Юрий АВДЫШ: «Чемпионат мира в Украине невозможен»

В четверг, 13 августа, в гостях у Sport.ua побывал футбольный менеджер Юрий Авдыш. Он прокомментировал ситуацию с требованием «Днепра» о 20 процентах от возможной перепродажи Евгения Коноплянки, рассказал о том, почему Андрей Ярмоленко не перешел в «Сток Сити», о том, стоит ли украинским футболистам переходить в восточные клубы. Первую часть интервью вы можете прочесть здесь.

 

— «Днепр» хотел продать Коноплянку, но в результате все-таки Евгений ушел свободным агентом. Насколько эта ситуация стандартная для европейского футбола, в частности, для украинского?

— Это достаточно стандартная ситуация, я не вижу здесь какой-то гиперпроблемы. Заработок на трансферах — одна из статей доходов. Здесь нужно понимать стратегически, сколько тот или иной игрок стоит на трансферном рынке в разные периоды своих контрактных обязательств. Мы понимаем, что есть такая спортивная амортизация, которая не учитывается у нас в футбольном менеджменте, это больше к финансам относится. Мы покупаем футболиста за «X», подписываем контракт на 5 лет. Чем ближе окончание контракта, тем этот «X» уменьшается на какой-то процент. Мы для себя понимаем, какая наша стратегическая цель: максимально удержать футболиста на период и самортизировать эту сумму в ноль в конце, понимая, для чего это надо. Либо же на более длительный период. Тогда весь переговорный процесс должен начинаться минимум за 50% до истечения его контракта. Посмотрите, контракт до 2017-го года у какого-то футболиста, и уже сейчас клуб переподписывает с ним контракт. Почему это важно? Потому что чем дальше, тем трансферная стоимость, которую может получить клуб, ниже, и потенциально новый клуб может больше предложить самому футболисту. Здесь уже может произойти конфликт интересов футболиста и клуба. Это стратегия переговоров. То, что произошло с Женей... Все возмущаются, что отдали бесплатно. Но ситуация двоякая. Возможно, Игорь Валерьевич, стратегически помыслив, принял решение, что условно те 10 или 15 миллионов, которые за него могли заплатить за год до окончания его контракта, послужили некой инвестицией в помощь команде выйти в финал Лиги Европы. Это как вариант. Возможно, были упущены какие-то другие моменты. Здесь в каждой доходной статье очень важно понимать, какую политику выбирают для себя клубы. Если перепродажа, заработок и трансферная деятельность — это основная доходная статья, но, конечно, в ситуации с Женей не совсем корректная. Если же стратегия команды максимальный спортивный результат, то это достаточно нормальное решение.

 

— Вели переговоры о 20-ти процентах от перепродажи Коноплянки. Это правильно? У игрока заканчивается контракт, то есть он может выбирать любой клуб и уходить...

— Все зависит от договоренностей между представителями футболиста и функционером клуба. Это абсолютно нормально, если такая договоренность была. Клуб много вкладывает. Женю не купили, его воспитала система, структура. Он много отдал этой структуре. Условно говоря, за полгода или за год, когда инициировались переговоры, было принято решение, что на него не будут давить, не отправят его в дубль за то, что он не хочет переподписать контракт. Человеческое и партнерское взаимоотношение заключается в том, что после истечения подписание с новой командой — 20% от последующего трансфера. Это абсолютно нормальное условие. Если так было, то это абсолютно нормально. Это не противоречит никаким глобальным схемам и футбольным операциям. Это же влияет, в частности, и на его будущий контракт. Тут много факторов. И здесь был найден компромисс, все довольны. Я думаю, что это прекрасно.

 

— А ситуация, в которой сейчас оказался Андрей Ярмоленко, когда «Сток Сити» предлагает сумму, которая устраивает и футболиста, и президента клуба, тем не менее, нет трансферв? Что делать в этом случае Андрею? Как относиться к такой позиции клуба?

— Я называю это проверкой на амбиции. Мы все заявляем, мы все свято верим, я в том числе, что Андрей — один из лучших футболистов современности в Украине. И это факт. Интерес к его персоне достаточно большой со всех сторон, но проверка наступает только тогда, когда есть конкретное предложение, которое не совсем соответствует тем амбициям, которые заявлялись ранее. Принято решение не продавать, не уходить. Я думаю, что было принято компромиссное решение не переходить, например, в «Сток Сити». Я убежден в этом по разным причинам. Те деньги, которые предлагает этот клуб, с точки зрения лимита на легионеров не совсем спасают, эта не та стоимость. Мы же должны понимать. Лимит на легионеров — это хорошо и плохо. Хорошо — потому, что больше наших футболистов играет. Плохо — потому, что цена на них выше, чем их стоимость на трансферном рынке. Если учесть этот фактор, то цена на Ярмоленко, которую предложил «Сток Сити», не такая высокая, за которую можно купить равноценного украинского футболиста в Украине, более того - их нет. Мой вывод: клуб не совсем готов и хочет. С точки зрения самого Ярмоленко, я думаю, что это абсолютно правильное решение. Я видел один из вопросов: «Нужно ли ему переходить в это трансферное окно или дождаться зимы и вести переговоры?». Я думаю, что здесь нет конкретного рецепта. Я думаю, что нужно исходить из поступивших предложений. «Динамо» — достаточно популярный, сильный клуб. Условия Ярмоленко в «Динамо» достаточные, чтобы концентрироваться на спорте и заниматься любимым делом. Если поступит предложение, достойное клуба, самого Ярмоленко, его амбиций, а может, и чуть выше его амбиций... Когда есть планка и к ней тянуться, это здорово, тогда футболист растет. Многие говорят о том, что нужно перейти в середняк, закрепиться там, показать себя. Это тоже путь, можно в центр ехать и через Окружную, но я думаю, что это не совсем правильный путь. Хоть и мало игр Лиги чемпионов по сравнению с чемпионатом Англии, все равно это игры топового уровня. Если мы на 150% уверены, что этот путь пройдет успешно, не засосут обстоятельства около нового клуба, которые не позволят проявить качества… Но тогда амбиции о новом клубе будут очень сложными. Переход — это всегда риск. Евгений Коноплянка переходит в «Севилью», тоже топовый, на уровне с Ярмоленко, футболист в Украине. Вероятность того, что он заиграет, достаточно высока, учитывая его умения, его профессионализм. Но в футбол играют 11 человек. Как у него будет получаться в команде в целом, также будет получаться и у него. Соответственно, риск должен быть оправдан. Я считаю, «Сток Сити» — это неоправданный риск.

 

— На репутацию клуба это может как-то повлиять? Сейчас «Сток Сити» сделал предложение, Игорь Михайлович не продал. Мы же тоже на 150% не уверены, что будет еще одно предложение от клуба уровнем выше...

— Здесь же нет никаких обязательств, нас же не заставляют продавать футболиста, как только приходит предложение. Предложения приходят пачками, но это не значит, что мы должны продавать своего футболиста. Нет, мы не хотим продавать, у нас есть планка, у нас есть цель, и у него есть ожидания. В этом есть плюс, потому что, как я понимаю, у них цели и задачи с клубом одинаковые. И это важно, потому что он хочет в топовый клуб, а топовый клуб может заплатить больше. Поэтому лучше еще какое-то время показать результат, а у Андрея очень хорошо получается в «Динамо», мы видим это и понимаем. Он на виду, он успешен. Я думаю, что это создает ему добавочную стоимость.

 

— Какова ваша оценка работы Андрея Павелко и новой команды Федерации футбола Украины?

— Сложно оценить работу федерации, потому что прошло достаточно мало времени. Поэтому моя оценка будет субъективная. Есть оценка по делам, а есть твои личные эмоции. Если с точки зрения субъективности и моей личной эмоции, я достаточно позитивно оцениваю работу Павелко и новой команды, потому что веду некое общение с разными функционерами в федерации. Их взгляды, проекты, которые у них на столе, заставляют меня быть убежденным в том, что качественные сдвиги будут. Ни один бизнес-процесс, ни одна структура не может поменяться и сделать результат, но из-за того, что в списке задач на рабочем столе и какие ведутся переговоры, я убежден в том, что результат будет. Они достаточно открытые, профессиональные, это команда личностей, как мне кажется. Я уверен, что результат будет. Вопрос в том, какого результата ждет страна и футбольная общественность. У каждого свои идеи на этот счет, поэтому не всем то, что делает команда Павелко либо кого-то другого, будет импонировать. Я не вижу сейчас гиперглобальных проблем, как проблема с детско-юношеским футболом, вот здесь нужны качественные изменения. Наша страна каждый день дает мегаталанты, система футбола не принимает большинство из них. Система, которая связана от самого начала, когда любая спортивная школа, чтобы выжить, требует ежемесячной фиксированной платы от родителей... Уже на этом этапе отсеиваются таланты, которые потенциально могли бы быть в школе. Не всегда можно попасть в школу «Динамо», «Шахтера» или «Днепра». Задача не только этих школ готовить качественные кадры. У нас много других детско-юношеских школ, которые дали таланты. Но у них нет финансовой возможности на входе. Я считаю, что это должно быть на бесплатной основе. Я не обвиняю сейчас спортивные школы, но они должны иметь возможность обучать детей бесплатно. Это главная проблема. Вторая проблема — это общая бюрократия, благодаря которой очень сложно устроить футболиста после завершения его обучения в спортивной школе.

 

— Это был бы Ваш первый шаг, если бы Вы стали президентом ФФУ? Eсть вопрос: если бы Вы стали главой Федерации футбола Украины, какие три реформы Вы бы реализовали в первую очередь? Вы назвали развитие детско-юношеского футбола. Какие еще две позиции Вашей предвыборной кампании, если бы Вы решили стали президентом ФФУ?

— Я всегда подхожу к любому вопросу фундаментально. Если бы я когда-нибудь решился писать программу к своей предвыборной кампании, я бы более детально и глубоко изучил те вещи, которые на первый взгляд не видны. Детско-юношеский футбол — это номер раз, это не обсуждается. Популяризация футбола отчасти также зависит и от Федерации футбола. Здесь тоже нужны качественные сдвиги, фундаментальный подход. Сейчас новая команда, она только пришла и работает, поэтому уже указывать или декларировать еще до того, как они что-то сделали, я думаю, что некорректно. Я надеюсь, что все те узкие моменты, которые есть в нашем футболе, новая команда федерации видит, знает. Общаясь со многими, я могу сказать, что у меня есть эта уверенность. Я думаю, что они это используют в своих целях и сделают определенные реформы и качественный результат. Здесь больше задач на уровне клубов и Премьер-лиги. Их возможно решить, но это комплекс действий. Федерация футбола методом исключения, где у нас не все так плохо, можно отставить в сторону.

 

— Вас звали работать в Федерацию футбола Украины, помогать?

— Какое-то время назад долго я сам стучался и предлагал помощь. Есть два уровня коммуникации: когда ты внутри команды и когда ты внешний консультант. По уровню того, как я стучался — не открыли. Уже перестал стучаться. Когда исходит интерес с обратной стороны, это всегда эффективное сотрудничество. Когда не ты предлагаешь футболиста в клуб, а клуб хочет купить тебя, тогда получается коммуникация и работа. Когда система нуждается в функционере, его приглашают — это одно. Другое — когда он стучится в систему. Я абсолютно адекватен в своих суждениях, может, нет достаточного уровня знания рынка специалистов на сегодня. Он не сформирован и он у нас не на виду. Такие темы, на которые мы общаемся сегодня, не так часто поднимаются в СМИ и где угодно, поэтому нет такого понимания на сегодня, кто бы мог это сделать. Поэтому, наверное, не всегда приглашают. Можно много сделать. Знающих людей много, но знающих и умеющих очень мало. Вот их нужно найти и привлечь.

 

— Если бы Вам сейчас удалось что-то поменять в организации украинской Премьер-лиги, что бы Вы сделали?

— Я бы сделал не столько в организации, сколько в изменении вектора, направления действий. В Премьер-лиге это очень важный орган. Много чего делают, не всем болельщикам это видно. Как бы там ни было, организацией этого турнира занимается Премьер-лига. Может быть, это ниже ожиданий болельщиков, есть весомые аргументы на это, но это вопрос исправления уже самого вектора задач, которыми там занимаются. Что должна Премьер-лига? Один кусок — организовать турнир, второй — коммерческий. Если мы говорим о статье доходов — права на телетрансляцию — то я могу сказать, что это в первую очередь задача работы и клуба, и Премьер-лиги, потому что Премьер-лига продает права на телетрансляции клубов, и дальше идет распределение. Как продать права на телетрансляции? Это то, что сейчас происходит, это одна из коммерческих организаций. Вторая, очень важная — это спонсорские контракты. Здесь есть больше вопросов. Мы знаем, что самый неуспешный клуб Премьер-лиги зарабатывает 20 миллионов фунтов в год на продаже прав на телетрансляции. Нам не нужно стремиться к этой сумме, но нам нужно стремиться к эффективной разнице.

 

— Но у нас же нет распределения, как в Премьер-лиге, когда за каждое место получается определенная сумма...

— Распределение уместно всегда, когда есть, что делить. На сегодня достаточно малое количество денежных средств, которые выручает Премьер-лига от своих коммерческих активностей, поэтому особо менять что-то сложно. В Испании другая ситуация, клубы «Реал» и «Барселона» отдельным пулом продаются. Вопрос в денежной массе. Главная задача в том, как сделать так, чтобы она приросла своими коммерческими активностями. Премьер-лига, как дом. Фундамент — это болельщики на стадионе. А Премьер-лига, которая обосабливает всю лигу, очень уязвима на посещаемости. Полный стадион также влияет на уровень коммерческой активности Премьер-лиги, помимо аудитории, которая сидит перед телевизором.

 

— Насколько коррупционный скандал в ФИФА влияет на футбол в Украине? Вы как-то это ощущаете?

— То, что происходит на сегодня в ФИФА, я думаю, мы ощутим это в будущем, потому что должно пройти определенное время. Это вещи, которые прямо не влияют с первого дня. Насколько этот коррупционный скандал обоснован или нет, мы можем говорить очень опосредованно. Я не люблю говорить о том, где не знаю конкретики. Могу сказать однозначно, что то, что мы слышим, и то, что есть — возможно, это разные вещи. Возможно, это частично разные вещи. Сложно говорить, но только владея полной информацией, мы можем сделать выводы, действительно ли это так есть или это просто война за престол.

 

— Какой Ваш любимый клуб?

— Мой любимый клуб — любой украинский клуб, который играет на международной арене. Я одинаково болею за любой клуб в Украине, который играет на международной арене, и очень переживаю. Естественно, родившись в Киеве, прожив всю жизнь в Киеве, я считаю, что «Динамо» (Киев) для меня — клуб сердца. Но это абсолютно не мешает мне с таким же огромным желанием, нервами и эмоциями болеть за «Шахтер», как за «Динамо», или за любой другой клуб, когда они играют на международной арене. Более того, моя профессия на сегодня немножко подкорректировала эмоции, я смотрю футбол не эмоциями. Если играет, например, «Динамо» и «Шахтер» внутри, я смотрю с точки зрения бизнеса. Мне всегда хочется, чтобы это был качественный футбол, чтобы он был с интригой, чтобы он интересовал в том числе и международную общественность, чтобы покупали права на такие матчи и т.д. Я не смотрю футбол как болельщик. Судья тоже не смотрит футбол как болельщик. Агент конкретного футболиста не смотрит так футбол, ему интересно не то, как сыграли команды, а то, как сыграл его игрок. Я смотрю на это и пытаюсь увидеть то качество футбола, чтобы можно было его продать.

 

— В Европе какую команду легко продать?

— Я — большой патриот. Для меня есть любимые клубы. Это зависит от того, есть ли там украинские футболисты. Я никогда не болел за «Севилью». Я всегда болел за «Барселону», мне нравится эта команда, но несколько дней назад я всем сердцем болел за «Севилью». Для меня не существует любимых команд. Для меня №1 — украинский футбол. Я болею за те клубы, в которых играют наши футболисты, и за них конкретно. Я хочу, чтобы они поднимали кубки над головой, я хочу, чтобы они были известными, независимо от того, являются ли они моими клиентами или нет. Кто может себя продать? Эти команды на виду. «Барселона», конечно, может себя продать. Клубы топ-10 любого чемпионата могут себя продать, и делают это успешно. Футбол, естественно, эволюционирует, идет вперед, становится быстрее, интересней, грамотней. Вопрос в подходе болельщиков. Некоторые болеют, видя какую-то определенную красоту футбола. А некоторые болеют, имея какие-то свои убеждения. Любой клуб, родной твоему сердцу, как бы он ни играл, я считаю, нужно его поддерживать и болеть за него. Любые футболисты, которые играют у нас в стране, а потом переезжают за рубеж, я считаю, что за них тоже нужно болеть. Здесь с точки зрения продажи все просто, игра на виду, а с точки зрения боления, естественно, она должна отличаться. Но у каждого свой подход. Я знаю много людей, которые являются болельщиками донецкого «Шахтера», и они болеют за любую команду, которая играет против «Динамо». Так болеют в Европе. Возможно, это правильно. Мы — страна молодая, у нас все еще впереди. Мне кажется, наша сила в единении, это важно. Я очень рад был видеть, когда фанаты объединялись. Думаю, что многие функционеры дружат между собой и болеют за клубы, в которых играют их товарищи. Я думаю, что это правильно.

 

— Как считаете, чемпионат мира в Украину когда-нибудь приедет?

— Нет. Я уверен в том, что это невозможно, по разным причинам. В ближайшей нашей с Вами жизни это точно невозможно, потому что те глобальные политические аспекты, которые мы наблюдаем в нашей стране, к сожалению, надолго. Даже если они решатся, их последствия будут решаться годами, а может, и десятилетиями. Соответственно, это невозможно в первую очередь с точки зрения политической ситуации. Во-вторых, это невозможно с точки зрения экономической ситуации. Чемпионат мира — все-таки более масштабное действие, чем чемпионат Европы. Чемпионат мира проводится в одной стране. Чемпионат Европы мы и то делили с другой страной. В-третьих, я пока не вижу функционера уровня Григория Михайловича, который может привезти это сюда. Как бы мы с уважением к кому-то ни относились, мы понимаем, что это основная заслуга отдельного человека. В-четвертых, мы недавно проводили чемпионат Европы. С нашим уровнем политической и экономической ситуаций, даже если бы все было нормально, такие турниры для популяризации этого вида спорта дают очень редко. Более того, в глобальном тренде чемпионат мира — это все континенты. По всем причинам это невозможно. Я уже не буду говорить о каких-то коммерческих и экономических причинах, потому что в стране, где платят гривны, не так выгодно проводить соревнования.

 

— Вы сотрудничали с кем-то из России? Возможно, продолжаете?

— У меня есть партнеры, с которыми мы работали в России. На сегодня не работаем. Не потому, что произошли какие-то конфликты. Очень накаленная ситуация в стране. Дабы не портить отношения, не доказывать свою правоту, мы временно отдаляемся в трудные моменты. Политика разрушения — всегда простая. Политику созидания произвести сложнее. На сегодня мы понимаем, что мало украинских футболистов могут поехать в Россию, мало футболистов из России могут приехать в Украину. Есть исключения, но есть общее мнение, оно сформировано, оно влияет на всю эту ситуацию. Я никого не осуждаю, каждый поступает так, как считает нужным. Чтобы осуждать, нужно знать детали и причины того, почему то или иное действие произошло. В большинстве случаев общественность этого не знает. Судить, когда у тебя нет информации, сложно. По любым политическим убеждениям и просто для морального комфорта связь поддерживаем на уровне общения.

 

— Футболисты, которые могли в принципе, наверное, продолжить карьеру в России, выбирают страны, как нам казалось раньше, не футбольные — Казахстан, Азербайджан. Виталий Вернидуб говорил, что у него были предложения из России, но все-таки он выбрал «Габалу». Этот рынок сейчас перспективен для украинских футболистов? Вы работаете с восточными клубами?

— С точки зрения финансовых аспектов, он перспективный. Многие агенты пишут стратегический план своего клиента. Для того, чтобы продолжить карьеру в Европе или в более сильном клубе, очевидно, что переходить из чемпионата Украины в чемпионат Казахстана не совсем правильно. Но у каждого есть взаимодействие футболиста и его агента или представителей. У них есть свои цели и задачи. Я не советую, как правило. Есть ситуации, которые не обсуждаются. Но при прочих равных, я считаю, курс должен быть в сторону Запада. Но разные ситуации — разные условия. На какой-то этап чемпионат Казахстана или Азербайджана выгоден. Уровень этих чемпионатов сильно прирастает. Мы видим, что все больше и больше футболистов появляется. Если Виталий Вернидуб не переходит в чемпионат России по политическим убеждениям, а переходит в чемпионат Казахстана, это его выбор, его право. Это абсолютно нормально, это нужно принять.

 

— У Вас есть клиенты, которые играют, возможно, не в топ-чемпионатах Европы, но в Польше, Чехии, Словакии? В Бельгию Болбат уехал...

— Да, очень неплохой вариант. Вы знаете, достаточно сложно иметь клиентов за рубежом, не будучи мобильным. Я на сегодня не очень мобилен в связи с тем, что полностью вся агентская и менеджерская деятельность — это один из моих бизнесов. Трудно на расстоянии поддерживать связь, уделять этому максимум времени. Поддерживать партнерские взаимоотношения, протягивать руку помощи, когда это необходимо, по скайпу, по телефону и т.д., это да. А конкретных клиентов на сегодня там не веду.

 

— В Украине точно так же?

— В Украине есть определенное количество, с которыми веду все дела, и некоторое количество, которое обращается по запросам: вычитать контракт, помочь в решении, помочь в ситуации, которая сложилась с клубом по выплате заработной платы.

 

— То есть 24 часа в сутки Вы игрока не контролируете?

— Нет.

 

— А стоит? Некоторые менеджеры говорят, что нужно быть с игроком 24 часа, быть ему как второй отец...

— Быть ему как отец, как друг — да. Быть с ним 24 часа — нет. Мы же не говорим, что работать 24 часа в сутки — это правильно. Ты должен построить работу таким образом, чтобы у тебя было время и на работу, и на отдых. Соответственно, я не думаю, что нужно быть с футболистом 24 часа. Другое дело — нужно максимально его обезопасить от всех возможных рисков, помочь ему во всех его начинаниях, поддержать. Но это не занимает 24 часа времени. Не должно занимать, по крайней мере.
 

Беседовала Татьяна ЯЩУК, текстовая версия — Дария ОДАРЧЕНКО