное, любит выпить. Есть же еще умение пить. Кто-то выпил — и нормально себя чувствует. Старое поколение было крепкой закалки. Сегодня арбитрам не до питья, потому что у них большие нагрузки, которые контролируются.

По-моему, «Таврию» (Симферополь) должен был арбитр судить, не помню, кто. В связи с тем, что он очень немало с вечерка пригубил — не вышел на игру. А второй арбитр, говорят, тоже был с запашком, но более сдержанный. Отсудил

Мы до игры никогда себе не позволяли выпивать. После игры могли.

— Какие пять шагов вы сделали бы первым делом на месте Коллины?

— Я не могу быть на месте Коллины. Он непревзойденный оратор. Не дает никому слова сказать. Авторитет! Я бы начал с проблем, которые есть в футболе. Где готовятся арбитры, в каких условиях. Равный подход к премьер-лиге, к первой и второй лигам. Если у нас премьер-лигу обеспечивают формой, то вторая и первая лиги ее покупают. Соответственно, оплата судейства в премьер-лиге выше. В мою бытность мы убедили Дердо в том, что мы купим, а на деньги, которые выделили нам, купят форму коллегам, которые обслуживают матчи второй и первой лиг. Я был инициатором этого предложения. Потому что Виктор Григорьевич считает, что лучше спрятать голову, чтобы пролетело мимо, а потом ее поднять. Хотя специалист он хороший. Это первый шаг. Второй — изменить отбор арбитров. Потому что сегодня система перехода не поддается логическому объяснению. Ее нужно сделать прозрачной. Третий шаг — система наказаний. Я услышал на пресс-клубе: «Абдула месяц не судит. Но, чтобы он не потерял практику, я ему две игры в Европе дал». То есть он не может ничего сделать, чтобы наши арбитры росли, а тут он может назначить на две игры в Европе, чтобы у Абдулы была практика. Я посмотрел на жизнь с другой стороны — и увидел, что многие вещи неправильные. Но людей это устраивает.

Моменты унижения

— После сурового вердикта УЕФА ощутили на себе поговорку «У победы сто отцов, и только неудача — круглая сирота»?

— Сразу.

— То есть друзья пропали, растворились?

— Друзья не могут пропасть или раствориться, просто почистилось общество. Я футбол люблю. От него не отдыхал — работал в федерации и судил. Просто судейство помогало мне вести нормальный образ жизни для того, чтобы уделять внимание в меру возможностей работе в ФФУ, потому что зарплата в федерации была достаточно низкой. Причем мне больше нравилась работа в ФФУ, чем судейство. Судейство — это определенные моменты унижения, которые ты должен вытерпеть.

— Кто унижает?

— Бывает, игроки. Причем некоторым ты можешь показать карточку — если это все слышат. А если человек бегает за твоей спиной и шепчет тебе на ушко гадости — не могу показать карточку, потому что не докажу этого. Всегда примут сторону клуба, потому что, кто платит деньги — тот и заказывает музыку. Все клубы у нас возглавляли влиятельные люди.

— Кто из футболистов мог пробежаться и шепнуть на ушко пару ласковых?

— Демченко из запорожского «Металлурга». Еще был сложный Кутарба, мог Нагорняк в какой-то период, Эдик Цихмейструк...

— То есть намеренно провоцировали арбитра?

— Не намеренно. Они представляли себе, что ты неправильно ведешь игру, принимаешь решения. Они бегали и говорили: «Зачем ты нас убиваешь?». Такие случаи были. А уже наше дело — или успокоить, или дать развитие.

Был и еще один фактор, который мне мешал в судействе. Многие футболисты прошли через юношеские сборные, в отделе которых я работал. Я не мог переступить какую-то грань, потому что помню этих футболистов детьми. Помню Тимощука, который спал у меня в квартире, потому что на тот момент у федерации не было возможности заплатить. Была другая федерация, нас было 30 человек, мы все были дружны, друг другу помогали. А когда я уже уходил, это была такая махина, где каждый имел свое мнение и был не согласен с мнением другого. И каждый сваливал работу на другого, чтобы не помогать.

— Давайте от ФФУ плавно перейдем к УПЛ. Как вы оцениваете работу премьер-лиги?

— Работа премьер-лиги — это делопроизводство и зарабатывание денег. Делопроизводство — это взаимоотношения с клубами. Зарабатывание денег — это создание пула, привлечение спонсоров для финансирования клубов. Не получение из клубов денег и их трата на содержание премьер-лиги, а все-таки зарабатывание денег. С точки зрения делопроизводства, думаю, работа нормальная. А с зарабатыванием большой пробел. Генинсон, когда мы выбирали президента, заявил: «Моя основная задача — создать пул, который будет приносить какие-то деньги, и они будут распределяться между клубами». Он эту задачу не выполнил, и до сих пор я не слышал его заявления о желании уйти с этой должности.

Продолжение интервью ожидайте позже...

Беседовал Максим РОЗЕНКО, текстовая версия — Дария ОДАРЧЕНКО