БОРЗОВ: «На играх в Мюнхене мне прислали пластиковую мину»

Борзов - действительно легенда. Только о таком складывают сказки. А может, то и не сказка, а быль. Слушайте.
 
Начало 70-х. На лавочке сидит, жмурясь от солнца, знаменитая хоккейная тройка - Михайлов, Петров и Харламов. Мимо идет Борзов.
 
- Валер, а, Валер? - подает голос Михайлов.
 
Борзов останавливается.
 
- Это правда, что ты - самый быстрый человек на земле?
 
- Вообще-то газеты пишут - самый, - смущается Борзов.
 
- В магазин не сбегаешь? До закрытия пять минут осталось...
 
Мы приехали в Киев говорить с замечательными людьми этого города. Персонажи и впрямь оказались потрясающими - что Григорий Суркис, что Йожеф Сабо, что Валерий Борзов.
 
Валерий Филиппович, правда, вызывал беспокойство - все-таки президент Федерации легкой атлетики Украины, вчерашний министр и президент НОК. Мы боялись официоза - и напрасно.
 
У Борзова - мягкие интонации, чуть лукавые. И юмор такой же, хитроватый. Великий спринтер оказался большим обаятельным человеком с синими глазами. С таким уютно не только на интервью, но и на охоте.
 
Валерий Филиппович толковал об усталости, хотя выглядел для уставшего человека прекрасно.
 
- Так ведь Олимпийские игры на носу, - Борзов развел руками. - Бесконечные командировки, устаю. Я только вернулся в Киев.
 
- Где были?
- На рабочем совещании президентов и генеральных секретарей национальных ассоциаций легкой атлетики.
 
- Живете в самолетах, как и прежде?
- Жил, когда сам был спортсменом. Сейчас гораздо меньше перелетов. А вот бюрократическим заседаниям нет конца. И чем ближе Олимпиада - тем их больше... (И вдруг, после паузы.) Как видите, я сейчас не тот, каким был в 72-м году. Сильно отличаюсь?
 
- Прилично.
- Я пришел в то состояние, которое заложено генетикой. Мало кто из спортсменов представляет, как он выглядел бы, если б не было тренировок. Да вот вам пример: однажды поспорил с товарищем. Долго не брился. И получил возможность увидеть, какой я на самом деле. Совсем другой типаж - с бородой и усами.
 
- Сколько не прикасались к бритве?
- Около месяца. Люблю спорить на то, что сложно воплотить. Вот попробуйте сказать себе с утра - «я больше не курю»!
 
- Вы легко бросили?
 - Я такой человек: если что-то решил, то все. Железно. Это моя натура. В спорте потому и решал задачи, которые казались неподъемными.
 
КТО СКАЗАЛ, ЧТО ЛЕНЬ - ЭТО ПЛОХО?

- Бывают моменты, когда чувствуете себя старым?
- Нет. Душа у меня молодая.
 
- Когда охотитесь на уток и часами бродите по болотам - не устаете?
- Нет. Даже если увяз в болоте и вся охота прошла впустую. По старой спортивной привычке испытываю на охоте мышечную радость. Состояние, чем-то напоминающее наркотическое опьянение. Наслаждение от утомления - это знакомо лишь профессиональному спортсмену, больше никому. Идешь зимой по снегу километров пятнадцать, в полной экипировке...
 
- Вы все-таки остались спортсменом.
- Остались спортивные замашки. И отношение к труду. О настоящих нагрузках только память.
 
- Григорий Суркис сказал нам недавно в собственном кабинете: «Сто отжиманий могу сделать хоть сейчас». Вы под какую цифру подписались бы?
- Я столько раз в молодости отжался, что теперь делать этого не стану. Мечтаю о том, что однажды вернусь к простейшей гимнастике. Но пока - никак. Чувствую: наелся в жизни спорта. Узнал, что это такое - внутреннее отторжение дела, которому посвятил лет двадцать.
 
- Печально.
- Понимаю - не следовало после спорта завязывать с тренировками вовсе, но я стал функционером. Хочешь - не хочешь, много времени в сидячем положении. Хотя и это - вопрос лени.
 
- Неужели вы ленивый человек?
- Лень порождает гениальные открытия. Колесо, например. Кто сказал, что лень - это плохо?
 
- Жена, знаменитая Людмила Турищева, вас не попрекает?
- Жена у меня трудоголик. Но и я в работе не ленив. Терпеть не могу выполнять дурные задания. Люблю те, которые приводят к зримым результатам.
 
- Наверное, вам особенно невмоготу было просиживать с девяти до шести в министерстве.
 - Есть правила бюрократа, которые не обойдешь. Пока премьер-министр сидит на работе, аппарат не расходится. Ждет. И в субботу прийти на службу считалось хорошим тоном.
 
- Многие бывшие спортсмены рассказывают, что просыпаются от боли в коленях. От чего просыпаетесь вы?
- О, это особая тема: последствия спорта и Чернобыля. А я прошел и то и другое.
 
- Вас радиация накрыла в Киеве?
- Я тогда работал секретарем ЦК комсомола. Выезжал на место аварии и занимался вопросами, связанными с поиском семей, организацией взаимодействия с воинскими подразделениями. И артисты туда ездили, и спортсмены.
 
- Много времени провели в Чернобыле?
- Наездами - целый год.
 
- Понимали, куда попали?
- Еще бы! Но все измерялось не днями, которые провел в Чернобыле, а количеством полученной радиации. Впрочем, и с этим никто толком не мог разобраться. У вертолетчиков и стоявших в оцеплении ребят были запредельные дозы. Умирали в основном те, кто получил первый ожог. Кто что-то делал прямо на пожаре.
 
- Нам Владимир Бессонов рассказывал, как после победы «Динамо» в Кубке кубков ездил выступать в Чернобыле перед спасателями. Потом вернулся домой, на лестничной площадке снял с себя всю одежду, бросил в мусоропровод и вошел в квартиру абсолютно голым.
- У меня с одеждой тоже история любопытная. Неподалеку от нынешнего здания Олимпийского комитета Украины располагалась больница, которую занимали чернобыльцы. Возвращаясь, мы тут же отправлялись туда. В особом пункте даже автомобили проверяли на радиацию - можно отмыть или нет. А про вещи мне сказали: «Все, что на вас, - закопать на два метра».
 
- Пошли закапывать?
- В Конча-Заспе был спортивный лагерь, где у нас, секретарей ЦК комсомола, были свои комнатки. В том лагере и закопали. До сих пор помню где. Может, и сейчас там светится: два метра мы не осилили...
Позже списки чернобыльцев чистили несколько раз - как и во всяком деле, появилось много липовых. Но я свой статус сохранил. Кстати, тем, кого командировали в Чернобыль, даже документов не давали! Не до этого было!
 
ЗА ПОЕЗДОМ С ДВУМЯ ЧЕМОДАНАМИ
 
- Когда в последний раз бегали?
- Меня пригласили нести факел Олимпийских игр в Афинах. И дали дистанцию в горку. Метров восемьсот, хотя я просил сорок. Без подготовки пришлось попыхтеть.
 
- За трамваем никогда не бегали?
- Как-то возвращался из-за границы и в Москве перепутал выходы из метро на Киевском вокзале. Бежал за поездом с двумя чемоданами в руках и сумкой на шее.
 
- Успешно?
- Поезд тихо шел. А я, догоняя последний вагон, включил хорошую скорость.
 
- Поняли - что-то в вас осталось от великого спринтера?
- Понял, что нельзя заниматься глупостями - опаздывать на поезд. Опаздывать вообще неприлично, как говорил мой отец.
 
- От какой собственной черты с удовольствием избавились бы?
- От скромности. Плохая черта.
 
- Почему?
- В этой жизни надо работать локтями. Мои титулы и статус можно было бы использовать более эффективно. Современное поколение нашло бы, что со всем этим делать.
 
- Перед зданием Олимпийского комитета стоял бы ваш бронзовый бюст?
- Бюст не хочу. Я о другом.
 
- Вы никогда ничего не просили?
- Ни-ког-да!
 
- На что у вас сегодня нет времени?
- На домашние хлопоты. Скопилась куча мелких дел: забрать запчасть для холодильника, съездить на кладбище - я недавно похоронил маму. Заглянуть к ювелиру и уточнить, что подарить дочке к рождению ребенка. Вы знаете автомобильный закон?
 
- Какой именно?
- Если ходишь пешком - одно-два крупных дела за день сделаешь всегда. Машина же приводит к тому, что зарываешься в мелочах.
 
- Дочка ваша осела в Канаде?
- Год назад туда переехала. А я - ноги в руки и полетел знакомиться с родителями ее парня. Смотреть, в каких условиях живет. Мне было интересно, что за характер у молодого человека - потому что моя Танюха типичный Скорпион. Денис как будущий зять понравился.
 
- Чем?
- Да хотя бы тем, что сам прошел путь с нуля до среднего бизнесмена. Сейчас они вместе с Татьяной бизнесок купили, она занимается флористикой, а у него транспортные перевозки. Сам он из Киева, бывший пловец. Их познакомили общие друзья.
 
ВОРОТА УДАЧИ ОТКРЫВАЮТСЯ ОДИН РАЗ
 
- Главная ошибка в вашей жизни?
- Эта ошибка не дала мне выиграть вторую Олимпиаду. За месяц до открытия травмировался по собственной глупости. Перебрал с нагрузками и получил травму задней поверхности бедра. Вопрос стоял: ехать - не ехать.
 
- Поехали?
- Да, и взял бронзу - с тем же результатом, что в Мюнхене. Но готов был лучше, чем в 72-м. Это по сей день заноза. Об этом хорошо сказал мой тренер Валентин Петровский: «Ворота удачи открываются один раз...». Один раз тебя допустили к Олимпу, и хватит. Сколько же можно?
 
- Есть поступок, которого стыдитесь, но найдете мужество рассказать?
- До 16 лет промышлял по садам. Крал арбузы. Когда на охраняемую бахчу полез, мне вслед солью стреляли. Но это было не воровство. В Новой Каховке развлечений никаких - а энтузиазма хоть отбавляй. Я прошел весь набор пацанячьих увлечений. Вплоть до драк. Как-то меня поджидала возле дома компания ребят. Биться было сложно, и я запускал их в преследование вокруг дома. Отрывался, потом резко останавливался за углом - и первого, кто выбегал, в дыню! На следующем углу опять останавливался...
 
- И снова в дыню?
- Точно. А догнать меня никто не мог. Удрать - ключевой момент даже для боксера.
 
- А поступок, которым гордитесь, но который никогда не попадал в газеты?
- Записался ко мне на прием парень. У самого двое детей, да еще женился на женщине, у которой трое. Разговорились, и выяснилось, что родился он в лагере, мама там сидела. И вот теперь его отчисляют с первого курса за неуспеваемость. Я проблему с институтом за него решил. После он пришел ко мне и принес подарок. Позолоченные запонки. Я сказал: «Дружок, ты можешь отличить - за подарки я это делаю или просто так?». Больше всего меня удивило, что он так и не понял...
 
- Говорят, любой человек хоть раз был на грани жизни и смерти.
- Так и есть. Я, к примеру, ушел под лед с велосипедом. При сильном течении. Было мне лет четырнадцать, и вот такой эпизод заставляет человека сразу взрослеть.
 
- Как выбрались?
- Те, кто ловит рыбу сетями, делают широкие «окна» во льду. Ледок-то был тоненький - я на велосипеде ехал и бульк туда! Помню, как видел подо льдом окошечко где-то в стороне, к нему и выгребал против течения.
 
- Не заболели после такого?
- У меня уже хватало и житейского, и рыбацкого опыта. Если провалился в полынью - что главное? Не остыть! Надо одеться в сухое и можешь опять идти рыбачить.
 
- Та лунка до сих пор возвращается во сне?
- Вы знаете, нет. Не снится. И самолет не снится.
 
- Какой самолет?
- Году в 70-м летел из Новой Зеландии. У самолета потек маслопровод, крылышки начали греться. Что ситуация была аварийная, сообразил, лишь когда летчики вышли в салон. Совершенно расхристанные. До этого ничего не ощущал, только видел, как на краске крыла выступают пупырышки. Посадили нас в Сингапуре - а там уже у трапа ждали «скорые», пожарные...
 
ПОЛКОВНИЧИЙ МУНДИР
 
- В свой дом, слышали, вы журналистов не пускаете?
- Пускал, пока не начали бить посуду и ронять осветительные приборы. Или оставляли царапины на шкафе, чего страшно не люблю. И однажды сказал: «Ребята, в хату - все, хватит...»
 
- Кто чаще дает интервью - вы или ваша жена?
- Я. У Люды более принципиальная позиция - она в последнее время хочет общаться только с профессиональными журналистами. А не с теми, кто попросит.
 
- Когда последний раз облачались в свой полковничий мундир?
- Ни разу не надевал. Куда в нем ходить? Я и медали никогда на грудь не вешал. И колец у меня никаких нет, как видите. Медали и мои, и жены лежат где-то в сумках.
 
- Там и орден Ленина, которым очень дорожили, если верить интервью советских времен?
- Конечно.
 
- Не перепутаете награды жены с собственными?
- Они в разных тумбочках. Вот Люда моя тоже полковник, она мундир надевала, когда необходимо было фотографироваться на очередное звание.
 
- Есть люди в мире спорта, которым не подадите руки?
- Подлецов хватает. Человек, которого я вытащил из болота, взял и облил меня грязью. Во всеуслышание - и незаслуженно. Но имя не назову.
 
- Почему?
- Я все-таки оставляю процент, что ошибаюсь. Не хочу выглядеть дурнем. Меня тогда устраняли с поста министра спорта и президента Национального олимпийского комитета Украины. НОК к тому моменту накопил деньги - и кому-то этими деньгами захотелось распорядиться. В итоге распорядился.
 
- Ту отставку вы пережили очень болезненно.
- И не скрываю. Потому что оформили ее иезуитски. 96-й год. Только закончилась Олимпиада в Атланте. В командном зачете Украина заняла десятое место, привезли 23 медали. Не такой уж плохой результат для страны, впервые участвовавшей в Играх. Но потом при всем народе президент Кучма обвинил меня в разных грехах. Таких несправедливых оплеух я не получал никогда. Это все было настолько надуманно! Я бы подсказал более справедливые обвинения, которые в те годы можно было предъявить спортивному министру.
Мне инкриминировали, допустим, то, что я не построил ни одного спортсооружения. Хотя в бюджете у меня на это не было заложено ни гроша... Я сразу понял, куда ветер дует. И подумал: раз пошла такая торпеда, надо сушить весла. Просто кому-то нужно было это место, вот Кучма и решил меня отодвинуть.
 
- Кого имеете в виду?
- Того, кто сел в мое кресло после меня. Сперва он стал министром спорта, а затем и Олимпийский комитет возглавил.
 
СЛУЧАЙ НА ТАМОЖНЕ
 
- Что привозили при советской власти из-за границы?
- Первый выезд за рубеж - Румыния. Купил туфли. После первого дождя от них отвалились подошвы. Было и удивительно, и смешно - вез их как ценность... Как-то в Финляндии купил запчасти для моей «Волги».
 
- Странно.
- У финнов был специальный магазин - готовили запчасти для советских машин. Так карбюратор мне продали такой, что к «Волге» подходил, но в принципе был для другого автомобиля. С необычными заслонками - как вдавишь педаль газа, так машина и поедет. Никаких ограничений. «Волга» после этого на второй передаче выжимала 120 километров в час!
 
- До сих пор за рулем сами?
- Да. И охраны у меня сроду не было. Я сам себя охраняю. А ту «Волгу» цвета «белая ночь» потом продал, а деньги сгорели, когда советская власть закончилась.
 
- Сколько у вас к тому времени было на книжке?
- 40 тысяч. Можно было купить четыре машины.
 
- В своей жизни прошли через бедность?
- Нет. Отец подполковник, семья обеспеченная. Свой дом в Черновцах. Не помню, чтоб ходил голодным. После всех кризисов пришел в себя - и решил положить деньги в Банк Украины. А он вскоре развалился.
 
- В бизнесе силы не пробовали?
- Я все время был на государевой работе. Сейчас, в 58 лет, затевать что-то новое - только с молодыми помощниками. Вот спортсменом привозил из-за границы мохер в подарок. Но это было баловство.
 
- На таможне у вас проблем не возникало?
- У меня нет, но с одним метателем в Москве случилась хохма. Он тащил чемодан настолько раздувшийся, что тот выглядел круглым. Таможенник говорит: откройте, мол. Тот отвечает: «Тебе надо - ты и открывай..». Едва до замка дотронулся, крышка откинулась - и пряжками таможеннику по лбу! А весь мохер по аэропорту разнесло!
 
- Кого из ушедших людей прошлого вам нынче особенно не хватает?
- Родителей. Вот ответ - почему мне невмоготу за границей. Живу этими категориями: друзья, родина, лес, рыбалка... А там все частное, кругом заборы. Ты закомплексован: туда нельзя, и туда тоже. Проклинаю наших людей, которые получают землю - и отгораживаются забором вплоть до воды. Типичное жлобство. Неужели трудно тропинку оставить?
 
БОМБЫ ПАДАЮТ РЯДОМ
 
- С Лобановским были знакомы?
- Конечно. Помню, его спросили: «Как ты можешь работать с таким тупым игроком? У него же одна извилина». «Одна. Зато футбольная», - ответил он. В этом - весь Лобановский.
Наша последняя встреча была незадолго до его смерти. Сидели в ресторанчике. В какой-то момент заговорили, насколько целесообразно переносить законы легкой атлетики на футбол. Лобановского эта тема всегда интересовала. Он планировал нагрузки по методике легкоатлетов. По этому принципу много лет в киевском «Динамо» работала комплексная научная группа под руководством Зеленцова. Но я не понимаю: как это можно совместить? В легкой атлетике семь месяцев готовишься к сезону, четыре выступаешь. В футболе - все наоборот... Говорили тогда с Лобановским и о том, почему наши игроки не в состоянии конкурировать с европейскими звездами.
 
- Почему?
- Сегодня наши футболисты бегут быстрее? Нет. Прыгают выше? Нет. Головой играют лучше? Опять нет. Техника - тоже не на высоте. Что же остается? Талант. Вот на одном таланте и выезжаем.
 
- С Щербицким какие у вас были отношения?
- Именно он привлек меня к работе в ЦК комсомола. Я дома у него бывал. Владимир Васильевич пытался с моей помощью вырвать сына из дурной компании.
 
- Щербицкий-младший, кажется, баловался наркотиками?
- Я не видел, чтобы Валера принимал наркотики. Но водочку кушал в таких дозах, что это действительно была проблема. Однажды он выпросил у меня золотую олимпийскую медаль. Нацепил на шею и ходил с ней по городу. Его отец, узнав об этом, страшно гневался.
 
- Медаль потом вернул?
- А как же! Валера хороший был парень, не подлый. Только мягкий слишком - этим и пользовались всякие темные личности, которые постоянно к нему липли. Мы с моим другом Борисом Воскресенским старались вытащить Валеру из этого окружения. Но затея была безнадежная. К тому же у него были больные вены, начались трофические язвы. Он умер в 44 года. Похоронили его на Байковом кладбище. Там же, где теперь и его отец лежит, и Лобановский...
 
- Много там ваших друзей?
- Я как-то на Байковом прошелся по новой аллее и испытал шок. Свежие могилы - и 90 процентов знакомых. Некоторые моложе меня. «Бомбы падают рядом», - подумал я.
 
- Вы встречались с Брежневым. Рукопожатие у него крепкое было?
- Как ни странно, очень крепкое. А вот взгляд - уже стеклянный. После Олимпиады-72 во Дворце спорта устроили прием. На сцене я случайно оказался между Брежневым и Соломенцевым. Рядом стояла Люда Турищева. Неожиданно Леонид Ильич протягивает руку, а я не пойму кому - то ли Люде, то ли мне. Неудобно получилось. Кстати, меня должны были тогда представить к званию Героя Социалистического Труда. Но Суслов на приказе написал: «Не производит материальных благ. Отказать». Не получил я и «Альфа Ромео».
 
- То есть?
- Какой-то бизнесмен после Игр в Мюнхене решил подарить мне белую «Альфа Ромео». Однако наши чиновники ответили: это, мол, нескромно, и потому Борзов от машины отказывается. Интересное было время.
 
МЮНХЕНСКИЕ ПРОВОКАЦИИ
 
- Читали в «СЭ» интервью Карла Льюиса? Тот говорил, что равнялся на вас, увиденного в детстве по телевизору...
- Эти же слова Льюис повторил при нашей встрече. «Я перенял кое-что из вашей техники бега», - сказал он. К сожалению, мой запас английского не позволил нам пообщаться подольше.
 
- Другая легенда легкой атлетики - немец Армин Хари недавно заметил: «Если бы в 72-м американцы не опоздали на стометровку, Борзову победы не видать. Но на 200 метров золотая медаль была бы его в любом случае». Согласны?
- Сейчас можно говорить все, что угодно. В том четвертьфинале, на который опоздали американцы, я пробежал стометровку за 10,07. А финал выиграл за 10,14 с отрывом в полтора метра. Причем последнюю треть дистанции уже выкладывался не на пределе. Экономил силы, ведь впереди были 200 метров и эстафета. Хотя изначально бежать 200 метров не планировал.
 
- Почему?
- Считайте: четыре забега по 100 метров, столько же - по 200 и три - во время эстафеты. Одиннадцать забегов для спринтера - это очень много. Я боялся, что мышцы не выдержат нагрузки. Но начальник управления легкой атлетики Спорткомитета СССР Степанчонок меня уговорил. После победы на стометровке он пригласил нас с Петровским. Налил коньячку. Правда, для меня в тот момент - что вода была, что коньяк. Махнул залпом и ничего не почувствовал. В итоге сошлись на том, что 200 метров буду бежать «валиком», особо не напрягаясь. И только добравшись до финала, рванул, как положено. Выиграл. Но на эстафету меня действительно не хватило. В решающем забеге метров через 80 после старта стала пощипывать мышца бедра, и я сбросил скорость. Если б не это, скорее всего, догнал бы американца, и золото мы не упустили бы. А так - лишь серебро...
Бог - это везение. Кому повезло, тот говорит о Боге. Но любое везение должно быть определено материальным. На духовности Олимпиаду не выиграешь, точно вам говорю. Выиграть Олимпиаду в спринте - конечно, в этом был элемент случайности... Перед забегом в четвертьфинале мне сказали, что программа откладывается на сорок минут. Я бы поверил - и остался бы без победы. Потому что побежали через пять минут.
 
- Как вы узнали о захвате палестинцами израильских заложников в олимпийской деревне?
- Не поверите, все происходило на моих глазах! После выигрыша стометровки я долго не мог уснуть. В три часа ночи вышел на улицу продышаться. Корпус, где жила израильская делегация, был рядом с нашим. Вдруг вижу - какие-то люди с автоматами Калашникова перелезают через забор и бегут в ту сторону. Успел даже заметить, что на них были спортивные костюмы. Но я подумал, что это полицейские тренируются. Вообще к концу Игр они уже расслабились. И сквозь пальцы смотрели на то, что в олимпийскую деревню через забор лазило много народа. В основном за значками. Вот террористам никто и не смог помешать.
 
- Смотрели фильм «Мюнхен»?
- Да. Все так и было, как снял Спилберг. Я, к слову знал одного из погибших израильтян. До его эмиграции мы вместе учились в Киевском институте физкультуры, жили в одном общежитии. Он был борцом.
 
- Вам ведь в Мюнхене тоже непростые минуты довелось пережить...
- Да, меня там преследовали провокации. Сначала по первому каналу немецкого телевидения объявили, что я попросил политического убежища и три дня не показываюсь в олимпийской деревне. Наши чекисты переполошились, сразу примчались туда. А я, ни о чем не подозревая, сижу в своей комнате, смотрю мультики. Затем звонят из штаба нашей делегации: «Представляешь, на твое имя пришла посылка. Но, судя по масляным пятнам на пакете, там могла быть пластиковая мина. Отдали в полицию - пусть разбираются».
 
ТРИ ОЛЕНЯ
 
- Вы охотник. Там экстремальных ситуаций не случалось?
- К счастью, нет. Чаще всего трагедии происходят, если в охотничью компанию попадает чужой. Поэтому когда идем на «номера», всегда стою рядом с проверенными ребятами. И не позволяю себе зайти в незнакомую компашку не выяснив до конца, какие у них правила на охоте.
 
- Самая памятная охота?
- Когда одним выстрелом завалил трех оленей. Ей-богу, не вру. Есть свидетели.
 
- Такое возможно?
- Рассказываю. Уже серело, зверя не было. Я стоял на том «номере», где выходил последний загонщик. Впереди сухостой - плотная трава типа камыша. Снежок мягкий потрескивает. И тут появляются олени. Они шли настолько близко друг к другу, что подравнялись под выстрел. А у меня картечь, «девятка». Стреляю. Расстояние было метров 30, как раз когда дробь разлетается пучком. Трем оленям она попала точно в шею. Зверь-то это крепкий, даже раненый может еще метров сто пробежать. Пошли с егерем на поиски. Натыкаемся на одного оленя - он уже «доходит», шею опустил. Вдруг видим, что от него второй след крови тянется кап-кап, а потом и третий.
Приключилась у нас на охоте и совсем необычная история. Один известный украинский ученый-кибернетик, спасаясь от секача, который вылетел на него из леса, запрыгнул на дерево. Ухватился руками за ветку, ноги поджал и ничего уже сделать не может. Кабану холка не позволяет поднять голову. Он подпрыгивает, клацает зубами и пытается своими могучими клыками, как шпагой, проткнуть мужика. Натерпелся тот жути, покуда мы не подоспели. Завалили кабанчика, начали снимать нашего ученого друга с дерева, а он никак.
 
- В смысле?
- В прямом. Нервный шок. Так вцепился в ветку, что не в силах был руки разжать. Пришлось отпиливать ее и везти беднягу к врачу, уколы делать.
 
- Собственную собаку на охоте ни разу не подстрелили?
- Избавил меня Боженька от такого стыда. Я знал ребят, которые много лет были не разлей вода, на охоту вместе ездили. Потом один случайно подстрелил собаку другого. Все, с тех пор кровные враги.
 
- Правда, что ни одной подстреленной утки вы не съели?
- Я уже давно к дичи не прикасаюсь. Это сейчас у нас «барская» охота, максимум удобств. Раньше было проще - даже в 25 градусов мороза ночевали на ветках в спальных мешках. И как-то местные охотники угостили мясом кнура.
 
- Каким-каким мясом?
- Кнур - кабан, мясо которого не обработали соответствующим образом. Невероятно вонючий. И вот, протягивают мне кусочек, наливают стакан мутной самогонки... Ой, ребятки, это было чудовищно. Столько лет прошло, а как вспомню - сразу выворачивает. Если с того дня самогонка в меня еще с трудом влезает, то любое дикое мясо есть не могу. У нас старая традиция - по дороге на охоту, едва выехали за пределы Киева, надо 25 граммов коньяка, маленькую стопочку, махнуть. Или когда пашешь, но не можешь заснуть - тоже немножко коньячку не грех. У человека вообще бывает три состояния. Первое - когда работаешь, при этом и сон хороший, и аппетит. Второе - работаешь, но сон плохой. Это уже тревожный звоночек. А если потом еще и на еду смотреть перестаешь...
 
- И что тогда?
- Тогда пора заказывать музыку. Перенапряжение сердечной мышцы.
 
ТЯЖЕЛЕЕ ВСЕГО СОБИРАТЬ КАРТОШКУ
 
- С Людмилой Турищевой вы женаты уже 30 лет...
- Хотя и я, и Люда родились в октябре, по характеру мы совершенно разные. В браке это очень важно. У нас была комсомольская свадьба. Два знаменитых спортсмена - в советские годы такие браки поощрялись. Нам сразу квартиру дали.
 
- Дочка ваша тоже занималась легкой атлетикой?
- Да, Татьяна мечтала повторить мой путь. Но я объяснил, что нынче большой спорт связан с колоссальным риском. Не мог же я предложить дочке экстремальные тренировочные нагрузки, которые скверно отразятся на ее здоровье. Ей еще детей рожать. Поплакала Татьяна, да и успокоилась. Поступила в институт.
 
- Долго еще будут бить рекорды на стометровке?
- Предел человеческих возможностей зависит от прочности тканей и костного аппарата. Как, например, у штангистов, у которых при поднятии слишком большого веса просто отлетают мыщелки в районе локтей.
 
- Самая тяжелая тренировка в вашей жизни?
- В 68-м году в киевском институте у Петровского на себе почувствовал, что такое утомление до отказа. Поверьте, максимальное напряжение - это не самая кошмарная работа в спорте. Поднять мешок - ерунда, даже если ты надорвался. Вот собирать картошку - это настоящая усталость. Рутинная работа с физическим напряжением.
 
- Как полагаете, через десять лет вас будут узнавать на улице?
- Ровесники - наверняка...

Спорт-Экспресс