БРЫНЗАК: «В Украине биатлоном занимается человек 300»

резидент ФБУ Владимир Брынзак - о неудачных переговорах с Гроссом, как вкладывает в биатлон свои деньги и многое другое 

- Год назад вы договорились с Рикко Гроссом о переходе в женскую сборную Украины. Но он тренирует мужскую сборную России – как это получилось?
– Разговор с Гроссом был на ЧЕ-2015 в Отепя – у меня в гостинице пообщались, предварительно договорились. Ему заказали билеты в Киев для встречи с руководством – я был уверен, что все решено, согласовал с Министерством. Пресса тоже узнала.

А в это время, как я слышал, в России решили сформировать команду тюменских спортсменов, которые входят в сборную. Насколько понимаю, Гроссу предложили поработать с ними за более высокую зарплату. Гораздо выше, чем могли предложить мы.

- Как вы поняли, что упускаете его?
– У нас на пресс-конференции было озвучено, что он может приехать. А Гросс тут же начал опровергать: неправда, никаких разговоров не было. Потом возник в России – нет проблем: человек выбирал, как ему лучше – я все понимаю.

- Чем он привлек вас как тренер?
– Мне нужен нейтральный специалист, профессионал. Чтобы привнес что-то новое, чтобы у него не было своих спортсменов, своих интересов. Мы тяжело расстались с Владимиром Королькевичем, но я не скрываю: его работа была хорошей. Он европеец, привнес новые методы – девочки раскрылись по-другому.

Я хотел, чтобы на этот год пришел кто-то похожий. Роман Бондарук (исполнительный директор ФБУ – Sports.ru) – с языком, с контактами. Много общался с Франком Ульрихом, перекидывался то с одним, то с другим, что-то узнавал. От него я услышал: Гросс не против встретиться и поговорить.

- Обсуждали вопрос его расставания с бундесвером? Там ведь все непросто.
– Только вопросы по работе и деньгам. До меня доходили слухи о его зарплате и ситуации в армии, но я не могу говорить точно.

- С Королькевичем здороваетесь?
– Иногда пытаюсь. Он глаза опускает, отворачивается. Большого интереса нет. С Гроссом тоже проходим мимо. Я не акцентирую внимания. Очень доволен, что у меня появился Урош.

– Как в начале апреля, когда отпал Гросс, удалось пожарно найти специалиста уровня Велепеца?
– Сначала еще возник вариант с Ремо Кругом – он тоже в Киев приезжал, встречался с министром, президентом НОК. Австриец, работает с немцами, возит команду на Кубок IBU. Поговорили – ему все подошло, нам тоже.

Но дома ему поставили жесткие условия. Немцы видели, что уходит Гросс, собрался уходить Круг – не захотели отпускать всех подряд. Не знаю, как, но удержали. Он очень хотел к нам, потом извинялся: меня поставили в такие рамки.

Нужно было что-то делать. Мне посоветовали Велепеца, который как раз уходил из сборной Словении. Переговорили – он согласился. Все что ни делается – к лучшему. Он с языком, коммуникабельный, профессионал, мне нравятся его подходы, индивидуальная работа. В команде его все воспринимают, проблем нет.

– Откуда эта цель – найти нейтрального тренера?
– У наших менталитет такой: больше внимания своим спортсменам, иногда нелогичные поступки. Я 40 лет в биатлоне и немножко вижу, когда принимаются странные решения. Кого в команду, кого в эстафету, кого на сбор. Всегда есть перекос в сторону чьих-то интересов. Это влияет на отношения.

– Тренер-иностранец – это единственный выход? Перевоспитать невозможно?
– Воспитываем. У меня молодежь: Биланенко, Хвостенко, Деркач. Седнев работает администратором в министерстве. Кто-то тренер, кто-то организатор. Смена поколений идет не только в команде. Мне нравится, как они учатся, выкладываются. Они знают, как себя вести после спорта, вне спорта.

– Вы довольны работой Надежды Беловой?
– Претензий нет. Но женщина тренирует мужчин – с этим я еще не до конца разобрался. Главное, чтобы были полный контакт, уважение, доверие. Хочу понять, нужно ли укреплять позицию европейцем. Мысли такие есть – она это знает, она не против.

На подсознании все-таки есть: женщина – не абсолютный авторитет для мужчин. Но по обстановке все в порядке, надо прочувствовать до конца. Новые идеи все равно нужны.

– Кто из российских тренеров незаслуженно не работает в сборной?
– Гербулов. Я его приглашал год назад, еще до Гросса. Он отказался.

***

– Седнев и Хвостенко относительно недавно получили дисквалификации за допинг. Нулевой терпимости нет?
– Это жизнь. По Седневу я согласен с наказанием: он сымпровизировал. Видел, что падает результат. Случай с Хвостенко и сейчас с Абрамовой и Тищенко – стечение обстоятельств.

У Абрамовой и Тищенко нашли милдронат. Этим лекарством все пользуются лет 30. Ничего особенного спортсмену он не дает – восстанавливает сердечную мышцу, когда есть перенапряжение, перетренированность.

– Пытаетесь их спасти?
– Мы подняли серьезных людей, профессоров, чтобы разобраться. Французы нам прислали официальное исследование: если лечишься милдронатом определенное время – он имеет свойство накапливаться и держаться в организме до 120 дней. То есть ты в сентябре спокойно лечился – он был не запрещен. С 1 января стал запрещен, ты прекратил принимать, но следы остались.

У Абрамовой брали пробу 8 января. У нее есть назначение московского врача – она живет с Лапшиным в Московской области. Там ее обследовали, кардиограмма тоже есть – показано перенапряжение. Есть назначение московского врача. Все согласовано с нашим врачом: лекарство предписано – она принимала. Это был ноябрь-декабрь.

– Разве от WADA или IBU не пришли уведомления, что от милдроната пора отказаться?
– Вот именно, что нет. И до сих пор ничего не разослано. Просто на сайте ВАДА в октябре написали: с 1 января милдронат запрещен. Не было уточнений, сколько он держится в организме, когда надо прекратить прием.

Спросите любого врача: в инструкции к милдронату написано – в организме держится 4-6 часов, максимум 24. У нас есть результат исследования 2011-2013 годов – мы его послали в IBU. Если бы это был препарат, который действительно что-то улучшает, то вопросов нет. Но все знают, что он никакого преимущества не дает. Принимать его, зная, что запрещен, ну реально не было смысла.

– С Тищенко то же самое?
– Да, просто он не тренировался в команде. Тоже перетренированность, сердце подсаживалось – ему прописали милдронат. Сейчас они стали работать отдельно с Зоцем, врача не было. И он опять чувствует: тяжело, с сердцем что-то не то. Но вот есть лекарство, я же принимал в прошлом году. И опять начал – без назначения.

Комиссия заседает 30 марта. Что будет, то будет. Мне их по-человечески жалко, Абрамова очень мотивирована. Дадут полгода-год – ладно, но на два года здесь не за что наказывать.

Я единственный президент биатлонных федераций, который сказал: если спортсмен дисквалифицирован на два года за допинг, то не вернется в мою команду никогда.

– Но тот же Седнев в деле.
– К Федерации отношения не имеет. Мне нравится, как он работает. Он ведь не пропагандирует использование допинга. Ошибся. В команду не возьму – он нарушил фэйр-плей. Он не может выступать, соревноваться. На него будут смотреть соперники: опять здесь, как это так? Один раз обманул всех, второго раза не будет. Но работать, жить он должен – есть же семья, дети. Я не могу его бросить: иди куда хочешь. Человек может запить, сесть на наркотики.

Та же Хвостенко – прекрасная мать, спортсменка. Выпила две ложки бронхолитина от кашля, даже не подумала. Во внесоревновательный период можно, в ходе соревнований нельзя. Она выпила за два дня до и потом во время. Оксану наказали на год. Что я должен с ней сделать? С Седневым – да, я признаю нарушение, извинился перед IBU. Другие случаи – недоразумения.

– Астма – это реальная болезнь или просто шанс получить справку?
– Раньше я относился скептически. Потом начали с этим сталкиваться: девочки болеют. Мы их обследовали в независимой клинике в Любляне. Врачи говорят: ребята, у вас астма. У Джимы проблемы с бронхами.

– Будете выбивать справки?
– У них не такая форма, когда уже дают справки. Начальная стадия, но это уже звоночек – надо лечить. Поэтому теперь я согласен, что проблема астмы есть. Но получается, бронхи ты можешь лечить, а сердце милдронатом не можешь? Разобраться сложно.

***

– К вам регулярно уезжают российские спортсмены. Кто уезжает от вас в Россию?
– Я уже говорил, что никого из России не звал. Спортсмены сами обращаются. Россия забрала врача, массажиста. Казахстан взял врача, Южная Корея…

У нас спортивных врачей не готовят. Берешь одного – а он в этих вещах специалист так себе. Сложно следить за добавками, учитывать тот же милдронат. Пока во все вникнет, пока разберется – вот и нарываемся. Сейчас в команде врач из футбола – работал в киевском «Арсенале». Был бы у нас давно – может, истории с милдронатом избежали бы.

– Почему украинцы не поехали на ЧЕ в Тюмень?
– У нас нет длинной скамейки запасных, Абрамова и Тищенко отстранены. А послать кого-то еще… Прямого транспорта нет, через Европу добираться сложно и дорого. Посылать второй-третий состав – зачем?

– Поедете на последний этап в Ханты-Мансийск?
– Без меня, а команда – почему нет? Все летят чартером из Осло.

***

– Со стороны кажется, что сложная ситуация в стране почти не сказывается на биатлоне.
– Даже лучше стало, я сам удивляюсь. Сложностей море, но сейчас почему-то легче, чем когда их не было.

– За счет чего?
– Очень популярный вид спорта. На ТВ это единственный вид, который показывают в прямом эфире. Рейтинг №1 – выше политических программ, шоу. Самый высокий в стране – миллионы любят биатлон.

И результаты есть на всех уровнях, во всех возрастах. Нас поддерживают, звонят, пишут. Легче решать вопросы, привлекать спонсоров.

– Кроме государства, кто ваши спонсоры?
– Если к друзьям обращусь, они не откажут. Болеют, потом звонят: молодцы, медаль завоевали.

– Свои деньги вкладываете?
– Конечно.

– Какую долю?
– Государство дает 28 миллионов гривен – под миллион евро. Это только национальная команда, без зарплат, без покупок. Только подготовка: сборы, переезды, питание.

Со стороны федерации еще тысяч 600 евро собирается. Это внебюджетные средства. Зарплату все получают в министерстве. Естественно, я доплачиваю, потому что не могу просить деньги на иностранного тренера. Часто это спонсорские деньги, которые они могут платить и напрямую.

В принципе нам хватает, не жалуемся.

– Какой у вас бизнес?
– Много лет занимаюсь недвижимостью, есть ресторанный бизнес. Недавно занимался зерном: покупал, продавал, экспортировал. Украина собирает большой урожай.

***

– Взгляд со стороны: в чем беда русского биатлона?
– Для себя знаю, но не хочу говорить. Обидятся, скажут: что, самый умный? Я делаю свое дело, могу посоветовать, поделиться.

– Нам любой совет полезен.
– Я понимаю. Если ко мне обратится Кравцов или Касперович, без проблем. Касперовича знаю 30 лет, мы только что общались. Совета не просят – Россия всегда отличалась этим.

Мы хотим контрольную вместе, Россия: не-не-не, мы сами. Как что-то с белорусами – так классно. Мы договорились, участвовали в летнем чемпионате Беларуси. Они – в летнем чемпионате Украины.

У нас подписан контракт о сотрудничестве. Мы можем позвонить: у нас тут автобус застрял, не пропускают – они решат вопрос. А с вами не так. И даже в мелочах: у вас есть место в автобусе, договорились с тренером, чтобы наша девочка доехала до Оберхофа, Рупольдинга. Пришел один из руководителей: Украина? Нет-нет, не надо.

– Когда это было?
– Пару лет назад. Отшили, ну ладно. Обидно – нам нечего делить. Мы должны воевать на трассах с вами, немцами, норвежцами.

Я Прохорову говорил: приезжайте к нам в Тысовец, у вас же нет среднегорных баз – в Сочи тогда еще не было. Сделаем лагеря для детей. Мало международных соревнований, будем вместе тренироваться, проводить. Где-то вы нас примете. Но ничего не было.

У детей до первых юношеских Игр вообще нет ни одного международного старта – сразу Олимпиада. Договорились, вместе проведем что-то: мы, вы, Беларусь, Прибалтика. Первые соревнования были осенью в Острове (Псковская область). Мы едем – на границе полиция нас разворачивает, прибалтов пропускает. Увидели украинские номера, забрали паспорта: или вы едете назад, или паспорта не отдадим.

350 км проехали – повернули обратно, на соревнования не попали. Все поломалось.

– Хотя бы намекните – в чем наша проблема?
– Нужно, чтобы был единый центр управления. Тот, который может принимать правильные решения. И чтобы работал коллектив без лишних людей, чтобы нигде ничего не рвалось.

***
– Сколько человек в Украине занимается биатлоном?
– Немного. Статистика как в Советском Союзе: цифра большая, но на самом деле человек 300 – это вместе с детьми.

– Для вас это плюс или минус?
– Плюс. Вид спорта дорогой, популярный. Многие хотят заниматься, но мы не можем создать условия для всех: оружие, патроны, лыжи, базы. Хочу сохранить хотя бы те базы, где есть традиции и откуда можно черпать резервы.

Самое правильное, что мы сделали. Министр финансов помог включить в бюджет открытие Центра олимпийской подготовки по биатлону. Это единственный центр среди всех видов спорта, который работает в Чернигове. Там пять команд занимаются централизованно: национальная, группа Б, юниоры, юноши и дети. Медали с юношеских ОИ – это воспитанники оттуда.

– У вас 300 биатлонистов с детьми, в России «баба Маша не родила». Такое может быть?
– Женщин у нас вообще десять, из них шесть здесь, в Осло. У вас писали: кто такая Джима? В России она не попала бы даже на рассмотрение в команду. У нас она олимпийская чемпионка.

Кто такая Варвинец? В спринте-преследовании в порядке, на первом этапе эстафеты рубится, Пройс обходит. У нас есть система, благодаря которой мы определяем потенциал биатлонистов в любом возрасте.

– Какой принцип?
– Делается кардиограмма, смотрим данные, динамику – программа выдает всю информацию, есть потенциал от природы или нет. К какой работе человек предрасположен – к скоростной, к объемной? Если есть потенциал, обращаем внимание. Так нашли Аню Кривонос, Кристину Дмитренко, ту же Джиму.

– Когда у вас в стране всего 10 женщин, максимальная квота на Кубке мира принципиальна?
– Очень принципиальна. Есть команды, которым она не нужна. У Беларуси квота шесть человек – а кого выставлять? Приходится дергать детей, которые еще не готовы. А у меня семь-восемь претенденток на шесть мест, так что квота нужна.

***
- Как и зачем вы выбили для сборной виды на жительство в Осло?
– У нас есть проблема с нехваткой дней в Шенгене – 90 дней в полугодие. Звоночек был в прошлом году: спонсор пригласил Джиму в Германию на чествование – ее не пустили, потому что был перебор дней. Стало понятно, что надо что-то сделать, особенно к этому сезону – все старты в еврозоне.

Посоветовались с министром, он пригласил посла Норвегии. Мы говорим: снег есть только в России, но Россия нам не подходит географически: далеко, морозы. А Норвегия – это удобно, мы всегда тренируемся в Шушене.

Они, учитывая всем понятные нюансы, помогли. Сделали на два года вид на жительство в Норвегии. Мы подали списки, все заполнили, на сборе пошли в полицию, оставили отпечатки пальцев, сфотографировались. Через 10 дней привезли всем карточки: 30 человек, тренеры, массажисты, врачи. Это заняло месяц. С октября команда не была дома ни одного дня.

- Украина, как и Россия, столкнулась с проблемой патронов. Как покупали?
– Да, проблема была. Мы решили закупать по месту проведения сбора. Закладываем в смету, приезжаем, покупаем, стреляем. Если остаются, оставляем на месте – потом приезжаем, достреливаем.

***
- Если бы у вас была возможность взять любую русскую биатлонистку, кого бы выбрали?
– Кайшеву.

- Говорят, акселерат.
– Не знаю. Я бы взял. Много про кого так говорят, но у нас бы поработали с ней. Когда человек выигрывает детскую Олимпиаду и не попадает в сборную из-за недобора одного очка – ну извините…

У меня план – собрать до Пхенхчана две команды: основа и новое поколение. Они будут тренироваться в одних местах, только с разными тренерами – две группы параллельно. У младших и 99-й год, 97-й, 94-й. Дети должны привыкать к системе, видеть рядом олимпийских чемпионов.

- Как после года работы замминистром изменилась Пидгрушная?
– Лена вернулась другим человеком. Прошла хорошую школу, она уже берет опеку над молодыми. Когда мы включили в сборную Кривонос, Лена с ней специально поселилась, курировала, подсказывала.

Я знал, что Пидгрушная вернется, но не ожидал, что так быстро. Думал, еще годик подождем. Она хотела родить и вернуться, но родить не получилось по многим причинам. Второе – мужа забрали в армию. Третье – работа бюрократическая, ей начали писать, что она коррупционер и вор. Много забот, возни. Опыт она получила – удовлетворения, наверное, нет.

Я работал на этой должности. Уволился по собственному желанию. Только теряешь время, лучше чем-то полезным заняться.

- Вита Семеренко вернется?
– Обязательно. 90%, что побежит в Пхенчхане.