Томаш ХЮБШМАН: «Травмы – это часть работы»

– Томаш, говорят, что мужская красота в морщинах. Ты согласен, что с возрастом мужчина становится только лучше?
– Типа как вино: чем старше, тем лучше? (Смеется.) Думаю, что любой возраст имеет свои плюсы и минусы. Например, когда тебе двадцать – все девушки твои, а в тридцать тебе самому уже это неинтересно. Зато в этом возрасте у тебя уже есть определенный авторитет и свой круг друзей.

– Можешь сравнить себя в двадцать лет и в тридцать?
– Если честно, во мне мало что поменялось. Не думаю, что стал сильно умнее. Моя жена постоянно повторяет: «Ты как ребенком был, так им и остался». Люблю пошутить, но при этом прекрасно знаю, когда можно себе позволить расслабиться, а когда нет. Хотя раньше и работа, и развлечения, можно сказать, были закручены вместе. Сейчас же я распределяю свое время на семью, работу, отдых. Мне просто жаль тратить себя на  какие-то посторонние вещи, а в молодости я даже не задумывался над этим.

– То есть ты научился планировать свою жизнь?
– Сейчас уже приходится это делать. Вообще, очень многим молодым футболистам свойственно ни о чем не думать, ни за что не отвечать, ведь за тебя все решат и сделают тренер, администраторы. Наверное, понимание того, что в будущем и ты можешь оказаться на их месте, приходит с возрастом. В то же время не люблю рамок, списков вещей… Я уже прогрессирую в этом вопросе, но бывает, что приходится на месте покупать то, что забыл дома. Чаще всего это зубная щетка, паста, станок и пена для бритья. 

– На таможне тебя никогда не задерживали?
– Нет, такого со мной еще не случалось. Хотя поначалу было не очень комфортно летать через Киев, потому что постоянно спрашивали: «Сколько денег везешь?» Что за вопросы? Столько, сколько нужно! Понимаю, что это часть их работы, но мне это очень не нравилось. Сейчас, если спросят, более-менее спокойно реагирую.

– Ты много путешествуешь, багаж терял?
– Терял, но всегда находил!

– Что ты чаще всего покупаешь за границей?
– Обычные вещи для жизни, которые можно без проблем перевезти: одежду, игрушки детям. Все равно всегда спрашивают: «А что ты мне привез?»

– Какую бы игрушку из тех, что есть у твоих детей, ты хотел бы иметь в детстве?
– Да, те игрушки, которые были у нас, и те, что можно купить сегодня, – большая разница. Технологии идут вперед. Возможно, через двадцать лет и мои дети скажут: «Папа, что ты нам покупал? Посмотри, что мы дарим своим детям!» (Улыбается.)

– Слушай, у тебя когда-то были две маленькие собачки…
– Да, они еще есть. Только в Чехии, у мамы жены. Им по десять лет. У нее своя чихуахуа, и за нашими двумя песиками теща тоже присматривает.

– А на питомцев пражского зоопарка деньги продолжаешь выделять?
– Да, сейчас на уссурийского тигра. Его выбрала дочка. Там в зоопарке есть книга с перечнем всех имеющихся у них зверей. Ты можешь спонсировать даже птичку, которая будет стоить сто долларов в год. И за эту сотню они покупают ей корм, делают прививки, ухаживают.

– А тебе отчитываются о потраченных деньгах?
– Нет. Просто дают сертификат с благодарностью и абонемент в зоопарк. В зависимости от суммы, если зверь большой и дорогой, дают семейный билет. Можешь приходить хоть каждый день. А что касается отчета… Тут нужно просто доверять. Ты же видишь со временем, менялось ли что-то, ремонтировалась ли клетка. Я выделял деньги на медведя, гориллу, теперь вот тигр. Стараемся, чтобы каждый год были разные животные – тем более дочке интересно. А сын еще не понимает. 

Куда деть дочку?

– Вернемся к тебе. Ты говоришь, что в душе еще ребенок, который любит пошутить, побаловаться. Но в то же время в команде тебя считают человеком настроения…
– Это правда. Просто часто за других переживаешь больше, чем за самого себя, иногда понимаешь, что ты не в силах один разрешить какие-то командные неприятности. Бывает, это вызывает злость. 

– А дома бываешь злым?
– Конечно!

– А кто и как тебя выводит из себя?
– Дети, жена. Я очень часто кричу. Жена постоянно жалуется на это. 

– А дети как реагируют?
– Тоже кричат! Особенно если чем-то недовольны. Это нормально, но необходимо знать меру. 

– Существует такое понятие, как кризис среднего возраста. Ты на себе что-то подобное ощущаешь?
– Нет. Нужно быть позитивным и думать только о хорошем. А кризис – это когда у тебя что-то не получается. Например, разве экономический кризис – это хорошо?

– Экономический кризис – это другое понятие.
– Но кризис среднего возраста – это когда у тебя что-то не получается, когда что-то меняется в плохую сторону. К тому же разве я уже в среднем возрасте?

– Средним возрастом считается 30 лет.
– Ну ладно, кому как. А если он с 25 прошел?

– У всех по-разному. 
– Если честно, я об этом не думал. 

– А ты еще планируешь стать тренером, ведешь конспекты?
– Ну да, что-то веду.

– Ты бы хотел работать в Академии «Шахтера»?
– Не скажу ни «да», ни «нет». Не знаю, что будет завтра. Детям надо в школу, но пока некуда. Дочке уже шесть лет, то есть в этом году она уже могла пойти учиться. В Чехии можно на год продлить «детскую жизнь», но при наличии уважительной причины. У нас она есть: родители не находятся в стране, и ребенок тоже. Поэтому трудно сказать, буду ли я работать в Академии или нет. Не знаю, куда деть дочку! 

– Не думал найти частного преподавателя?
– У нее есть, но это не вариант для чешского министерства образования. Конечно, и мне, и ей хорошо, что она учится. Но министерство это не устраивает. Надо будет искать какой-то выход, потому что в 2013 году ей в любом случае придется идти в школу. 

Футбол не умрет

– В конце года ты серьезно травмировался. Что чувствует футболист, когда понимает, что не может помочь команде?
– Каждый спортсмен справляется с этими моментами по-своему. Лично для меня травмы – это часть работы. А вообще, есть три составляющих нашей профессии: когда ты выигрываешь, когда проигрываешь и когда травмирован. Если это произошло, нужно просто узнать у врача, насколько серьезна травма и когда разрешат приступать к упражнениям. Ведь травмируется не все тело – ты же можешь продолжать работать над руками, спиной, прессом, другими мышцами. Надо вернуться в строй еще сильнее, чем был до травмы. Ведь она дает возможность заняться своими недостатками.

– Какой матч обиднее всего было пропускать из-за травмы?
– Никакой. Так нельзя рассуждать. Каждый поединок имеет свою историю и важен для чего-то. Это как с деньгами: без копейки не будет миллиона. Если мы скажем, что первый матч в Кубке Украины не важен, то не будем играть в финале. Если не пройти в Лигу чемпионов, то не встретимся с «Челси». Поэтому ни на один матч нельзя смотреть с позиции, что его можно пропустить. Все хотят играть всегда! Понятно, что есть разные поединки по статусу, вниманию вокруг них, но иногда они даются даже легче, чем, скажем, игры вроде той, что мы проводили в Свердловске. Понятно, что там не «Донбасс Арена», там нет таких раздевалок, такого поля. Да и настроение футболистов далеко не такое, как перед встречами с «Барселоной» или «Челси», когда сумасшедший ажиотаж. А после маленькой игры в Кубке Украины болельщики через три дня спрашивают: с кем вы вообще играли? И это нормально, так в любом спорте. Но настроиться на рядовой матч намного сложнее.

– Что будет, если не станет футбола?
– А он никогда не закончится! Понятно, что может случиться экономический кризис, в футболе не будет таких больших денег, как сейчас. Это уже потихоньку проявляется – нет таких крупных трансферов. Хозяева не спешат расставаться с крупными суммами, ждут окончания контрактов футболистов с другими клубами, чтобы они переходили бесплатно. Но есть команды, которые все равно портят рынок тем, что покупают за сумасшедшие деньги игроков, которые не соответствуют этой стоимости. К примеру, этим летом ПСЖ купил многих футболистов, а до того – «Манчестер Сити». Но, думаю, эта тенденция пойдет на убыль. 

– То есть ты против слишком дорогих трансферов?
– Понятно, что каждый исполнитель имеет какую-то свою стоимость. Но некоторые цены неправильны, несоразмерны. Это все равно что в магазине тебе предложили бы бананы за миллион. Ты думаешь: «Они не стоят этого!» А тебе говорят: «Бери или не бери». Многие решают не покупать, а растить молодых футболистов либо искать людей, которые перейдут за нормальную стоимость.

– Ты рассуждаешь как тренер.
– Почему? Вот кризис пришел – итальянский чемпионат чуть-чуть спустился. Скандалы тоже оттягивают интерес спонсоров, ведь если там, скажем так, «коррумпированная зона» – никто не хочет вливать туда деньги. Ведь сейчас есть много вариантов, куда вложить средства. Уже нет такого, что футбол на первом месте для спонсоров, желающих поднять свой имидж. Есть другие виды спорта: хоккей, баскетбол, американский футбол, бейсбол.

– Как ты считаешь, должна ли быть крайняя планка зарплаты футболиста? Возможно, и трансферная.
– Не знаю, сказать тяжело. Есть клубы, которые могут себе позволить потратить большую сумму. С одной стороны, для чего создавать границы? Они не в состоянии купить футболистов за деньги, которые у них есть? С другой стороны, заплатить могут не все команды. И потом получается: одна команда не заплатила другой, например, как «Сарагоса» «Шахтеру», и продолжает дальше играть. Это неправильно. Может быть, суммы на трансферы отводить как процент от бюджета клуба? Устанавливать максимальную зарплату. Если у одной команды бюджет миллион долларов, а у другой – сто, что делать?

– Но на высшем уровне тогда играть может слишком малое число клубов.
– И с меньшим количеством денег можно играть на высоком уровне, почему нет?

– Это если найдутся молодые таланты. Но их же сразу выкупят, правильно?
– Да, но за них же нужно заплатить! Бывает же так, что клуб, у которого бюджет один миллион, может запросить за своего футболиста двадцать миллионов. «Раз не хотите – не берите. Ждите пять лет, пока у него истечет срок контракта, и потом заберете». Они заламывают цену, потому что понимают: для них это деньги на двадцать лет. В этом должна быть какая-то граница: чтобы такие команды не могли требовать за игрока 20 миллионов. Да, они его воспитали, но как можно потом заламывать такие суммы? Тяжелый вопрос. Но в одном я уверен точно: футболу исчезновение не грозит. Чтобы люди перестали в него играть – такого я даже представить не могу!  

Пресс-служба ФК «Шахтер»