Николай ДАВЫДЕНКО: «Обидно за то, что поссорили два народа»

Боже, как же давно это было! Конец мая 2001 года. Париж. Маленькая комнатка для интервью в кулуарах Roland Garros.

 

Довольно щуплый для профессионального теннисиста молодой человек в спортивной форме, которому еще не исполнилось и 20. Опустив голову, он грустно говорит: «В России я никому не нужен. Там пока и без меня достаточно хороших игроков».

 

В четверг в пресс-центре «Олимпийского» был другой антураж, да и Давыденко выглядел иначе. Не кроссовки, а блестящие черные ботинки. Не майка и шорты, а идеально подогнанный строгий костюм. Передо мной сидел умудренный жизненным опытом мужчина, совершивший один из самых важных поступков в своей жизни.

 

«Для тех, кто не знает: меня зовут Николай Давыденко. Мне 33 года, я профессиональный теннисист, выиграл 21 турнир, в том числе итоговый в Лондоне… Сейчас я официально заявляю об окончании своей карьеры», - четко произнес мой собеседник полчаса назад в присутствии нескольких десятков представителей прессы и генерального директора «Кубка Кремля» Якова Шатхина. Вице-президент Федерации тенниса России Евгений Кафельников, правда, немного опоздал, но сути дела это не меняло.

 

- Roland Garros-2001? - переспрашивает Николай. - Обалдеть! Честно говоря, я уже и не помню того парижского разговора.

 

- Если есть желание, можете освежить в памяти. Также позвольте доложить, что еще ни на одной другой пресс-конференции этого «Кубка Кремля» пока не собиралось столько журналистов. Осознали, как теперь вы нужны России? 

-  Я - да. Хотя, видите ли, в чем дело. На самом деле ты нужен только при одном условии: если даешь результат под флагом страны. А когда результата нет… (Иронично улыбается, разводит руками.) Извини, ты не нужен никому. Такая вот суровая истина.

 

- Уходите с грустью в душе? 

- Есть немного. Ну а какая может быть радость, когда заканчивается что-то хорошее? Проводы на пенсию – это же не победа на турнире! Но рано или поздно я должен был объявить о своем решении. И считаю, что поступил правильно, сделав это именно здесь и сейчас.

 

- Ясно, что для трехкратного чемпиона «Кубка Кремля» этот турнир не может не быть особенным. Дебютировали вы на нем довольно поздно, в 2003 году, а через год уже победили. Почему так быстро удалось почувствовать себя в Москве своим? 

- Ответ простой: я начал играть за сборную Кубка Дэвиса. А там работают те же самые люди, которые проводят «Кубок Кремля». Мне всегда шли здесь навстречу, исполняли все, чего бы я ни попросил. Хотел тренироваться не вечером, а в обеденное время – пожалуйста. Хотел играть не на центральном, а на первом корте – ради бога!

 

- Вот этого я что-то не припоминаю… 

- Ну как же? В 2004 году первые два матча я провел именно на первом корте. Но потом меня все-таки попросили перейти на центральный. Сказали, что, мол, хватит. Все-таки постепенно приближался финал.

 

- А почему вы поначалу предпочитали первый корт? 

- На центральном меня, как правило, немного зажимало. А на первом и зрителей поменьше, и обстановка какая-то более камерная. Я, кстати, и на других турнирах любил начинать на дальних кортах, прежде чем переходить на главный. Вот когда разыграешься, уже неважно – 10 тысяч человек вмещают трибуны, или 15.

 

- Только что вы сказали, что в пятницу на центральный корт выйдет целая бригада ваших товарищей по сборной – Кафельников, Сафин, Южный, Турсунов, Андреев, Куницын, врач Ясницкий, массажист Глебов. А дочь Катюша, которой два с половиной года? 

- Не знаю. В «Олимпийский» она подъедет, а там посмотрим. Какого-то конкретного плана на эту церемонию у меня нет. Все будет гораздо более спонтанно, чем на пресс-конференции. Это сегодня я для начала представился – кто я есть, сколько мне лет и все такое. А речь, которую произнесу на корте, готовить не собираюсь.

 

- Изменили бы что-то в прожитой теннисной жизни, если бы у вас была такая возможность? 

- Ни в коем случае. Я всем доволен. У меня замечательная семья – любимые жена и дочка. Старший брат вел и тренировал меня на протяжении всей карьеры. Может быть, он бы сумел вывести меня выше на каком-то этапе, но кто это точно знает? Короче говоря, нет ни единого процента каких-то сожалений!

 

- Можете вспомнить самый яркий положительный момент в своей жизни и наибольшее разочарование? 

- Самое обидное, думаю, полуфинал Roland Garros-2005 против аргентинца Мариано Пуэрты. Я ведь вел в пятом сете, но сил не хватило. Помню, как прямо на корте думал, где их взять. А самое светлое из того, что пока случалось со мной – это рождение дочки.

 

- А в теннисе? 

- Возможно, вам это покажется странным, но из 21-го личного титула я какой-то один выделить не могу. Выше всего поставлю победу над Федерером в полуфинале итогового турнира в Лондоне в 2009 году.

 

- То есть финал там вы ставите ниже? 

- Да, поскольку Дель Потро я и прежде обыгрывал. А победить в трех сетах Федерера… Для меня это было нечто особенное. Матч ведь складывался непросто, я думал, что снова ему уступлю.

 

- Сегодня на пресс-конференции вы вспоминали, как в 2002 году Евгений Кафельников довольно долго звал вас в сборную. Сыграли вы за нее впервые в феврале 2003-го в чешской Остраве. Это ведь был для вас вдвойне особенный матч. Вы не только дебютировали в команде и решающее очко принесли, но еще и с будущей женой познакомились. 

- Да, я помню, насколько серьезно подходил к тому матчу. В первый день, правда, проиграл Иржи Новаку. Но затем каким-то образом спас решающую встречу со Штепанеком. Думаю, что по-настоящему Россия узнала меня именно тогда, а не в январе, когда я выиграл свой первый титул в Аделаиде.

 

- Ну а про знакомство-то расскажете? 

- Мы с Ирой просто немного пообщались. А потом судьба распорядилась так, что я в Америке сломал кисть, и появилось свободное время. Приехал в Москву на десять дней. Тогда все по-настоящему и закрутилось.

 

- Ирина и брат Эдуард – люди, благодаря которым вы себя реализовали в теннисе? 

- Конечно. Брат воспитал меня как игрока и всегда поддерживал на корте. А влияние Иры с психологической точки зрения невозможно переоценить. Она и успокаивала, хотя сама порой не меньше меня переживала, и подбадривала, когда было нужно. Я ведь несколько крупных турниров выиграл без брата, только с ней. Например, в Шанхае в 2009 году, где Ира всю неделю исполняла роль тренера и даже массажиста.

 

- Помню, как однажды на Уимблдоне вы рассказывали мне о ваших семейных успехах в лондонском шоппинге. Строгий костюм, в котором вы сидите, видимо, супруга выбирала? 

- Вот тут вы не угадали. Я сам. Недавно был по делам в Швейцарии – там и купил себе пару костюмов. Все-таки жизнь меняется. Теннисную форму все чаще приходится откладывать в сторону. В спортивной фуфайке на деловую встречу не пойдешь.

 

- И уютно вам в костюме? 

- По этому поводу за меня не переживайте. Привыкнуть можно ко всему. В том числе и к пиджаку.

 

- Не раскроете секрет, каким именно бизнесом собираетесь заниматься? 

- Он связан с новыми технологиями, инновациями в медицине. На себе проверил, что здоровье – это главное. Все хорошо только в том случае, если ты здоров. Можно лететь хоть на край света.

 

- Эдуард и Ирина ваше решение по поводу завершения карьеры сомнению не подвергают? 

- Ни в коем случае. Да я, честно говоря, особенно ни с кем и не советовался. Они мне сразу сказали: ты все должен решить сам.

 

- А почему живете в Москве, а не в Германии, где провели несколько лет?

- Интересный вопрос. (Хитро улыбается.) Ведь лет десять назад я и впрямь заявлял, что жить в России не планирую. Наверное, на это решение в большей степени Ирина повлияла. В Европе все-таки скучновато, общаться особенно не с кем. Хочешь куда-то выйти в выходные – все закрыто. В Москве мы купили квартиру, тут родился наш ребенок. Друзья, близкие – все здесь. Да и я привык. Тут ты живешь полноценной жизнью. А там, в Европе, как бы немножко умираешь.

 

- Вы ведь родом из украинского Северодонецка. Как воспринимаете то, что происходит сейчас в тех краях? 

- У меня там до сих пор живут крестный и дядя, брат мамы. Что можно сказать? Обидно, конечно, за то, что поссорили два народа. Хотя взаимоотношения Восточной и Западной Украины – это непростая тема. Я бывал на Западе, и к людям, которые живут там, отношусь абсолютно нормально. Но по украинскому языку у меня была тройка.

 

- Друзья в Украине остались?

- Конечно. И мы нормально общаемся.

 

Евгений ФЕДЯКОВ, Спорт-Экспресс