Юлия ЛЕВЧЕНКО: «В мире люди не могут понять на сто процентов боль других»

Украинская прыгунья в высоту Юлия Левченко рассказала об отношении к Украине в мире после начала полномасштабной войны.

– Каким было отношение к Украине в Юджине?
– были невероятные ощущения. Когда мы просто были одеты в форму сборной Украины, к нам подходили люди [на улице], поддерживали. Даже не знаю, сколько сотен таких было.

Они говорили, что очень рады, что мы здесь, что выступаем, что за нас переживают всем сердцем. Свои переживания выражали. Мне было неловко, потому что я просто надела эту кофту и не знала, как себя правильно вести. Это сложная тема, потому что я переживаю, правильно отреагирую, правильно ли меня поймут, могу ли я улыбнуться, нужно ли дать другую эмоцию.

Но и была гордость, что нашу страну видят, слышат. Морально это очень важно, когда ты знаешь, что тебя понимают, тебе сочувствуют, и человечность не потеряна.

– Кроме Штатов, в этом году вы выступали еще в нескольких странах Европы, а также в Марокко. Какая атмосфера вокруг украинских спортсменов? Как там реагируют на Украину?
– Чувствуется, что поддержка есть. Это видно, когда представляют спортсменов перед соревнованиями и называют Украину. Помню соревнования в Финляндии, финны нас очень поддержали. Была музыкальная заставка, и когда представляли спортсменов из Украины, включили «Стефанию». А на открытии соревнований тоже выступили с отдельным словом в поддержку Украины.

Читайте также:

Юлия ЛЕВЧЕНКО: «Страшно за близких и родных, оставшихся в Украине»

Ко мне после соревнований подошла финская прыгунья, мы разговаривали, и она вдруг начала плакать. Предлагала свою помощь. Были такие теплые встречи с людьми, которые говорили: «Мы с вами, мы вас поддерживаем».

– С другой стороны Ольга Саладуха рассказывала, как к украинским спортсменам на соревнованиях подходят представители других стран и говорят: «Вы утомили. Сдайтесь россиянам, потому что у нас цены растут». У вас это было?
– В моем кругу общения такого не было. Всегда с пониманием. Начиная с того, что девушки-коллеги по сектору спрашивали, как мы держимся, куда возвращаемся, как готовимся.

Так же спортсмены по другим видам. Подходил даже тренер, который не смог в первые дни [полномасштабного вторжения россии] дописаться ко мне в фейсбуке, потому что я туда редко захожу. У него дома проживало несколько семей спортсменов из Украины, он хотел предложить помощь тоже.

Ко мне подходили люди, действительно не только слово, но и дело предлагали. Если что-то нужно – негде жить или тренироваться, – приезжайте. То, что они просто предлагали это уже важно.

Понимаю, что в мире все вверх тормашками. Люди не могут понять на сто процентов боль других. Я, например, сейчас понимаю, насколько мне удалось не увидеть те страшные вещи, которые я могла увидеть во время войны. Меня это обошло.

Но мне тоже страшно понять людей, видевших ужасные вещи, пережившие их. Что у них с психикой? Как им жить дальше? Ты сочувствуешь, но тебе трудно понять, насколько это страшно.