Спорт
Футбол
Новости футбола
МИХАЙЛЕНКО: «Кучма забрал меня в Динамо»

Чемпионат Украины

02 сентября 2009, 11:13 |

3366

МИХАЙЛЕНКО: «Кучма забрал меня в Динамо»

Этим летом завершили карьеру последние два игрока, связывавшие союзную и украинскую высшие лиги

02 сентября 2009, 11:13 |

3366

МИХАЙЛЕНКО: «Кучма забрал меня в Динамо»

Дмитрий Михайленко и Сергей Ребров – две очень и очень заметных фигуры нашего футбола – не только играли, но и забивали в последних чемпионатах СССР. При желании можно найти некоторое сходство и в их карьерном пути. Оба играли в сборной Украины, перешли в «Динамо», после чего побывали и за рубежом. Но Михайленко для своего первого клуба – днепропетровского «Днепра» – значит гораздо больше, чем Ребров для донецкого «Шахтера». И наоборот, первая команда в сердце Дмитрия занимает очень большое место. Тем более что он в «Днепр» вернулся. Причем уже два раза.

Ключевой игрок «детского сада Павлова», капитан команды Кучеревского начала века несколько недель назад начал познавать тренерскую профессию в молодежном составе днепрян. Что интересно, учителя здесь у него те же, что и в начале игроцкого пути: Владимир Горилый и Владимир Багмут.

Дима, простите, уже Дмитрий Станиславович – собеседник очень интересный. Мысли свои он может выразить не только точно, но и очень интересно, пересыпая речь многочисленными приколами, которые берутся буквально из ниоткуда. Не зря Михайленко, где бы ни играл, везде слыл главным острословом. И очень, кстати, хорошо, что его начали привлекать к комментированию матчей чемпионата Украины. Об этом и о многом другом мы спросим Дмитрия прямо сейчас.

- Если оглянуться назад в длинную карьеру игрока, какое что вспоминается самое первое и приятное?

- Очень сложно выбрать что-либо одно. Многие вещи приятны и прочно сидят в памяти. Прежде всего, то, что в столь раннем возрасте удалось сыграть в чемпионате Союза. Тогда я, конечно, не понимал, что это значит – осознание пришло только в последние годы. Играть против кумиров детства – событие! Моим любимым футболистом был Федор Черенков, и играть против «Спартака», где был он, Мостовой, Родионов, Шалимов, Черчесов, много стоило. Начал же карьеру в матче против киевского «Динамо» с Юраном, Яковенко, Лужным, Шматоваленко…

Потом был прекрасный период самой дружной команды, в которой я играл. Это «Днепр» начала 90-х. И здесь, как вкрапление, выигрыш бронзы на юниорском чемпионате мира. Затем Лига чемпионов в составе «Динамо». Чемпионат Украины тогда не был конкурентоспособным, и победа в нем не доставляла такой радости, как выход из группы в Лиге чемпионов. Уже в зрелом возрасте был «Днепр» Кучеревского, его второго прихода в клуб. И на венец – выигрыш Кубка Кипра. Это был абсолютно нежданный успех. Ехал туда просто язык подучить, здоровья набраться, а удалось выиграть трофей.

Так что не могу выделить какой-то один момент. Вспоминаю все с высоты лет по-другому. Допустим, раньше я не ценил период своего 17-18-летия, а сейчас понимаю, что это были очень ценные годы. Да и вообще, жизнь в Советском Союзе, спокойную и беззаботную, вспоминаю с очень большой теплотой. Не то, чтобы я хотел повернуть время вспять – просто хорошие были годы. Может быть, такие ощущения сейчас в силу того, что я был не мужчиной, а 17-летним парнем, который ходил в школу. Начал играть ведь очень рано.

- Переход из детского футбола во взрослый был сложным?

- Я, честно говоря, его вообще не заметил. Наверное, за это нужно благодарить Евгения Мефодиевича Кучеревского. Тогда не было сборов в нынешнем понимании. Мы не знали слов «стретчинг», «серии» и так далее. Просто играли в футбол. Когда меня поставили, вся установка была: «Выходи и играй». Никаких разговоров о тактике, о том, кто кого страхует. Все прошло в тумане. Помню, Вадик Тищенко рядом бегал, рычал. А я носился, как цирковая лошадь, без остановки, пока не заменили.

- Помним, как ты вышел за «Днепр» в товарищеском матче с олимпийской сборной СССР и с 30 метров нанес мощнейший удар в перекладину…

- Было дело. Сборная жила тогда на нашей базе. Стауче, Никифоров, Онопко – мы, молодые, просто смотрели на них. Многие игроки «Днепра» тогда разъехались по сборным, и Кучеревский поставил дублеров на этот матч.

- А первый гол помнишь?

- Конечно. Во Владикавказе играли, мяч отскочил, и я пробил из-за штрафной. В том сезоне сыграл 10 или 12 игр. Был ребенком, и только постепенно пришло понимание, что в высшей лиге бегать не надо. Нужно играть более зрело, спокойно, рассудительно. Этого никто не объяснял – в интернате же учили совсем другим вещам.

- Каким?

- Как останавливать мяч, другим азам. Кстати, отличная школа. Для ребенка, считаю, очень полезная.

- В днепропетровском интернате условия были далеко не лучшие – взять хотя бы поля, которые пребывали в ужасном состоянии, в отличие от твоего родного Кировограда. Что привлекало здесь? Возможность попасть в команду высшей лиги?

- Да. Меня, как и многих других, заметили на одном из турниров. Получилось так, что раньше в харьковский интернат звали моего брата, но родители не отпустили. И он сказал, что раз ему не разрешили, меня нужно отпустить. Родители, конечно, противились. Сейчас я хорошо их понимаю. Моему сыну 10 лет, и я даже представить не могу, чтобы через пару лет отпустить его куда-то из дома. Каким образом удалось убедить родителей, даже не знаю. И слезы были, и все остальное. Машины у нас не было, и виделись мы раз в месяц. Это было тяжело. Конечно, я ехал с надеждой играть в первой команде, ведь, чтобы играть в Кировограде, можно было и не уезжать.

Хочу сказать, что так, как помогал тогда «Днепр» воспитанникам интерната, вряд ли было еще где-то в Союзе. С 13 лет платили стипендию – мне родители столько денег не давали. И каждый год она росла. В 13 лет платили 15 рублей в месяц (столько же давали родители), на следующий год – 30 рублей, потом – 45, и в конце – 90. А мама зарабатывала 120. При том, что были мы на всем готовом. Деньги мне нужны были на «пятнашки», чтобы позвонить, купить молочный коктейль и стакан семечек.

- Какие были развлечения?

- Помню, в 89-м году появились первые видеосалоны, и мы тратили деньги на них. В соседнем доме можно было посмотреть видушку. Дискотеки проводились в интернате. Так что деньги особо некуда было тратить. Удивительно и то, что никто не пил, не курил, хотя можно было свободно пойти купить «Родопи», «Опал». Было какое-то фантастическое сознание у людей! Некоторые закурили в 11 классе, но это уже были серьезные парни – по 17 лет.

- А как учебу с футболом совмещали?

- Нормально все было. Там ведь тоже понимали, что не Эйнштейнов растят. Очень хорошее поколение было, учителя отличные. Воспитатель мог допоздна с человеком сидеть, пока тот уроки не сделает. Было нормально, и сейчас я только могу поблагодарить интернат. Не было бы этого – ничего бы не получилось. В такое дело я бы и сейчас отдал ребенка, только не с 12 лет. Но сейчас подняли планку: по-моему, с 14 лет забирают ребят. С 12-ти все-таки рановато.

- Чем подготовка в «Днепре» отличалась от киевской? Там ведь тоже дубль был приличный, но днепропетровцы выносили его в одну калитку.

- У нас в интернате была изумительная атмосфера. Не было никакой дедовщины, никто не забирал ни у кого вещи. А в Киеве это было распространено: старший пришел, отобрал у младшего часы, еду – все это рассказывали. И потом, три выпуска, которые выигрывали три года подряд «Переправу», почти полностью вошли в дубль. Какой-то аномальный процент футболистов заиграл! Сейчас такого и близко нет! Из моего выпуска, из 18-ти человек, наверное, 12 зарабатывали до 30 лет футболом. Только со мной в классе занимались Ромащенко, лучший бомбардир «Зенита» Попович, Малай, Гузенко, многие ребята в Белоруссии играли.

- Может быть, среди нынешней молодежи нет таких фанатов футбола?

- Может, причина в том, что раньше игроков формировал дворовой футбол, а сейчас его нет. Помню, нужно было полчаса в очереди выстоять, чтобы тебя пустили 15 минут погасать.

А возвращаясь к предыдущему вопросу, замечу, что свои плоды дало объединение в дубле этого серьезного пласта выпусков с восстанавливающимися после травм игроков основного состава. Мы несколько лет играли, и не знали конкуренции.

- Чем запомнился юношеский чемпионат мира?

- Прежде всего, атмосферой. Это была моя первая поездка за границу. Конечно, крышу сразу сорвало! Впервые я попал в супермаркет. Сейчас, наверное, в каждом киоске есть то, что я тогда увидел. «Кола» стояла, какие-то баночки, упаковки – все красивое, цветное. Вообще, все, как в сказке, прошло: поездки по Португалии, то, как Пеле вручал бронзовую медаль. У нас была хорошая команда, но бразильцы оказались объективно сильнее.

- Что привез из той поездки?

- Медаль привез. Мать хранит ее дома. Как и футболку с надписью «СССР». И «петушок» привез португальский, красивый. Ну и воспоминания, конечно. Сейчас ребенку рассказываю, что я третий на мире был – он не верит.

- А премиальные?

- Дали около тысячи швейцарских франков – я даже не знал, что такие деньги существуют. По тем временам было очень неплохо. Привез себе куртку кожаную – входил в тройку самых модных людей Днепропетровска (смеется).

- На том чемпионате вы проиграли Австралии. После этого были какие-то накачки?

- Этого уже не помню. Помню, что Египет мы с трудом обыграли. Помазуну на предыгровой тренировке палец сломали, и в ворота поставили Новосадова. Так во время игры ему сломали ключицу! Пришлось в ворота Сергея Мамчура ставить. Потом уже вызвали Тумиловича, он чудил следующую игру. После этого Помазун играл с поломанным пальцем. Нет, накачек не было. Костылев в этом плане был очень лояльным, никогда не нагнетал обстановку. А поражение от Австралии, кстати, ничего особо не решало. Разве что хотели выйти из группы не на испанцев, но из-за поражения играть пришлось именно с ними. Впрочем, мы их уверенно обыграли.

- Какие звезды вышли с того турнира?

- Бразильцы Элбер и Роберто Карлос, португалец Фигу, правда, он играл очень средне, Жоао Пинту, Руи Кошта.

- В молодости самое большое удовольствие от футбола получали в начале 90-х, под руководством Павлова?

- Он создал отличный коллектив и атмосферу в нем. Все были примерно одного возраста. Люди, которые делали историю «Днепра», уже ушли. Нам нечего было делить, у всех были одинаковые контракты, премии. Просто детский футбол сменился на взрослый.

Конечно, украинский футбол после союзного чемпионата упал в пропасть. Помню, как в 16 лет сыграл во второй лиге за кировоградскую «Звезду». Приехал на каникулы домой, и возглавлявший тогда команду Латыш (нынешний помощник Газзаева) взял меня на пару месяцев. Сыграл я 8 игр, и уровень там был очень приличный. А потом эти же команды стали играть в высшей лиге. Советский чемпионат был в пятерке лучших в Европе – это несомненно. Сейчас постепенно уровень повышается, но ведь совсем недавно были такие сезоны, когда чемпион определялся еще в марте.

- Павлов тогда еще жаловался, что «Днепр» не может платить такие деньги, как «Темп» или «Верес»…

- Да, были и такие команды в украинской истории. Ездили туда люди. Но где они оказывались через пару сезонов, когда деньги у команды заканчивались? Куда им идти? Я никогда не был сторонником таких метаний. Лучше более надежная стабильность. В «Днепре» все было абсолютно нормально. Возможно, мне тогда просто не нужны были деньги, но я никогда не жаловался.

- Валентин Москвин рассказывал, что когда вы упустили чемпионство, особого сожаления не было. Думали, мол, не в этом году, так в следующем…

- Да, у нас была очень сильная команда. Лично у меня предыгровое чувство, что сейчас выйдем и порвем, присутствовало в том сезоне, при Павлове, и потом, при Мефодьевиче. Кто бы ни приезжал, был уверен, что мы победим. Уверенность была очень сильная. Для чемпионства же тогда не хватило совсем немного. Обидное поражение было в Харькове, когда Прудиус забил после аута. Этот матч мы не имели права проигрывать.

- Почему потом произошел спад?

- Наверное, вследствие молодости. В чем-то и требования к себе снизили, и конкуренции высокой в команде не было. Получилось то, на что сейчас сетуют многие тренеры: человека нужно держать в узде, чтобы он не снижал требований к себе, рос все время. Действительно, мы потом не очень хорошо играли.

- Может быть, не хватило сил распыляться и на чемпионат, и на Кубок УЕФА?

- Точно уже не скажу. Вообще, тренировочный процесс очень отличался от нынешнего. Это сейчас все знают, что на сборах нужно тренироваться, много бегать. А тогда просто играли в футбол. Помню, много бегали при Павлове, но это даже сравнить нельзя с тем, что делают команды сейчас. Футбол очень развивается, и для тренеров появляется больше информации, и для футболистов. В конце союзного периода кросс считался нагрузкой.

- Да-да, наслышаны мы про забеги по Царской тропе…

- Ха, это же самое элементарное. Что такое бег для футболиста? Ерунда! Вот все говорят «Царская тропа»… Для футболиста ведь пробежать – все равно, что вам выкурить сигарету. Это несложно. Сейчас появилось столько новых вещей!

- А что тогда во время предсезонки было не ерундой? У Лобановского, например.

- Я пришел в «Динамо», когда командой руководил Сабо. Он тоже не имел понятия о сборах. Просто там была более конкурентоспособная команда, много было сильных футболистов. А тренировки… Тот же Лужный недоумевал: «Боже, что это такое?!» А когда пришел уже Лобановский, начались тренировки в привычном понимании: был план занятия, появились серии и так далее. С его возвращением из-за границы все стали учиться.

- Как происходил переход в «Динамо»?

- Мы играли с «Динамо» на Республиканском, и ко мне подошел Суркис. Сказал, что хочет в следующем сезоне видеть меня в «Динамо». А я ему ответил достаточно грубо, мол, «Днепр» в жизни не променяю. Но потом, когда сезон закончился и начались сборы, меня вызвал Павлов: «Дима, мне звонил Кучма – нужно, чтобы ты ехал в «Динамо». Разговор был короткий – я сел в поезд и уехал.

- Вот так легко уехал?

- Совсем не легко было! Вы что, такую команду бросать! Мы были ведь как одна семья. Здесь были все друзья, все складывалось нормально, а тут – бац, надо уезжать. Радовало одно: предстоящие игры в Лиге чемпионов.

- Ходили слухи, что Кучеревский, тренировавший в то время олимпийскую сборную России, пытался завербовать туда украинских ребят, и тебя в том числе…

- Мне он действительно звонил однажды с таким предложением, но я отказался, и история на этом закончилась. Никакого давления не было.

- Тогда еще много говорили о том, что после успешных матчей в Кубке УЕФА на тебя положили глаз клубы бундеслиги. До тебя доходили эти разговоры?

- Конечно, доходили. Но кроме этих разговоров, ничего не было. По прошествии лет, я даже спрашивал у Петровича, и он сказал, что тоже питался только слухами. Грех жалеть о чем-то, но тогда даже слова «агент» не было. Может, будь все иначе, что-то сложилось бы по-другому. Но тогда я ехал в Киев с уверенностью в своих силах.

- Незабитый пенальти «Спартаку» эту уверенность не поколебал?

- А как отдельный пенальти может повлиять? Во время игры особо расстраиваться было некогда. Отлично, что все закончилось так, как закончилось.

- По предматчевой установке бить должен был ты?

- Пенальти должен был бить или Леоненко, или я. Когда судья указал на «точку», Витя сказал: «Иди бей, у меня голеностоп болит». Когда подошел к мячу, Тяпушкин показался в воротах просто огромным. Вот и получилось, что плохо пробил, на удобной для вратаря высоте.

- А перед матчем накачки какие-то были?

- Да-да, все это было. Конечно, о политике никто не говорил – упор делали на принципиальности противостояния «Спартака» и «Динамо».

- Кто самые пламенные речи произносил?

- Все время с нами был Григорий Михайлович. Йожеф мог громко покричать.

- Что-то остренькое от Сабо вспомнишь?

- Он брал голосом, шумел много… Вообще, конечно, в Киеве у меня пошло не совсем так, как хотелось бы. В «Днепре» ведь отношение ко мне было одним, а там – совсем иным. Того же Павлова я понимал хорошо, знал, что он от меня хотел. Хотя и Йожеф ко мне нормально относился, доверял, но раскрыться, думаю, при нем полностью я не мог. Наверное, был еще молод, а рядом не нашлось человека, который бы просто успокоил, сказал делать, что умею.

- Из того розыгрыша Лиги чемпионов какая еще игра запомнилась?

- Матч с «ПСЖ». Там играли звезды: Жинола, Веа, Браво, Валдо, Ле Гуэн.

- Что не позволяло сборной Украины выйти на нынешний уровень 10-15 лет назад?

- Чего-то в то время не хватало. Да и не было столь сильных футболистов, как сейчас. Сборная наша была обычным середняком, а для побед нужны звезды, как Шевченко, Воронин, Тимощук. Тогда, кроме Леоненко, не было человека, который мог бы сделать результат.

- Город Киев намного отличался от Днепропетровска?

- Играя в «Днепре», жил преимущественно на базе. Тогда еще время такое было: стреляли, взрывали. Помню, кафе «Риека», где через раз или стреляли в кого-то, или просто доставали пистолет похвастаться. Страшноватое время было. В Киеве, понятно, были лучше дороги, а так – все то же самое. В Украине вообще в то время было очень грустно.

- Через полгода после твоего переезда в столицу состоялся знаменитый уход Павлова вместе с четырьмя игроками. Ты знал заранее о воссоединении с друзьями?

- Нет, мы ведь не имели возможности плотно общаться – мобилок, как сейчас, не было. Все постоянно в разъездах, и созвониться можно только по городскому телефону. А состыковаться так очень тяжело: то я на базе, то ребята. Честно говоря, обалдел, когда привезли полсостава «Днепра». Было очень приятно увидеть друзей.

- Между собой у вас никогда не заходил разговор на тему «Что теперь будет с «Днепром»?

- Мы созванивались с Полуниным, спрашивали, как там и что. Только так и можно было узнать что-то, ведь в газетах практически ничего не писали. Но что произошло на самом деле, мало кто знает. И мы, игроки, не знаем. А с Павловым эту тему не обсуждали.

- Чуть позже в обратном направлении проследовали Ковалец, Шаран и Топчиев…

- Да, правильно. Как-то на тренировку пришли Ковалец с Шараном и начали прощаться. «Вы куда?» – «В «Днепр» едем». Этот момент я сейчас вспомнил.

- Получилось так, что один из первых матчей весной «Днепр» играл как раз с «Динамо». Не было странных ощущений: пол-»Днепра» в форме «Динамо», а пол-»Динамо» в форме «Днепра»?

- Вообще, с момента ухода Павлова все игры с «Днепром» носили принципиальный характер. Но это, наверное, более принципиально было для болельщиков. У футболиста же задача одна – выйти и хорошо сделать свою работу. Конечно, хочется выиграть, но желания убить кого-то на поле лично у меня не возникало. Тем более «Днепр» сделал мне только хорошее. Что же мне доказывать?

- Многие болельщики до сих пор не могут простить Павлову тот уход с игроками…

- Прекрасно понимаю всех любителей футбола Днепропетровска. Но разве может быть плохим отношение к тому же Коновалову или Максимову, которые просто хорошо делали свою работу? И я чувствовал со стороны болельщиков симпатию. То же самое и при обратном переходе: кому я должен был что-то доказывать? Суркису или кому-то еще? У нас до сих пор сохранились абсолютно нормальные отношения.

- От киевских болельщиков ты не дождался такого же отношения, как в Днепропетровске…

- Да меня «обожали» в Киеве, вы не помните?! (смеется) Причем, уверен, спроси у любого болельщика, почему так происходило, никто и не объяснит.

- А тогда еще мало людей на футбол ходило. Наверное, каждая реплика с трибун была слышна?

- Я догадываюсь, в чем причина. Когда пьяный сидишь и несфокусированным взглядом смотришь на поле – а там все одинаковые, и только один с «микрофоном» на голове – на кого кричать? Еще и с другим цветом кожи никого не было. Конечно, я слукавлю, если скажу, что не переживал из-за этого. Но потом пришел Лобановский, и благодаря ему я немного успокоился. «Никого не слушай и ничего не читай», - убеждал он. Дело в том, что под этот гипноз и пресса попала: стали занижать оценки, критиковать, как бы ни играл.

- Легко сказать «не читай». Все равно же отзывы доходят до ушей…

- Я просто проходил мимо киоска и не покупал газеты. Интернета тогда еще было, поэтому справлялся с этим я нормально.

- Историей возникновения прозвища Зверь поделишься?

- Это Мефодьич меня «наградил». Как сейчас помню, начало моей первой тренировки в «Днепре». Стоим на поле, Кучеревский обводит всех взглядом. Увидев меня, поворачивается к помощникам: «А это кто лохматый?» – «Какой-то самородок из интерната». А у меня бутсы были старые, грязные. Мефодьич тут же говорит администратору: «Пойди бутсы ему поменяй». Принесли другие бутсы. «А эти, старые, выбрось, чтобы я не видел», - сказал Кучеревский. Я и выбросил тут же. Смешно получилось, и Мефодьич отреагировал: «Зверь какой-то». Так с первой тренировки прилипло ко мне прозвище.

Вообще, чтобы вы понимали, раньше перед игрой или тренировкой на базе мы в интернате бутсы свои чистили целый день. Попасть сюда было пределом мечтаний. Это был настоящий праздник: чистили бутсы, шипы. А иногда проводили матчи между интернатом и основным составом. Причем счета были более-менее пристойные, с разницей в пару мячей проигрывали – была иллюзия борьбы.

- Ты тоже по остроте языка фору многим дашь…

- Ну а как иначе с такими учителями? (улыбается)

- Белькевич вспоминал, как тебе удалось развеселить самого Лобановского…

- Да, это знаменитая история. Лобановский вообще эмоций не проявлял, и смех у него был характерный, глухой такой. Просто ситуация эта еще на сборах произошла, где атмосфера напряженная, тяжелая. Все серьезно: взвешивание, давление – как на Байконур готовишься. И после двусторонки, в конце которой Федоров гол забил, Лобановский говорит: «Все нормально, хорошая самоотдача, единственное, кто играл с Федоровым? Последние минуты ведь, нужно более ответственно относиться». А все устали жутко, никто не отвечает. Васильич повторяет: «Я спрашиваю, кто играл с Федоровым?» Ну а я сижу и думаю, мол, ладно, чего уж там, может, он действительно не знает. И сказал – Могильный и Буре.

- Тяжело было, будучи в «Динамо», настраиваться на команды уровня «Нивы» или «Звезды», когда вы громили всех подряд?

- Лобановский мог настроить за счет авторитета. У него был очень большой авторитет. В отличие от того же Йожефа, который мог кричать или стакан подбрасывать. Лобановскому не нужно было даже повышать голос. У него было феноменальное умение настроить людей, заставить их делать то, что он считает нужным.

- Самое обидное поражение того времени, наверное, было в кубковом матче в Сумах по пенальти?

- Там действительно невозможно было играть. Мало того, что кочки, так через поле люди, извиняясь, ходили в гастроном с пакетами. Я говорю правду, это было! Ну и конечно, каттеначчо от Михаила Фоменко, который тогда в Сумах работал. Наверное, эти люди в гастроном тоже неслучайно шли – чтобы пару раз мяч выбить. Неприятное, конечно, поражение получилось – кажется, я и Герасименко послематчевые пенальти не забили.

- Победы в чемпионате воспринимались только как путь в Лигу чемпионов?

- Да, никакой радости они не приносили. Все шло очень легко и гладко, и за несколько туров до конца мы становились недосягаемыми. Конечно, для футбола это не очень хорошо. Одно время «Черноморец» пытался нас достать, но это могло продолжаться, пока они Витю Леоненко не разозлят – он три забьет, и все. Потом уже стал подниматься «Шахтер», появилась конкуренция, интрига. Сейчас матчи между Киевом и Донецком превратились в дерби.

- Когда появились первые мысли об уходе из «Динамо»?

- За место в составе я боролся до конца. Можно было уйти и раньше, но куда?

- Понятно, что в Украине тогда идти было некуда. А в Россию?

- Назовите мне хоть одного игрока, который тогда перешел из украинского клуба в российский. Считаю, что уехал в Израиль вовремя и в тему. Хорошая команда, отличный тренер. Этот специалист дал мне больше, чем и Лобановский, и Сабо. Не зная русского языка, он грамотно объяснил, что хочет от меня на поле, и я играл там в лучший футбол, чем в «Динамо». Отличный получился сезон. Вот только у клуба не нашлось денег, чтобы выкупить мой контракт. Потом пришлось идти в «Бейтар»: приехал туда после 5 тура, команда шла на последнем месте с разницей мячей 0:15. Взяли нас с Коноваловым выручать, потом еще футболистов прикупили. Общими усилиями спаслись от вылета. «Бейтар», между прочим, единственный столичный клуб в Израиле, имеет огромную армию болельщиков. Там очень хорошая футбольная атмосфера, поля хорошие и уровень чемпионата неплохой.

- Вот только теракты наверняка спокойной жизни мешали?

- Это началось во второй год пребывания в Израиле. Первый сезон провел, как на Майами. До пляжа рукой подать было, погода отличная, полный стадион на каждом матче. А потом началось тяжелое время в этой стране, и оставаться не было никакого смысла.

- Окунувшись в жизнь за границей, заметил разницу с Украиной в отношении к футболу?

- Безусловно. По сравнению и с Израилем, и с Кипром у нас вкладывают в футбол больше средств, но интерес болельщиков гораздо слабее. Ладно, градус боления – это зависит от темперамента той или иной страны. Нельзя ведь требовать, чтобы в Мурманске болели, как в Греции. В Украине только сейчас возрождается то, что было при Советском Союзе. Футбол становится значимым социальным явлением.

- Вернувшись в «Днепр», ты снова играл под руководством Кучеревского…

- Суркис тогда сказал мне о варианте вернуться в «Днепр». Я приехал на сбор, очень старался на тренировках, и Мефодьич оставил меня в команде. Где-то полгода я приходил в себя, а потом обрел уверенность, и все складывалось нормально. Не знаю почему, этот город и команда всегда действовали и действуют на меня очень благотворно. Я здесь такой, какой есть.

- Кучеревский изменился как тренер за 10 лет?

- Не сказал бы. Как тренер он остался таким, каким я его помню. Конечно, он повзрослел – все-таки 10 лет прошло. Отмечу, что в этот раз у него был идеальный помощник – лучшего и желать нельзя – Вадим Тищенко. Эта связка была очень сильной.

- Уже не просто играли в футбол, как 10 лет назад?

- Об этом и речь!

- Кучеревский мог бы себя реализовать в нынешнем «Днепре», со множеством иностранцев?

- Думаю, сейчас его бы время тоже было.

- Ты говорил, что у Лобановского была огромная сила убеждения. О Кучеревском тоже говорят как о сильном психологе…

- Да, это правда. Не могу сказать, что Мефодьич был самым сильным в мире стратегом или тактиком, но люди при нем очень сильно прогрессировали. У него заиграли футболисты, которых раньше никто не знал. Он мне выписал путевку в большой футбол, многим другим моим ровесникам, можно назвать половину нынешнего «Днепра». Каким образом ему это удавалось? Он доверял людям, убедил, что они могут играть. Причем они не просто играли, а прогрессировали.

- Прогрессировать-то прогрессировали, но многие полагают, что команда Кучеревского достигла своего потолка и не могла сбросить кого-то из пары «Динамо» – «Шахтер» с вершины. Правы болельщики в таких суждениях?

- Конечно, правы. На тот момент из команды выжали все, как из лошади, которая уже не может быстрее бежать. Если побежит еще быстрее – упадет. В принципе, это и произошло. Наверное, на тот момент это был максимум возможного, и все-таки нужны были более сильные футболисты. Или какие-то другие силы, которые помогли бы вклиниться в эту двойку.

- Постоянно ощущали нехватку этих сил?

- И очень сильно! Мы обыгрывали и «Динамо», и «Шахтер», но чтобы попасть туда, нужна стабильность в результатах.

- Не было иногда ощущения бессилия, когда эти самые силы работали против вас?

- Было несколько просто свинских игр. Помню, в Кривом Роге судья добавил 9 минут – это было какое-то безумие. Можно вспомнить и скандальную игру с «Динамо» в Киеве, когда в наши ворота в конце матча поставили пенальти. Были моменты, когда понимали, что не от нас все зависело.

- Каково после таких матчей выходить на следующие игры?

- Тяжело на следующий день. И я даже не знаю, что можно сделать в таких случаях на месте тренера. Заявить о чем-то газетам? Но это тоже не идет на пользу команде, потому что игроки, прочитав, решат, что вся ответственность с них снимается. Мефодьич всегда говорил: «Вам что, судья голы забивал? Или не давал вам моменты использовать?» То есть он вел себя абсолютно нормально, понимая, что никак не может повлиять на ситуацию.

- Не так давно ты сказал, что до сих пор перед глазами стоит матч с «Партизаном»...

- Очень долго не мог отойти от этой игры. Ложился – и видел, как этот парень бьет внешней стороной стопы, и мяч влетает в угол. У нас была очень хорошая команда, мы легко играли, понимали друг друга. Я на миллион процентов был уверен – они не выиграют. Они ничего не могли сделать! Мы контролировали игру, они вообще не могли подойти к воротам. Все глохло на расстоянии 30 метров от наших ворот. Но с кем бы ни играл: Шепетовкой, Бояркой, ветеринарами какими-то – хотя бы один момент появляется у любой команды. И «Партизан» этот момент использовал.

Наверное, нам нужно было больше контролировать мяч, заставить их больше бегать вхолостую. Может, не хватило опыта, хладнокровия какого-то.

- После «Днепра» ты год провел в Запорожье. Помнится, ты подписал контракт по схеме «1+1», но плюс этот не использовал. Почему?

- Мне предлагали остаться, чтобы потом начать работу в клубе уже в другой роли. Было у нас два разговора с руководством, но я решил ехать на Кипр. Занимался английским и хотелось подтянуть язык. А когда узнал, что в этом городке, в Пафосе, живут англичане, подумал, что сам Бог велел туда ехать.

- Два года на Кипре были таким себе релаксом?

- Я поехал нормально пожить на берегу моря. Понимал, что ни о каких медалях, ни о заработке большом речи быть не может. Ехал на год, а остался еще и на второй. Даже когда в этом году уже принял решение заканчивать карьеру, они уговаривали остаться. Мне аж неловко было отказывать – так президент упрашивал.

А как мы Кубок выиграли! В четвертьфинале мы обыграли «Омонию» – коммунистическую команду Кипра. У партии там был как раз 80-летний юбилей, они купили кучу футболистов за сумасшедшие деньги, платили им зарплаты. Была у них задача выиграть трофей, но пролетели с чемпионатом, а в Кубке мы их убрали. Обыграли 3:0 дома, а на выезде сыграли 0:0. Болельщики «Омонии» блокировали команду на стадионе и около суток не выпускали из раздевалки. Даже пришлось звать войска, чтобы вывезти игроков.

В полуфинале потом выбили «АПОЕЛ», ставший чемпионом, а в финале АЕЛ обыграли – команду тоже с большими традициями. Это было, как в сказке, но все результаты – по делу. После победы полупьяные ездили по этому городу с населением 6 тысяч, возили Кубок, пели песни. Класс!

Вообще, клуб был в шаге от банкротства. Если бы не победа в этом турнире, команды бы не стало. А благодаря этому появились спонсорские деньги, плюс будут какие-то средства от УЕФА. Клуб выжил.

- На матче «Днепр» – «Металлист» ты попробовал себя в роли телекомментатора. Как ощущения?

- Не такие, как ожидал. Когда разговариваешь с вами, можно подумать над фразой, повторить что-то, перефразируя, а там такой возможности нет. Но больше меня смущали наушники. Слышишь свой голос и думаешь: «Боже, что за … говорит». Из-за этого мысль скачет не слишком резво – как будто в невесомости находишься. Так что поначалу немного жевал слова, а потом, ничего, разошелся немного.

- Еще пойдешь, если позовут?

- Пойду!

- Игра «Днепра» понравилась?

- Очень понравилась! Считаю, сейчас команда в таком состоянии и положении, когда самое время вклиниться туда наверх. Давно не было такого сильного подбора игроков.

Sport.ua