Иван РЕДКАЧ: «Очень хочу привезти пояс в Украину»

— Иван, в Америке вы гораздо популярнее, чем в Украине.
— Начнем с того, что в Америке я начал профи-карьеру. И все свои бои — от первого до последнего провел за океаном. Здесь больше любят бокс, зрелищный бокс. Поэтому у меня много фанатов среди американцев и мексиканцев, некоторые даже приезжают из других городов. Я выхожу в цветах флага Мексики, отдавая дань мексиканским боксерам, потому что они действительно воины. Когда я был маленьким, то наблюдал за ними по телевизору и стремился попасть к ним в Америку. Прошло какое-то время, я добился своего, и уже тренировался с теми, за кем наблюдал на экране. Мечта потихонечку осуществилась.

— Сейчас вы в двух шагах от чемпионского пояса в профи-боксе. А на любительском ринге провели свыше 300 боев, но не завоевывали медалей чемпионата мира или Европы. Почему?
— Где-то был не готов психологически, где-то не хватало физики, а иногда просто удачи. На какие бы международные соревнования я не выезжал, постоянно попадал на олимпийских чемпионов, чемпионов мира. И постоянно уступал в один-два удара. На чемпионате Украины при самой сильной жеребьевке пять раз доходил до финала и пять раз проигрывал одному и тому же боксеру — Саше Ключко. А когда я переехал в США, попал в мексиканское гетто — мекку бокса, где все живут этим спортом. И, я говорю как есть, меня там полгода буквально избивали дети. Все тело было синим, половины языка нет. Но я перетерпел, моя психика переломилась и начал давать им ответку. За что они меня зауважали и приняли как своего. Если бы в какой-то момент сломался, меня бы съели и забыли. Сейчас я прихожу в любой зал Америки, меня всегда узнают и воспринимают как серьезного бойца. Топовые боксеры приглашают в свои тренировочные «кэмпы». И я этим безумно горжусь.

— Чем тот мексиканский бокс отличался от того, которому вас учили в Украине?
— Они били меня как попало и куда попало. Да, у меня длинные руки и я обладал техникой, за счет которой мог где-то обмануть, но этого хватало на два раунда, которые они терпели, а потом начинали бить без разбору — в мышцы, плечи, почки, ноги, ниже пояса, даже после сигнала «стоп». Это все ухудшает функциональное состояние боксера, поэтому я сильно уставал и не знал, что делать в таких случаях. И ты им не скажешь: «Так нельзя!» У меня случались такие спарринги, когда, чтобы отстоять свою честь в зале, приходилось отбиваться и руками, и ногами. Я часто удивлялся, когда ребята из Украины или России с 20-ю победами и без поражений приезжали в Америку и тут же проигрывали. А теперь понимаю, что они до этого просто не сталкивались с такими соперниками, как мексиканцы — с крепкими, идущими вперед головами, как уличные бойцы.

— Вы очень радикально поменяли жизнь, согласившись уехать в Лос-Анджелес без особых связей. Как вообще вышли на менеджера Эдуарда Гумашьяна?
— На протяжении пяти лет я был номером два в сборной, и безумно хотел поехать на чемпионат мира или Европы. А мне говорили, мол, в следующем году, сейчас ты не готов. На последних своих соревнованиях в Мариуполе я провел бой с азербайджанцем, финалистом «мира» и выиграл у него с нокдауном, но мне дома не отдают победу! Я бросил перчатки в сумку и сказал своему тренеру: «Александр Иванович, вы извините, но я больше не хочу боксировать в любителях». Он ответил, что меня никто не ждет в Америке. Так оно и было, но у меня была мечта. Тогда же мне на почту написал русскоговорящий менеджер, который предложил посмотреть меня. Родители были против, но я получил визу и улетел. Мне очень многое обещали, и в свои 23 я поверил, как наивный мальчик. Три года я трудился, менеджер обеспечивал меня жильем и питанием, возил на тренировки, но своих обещаний так и не выполнил. Иногда даже не было еды или приходилось драться бесплатно. Но я делал это, чтобы засветиться. И в какой-то момент меня заметил известный промоутер Лу Дибелла, после чего и началась моя профи-карьера.

— Помните свой дебют?
— Это было 3 ноября 2009-го. Шоу проводила TKO Promotions, которая потом обанкротилась, а в организации участвовала Пэрис Хилтон. Когда надел свои первые профессиональные перчатки — маленькие и жесткие, почувствовал разницу между профессионалами и любителями. Я очень хорошо чувствовал каждый удар. Тот бой закончился очень быстро, я нокаутировал американца в первом раунде. Гонорар составил 1000 долларов, из которых мне пришлось отдать 33% менеджеру, поэтому получил менее 700, что для Америки — копейки. Но для меня это были деньги, ведь я вообще их не имел. Я приехал в Америку с 300 долларами в кармане и рассчитывал на зарплату, но мне ее не платили. Жил в доме, который снимал Гумашьян — одну его половину занимал я, а вторую — ребята, которые приезжали на просмотр. Но через месяц уезжали, потому что не выдерживали и понимали, что приезжали в никуда. Меня такие же мысли посещали на протяжении трех лет, когда я лежал весь избитый, без денег, еды, далеко от дома, родителей, дочки, которой у меня не было возможности отправить подарок. На тренировки приезжал злой, тренер поддерживал меня морально, помогал деньгами и благодаря ему я выдержал все это.

— Как на вас вышел Лу Дибелла?
— Как-то он подошел ко мне, мол, я тебе организую бой с хорошим пуэрториканцем, выиграешь — возьму на контракт. Это был андеркард боя Карл Фроч — Глен Джонсон, летом 2011-го в Атлантик-Сити. Я выиграл нокаутом в четвертом раунде, он мне предложил контракт. Когда трехлетний договор с менеджером заканчивался, я намекнул, мол, нужно что-то менять, но он разозлился, начал психовать: «Забирай вещи и уходи, я не хочу тебя видеть». Я ответил: «Хорошо». Меня уже окружали другие менеджеры. Но попросил два дня, чтобы собрать вещи. Он распсиховался, ушел, а потом вернулся, когда я сидел на кухне и ударил сзади по голове стулом. У меня с ним потом были судебные разбирательства: за то, что мне зашивали и проверяли голову выставили счет в $5700. Он просто должен заплатить эти деньги и больше не хочу ни слышать, ни видеть его. Хотя в залах все равно пересекаемся.

— Сейчас вы тренируетесь в зале Роберта Гарсии.
— С предыдущим тренером Марио Моралесом я провел 14 боев, но последние два не были зрелищными. Он — очень хороший тренер, мы остались друзьями, но он не может поставить план на бой. А соперники, посмотрев мои предыдущие поединки, уже знают, как боксировать. Поэтому промоутер подошел ко мне и сказал, что я не выйду в ринг, пока не поменяю коуча. Я выбрал Роберта Гарсию, потому что он воспитал 11 чемпионов мира, очень опытный тренер. Когда я впервые пришел в зал, он со мной практически не работал, подержал один раунд на лапах и отдал ассистентам. Первое время пришлось подстраиваться, ведь новый тренер — это новые удары и комбинации, проводил очень тяжелые спарринги с Брендоном Риосом. Я помогал ему перед боем с Альварадо, а он раньше готовил меня. У него за спиной сумасшедший опыт — бой с Мэнни Пакьяо и пояс чемпиона мира. А Гарсия не может уделять время только мне, ведь в его зале готовится много боксеров. Но он за всем наблюдает, подойдет ко мне, что-то посоветует. Перед боем с ганийцем Амиду он сначала проинструктировал меня в раздевалке, а затем давал очень правильные советы в углу. Например, как вести себя с прямолинейным и жестким оппонентом — подсаживаться, бить апперкоты и много работать по корпусу. Что делать, если тебя вяжут — разрывать дистанцию и контратаковать. И другие мексиканские штучки. Я внимательно слушал, и мы получили красивую победу.

Кстати, перед боем у меня в раздевалке оказалась такая команда поддержки, что атмосфера была совсем не боксерская. Я сам себе говорил, мол, через 40 минут поединок, а мы так шутим, прикалываемся. Сосредоточился уже, когда начали тапировать руки. Выходил без адреналина, понимая, что это моя работа. Единственное, переживал, что полгода не выходил в ринг. Хотя физически и психологически был готов будь здоров — прошел серьезные спарринги с Джесси Варгасом, чемпионом мира WBA, опять-таки Пересом и Риосом, аргентинцем Гуйаяро.

— Бой с Амиду был главным поединком вечера, который устроил телеканал Showtime.
— Это был мой третий серьезный бой на телевидении. В первом выиграл пояс IBF USBA у Тони Луиса — хорошее сражение с хорошим противником, который победил в последних двух встречах и заявил, что хочет реванша, но мне это не интересно. У меня сейчас новая хорошая команда, в том числе менеджер Эл Хэймон, который является менеджером Мейвезера. И почему бы не стать с такой командой чемпионом мира? Я очень хочу привезти пояс в Украину.

— После схватки с Амиду вас расхваливали комментаторы Showtime. Отслеживаете, что о вас говорят в СМИ?
— Сейчас не хватает времени. После того, как родился сын, я все время провожу с ним. Иногда какие-то новости мне передает тренер или ребята в зале... В последнее время залечивал руку, не тренировался и просто хотел отдохнуть, потому что к январскому бою с Амиду готовился полгода. Это очень много — за это время я успел подняться на пик формы, опуститься и снова подняться. Я должен был боксировать в октябре, но поединок сорвался. После этого мне предлагали бои, но время на телевидении в эти даты уже было разобрано другими промоутерами, а возвращаться в маленькие шоу уже не хотелось. И пока я ждал, прошло время, у меня поменялась команда.

— Из 18-ти боев в профи какой был самым сложным?
— Это был крепкий доминиканец Вальдес, я дрался с ним в Нью-Йорке, и в третьем раунде травмировал ударную левую руку. Пришлось работать одной. Я столько раз попал ему в голову, уже было четыре рассечения, а он не падал и шел вперед. Но это тоже опыт. Раньше все бои заканчивал нокаутом, хоть и не настраиваюсь на это заранее, а тут прошел все восемь раундов, проверив свои функциональные возможности. Неприятный бой был с Санчесом. Он ударил меня головой, из-за чего на лбу появилось рассечение, а я во втором раунде попал с правой, и ему от уха до носа глаз разорвало. Бой остановили и признали, как не состоявшийся, мол, вы ударились головами, хотя я ударил рукой. Заплатили мне по контракту, но было обидно, что столько готовился. Просто судья немного растерялся и сказал: «No contest». А другие бы зафиксировали технический нокаут. Кстати, это была пятница, 13-е...

— Кого бы вы хотели видеть следующим соперником?
— Почти всех из топ-10 — Хорхе Линарес, Микки Бэй, Мигель Васкес, Денис Шафиков. Есть много хороших бойцов. После крайнего поединка мой менеджер говорил, что на 90% следующий я проведу за титул чемпиона WBC. С Линаресом из Венесуэлы, 2 мая в андеркарде поединка Мейвезер—Пакьяо, если он состоится. Однако в следующий раз выйду в ринг 10 апреля, оппонент пока неизвестен.

— Вы принимаете участие в выборе соперника?
— В подборе нет, но, подобрав вариант, меня спрашивают — потяну я его или нет. Мой бой был намечен в январе, а 17 декабря у меня родился сын, я позвонил тренеру и сказал, что не смогу приехать на спарринг, а позанимаюсь в «Уайлд карде», зале, в котором тренируется Мэнни Пакьяо. Он рядышком с домом, а мой зал находится в 100 км от дома. И в тот день на тренировке в «Уайлд карде» я заметил, как за мной внимательно наблюдает темнокожий боец вместе со своим тренером. Я с ним спарринговался год назад, и раньше он так на меня не смотрел. Потом менеджер сказал, что это и есть соперник, этот самый Амиду. Меня спросили, хочу ли я с ним драться, ведь он действительно жесткий, но я согласился.

— В залах вы работаете с известными боксерами. Может ли тот же Пакьяо подойти и дать совет?
— Смотря какой зал. У Роберта Гарсии мы как одна семья. Не жалеем друг друга в ринге, но после тренировки мы друзья — шутим, ездим вместе перекусить. Мне безумно помог пуэрториканец Майки Перес, выступающий на категорию выше меня, и Брендон Риос, у которого очень мощный апперкот, такой, каким он нокаутировал Альварадо. Я старался подстраиваться под него, и у меня получалось.

— Перед боем вы сильно гоняете вес.
— Да, я много сбрасываю, но делаю это правильно — не устаю, не теряю силы, а в день поединка могу еще покушать четыре раза и добирать 10 кг. На бой выхожу уже на три категории выше и чувствую себя намного сильнее и увереннее, чем мой соперник.

— Долгое время вы выходили в ринг под песню Тины Тернер Simply The Best. И даже знакомы с самой певицей?
— Да, мы пересекались здесь, в Лос-Анджелесе, немного пообщались, и она сказала мне, что хотела бы спеть в ринге, когда я буду драться за титул чемпиона мира. Сейчас мы переписываемся с ней время от времени. Почему я выбрал именно эту песню? Просто нравится. К тому же под нее выходили Владимир Кличко, Юра Нужненко, с которым познакомился в интернате, только он уже был тренером, а я — еще учеником. А в последний раз выходил уже под национальную мексиканскую музыку, что было для всех большим сюрпризом, даже для телевидения. Но с каждым боем нужно меняться, удивлять, потому что это шоу, «энтертейнмент», бизнес. Нужно быть интересным фанатам, на которых все держится.

— Откуда ваше прозвище — Terrible?
— Раньше было Джунит (в переводе с испанского «юниор»), как прозвали в мексиканском зале. Ведь я пришел, как зеленый лист — сырой и слабенький. А потом после трех лет в профи проводил бой в Нью-Йорке, мы сидели кушали вместе с промоутером, и менеджер говорит: «А почему бы тебе не стать Эль Терибл?». То есть ужасным, грозным. Иван Грозный, как из истории.

— Соответствуете прозвищу?
— Да. Когда буквально пару неделю назад первый раз пришел в зал к Фреди Роачу — мне к нему ближе, все поздравляли с тем, как я отработал последний поединок. Подходил Микки Рурк, говорил, что смотрел мой бой, и это очень приятно. У меня появился свой стиль, прическа. Уже три года хожу к своему парикмахеру, который делает мне одну и ту же стрижку перед боем. В этой парикмахерской стригутся одни черные, белый никогда не зайдет. А я в то время плохо знал Америку, просто пришел и сказал, что хочу подстричься. Потом в кресле рассказал мастеру, что боксер, и он предложил мне попробовать что-то зрелищное. Мы попробовали несколько вариантов, и остановились на этом. Американские журналисты спрашивают у меня: «Ты знаешь, что это прическа мексиканских киллеров?». А я им: «Да, знаю». Она мне безумно нравится, как бы говорит, что в ринге я злой. Хотя за его пределами — добрый.

— Насколько я знаю, у вас двое детей.
— Да, дочь живет в Украине, а в Америке 17 декабря родился сын Лукас. Так что на мне лежит большая ответственность — нянчиться с ним, поддерживать маму, но продолжать тренироваться, ведь сейчас у меня пойдут большие бои. Моя жена Виктория — русская американка, родилась в СССР. Она не занимается спортом и не любит бокс. Два раза побывала на моих боях и сказала — достаточно, больше я такого не потерплю. Смотрит поединки или в Интернете, или уже вместе пересматриваем, когда я приезжаю. А когда пропускаю (удары), она мне иногда говорит: «Чтобы такого больше не было! Надо было раньше заканчивать!».

— Так вы так быстро побеждаете, чтобы не расстраивать жену?
— Да, перед боем, когда я уезжаю куда-то, говорит: «Я тебе даю раунда два-три, не больше». Я такой — «понял!» (улыбается).

— Вы так приобщились к мексиканской культуре. А что скажете об их кухне?
— О, это моя любимая. Она очень вкусная, хоть и специфическая, острая. Первое время я ее как-то не воспринимал — мясо со сметаной выглядело неаппетитно. Но к ней нужно привыкнуть. Как-то после тренировки выдернул поехать покушать Славу Глазкова и еще ребят в мексиканский ресторан, и все остались довольны. Из моих любимых блюд — такой коктейль в большом стакане из томатного сока, сырых креветок, зелени, авокадо, лимонного сока и острого соуса. Очень вкусно получается. А когда у меня отдых, я путешествую и постоянно пробую что-то новое, экзотическое. Например, печень черепахи или икру ежа.