65 лет со дня рождения Валерия Харламова

14 января исполнилось 65 лет со дня рождения великого советского хоккеиста, одного из лучших нападающих планеты Валерия Харламова – заслуженного мастера спорта СССР, двукратного олимпийского чемпиона, восьмикратного чемпиона мира, истинного художника хоккея, получившего всемирное признание за талант, феноменальное мастерство и выдающиеся человеческие качества. 

 

В день рождения великолепного мастера предлагаем болельщикам несколько интересных отрывков из книги Леонида Рейзера «Неизвестный Харламов».

 

Появление на свет 

 

Отец: 

– Тот Старый Новый год мы отмечали в заводском клубе. Посередь вечера Бегоня плохо себя почувствовала. Ну я мигом схватил санитарную машину, при заводе была такая, испанец Нонха шоферил на ней, и повез в больницу. Где-то она за «Соколом» по Волоколамке находилась, недалеко от Покровско-Стрешнево. Приняли жену. Я там еще побыл маленько и пошел пешочком домой. Ночь же была, никакого общественного транспорта. Иду себе в шинели отцовской, великовата она мне была, по улице с узелком, кульком с ее вещами; вокруг ни одной живой души. А морозец, между прочим, пробирает. Зябко, однако. Ну а что делать прикажете, коли метро еще не открылось… Доволен, что благополучно в больнице жену доставили и пристроили. Волнуюсь, конечно. Переживаю… Навстречу милиционер, сразу его и не приметил: 

– Ваши документы? 

– Послушайте, товарищи милиционер, нет у меня ничего. 

– Пройдемте в отделение для выяснения личности.

А там все быстренько выяснили, культурно так спросили: 

– А чего ж вы, товарищ Харламов, сразу-то не сказали про свои обстоятельства? 

– Так уж больно погреться хотелось… 

Нормально отнеслись. Еще махоркой меня на дорожку угостили.

…А родился Валерик часов в десять утра. Выходит, вскоре как мы туда приехали. Потом неделю там вместе с младенцем была.

 

Уральская ссылка
 

Отец: 

– Сына оставили в команде мастеров. Уже выше крыши! Но в «основе» его не видели. Поди пробейся в ЦСКА, когда почти каждый год чемпионы Союза, когда добрая половина сборной из армейцев состоит. А играть-то надо, ну как будешь расти без практики. Локтев, если честно, Харламова перспективным не считал. Тарасов тоже «зеленый свет» перед парнем не включил, но Анатолий Владимирович погибче Константина Борисовича, помудрей оказался…

По осени дело было. В 67-м. Приехал в Москву Альфер Владимир Филиппович. Подполковником, кажется, был. Тренировал армейскую команду в Чебаркуле, это закрытый город в Челябинской области. Они с Тарасовым в дружеских отношениях были. Альфер в те дни просматривал игроков для своей «Звезды», благо в Москве их было пруд пруди; Валерка ему очень приглянулся. Владимир Филиппович привез Тарасову камень уральский – малахит, бутылочку какую-то особенную и стал упрашивать, чтоб Валерку к нему в команду отпустил. А Тарасов далеко видел, Харламова совсем со счетов не сбрасывал – простого игрока отправил бы в другой клуб и забыл бы о нем. Так вот, решил командировать в Чебаркуль по армейской линии двух игроков – Харламова для того, чтобы практику имел, и Гусева, чтобы остепенился, наконец, дисциплину подтянул.

Тарасов дал указание Альферу: «Харламов должен 70% времени проводить на льду. Должен смело идти в обводку. Должен три раза в день тренироваться». Владимир Филиппович все эти требования выполнял неукоснительно… 

Мы с ним сдружились потом накрепко. Толковый человек. Требовательный. Сердечный.

Я поехал в аэропорт проводить сына. Первый раз он уезжал далеко и надолго. Владимира Филипповича я, ясно, ни о чем не просил. Не в моих правилах такое было. 

 

Сестра: 

– Отец никогда никого не просил «за Валеру». Наоборот, наставлял его: Мол, коли есть к тебе замечания, надо то-то и то-то исправлять, делать лучше… Его за такое отношение все тренеры, кто с Валерой работал, очень уважали. 

 

Отец: 

– Мы не сразу узнали, что первый матч Харламов, грубо говоря, провалил. Ну, может, не совсем уж провалил, однако не показался Альферу… 

 

Сестра: 

– Ну а что вы хотите – первый раз вообще уехал из дома, куда-то в глухой городишко, на далекий Урал, играть пришлось не во дворце, а на трескучем морозе. Ну главное – из под маминого крыла улетел; привязан был к ней – словами не передать. 

Кстати, мама совсем далеко находилась почти весь этот период – в Испании гостила у родных.

 

Отец:
– Владимир Филиппович потом мне рассказывал. Мороз градусов под тридцать, а Валерка после тренировки еще остается на льду, шлифует обводку, броски; другие игроки норовят в раздевалку забежать да чайку попить, а Харламову хоть бы что. Ребята дивились, глядя на все это: «Ты у нас якут морозоустойчивый!» 

 

Сестра: 

– И что удивительно – мама наша очень легко переносила морозы. Испанка же?! Никогда зимой варежки не носила. Всегда ей было тепло, даже жарко.

Отец:
– Как уехал сын на Урал, так никаких прямых контактов с ним не было. Почему? Город-то закрытый был Чебаркуль. По тем временам письма не приветствовались. И телефона там не было – какой телефон в воинской части…

Разлука вышла тяжелая и для Валеры, и для нас. Я только по газетам старался хоть что-нибудь разузнать. Тогда раз в неделю выходила «Спортивная Москва». Что в ней было хорошо – про все лиги писали.

 

Гены 

 

Сестра: 

– В его жилах текла испанская кровь, а точней и верней сказать, кровь басков. Небольшой народности со своим языком и своими традициями. Народности очень и очень воинственной. Народности, проживающей на севере Испании и юге Франции.

На льду брат никому не уступал, боролся отчаянно и открытым забралом. Но и не сказала бы, чтоб уж чересчур агрессивным был. Важней было перехитрить соперника, чем тупо задавить физически. А в обычной жизни слово данное держал «железно». Отклонений или каких-нибудь сбоев не случалось. Если что пообещал и о чем-то догворился с человеком, то будто клятву самому себе дал. 

 

Отец: 

– Боевитость. Стойкость. Выдержка. Все это отличало Валерия Харламова. И впрямь сказывалось русские и испанские черты характера. Поровну было в нем того и другого. 

 

Сестра: 

– Больше испанцем был Валера. И песни любил, и музыку любил, и танцевал зажигательно. И как-то мог себя приподнести красиво, причем естественным образом и не напрягаясь, без какой-либо нарочитости. 

 

Отец: 

– Пятьдесят на пятьдесят. Так считаю. Основной фактор какой по мне? Коньки. А кто научили его кататься? Отец. Я поставил Валерика на конечки, к валенкам пристегивал их; трех лет ему еще не исполнилось. 

 

Сестра: 

– Хоккей – это для русского человека раздолье! А футбол – для испанца стихия! Они же лучшие в мире. Брат способности имел к футболу, но выбрал хоккей. Все-таки остаюсь при своем мнении: испанского в характере, в привычках, в поведении у брата было больше, чем русского. Ненамного, но больше. Про себя даже и не скажу, такое лучше со стороны видно…

 

Леонид РЕЙЗЕР,