Долгая дорога в милях

Быть знаменитым не только некрасиво, но и хлопотно. Ибо узнаваемость ко многому обязывает. Ну, хотя бы, быть в форме. В прямом или переносном смысле.

Не всем знаменитым дано справиться со своей знаменитостью. Справиться с достоинством. Тут не нужно долго ковыряться в памяти, дабы вспомнить тех, кто не смогли совладать с повышенным интересом со стороны к своей персоне. Даже если брать только достаточно тесный мир футбола.

Гарринча, Бест, Гаскойн, Марадона – карьеры этих и других звезд мирового футбола наверняка были бы ярче, если бы они справились с давлением. С давлением «внешних раздражителей – в первую очередь алкоголя.

Читайте также:

ВИДЕО. Милевский подписал мяч и футболку для благотворительного аукциона

По данному поводу позволю себе озвучить непопулярную мысль. Скажу сразу, что как футболист Артем Милевский мне очень импонировал. Я допускаю вариант, что если бы Милю отпустили поиграть за рубежом раньше, а не тогда, когда он стал сбитым летчиком, сейчас бы мы говорили о Милевском в иных тонах и вряд ли бы с нотками сожаления.

Но ситуация такая, какая есть. После завершения игровой карьеры Милевский вошел в ступор. И до сих пор из него не вышел.

Мне не из чужих уст знакома ситуация, когда оказываешься не при делах. Когда заканчивается один жизненный этап, а следующий не начинается. Посему я очень понимаю депрессию Артема. Его синяки под глазами, его слишком лишний вес.

Я все это понимаю. Потому что нечто похожее пережил сам.

Прозаичность, никчемность, несправедливость данной ситуации в том, что ты до печеночных колик хочешь, чтобы было так, как раньше. Но как раньше уже никогда не будет. И вот это «открытие» принять очень сложно. Почти невозможно. Проще не принять.

Милевский не принял. Он, похоже, до сих пор не понимает, что происходит, и почему именно так, а не иначе.

Бросать камень в огород кентов Мили не нужно ни при каких обстоятельствах. Проверено и доказано горьким опытом. Неужели кто-то думает, что Пеле не хотел вытащить Гарринчу из пьяного угару? Хотел, конечно. Я не сомневаюсь, что и Алиев, и Селезнев, и Суркис, и даже Панков искренне хотят помочь закадычному товарищу. Но они не могут сделать больше, чем могут.

Ну, вы помните фразу героя Леонида Быкова из известного военного фильма: «в жизни бывают минуты, когда человеку никто, никто не может помочь. Рождается сам – и умирает сам».

Сейчас как раз такая минута для Артема Владимировича Милевского. Как бы его ни тащили «к свету» его кенты, как бы ни хотели все мы, помнящие его по финтам на поле и вне поля, чтобы он, хотя бы, привел себя в порядок, но если у человека дырка в голове, залепить ее может лишь он сам.

Помнится, в бытность игроком турецкого «Газиантепспора», Милевский разбил почти в дребезги свое дорогущее авто. Нашлось много сострадающих, которые начали жалеть футболиста. На что он сам ответил, что, дескать, жалеть меня не надо.

Сейчас – аналогичная ситуация. Не нужно его жалеть. Он должен справиться сам. Или не должен.

Знаете, сейчас, в это страшное и уродливое время, мы почему-то очень быстро забываем о несчастных жертвах бомбардировок, о людях, в том числе детях, погибших от рашистских бомб и ракет. Наверное, это свойство человеческой памяти – рубцеваться, задвигать подальше неприятности, искать хоть что-то позитивное в завтра. Тем более, что завтра снова будут и бомбежки, и жертвы.

Но, с другой стороны, мы почему-то долго не можем отпустить ситуации, подобные истории нашему герою. С чего бы вдруг?

Меня раздирает на куски крик женщины, потерявшей своего ребенка на руинах многоэтажки. Вот от этого никогда нельзя оклематься по-настоящему. Никогда. Хотя нужно.

А вид расплывшегося депрессивного алкоголика, который не так давно был звездой футбола, меня так ожесточенно не цепляет. Потому что он сам виноват в своем положении, в своем горе. Сам.

Он ничем не лучше (и не хуже, понятное дело) тех безымянных, кто не совладал с обстоятельствами, с проблемами, с выбором, и остался на обочине.

Тем не менее, и у тех безымянных, и у этого знаменитого все еще есть выбор.

У матери, потерявшей свое дите в разбомбленном доме, такого выбора нет.