ВАЛУЕВ: «Придете на спарринг – удивитесь!»

Комфортабельный четырехзвездный отельчик, расположенный в зеленом районе Западного Берлина, давно стал для Николая Валуева вторым домом. А как иначе, если, готовясь к своим боям, питерский супертяж подолгу живет именно здесь.

Но еще никогда этот «второй дом» Валуева так, как сейчас, не напоминал родной – ведь перед важнейшим поединком с Сергеем Ляховичем Николай привез с собой в Берлин всю семью.

НЕТ ЧЕЛОВЕКА – НЕТ ПРОБЛЕМЫ
— Раньше предпочитал, чтобы близкие оставались дома – так было легче сосредоточиться на тяжелой работе, — говорит Николай, уютно, насколько позволяет его рост, устроившись в глубоком кожаном кресле. – Но теперь… может, рождение дочери Иришки сказалось, а может, просто возраст такой наступил – вдруг понял, что когда все близкие — жена, дети, мама — вместе со мной, будет лучше.
Да и экономия большая (смеется) – сколько денег на телефонные разговоры с Питером уходило!

— Вы это, наверное, в Японии поняли? Обычно первый этап подготовки проводили под Питером, а на этот раз вон как далеко забрались.
— Думаете, я от семьи в Японию сбежал? – хохочет Николай. – В Питере, к сожалению, сосредоточиться на одном только боксе очень трудно. Проблем и проблемок, как в жизни любого человека, хватает. Когда я рядом, отмахнуться от их решений я не могу – не тот характер.
А так – уехал за тысячи верст, какой с меня спрос. Нет человека – нет проблемы!

Улыбка с лица Николая практически не сходит – похоже, присутствие семьи действительно помогает ему переносить тяжелые нагрузки легче, чем обычно. По крайней мере в психологическом плане.

— Если бы еще журналисты разговорами о боксе не доставали. Ну не хочу я сегодня о боксе говорить! Выходной у меня сегодня! Понимаете? Выходной! – скалит свои белоснежные зубы Валуев.

Я знаком с Валуевым давно. Но определить, когда Николай шутит, а когда говорит всерьез, могу не всегда. Ни по тону, ни по выражению непроницаемого лица не определишь – настоящий артист. Стоп… Артист. А что, тема!

В КИНО Я – ЛЮБИТЕЛЬ
— Хорошо, не будем о боксе. Поговорим о кино. Тем более что фильм режиссера Филиппа Янковского «Каменная башка» с вашим участием сейчас на слуху у многих, хотя в прокат его обещают выпустить не раньше осени. Вам и прежде приходилось сниматься, но в эпизодах, а тут главная роль – бывшего боксера, у которого проблемы с памятью и обостренное чувство справедливости... Я ничего не путаю?
— Нет. Примерно так и есть. Но пересказывать содержание фильма не хочу.

— И не надо. Интереснее узнать, как вы чувствовали себя на съемочной площадке. Сложно было войти в роль, настроиться на камеру? Вы в этом деле все-таки непрофессионал…
— Мы все в какой-то мере актеры, в жизни постоянно играем некие роли. Хотя, может быть, редко сами это замечаем. Но в кино необходимо играть не спонтанно, а осознанно. Ну и, действительно, камера, свет… да, было нелегко. Зато интересно.

— Играют-то в жизни многие, но ведь зачастую фальшиво…
— Такого понятия, как «актер Николай Валуев», сегодня нет. Может, оно появится, когда фильм выйдет на экраны. Мне судить о качестве своей игры не то что сложно – я попросту не могу этого сделать. К тому же многое в кино решается на стадии монтажа.

— А кроме монтажа есть еще озвучка. Сами будете себя озвучивать?
— Почти наверняка – нет. Во-первых, очень трудно найти время. Во-вторых, этот процесс еще сложнее, чем сами съемки. Ну и, честно говоря, голос у меня не слишком эмоциональный…

— Зато своеобразный…
— Кино сильно отличается от жизни. И я ничуть не сомневаюсь, что на дубляж подберут актера с голосом, очень похожим на мой, – только звучать он будет куда лучше. Но так и должно быть – ведь это не документальная лента, а полноценный художественный фильм, где я играю не боксера Николая Валуева, а просто одну из ролей.

— Стоит ли так скромничать?
— Делаю этот фильм не я, а команда отличных профи. Я в этом деле — любитель.

— Но известный немецкий актер Аксель Нойманн, с которым вы снимались в фильме «Семь гномов», как-то сказал мне, что вы можете стать настоящим артистом…
— Ну, — улыбается, — если сам Нойманн сказал... Он-то, в отличие от меня, в том немецком кино главную роль сыграл… Может быть, какие-то актерские задатки у меня и в самом деле есть. Но, повторюсь, это может показать только фильм.

— Похоже, звание «актер Валуев» для вас не так важно, как «боксер Валуев»?
— Все мы живем в определенных рамках, и далеко не каждый из нас может за эти рамки выйти. Я могу позволить себе сниматься в кино.

ОБРАЩАЙТЕСЬ К АДВОКАТУ
— А что еще может позволить себе Николай Валуев?
— Могу позволить себе посмеяться над собой. Могу позволить себе не слышать то, что не хочется слышать…

— Вы намекаете, что на тему своего суда разговаривать не хотите?
— Мне эта тема совсем неинтересна.

— Но очень много ваших высказываний…
— Да какие высказывания! Вопросов, действительно, было много. Но на все я отвечал примерно одинаково: есть адвокат, который этим занимается… Так что подробные «комментарии Валуева» на эту тему, которые появлялись в газетах или в Интернете, пусть останутся на совести тех, кто их «сформулировал».

— А как же растиражированные на всю Россию слова: «Я никому не позволю обижать моих близких»?
— Вот это, пожалуй, единственное, что я действительно говорил – на пресс-конференции в Нюрнберге. А что, я что-нибудь неправильное сказал?

«ЖИЗНЬ ЗА СТЕКЛОМ» – НЕ МОЕ
— Фантазии на тему суда объясняются не только большим интересом к вашей персоне, вашей жизни, но и изрядной вашей закрытостью.
— И что, я должен раскрыться нараспашку? Вот, мол, я, вот моя семья, вот моя жизнь – любуйтесь? Нет уж, извините, «жизнь за стеклом» – это не для меня. Я человек публичный, когда я на ринге. Но что касается моей частной жизни – она только моя. Никому, кроме друзей и близких, хода в нее нет и не будет.

— Тогда вы должны быть готовы к тому, что в СМИ будут и дальше появляться всевозможные, часто нелепые слухи о вас и вашей семье.
— А я, как юный пионер (смеется), «всегда готов». Перерос уже тот возвраст, когда остро реагируют на выпады в свой адрес. Рост позволяет смотреть свысока: пусть там, внизу, шебуршат. Вот анекдоты о себе воспринимаю без всякого, наоборот, с большим удовольствием…

— Знаю, что таких анекдотов у вас уже целая коллекция собралась. Не расскажете свеженький?
— «Валуев поймал золотую рыбку. Она говорит: «У тебя есть одно-единственное желание». – «Хорошо, дай мне адреса тех, кто сочиняет обо мне анекдоты!» (хохочет).

РАБОТАТЬ С ГОЛОВОЙ И ЛЕГЧЕ, И ВЕСЕЛЕЕ
— А ведь я, Николай, с вашей нелегкой руки тоже попадаю в категорию тех, кому «больше заняться нечем».
– То есть?

— Я приехал делать интервью с боксером накануне его важнейшего боя, а говорим мы с вами о чем угодно, только не о боксе…
— Ну что с вами поделаешь, — машет рукой Валуев. И тут же, сделав серьезную мину, переходит на спортивную тему:

— Бой с Ляховичем для меня очень важен. Если я выиграю его, у меня появится шанс сразиться с Чагаевым и взять у Руслана реванш...

— Что нового внес в ваш тренировочный процесс Александр Зимин?
— Изменилось очень многое. Больше стало специальных, чисто боксерских упражнений. Александр Васильевич умеет очень доходчиво объяснить, что именно дает то или иное упражнение. Я ведь уже давно вышел из возраста, когда можно тупо, не задумываясь выполнять тренировочные задания «от забора и до вечера». Когда работа идет «через голову», когда я понимаю, для чего конкретно я делаю то, что делаю, все идет гораздо легче и веселее.

— А они видны, эти результаты?
— Для меня – видны. Я ведь все-таки не первый год на ринге, давно научился чувствовать, что идет хорошо, а что и не очень. Сейчас, скажу честно, ощущения отличные – насколько они могут быть отличными на фоне серьезнейших нагрузок.

— Уровень нагрузок можно оценить по вашему виду: похоже, вы изрядно «подсушились».
— А вот и нет – мой вес сейчас в пределах обычных боевых 145 килограммов. А обманчивое впечатление, думаю, создает моя слегка изменившаяся осанка. В чем тоже заслуга тренера. Вообще занятия с Александром Васильевичем выходят далеко за пределы чистого бокса. Никогда не думал, что в подготовке, в ее бытовой части, может быть столько всевозможных, казалось бы, мелочей и что эти «мелочи» могут так сильно влиять на ход тренировочного процесса, да и вообще на здоровье.

— Что вы имеете в виду?
— Оказывается, важно не только что и в каких количествах ты ешь, но и сколько раз в день, когда, за сколько времени до тренировки, через сколько после нагрузок. Что можно позволить себе за завтраком, а что может только повредить. Сауна, оказывается, в разное время суток дает разный эффект. Да много такого, на что раньше никогда не обращал внимания, а теперь вижу – это действительно важно, это здорово помогает. Васильич в этих делах настоящий профессор. Как и в боксе. Он умеет подобрать, а главное, поставить такие удары, такие комбинации, которые подходят именно для меня – для моей фактуры, для моего роста, для моей манеры бокса.

— И результат, как и в физике, здесь тоже заметен?
— На мой взгляд, очень даже заметен. Знаете что…

Валуев поворачивается к тихо подошедшему и присевшему рядом Зимину и, широко улыбаясь, спрашивает:

— Ну что, Васильич, пригласим завтра «Советский спорт» на спарринг?

БЕЗ ПРАВА НА МОНТАЖ
От отеля до тренировочной базы добираемся пешком – всего-то минут десять ходу, можно сказать, легкое начало разминки. А вот саму разминку легкой никак не назовешь. Поначалу, правда, упражнения, которые проделывает Валуев с изобретенным немцами тренажером – гибкой, упругой палкой и навешанными на нее блямбами, кажутся игрушкой. И услышав, как Николай то ли про себя, то ли обращаясь к тренеру, говорит: «Ох, и трудное упражнение», удивляюсь.

— Трудное, но полезное, — подбадривает подопечного Зимин. И объясняет:

— Эта хитрая штука позволяет включать в работу едва ли не все группы мышц сразу. И это действительно трудно. Зато позволяет разогреться очень быстро, экономя кучу времени для специальной боксерской работы.

До бокса очередь доходит и в самом деле быстро. И вот уже Николай мелькает на той половине уютного зала, где в продуманном беспорядке развешано семь разной формы боксерских мешков. И не просто мелькает – наносит по ним удары, уклоняется на бегу, как от реального соперника. А зеркальная стена напротив, удваивая количество этих «соперников», превращает упражнение чуть ли не в компьютерную «стрелялку».

— Мы уже снизили нагрузки, — успокаивает меня Зимин, пока Валуев набирает запас «жизней». – Вот прошлая неделя – действительно была ударной: четыре спарринга, да многораундовых, и каждый – не с одним, а минимум с двумя партнерами. А сегодня уже разгрузка – спарринг будет полегче.

Ничего себе «полегче»! Не знаю, как Валуеву, а его сопернику (уж извините, не могу назвать имени, но, поверьте, его можно встретить в самых серьезных рейтингах) уже к третьему раунду становится совсем невесело. И я начинаю понимать, почему где-то месяц назад Ларри Дональд, когда-то бившийся с Валуевым совершенно на равных, после первого же спарринга с Николаем удивленно провозгласил: «Да это же совсем другой боксер!»

Действительно другой. Более подвижный, даже легкий, как это ни удивительно при его габаритах, на ринге. Куда более «зрячий», чем прежде. С более резкими, более акцентированными, а главное, с разнообразными ударами. Научившийся... Стоп. Дальше пошло то, что пока находится под грифом «для служебного пользования», что я твердо пообещал до боя на широкую публику не выносить.

— Посмотрел во время съемок несколько раз фрагменты так называемого «чернового монтажа» и был поражен, как здорово из, казалось бы, неудачных кадров все срастается, — рассказывал накануне Валуев. — И понял, почему не все успешные в кино актеры могут так же ярко проявить себя в театре: на сцене, в отличие от кино, нет права на монтаж.

То, что я вижу во время спарринга, – отработку движения по рингу, комбинаций и ударных связок – все это пока и есть монтаж. Пусть яркий, пусть впечатляющий – но именно монтаж предстоящего боя. Через неделю в Нюрнберге права на него у Валуева не будет.

Александр Левит

Советский спорт