Патрик Руа: вратарь, который стал философом

В общем-то он не так уж и сильно изменился. Седеть начал и раздобрел самую малость, но не более. Волосы всклокочены и стоят на голове дыбом (не поймешь, вспотел он так или просто у франкофонов нынче такая мода), выражение лица загадочное и лукавое, как у автомеханика, кричит зычно.

Кричал он, кстати, и в былые времена - не хуже футбольного голкипера. На партнеров, на соперников, на судей, иногда на штанги. «Когда Патрик говорит, люди слушают», - сказал о нем однажды коллега-хоккеист.

46-летний Патрик Руа нынче главный тренер «Квебек Рампар», команды из главной юниорской хоккейной лиги Квебека. На самом-то деле, он еще владелец и генменеджер все той же команды, но себя в первую очередь считает и видит тренером. Это его - выйти на лед в обычных (не вратарских) коньках, показать парню, что он вертит клюшкой немного не так (к счастью, парень не знает, что говорит с обладателем далеко не лучшей техники владения клюшкой), дунуть в свисток, придумать, как располагаться защитникам в своей зоне при игре в меньшинстве, ходить во время матчей за спинами игроков и нервничать, нервничать, нервничать...

МУДРОСТИ СВЯТОГО ПАТРИКА
- Нечасто встретишь вратаря, который стал тренером на высоком уровне. Вы всегда хотели заниматься именно этим? - спросил я Руа, когда мы присели на скамью запасных после тренировки «Рампар».
- И да, и нет. В годы, когда я играл в Денвере, два моих сына, Фредерик и Джонатан, гоняли там шайбу в детских командах. И я часто бывал на их тренировках, выходил на лед и помогал тренерам. Но мне не хотелось быть просто помощником, который набрасывает шайбы по углам. Все время подмывало поделиться с ребятами всем тем, чему я научился за годы, проведенные в НХЛ. Да и с тренерами тоже. Вот тогда я и начал более серьезно слушать своих тренеров в «Колорадо» - Хартли и Крофорда. Стал ставить себя на их место, прикидывать, могу ли что-то у них перенять. Сам еще не был уверен, что хочу этим заниматься. Но почему бы не открыть себе и эту дверь?

- Поначалу вы попробовали себя в роли генменеджера...
- Да, а еще владельца клуба и вице-президента по хоккейным операциям. Но это было очень уж скучно. Не буду говорить, что мне совсем не нравится эта часть бизнеса, но все-таки это не то, от чего я получаю настоящее удовольствие. Мне нужно быть на льду с игроками, говорить с ними о хоккее и о жизни. Мне кажется, что я могу многим хорошим с ними поделиться, сделать их лучше. И как игроков, и как людей.

- Готовы сформулировать свою хоккейную и жизненную философию в двух предложениях?
- По предложению на каждую? Хм... Не торопите меня. Это хороший вопрос, и мне надо подумать (минутная пауза). Давайте лучше ограничусь двумя словами. Да, вот два слова - и для хоккея, и для жизни: уважение и преодоление. Кем бы ты ни был, на твоем пути всегда будут кочки. Раньше или позже, но ты обязательно попадешь под пресс, в тяжелую ситуацию. И ты должен уметь преодолевать трудности.
Ну а уважение... Куда без этого? Ну вот, например, игрок обязан уважать болельщиков. Должен идти и подписывать автографы. Конечно, всегда найдутся жулики, которые тут же развернутся и побегут продавать твой автограф кому-то другому. Но из-за них нельзя отказывать обычным болельщикам. Они всего лишь хотят поделиться с тобой своей любовью и своим уважением. Поделись с ними и ты - тем же самым... Когда выскакиваешь на лед - играй изо всех сил, уважай людей, которые заплатили немалые деньги, чтобы посмотреть на тебя. Ты изначально в долгу перед ними за это. Уважай клуб, уважай тренеров, уважай игру. Сможешь понять эти слова правильно - будешь в порядке. И как хоккеист, и как человек.

ДВА ПЕРСТНЯ В УШАХ
Как-то Джереми Реник, который в карман полезет разве что за фигой, но уж никак не за словом, позволил себе «Святого Патрика» покритиковать. Он, мол, уже далеко не тот, что раньше. Когда Руа попросили отреагировать на эти слова, он послушно ответил: «Я не слышал, что сказал Джереми. Мои уши были заткнуты двумя чемпионскими перстнями».

А еще Патрик обожал драться. Его побоища с Крисом Осгудом были одной из главных составляющих великого соперничества «Колорадо» и «Детройта» в конце 1990-х - начале 2000-х. Бывало, Руа в кровь разбивали лицо, а он в ответ, смеясь, дразнил оппонентов. Уже будучи тренером, Патрик натравил на вражеского голкипера собственного сына Джонатана (тоже вратаря), за что обоих Руа лига Квебека дисквалифицировала - сына на семь матчей, отца на пять.

Трудно было поверить, что этот самый Патрик Руа сидел теперь передо мной этаким Конфуцием и вещал об уважении и преодолении.

- В свое время вы были довольно горячим парнем. Эмоции били через край. А сейчас философствуете. Сбавили обороты?
- Сбавил. Но в хорошем смысле. Я, например, понял, что в одном аспекте мне надо точно успокоиться - в поведении во время матчей. Если ты будешь злиться на судью и чересчур явно эту злость показывать, это плохо повлияет на скамейку. Так что будь добр, контролируй эмоции. В остальном же... Я стараюсь, чтобы у ребят был тренер-человек. Понимаете? Чтобы я знал, что они чувствуют, а они - что чувствую я. Иногда парень играет плохо не потому, что он в плохой форме или ему просто так хочется. У него могут быть личные проблемы - скажем, какие-то разногласия в семье. Тренер обязан это прочувствовать и уметь правильно поговорить с игроком.

- Наверное, ребята смотрят вам в рот: «Вау, наш тренер - Патрик Руа!»
- Поначалу - да, так и происходит. Но я быстро становлюсь одним из них. (Россиянин Михаил Григоренко, подопечный Патрика, утверждает, что вне льда с тренером запросто можно поговорить о жизни и даже о девочках. - Прим. С.М.)

- Каким образом?
- Не знаю. Я не специально это делаю - это происходит само собой. Надеюсь, они верят в то, что я им говорю. Доверяют моим словам. Но в хоккее слова надо подкреплять на льду. Каких бы красивых вещей я им ни наговорил, если я не могу нормально вести тренировку, они подумают: «Этот мужик полон дерьма». И не важно, кто я такой, как меня зовут. Доверие надо завоевать. Уважение тоже. Если этого удается добиться, все остальное прикладывается.

- Когда речь заходит о том, кто лучший вратарь всех времен, ваше имя упоминают всегда. Наряду с Жаком Плантом, Домиником Гашеком, Мартеном Бродером, Владиславом Третьяком. На какое место вы сами себя поставили бы в этом списке?
- Честно? Мне все равно!

- А раньше, по-моему, было иначе.
- Нет, я никогда не мыслил такими категориями. И тем более сейчас. Я просто счастлив, что играл в двух великих командах и выиграл с ними Кубок Стэнли. Горжусь тем, что был игроком НХЛ. Для меня именно это - самое главное. Может быть, когда постарею, что-то изменится, и тогда я начну расставлять лучших по ранжиру. А пока мне достаточно того, что я вообще оказался в этом списке.

КАК РОДИЛАСЬ «БАБОЧКА»
Иногда Руа ругают за то, что он пропагандировал стиль «бабочка». Теперь, мол, все вратари чуть что валятся на колени и дают шайбе стукнуть себя в громадные нагрудники и щитки-матрацы. То ли дело мобильные, гибкие вратари прошлого! А вот великий Кен Драйден, предшественник Руа, «бабочку» чтит. «Была бы у меня нормальная маска, я бы тоже так играл», - говорит заслуженный ветеран. Тем более что неподвижно-коленопреклоненным Руа точно не был. Смотреть на него было не менее интересно, чем на его соперника и современника - бешеного гения Гашека.

- Считается, что вы если не изобрели, то усовершенствовали стиль «бабочка»? Так ли это?
- Не буду присваивать себе все лавры, но если я повлиял на молодых вратарей, если благодаря мне какой-нибудь мальчик захотел стать в ворота, - что ж, я счастлив. Потому что на меня в свое время влияли другие. Когда я рос, моими кумирами были Даниэль Бушар и Рогатьен Вашон. Я смотрел на них и хотел верить, что смогу делать то же самое. Так же, как сейчас Мартен Бродер и Роберто Луонго оказывают влияние на вратарей будущего (в мире Патрика, по-видимому, влияние на вратарей могут оказывать исключительно франкофоны. - Прим. С.М.).

- Но в лиге сейчас почти все вратари играют в стиле «бабочка» либо в каком-либо ее гибриде. И всем известно, что эта мода пошла от вас.
- Весьма польщен. Но вообще-то это не совсем моя заслуга. Большую роль сыграл Франсуа Аллер, тренер вратарей в «Монреале», который сейчас работает в «Торонто». Все произошло благодаря ему. Знаете, как родилась настоящая «бабочка»? Однажды на тренировке я прыгал за шайбами как одержимый. Валился на колени после каждого броска, падал на бок, ложился на лед. И в какой-то момент тренер «Монреаля» Жак Лемэр подозвал к себе одного из помощников и что-то ему нашептал. Тот подъехал ко мне и говорит: «Тренер интересуется, не нужны ли тебе матрац и подушка».
В то время люди не понимали такой игры вратаря. Но Аллеру, видимо, явилось озарение. Он понял, что на коленях я отбиваю шайбу лучше, и решил: «А что если действительно Патрик будет внизу - на льду - как можно дольше?» Еще он подумал: «Зачем Патрику нырять за отскоком и распластываться по льду? Это неэффективно. Куда лучше, если он останется на коленях». То есть отбил шайбу, оттолкнулся коньком, поехал вбок - и готов отбить второй бросок в той же самой «бабочке»!

- Это же обычный перекат на щитках! Сейчас это азы вратарского искусства.
- Аллер детально изучал статистику, и у него получилось, что в НХЛ примерно 70 процентов голов забивалось низом. То есть если закроешь нижнюю часть ворот, у тебя будут хорошие шансы пропускать куда меньше, чем пропускают все остальные. Проблема была только в том, что на коленях вратарь не так мобилен, и если шайба отскочила, а времени подняться нет, то ему приходится падать на бок или на живот. Распластанному голкиперу забить легче. Перекат на щитках эту проблему ликвидировал.

ОЛИМПИАДЫ - НЕ МОЕ
- Вам не больно вспоминать 98-й год?
- Как-как? 89-й? Когда мы «Калгари» проиграли, что ли? Нет, почему это должно быть больно? Я же потом...

- Нет, 98-й. Нагано. Когда вы так и не смогли получить олимпийское золото.
- А-а-а, это... Ну да, было обидно. Но если честно, я никогда особо не настраивался на подобные мероприятия. Чемпионаты мира, Олимпиады... Не помню, чтобы я когда-либо говорил сам себе: «Как же я хочу там сыграть!»
Когда меня взяли в олимпийскую сборную, я был рад... В том смысле, что: «Ну, хорошо, взяли. Видимо, это большая история в прессе и на телевидении». Но для меня это все-таки было не то. Когда я был десятилетним мальчишкой и гонял шайбу на улице, мы все представляли себя победителями Кубка Стэнли. Никто никогда не кричал: «Вот, я играю за сборную Канады на чемпионате мира! Мы сейчас выиграем какую-то там медаль!». У вас в России наверняка все по-другому, но у нас в жизни были другие цели.

- Так ведь в Нагано лучшие хоккеисты НХЛ играли впервые. О таком во времена вашего детства мечтать было невозможно.
- Да, и я, конечно, расстроился, когда мы проиграли. Но, с другой стороны, я с готовностью признаю, что Гашек заслужил победу. Он был великолепен, на пике своей карьеры. В общем, все получилось справедливо.

- Вы наверняка видели в деле Владислава Третьяка.
- Конечно! Еще как видел. Я видел его в 1976 году в матче с «Монреалем»! Том самом, когда была ничья 3:3, но «Канадиенс» перебросал ЦСКА с разницей 40 с чем-то на 12 (на самом деле 38-13. - Прим. С.М.), и Третьяк был лучшим игроком матча.

- Он на вас как-то повлиял?
- Если честно, нет. Я к тому времени уже играл, и у меня были свои кумиры. Бушар и Вашон. Первый играл в «Атланте» и «Квебеке», второй - в «Монреале» и «Лос-Анджелесе». Но я знаю, что Третьяк сильно повлиял на вратарей у себя на родине и в Европе. У вас ведь, наверное, номер 20 - самый популярный среди вратарей, разве нет?

RABOTAY!
По-русски Руа знает четыре слова, что и продемонстрировал по окончании интервью. Во-первых, попросил, чтобы я передал Григоренко следующее: «Khoroshaya igra! Rabotay!» Во-вторых, добавил: «Ponimat?»

- Один из ваших подопечных - российский юниор Михаил Григоренко, которому предрекают быть выбранным под одним из первых номеров в драфте НХЛ-2012 (на драфте КХЛ ЦСКА назвал Григоренко восьмым. - Прим. «СЭ»).
- С первого же дня я понял, что парень изо всех сил хочет доказать: он - в числе лучших игроков этого драфта. Это вообще нечто феноменальное - наблюдать за парнем, который настолько предан своим целям. Он пашет в спортзале и на льду, всегда - один из первых на тренировке и один из последних после этого в раздевалке. Обожает играть, обожает учиться новому. И всегда с улыбкой на лице. Какой-то невероятный парень. Почти не говорил по-английски, когда приехал, а теперь спокойно общается с кем угодно. Тут к нам приезжали скауты из НХЛ, так он пошел разговаривать с ними сам.

- Тяжело ему было привыкать к североамериканскому хоккею?
- Знаете, что я сделал? Я показал ему статью в газете - интервью тренера «Филадельфии» Питера Лавиолетта, в котором он говорит о новичке клуба и бывшем игроке квебекской лиги Шоне Кутюрье. Лавиолетт сказал: «Первое, что нам интересно в молодых игроках - могут ли они выигрывать единоборства с соперниками. Второе - могут ли они играть в обороне». В общем, Григо, сказал я ему, сам видишь, что надо делать, если хочешь попасть в НХЛ и уйти в драфте под первым номером. НХЛ сама тебе это говорит: выигрывай борьбу за шайбу и покажи всем, что не брезгуешь защитой. А про то, что у тебя с техникой все в порядке, все и так знают.

- И как? Заставили его отрабатывать в обороне и играть в тело?
- Мы очень много с ним над этим работали. Тут самое главное - по-настоящему захотеть этому научиться. И Григо в этом плане... (тут Руа сделал жест французского шеф-повара - сложил пальцы щепотью и причмокнул. - Прим. С.М.). Сами можете посмотреть, как он возвращается в защиту.

- Он вам напоминает кого-нибудь из известных хоккеистов?
- Не хочу говорить. У меня в голове уже сложилась идея, на кого он похож, но если я сейчас скажу в прессе: «Вот, Григо похож на этого», это будет давление на парня. Пусть Григо будет Григо. Ponimat?

Слава МАЛАМУД, Спорт-Экспресс