ВАЛУЕВ: «Азарт, инстинкт первобытный...»

Перед Берлином мы ушли с автобана куда-то вправо. Дорога стала забегать в крошечные городки, пересекать рельсы, тянуться лесами и петлять. Картинка здорово смахивала на пейзажи за окном машины Штирлица, который уже отвез пастора Шлага в горы и жуть как хотел поспать хотя бы четверть часа.

Правда, на этом сходство заканчивалось, потому что Штирлиц, помнится, все же прикорнул на обочине, а корреспонденты «СЭ» такой роскоши себе позволить не могли. Железная тетка, живущая в навигационной системе нашего автомобиля, болтала без умолку, анонсируя то правый, то левый поворот. Но довела нас только до центра Кинбаума. Впрочем, в этом самом Кинбауме, отсутствующем на картах, что центр, что околица – все едино.
Дальше пришлось спрашивать. В итоге мы миновали некий объект полувоенного вида, огороженный «колючкой», и въехали на территорию кинбаумской федеральной базы спортивной подготовки. Несколько тренировочных залов, корпусов и жилых павильонов, футбольное поле, столовая, баня – все это живописно разбросано на довольно значительной площади. Вокруг с трех сторон – сосновый лес, а с четвертой – шикарное большое озеро, явно непопулярное у любителей жечь костры.

Чтобы найти восьмой павильон, в котором живет Валуев, снова пришлось прибегнуть к расспросам. К счастью, мы сразу увидели компетентных людей. По главной дороге прогуливались три персонажа: белый и негр – оба крупные, спортивного вида, а также крупный негр неспортивного вида, у которого к тому же лицо было в каких-то пятнах. «Спарринг-партнеры и груша», - решили мы. Ошиблись ровно на треть: позже выяснилось, что это были спарринг-партнеры и тренер одного из них. Но дорогу они нам указали верно, поскольку жили в том же самом восьмом павильоне, что и Валуев. Пока еще жили.

«А видится мне раскаленное лето и рыжее солнце на желтых стогах», - пел из ноутбука Юрий Антонов. Стол и подоконник просторной комнаты мансардного типа с чуть скошенным потолком, служили складом для нескольких десятков аудио- и DVD-дисков. Чемпион мира, сидя на кровати, играл в нарды со своим тренером Манвелом Габриэляном. С нашим появлением идиллия закончилась: Манвел ушел отдыхать в свой номер, а Николай, после того как мы поздравили его с рождением дочки, пригласил к разговору.

И показал для начала совсем свежие фотографии, сделанные тем же утром (дело было в минувшее воскресенье). На одной из них Валуев держал под жабры килограммовую щучку. В чьих-нибудь других руках она, возможно, показалась бы и двухкилограммовой. Самой щучке было уже все равно.

- А вот еще мужик толстолобика поймал. (На глазок не меньше метра в длину – Прим. Авт.). Он сетью, я на удочку. Мы тут червей не знали где копнуть – чистота кругом, лес сухой. Пришлось на блесну рыбачить с лодки.

- Что это за место?
- Олимпийская база бывшей ГДР.

- Нам показалось, недалеко и военная база.
- Тоже бывшая. Выйти чуть-чуть – можно увидеть. Даже казармы остались полуразваленные.

- Наши квартировали?
- Не знаю русских надписей на стенах я там не видел. Хотя обычно везде остаются.

- Сколько вы будете здесь находиться?
- Три недели.

- Дорогая аренда?
- Это не моя забота.

- Мы тут встретили трех парней…
- Спарринг-партнеры, американец и австралиец. Вчера первый раз с ними работал.

- Там еще один был, уже побитый какой-то.
- Это тренер. У него от природы такое лицо.

- Вы как-то говорили, что испытываете проблемы с партнерами: мало кто хочет с вами спарринговать. Как на этот раз?
- Не хочу жаловаться. Хотя нюансы есть, конечно трудно людей подобрать.

- Эти недавно приехали, а те, кто до них был, не выдержали?
- Почему? Меняем по плану. Было пять, сейчас двое. После них уже никого не будет.

- Как идет подготовка к бою?
- Нормально. С этим вам лучше Оганесыча (Габриэляна – Прим. Авт.) помучить. Хотя он спать, наверное, пошел, устал. Вчера спарринг поздний был, в десять вечера, поэтому я сегодня поспал подольше, а Оганесыч с утра пошел плавать в бассейн. Потом позавтракали – и на рыбалку. Потом сауна. А затем мы приехали.

- Бой с Чагаевым тоже начнется в десять вечера?
- Да, поэтому и ориентируем организм на это время.

- За подготовкой Чагаева к бою следите?
- Вы про шпионаж, что ли? (Смеется). Нет, разведчиков к нему не посылаем. Знаю только, что он в Гамбурге готовится.

- А когда переберетесь в Штутгарт, где состоится бой?
- В понедельник. 9 апреля.

- Чагаев относительно небольшого роста. Считается, что такие соперники для вас не очень удобны.
- Что поделаешь. Соперника не по росту выбирают. В нем 185 сантиметров, не больше. Мои спарринг-партнеры крупнее.

- С Вилфридом Зауэрландом и Доном Кингом, которые владеют правами на этот бой, встречаетесь в период подготовки?
- Зачем? Узнать, как дела? У нас с тренером свои нюансы, у них свои. С Зауэрландом увидимся за неделю до боя в Штутгарте, тогда он и спросит, как да что. Если возникнет необходимость раньше пообщаться, созвониться можно. Но не созванивались пока. И Дон Кинг не появлялся.

- Этот ваш бой будет последним, на который распространяются его права?
- Меня эта тема касается, конечно, но не настолько, чтобы я о ней рассуждал.

- Жена и дети приедут в Штутгарт?
- Ни к чему это – дочка совсем маленькая. Сейчас созваниваемся каждый день. А после боя лучше я к ним приеду.

- Бой Хенри Маске с Вирджилом Хиллом смотрели?
- Только на двенадцатый раунд успел. Говорю же, спарринг у меня был.

- Тоже двенадцать раундов?
- Нет, по случаю субботы ограничились шестью. В воскресенье вот вообще отдыхаю.

- А мы вам мешаем.
- Мне репортеры всегда мешают. Это нормально, надо просто терпеть – и все. Говорю как есть, ничего личного, так что без обид, ладно?

Обижаться на Валуева нам в голову как-то не приходило. Возможно, из элементарного благоразумия. Но на его прямоту мы продолжали отвечать своими вопросами, и беседа, показалось, стала увлекать чемпиона мира все больше и больше.

БОРЗАЯ УБИВАЕТ ГРУДЬЮ

- Какой у вас сейчас распорядок дня?
- Подъем, зарядка, завтрак, сон, обед, книги или видео, вечерняя тренировка. Хотя зарядка – тоже тренировка: бег, бой с тенью… Час примерно. И вечером два.

- Вы когда-то занимались легкой атлетикой, были метателем. А тут мы видели поле для метаний. Не пытались вспомнить прошлое?
- Не хочу в последние дни рисковать, чтобы спину не повредить. Вот в настольный теннис играем с тренером постоянно. Кто кого? Пока я его. А метатели тренируются: вы правы. Прошлым летом я тут с Ларсом Риделем, олимпийским чемпионом по метанию диска, встретился. Звезда, конечно… В свое время мечтал с ним познакомиться. Получилось!

- В субботу вся Германия смотрела один любопытный бой: 40-летний телеведущий Штефан Рааб дрался с 30-летней чемпионкой мира по боксу Региной Хальмих. Не смотрели случайно?
- Смотрел. Если верно то, что мне сказали, неплохо они за шесть раундов заработали!

- А что вам сказали?
- Хальмих вроде бы миллион получила. Вообще, на самом деле, для популяризации бокса такие бои хороши. Она его побила немножко, он ее, напротив, пожалел.

- Считаете, он мог ее побить?
- Конечно, он в два раза больше! Махнул один раз – и все, даже если он не умеет боксировать. Но не стал. Он молодец, и на самолетах летает, и на парашютах прыгает…

- Выглядит вроде рыхловато.
- Нет, спортивный парень. Были бы они одного веса, Регина ему ни единого шанса не дала бы. А с такой разницей она его никак не свалит. Вот Штефан ее – запросто, если даже случайно попадет. Грудью налетит и все. Вы знаете, что борзая убивает зайца на ходу, но не зубами, а ударом груди? И дальше бежит.

- Кстати о зайцах. Как тут с дичью?
- Полно. Зайцы, олени, кабаны… Лисы осенью выходят на поляны уток красть.

- В немецких газетах мелькали ваши фотографии с ружьем. В этих местах охотитесь?
- Нет, под Брандербургом.

- И разрешение есть?
- Конечно. И рыболовное тоже.

- Экзамен сдавали немецким властям?
- Нет, мне сделали разрешение на основании российского удостоверения общества охотников и рыболовов.

- Кого добыли?
- Пока только оленей.

- Не жалко стрелять в живое существо?
- Если б было жалко, наверное, не был бы охотником.

- Может, и боксером не были бы?
- (Пауза) Знаете, пожалуй, нет во мне такой уж безжалостности. И животных мне жалко. Но потом. Азарт, инстинкт первобытный сначала все пересиливают. Однако ради забавы я ни одно животное не убил. Стоп, не люблю слово «убил». Не добыл – так мы, охотники, говорим. Все, что добываем, - съедаем. Не понимаю людей, которые охотятся ради забавы. Стреляют тысячами! А есть еще такие, кто рыбу отпускает. Помучает ее, поводит на крючочке, потом жизнь дарит. И считает, что гуманно поступил.

ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ

- Ну вот добыли вы оленя. Кто его потом готовит?
- Повар. В России с этим проще: добыл, разделал, съел. А здесь его надо везти в ветеринарку на обследование. Трихинеллез в мясе может быть. А рыба – гельминтами болеть.

- А если не повезете – накажут?
- Не знаю. Но правила есть правила. Законы придумать легко, сложнее им следовать. В России не так: закон вроде есть, а следить за его исполнением некому. Живем по принципу «если нельзя, но очень хочется, то можно». А здесь сначала придумают рычаги и механизмы, а потом под эту базу законы подводят. И есть здоровая боязнь законов. Штрафы большие, контроль честный, поэтому народ предпочитает заплатить две копейки, а не тысячу евро.

- Вы сказали – азарт охотника, первобытный инстинкт. А по отношению к соперникам испытывали когда-нибудь нечто подобное?
- Никогда. Животное по определению не питает к тебе никаких чувств. Оно вообще убежит, если тебя увидит. А соперник выходит на ринг мознательно, он тебя уничтожить хочет. Значит, появляется мотив. На охоте же – чистый инстинкт.

- Манвел Габриэлян говорил несколько лет назад, что на ринге вы чересчур мягкий, недостаточно злой. Уже побороли это в себе?
- С этим постоянно бороться надо. Я ведь с этим родился. Не могу же я родиться обратно!

- А надо на ринге быть злым?
- Обязательно. Без злости ничего не выйдет.

- Злости или ненависти?
- Злости. Ненависть ослепляет и человек начинает ошибки совершать. Как в жизни, так и в спорте.

- Неужели у вас не было зуба даже на тех, кто бил ниже пояса?
- Ненависти – не было. Это слишком глубокое чувство, чтобы оно возникло, надо сделать нечто большее, чем ударить ниже пояса.

- Что именно?
- Ни за что не скажу. Иначе появится слишком много желающих эту ненависть во мне вызвать. А раскрываться нельзя. Особенно, если ты публичный человек. Ни к чему всем знать твою подноготную.

- У вас на руке обручальное кольцо, которое вы наверняка снимаете перед каждым спаррингом. Следовательно, и надеваете после каждого. Не проще ли снять его  на все сборы или это важно для вас?
- Важно. Хотя делаю это машинально, по привычке.

РАБОЧИЙ МУЖИК ДОН

- Примерно пол года назад вы с Доном Кингом совершили поездку по Америке. С какими целями?
- С рекламными. Представляли в Чикаго, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке мой бой.

- Какие воспоминания оставило тесное общение с этим человеком?
- Нормальные. Рабочий мужик. Любому бы так в семьдесят с лишним лет!

- В обычной жизни Кинг также любит эпатаж, как и в публичной?
- На людях не меняется. А вообще ведет себя как все.

- Вы общались по-английски?
- Нет, через переводчика. Хотя и так все было понятно.

- На публике и без нее одевается Кинг тоже по-разному?
- Я не видел его в домашних тапочках – всегда только на людях.

- А как же кольца, перстни, серьги, брошки?
- Это имидж и он ему следует.

- Между тем это имидж не самого доброго и мягкого человека.
- Он не добрый и далеко не мягкий. В противном случае он не был бы Доном Кингом. Его профессия не подразумевает подобных качеств. Только ведь и наши отношения с ним не дружеские. Они хорошие, но сугубо деловые, дистанционные. Я воспринимаю его высказывания на свой счет, только фильтрую их при этом. Мы не дети, все понимаем. Никто ведь не знает, что говорил бы Кинг, если б мы не сотрудничали.

- А еще за ним тянется шлейф обманутых боксеров.
- Я в курсе. Только надо учесть, что мои отношения с Кингом в очень значительной мере определяются и исчерпываются моими отношениями с Зауэрландом. Ему я больше доверяю.

Я ТОЖЕ КОРЯВЫЙ, НУ И ЧТО?

- А теперь, если позволите, о вашей будущей карьере киноактера…
- Растрезвонили все-таки! Давайте еще посмотрим состоится ли эта премьера либо закончится не начавшись. Пока мне любопытно: новый, огромный мир, в котором масса интересных людей.

- В чем заключается ваш первый опыт?
- Его еще очень мало. Предпочитаю не высказываться на этот счет.

- Но вы ведь снимались?
- Снимался. Но довольно давно. Это российский фильм, называется «Схватка без правил». Я играю боксера. Премьера? Не знаю, будет ли она. Лента бог знает когда снята, и судьба ее пока в тумане.

- Говорят вы поставили условие, чтобы по сценарию вы только побеждали.
- Было такое. Но давайте лучше сменим тему, а то какая-то пиар-акция этому фильму получается. Сейчас я бы не стал в нем сниматься. Или переделал бы многое. Но уже поздно. Снято. Поэтому предпочитаю помалкивать, когда нет нужды говорить.

- Правда, что вам предлагаои сыграть в «Мастере и Маргарите» роль римского центуриона Марка Крысобоя?
- Правда. Но съемочная группа уехала в Софию, а я в Цахкадзор, готовится к бою с Дональдом, если не ошибаюсь. Спорт – на первом месте, все остальное потом.

- На бое Маске – Хилл в первых рядах знаменитостей были замечены оба Кличко. Вас туда не звали?
- Нет. Но я и не поехал бы: к бою надо готовиться.

- У вас есть какие-то перспективы встречи с младшим из них?
- Не знаю. Не скажу.

- Не знаете или не скажете?
- И то, и другое. Кличко вроде бы утверждает, что с Кингом трудно договориться… Понимаете, я могу говорить о своем желании или нежелании драться, а промоутер руководствуется деловой стороной вопроса, в которую мне лезть не с руки. Что толку в тысячный раз повторять одно и то же?!

- То есть «да»?
- Конечно. Это было бы испытание. Боксеры-то они оба хорошие, экстра-класса. Говорят иногда про них, мол, корявые. Я тоже корявый, ну и что?

- Что скажете о стиле Маске, который вернулся на ринг в 43 года?
- Маске молодец. В его возрасте 12 раундов – большая нагрузка! Что касается зрелищности, то не хотел бы обижать немецких болельщиков. Скажу так: Маске всегда считался боксером технического плана.

«ЗЕНИТ» ПРОИГРАЛ? УФ-Ф-Ф!

- Питаетесь вы в период подготовки как-то по особенному?
- Ем, что душа пожелает. Прихожу в столовую, набираю на поднос что есть.

- Пива бутылочку можете себе позволить?
- Исключено.

- А безалкогольного?
- А зачем?

- В Цахкадзоре вас Манвел армянской кухней потчует?
- А как же. Долма, шашлык, кюфта, форель севанская, сиг… Еще там всегда первое есть. А здесь никаких супов. Иногда хочется, но и без них уже привык.

- Сделали бы сами. Из пакетиков.
- Спасибо. Так можно и на озера водички попить, в ней тоже что-то плавает.

- За тренировками остается время самому поболеть за кого-нибудь? За «Зенит», например?
- Если бы его матчи здесь показывали, поболел бы. Вообще дома на стадион некогда ходить, а телевизор я в России не смотрю. Только здесь. Да и то исключительно новости и фильмы на дисках. А когда игра была?

- В субботу, дома, со «Спартаком», 1:3.
- Наконец-то!

- Вы не поняли. «Зенит» проиграл.
- «Зенит» проиграл? Уф-ф-ф!

- Под Новый год вы вместе с Жириновским спели «Владимирский централ». Понравилось?
- (Смеется) В такие авантюры легко вписываюсь. Интересно. Но мне, наверное, харизмы не хватает. Невольно сравнил себя с зелеными «фабрикантами», которых только-только начали чему-то учить. Я видел, как многих людей, не артистов, вытаскивали на телевидение и у них было тоже самое. Нет образа, сцентческого мастерства. Но это приобретается.

- Вам дали порепетировать?
- Нет, конечно.

- А слова откуда знали?
- Я эту песню отлично знаю и люблю. Круг мне подписал как-то свою фотографию. И Коля Резанов, солист «Братьев Жемчужных», который умер в прошлом году, тоже подарил  афишу с надписью: «Коле от Колюни». Очень уважаю творчество этих людей. У меня в компьютере полно их песен.

- Музыкой занимались раньше?
- Никогда. Но очень хотел бы научиться петь на самом деле. Меня к этому интуитивно тянет. И есть еще одна мечта со школы. Наверное, все-таки пойду научусь играть на гитаре. Не для того, чтобы поразить кого-то вокалом, а чтобы посидеть нормально своей компанией на рыбалке или на охоте. Коллектив сформировался, мы уже дошли до того, что начинаем потихоньку подвывать. Но хочется большего слаженности не хватает, а количеством выпитого она не достигается. Значит нужны навыки.

- У вас хороший слух?
- Не знаю. Наверное, об этом надо судить со стороны.

- Жириновский у вас автограф не взял?
- Да он далек от таких вещей, мне кажется. Политик.

- А вы у него?
- Я не собиратель автографов. Есть у меня подписи Коли Резанова, Круга, Патрисии Каас, которую тоже уважаю. Все…

- Других исполнителей слушаете?
- Я всеядный. Единственное, чего нет в моем компьютере, так это симфонической музыки. Никак не выберу время, чтобы качнуть те вещи, которые мне нравятся. Но для этого нужна куча дисков. И названия надо знать. А то на слух нравится, но кто написал, что за произведение, понятия не имею.

Я НАСТАИВАЮ

- Что для вас Германия?
- Наверное, уже больше, чем место работы. Я встретил здесь очень приятных людей, с которыми интересно общаться. Они не из мира спорта и не очень известны, но они красят свою страну.

- Гуляете по Берлину в свободное время?
- Гораздо спокойнее, чем по Санкт-Петербургу. Еще мне очень  нравится Потсдам и тамошнее русское поселение, Александровка. В Потсдаме батюшка замечательный в православной церкви, всегда в гости ждет.

- Вы не бедный человек. Уже нашли, куда вкладывать деньги на перспективу?
- Пока вкладываю в семью. Купил квартиру в Питере. Бизнесом, если начнешь заниматься, бокс пострадает. А доверять сейчас мало кому можно. Наметки есть, конечно, но дела буду вести сам, когда время придет. Что за бизнес?Я уже определился, но говорить не хочу пока.

- У Александра Белостенного, который повыше вас, хотя и ненамного, есть определенные проблемы с водительским местом в машинах. В конце концов он остановил свой выбор на «мерседесе». А вы?
- Я джипы люблю. Японские. Насколько надо будет, настолько сиденье и отодвину. А еще мне старую машину затюнинговали. Расписали всю, злой у нее теперь облик, агрессивный. Хотел на охоту ездить, но в кусты теперь не полезу царапаться, жалко.

- Вы разбираетесь в машинах или знаете только, куда бензин лить?
- Я знаю, где клапана, что такое головка блока цилиндров, инжекторы, свечи, как уровень жидкостей проверять, могу по стуку характер поломки определить. Начальный уровень.

- С другим большим российским чемпионом – Александром Карелиным – не знакомы?
- Нет. Но с удовольствием бы познакомился. Я читал его интервью: Карелин производит на редкость приятное впечатление. Неглупый человек, очень неглупый.

- А с Путиным встречались?
- Виделся. В 1995 году, когда он работал в Смольном.

- При каких обстоятельствах?
- Не думаю, что надо распространяться об этом. Иной раз такое напишут.

- Мы напишем то, что вы скажете.
- Я настаиваю, чтобы в этом случае вы написали именно то, что я сказал. Виделись недолго, поговорили кратко. Для меня это честь.

«ПРОБИТЫЕ» - НЕ ВЫМЫСЕЛ

- Кого вы считаете самым великим супертяжем в истории бокса?
- По заслугам, по авторитету, по своим вкладам в бокс – Мохаммеда Али, без вопросов. Если удастся когда-нибудь пожать ему руку, буду счастлив.

- А если разбить главную номинацию на несколько подпунктов?
- По технике однозначно кого-то выделить сложно. А вот вершина расчетливости – это Леннокс Льюис. Всегда исполнял все на редкость вовремя и четко. Шахматист, одним словом.

- А про раннего Тайсона что можете сказать?
- Это великий человек. Просто великий. Он перевернул всю историю бокса и на всю жизнь останется Тайсоном. Хотя и не великих умственных способностей, если судить о его поступках и залетам. Уже не мальчик, мог бы успокоиться. Но как спортсмен, как фигура…

- А он, по-вашему, ненавидел соперников?
- Да. Это было у него в генах, он принес это чувство из тех кварталов, откуда его вытащил Кас Д’Амато. Оно же его и в тюрьму привело.

- Какой самый неприятный удар вы пропустили в жизни?
- На ринге не было такого. А за его пределами… Осталось в памяти кое-что неприятное, но вспоминать не хочу.

- Нам доводилось слышать о «пробитых» боксерах, то есть о тех, кто побывав в серьезных переделках, перестают держать удар. В боксе на самом деле существуют такие?
- Существуют. Человек накапливает определенное количество ударов, нокдаунов, нокаутов, и в его психике, в структуре что-то меняется. Потому что он одновременно и сильная, и уязвимая субстанция. Это камень можно долбить сколько угодно, а у человека великое множество слабых мест.

- Сегодня первое апреля. Мы хотели вас разыграть, но потом как-то не решились. Ну а вы тренера подкололи?
- Я нет, а сын его позвонил с утра, сказал, что машину новую продал. Оганесыч скушал!

Евгений Дзичковский, Ефим Шаинский из Кинбаума, Спорт-Экспресс