Александр Руга – вместо званий народная любовь

Александр Руга все еще не получил звания заслуженного тренера. Конечно, это несправедливо и неправильно, но с другой стороны можно получить десять подобных удостоверений и не оставить о себе никакой памяти, а героя данной статьи знают тысячи его воспитанников, а многих из них знаем и любим все мы. Сегодня Александру Дмитриевичу исполняется 74 (в этот же день он отмечает 49-й год супружеской жизни) и мы присоединяемся к многочисленным поздравлениям в адрес старейшины одесского футбола, человека, чей вклад в развитие этого вида спорта в нашем городе просто невозможно переоценить.

- Да, сегодня исполняется 49 лет, как мы поженились, – рассказывает Александр Дмитриевич, – когда-то я привез свою будущую жену из Днепропетровска, причем в свой день рождения. Наша команда прилетела из Болгарии, я сразу после этого мотнулся к ней и уговорил полететь со мной в Одессу, сказал: «Понравится – останешься, нет – уедешь назад». Она согласилась, и 5 сентября, когда собрались гости, я посадил ее рядом с собой и при всех сказал, что это моя будущая жена. Так моя мама чуть не упала. Мне было 25, а ей 17, никто не знал, что я ее увез - она, как и я, воспитывалась у бабушки. Так и живем с тех пор...

Александра Дмитриевича накануне дня рождения корреспондент пресс-службы навестил в его квартире на Французском бульваре. Квартире, о которой сосед сказал следующее – это место, где всегда можно было встретить трех человек – Алика, Севу Мирошниченко и Вову Кулагина. И не только их, здесь бывал весь цвет одесского спорта 50-х, 60-х годов. Тут пили пиво (не более), смотрели телевизор КВН, говорили о футболе, здесь было очень интересно находиться…

- Я родился недалеко, на Французском бульваре, 5. По отцу молдаванин, от него и фамилия Руга. До войны вообще не знал такого слова, как футбол, зато знал много горестей. В 1939 году мне было 7 лет, когда не стало отца, в 1940-м умерла моя сестричка, а еще через год началась война и мама меня потеряла. В то время я находился под Чернобылем, куда мы поехали с бабушкой на лето к ее сестре. У нее было трое детей, двое лежали больными, а старший сын погиб в первые же дни войны на фронте. Время было тяжелое, и я был для своей двоюродной бабки, что называется, не пришей кобыле хвост. Бабушка делала отвар из щавеля – это была наша единственная еда. Но я ни у кого ни копейки не просил, не то, что сейчас, смотришь на детей, которые на улице побираются. Батрачил, работал. Если бы не бабушка, я бы давно умер, а если бы не я, она бы погибла. Мою маму в это время занесло с подругой в Ташкент. Уже потом я узнал от этой подруги, что мама на вокзале кричала «Алик, Алик», хотела найти меня в потоке беженцев, но вместо этого нашла семью подруги, они все лежали в лихорадке, и если б не она, они бы просто пропали.

Когда мы вернулись в Одессу, то сначала жили у родственников в одноэтажном домике возле политеха. Рядом, где сейчас расположено здание Гидромета, находились теннисные корты. Именно там после войны я впервые начал играть в футбол, узнал, что это такое. Сначала был вратарем, потому что в поле играли большие, а меня, бывшего моложе всех, конечно, поставили в ворота.

Потом переехали сюда и стали жить возле стадиона «Динамо». После войны в межсезонье в Одессу на сборы приезжало очень много команд мастеров разных лиг, играли между собой. Я подавал мячи, учился, смотрел во все глаза… Кстати, во время сборов можно было познакомиться с очень интересными людьми. Уже потом, когда я сам был членом команды мастеров, случилась такая запомнившаяся встреча. В 1953 году на сборах я тренировался по особому графику, так как у меня был травматический радикулит, и в паре со мной постоянно приходил тренироваться 14-летний мальчик. Это был Слава Метревели. Затем встретились с ним в поезде, когда он уже играл за «Торпедо» (Горький). Я наставлял его, чтобы он не пил, потому что знал, что в возрастной горьковской команде пьянство – обычное дело. Говорил ему, что если он тоже начнет пить, то не пройдет дальше никуда. Наверное, прислушался и стал тем, кем он стал, игроком сборной Союза, одной из легенд нашего футбола.

Как-то я подошел к тренеру динамовской команды и сказал, что хочу к ним записаться. Он ответил, чтобы я приходил на следующий год, даже не посмотрев, как играю. Я был совсем маленьким, у меня тогда была дистрофия и мама делала мне специальные уколы, чтобы развивался. А в этом же году ДЮСШ-1 проводила набор. Тренером там был Михаил Орестович Малхасов, известный одесский футболист, поигравший и за киевское «Динамо». Он посмотрел меня и решил взять в команду. А когда этот динамовский тренер увидел меня в игре, то спросил: «Что же ты не приходишь записываться?».

На первую встречу я вышел играть левым инсайдом, и мы тогда напропускали голов, мячей пять нам забили. После этого я сам напросился, чтобы меня поставили задним защитником. На этой позиции и играл все детские и юношеские годы, даже за сборную Украины, с которой мы стали чемпионами СССР. В юношеских командах я все время был последним защитником и капитаном команды.

Уже в команде мастеров стал играть правого защитника. Правда, в одесском «Спартаке» надо мной вообще проводили эксперименты, сначала ставили и крайним, и центральным нападающим. Но, в конце концов, я остался фланговым защитником.

Во взрослую команду меня взял москвич Владимир Иванович Горохов, который в начале 50-х тренировал наш «Спартак». В 1952-м году я стал чемпионом Украины и Союза в составе юношей, а в 1953-м в Одессе появилась команда мастеров. Это был «Металлург», представлявший канатный завод. Потом нас перевели в «Пищевик». В 1958 году клуб снова вернули канатному заводу и уже назвали его «Черноморец», хотя это еще не была команда пароходства. Первым капитаном «Черноморца» стал Володя Кулагин.

Играли в классе «Б», хотя я мог перейти в команду из высшей лиги. В 1952-м меня приглашало киевское «Динамо», а Горохов предлагал поехать в любую московскую команду. Но я был большим патриотом своего города, и предпочел остаться здесь. Многие из тех, кто уехал в Москву, стали впоследствии Мастерами спорта СССР. А у меня со званиями не задалось. Я воспитал очень много футболистов – игроков профессиональных команд. Однако так получилось, что из-за финансовых трудностей пришлось уйти с тренерской работы. Дочь тогда выходила замуж, поступала в институт, были свои материальные проблемы, и я пошел работать на стройке, на фасаде. А как раз в это время мог бы получить заслуженного тренера Украины. Позднее друзья говорили, чтобы я сам подал заявление на присвоение, но я так этого и не сделал…

Мне трудно выделить какой-то матч или сезон. Больше почему-то помнятся игры за сборную юношей, чем за команду мастеров. Как сейчас перед глазами решающая игра с Ленинградом, когда мы проигрывали 0:1, но победили...

Еще, помню, была международная игра, а в афише я не увидел своей фамилии. Ну, нет - так нет. Пошел на море, искупался и пошел на стадион. А там меня чуть ли не за шкирку берут – ты где пропадал? Я говорю – так меня же в афише не было. Они – там просто места не хватило. Нашли форму, бутсы на два размера больше, так я в этой огромной обуви сыграл просто здорово. У меня такие пасы шведкой получались, знаете, площадь бьющей поверхности больше и это имеет значение. Ну а еще может то, что я вышел играть «с листа» тоже помогло, бывает так.

Моя карьера футболиста подошла к концу в 1958 году. Кстати, я травмировался на своем приятеле – это был бывший капитан юношеской сборной РСФСР Саша Филяев, он выступал за СКВО (Львов). Мы играли здесь с его командой, я оступился, а он меня подтолкнул в плечо, в результате – падение и травма ахиллового сухожилия – это надолго. Я тогда претендовал на квартиру и сказал: «Если не дадите – не буду играть». Приезжим давали хорошие квартиры, а местные оставались ни с чем. Мне предложили комнату в общежитии, но я отказался. Потом опухоль на ноге сошла, и они думали, что я просто не хочу играть.

После на моем месте играли и Арапаки, и Тодоров, и Хасиневич. Тогдашний начальник команды «Черноморца» Борис Вениаминович Галинский спросил, кого я считаю достойным играть на моей позиции. Я ответил, что на первенство города играет правый защитник, такой «блондинчик», пусть возьмут его. Этим «блондинчиком» был Юра Заболотный, впоследствии ставший звездой одесского футбола.

Как-то в федерации меня попросили составить список лучших игроков Одессы за все годы. Я составил, правда, у меня получилось по несколько кандидатов по каждой позиции, на равных претендующих на место в «основе». Вратарь Макаров, в защите Попичко, Шматоваленко, Метельский, далее Лещук, Щегольков, в полузащите Буряк, Злочевский и Жарков, а в нападении Звенигородский, Беланов и Штрауб. Это мое мнение. Жалко, что таких игроков, довоенных звезд футбола, как Александр Злочевский (он, между прочим, мой крестный отец) сейчас редко вспоминают. Вы слышали историю о том, как он однажды попал мячом в турецкого вратаря и убил его? Я его лично спрашивал об этом, и он ответил: «Не знаю, убил ли я его, но в больницу его увезли точно».

После завершения карьеры игрока у Александра Руги началась другая, не менее значительная часть биографии. Он стал детским тренером и в этой профессии сначала нашел себя, а затем и многих известных впоследствии игроков. Чутье у Александра Дмитриевича было не только на футболистов, но и на поля…

База в Отраде построена по моему предложению. Как-то мы с моим другом и коллегой Севой Мирошниченко гуляли по склонам, и я сказал, что здесь можно построить тренировочную базу с хорошими полями. «Что ты рассказываешь сказки, никто никогда здесь такого не сделает», - ответил он мне тогда. «Ничего, посмотрим», - сказал я. Я взял с собой Галинского, в то время начальника команды, и привел его туда. А там было болото, поросшее камышами. Он посмотрел и, к счастью, ему моя идея понравилась. Он пошел в обком партии и решил этот вопрос, началась народная стройка. А потом я проработал в «Отраде» 15 лет в футбольной школе «Черноморец».

Впоследствии удалось приложить руку к созданию в Одессе еще нескольких полей, и когда я был детским тренером и когда некоторое время работал на стройке.

Система, при помощи которой Александр Дмитриевич нашел много талантов для «Черноморца», вызывает восхищение. Еще до того, как в Советском Союзе стал проводиться «Кожаный мяч» Александр Руга самостоятельно организовывал и судил уличные чемпионаты (помогали ему в качестве судей и тренеров уже взятые в школу «Черноморца» воспитанники). По турнирной сетке дальше проходили не победившие команды, а лучшие футболисты, таким образом, Александр Дмитриевич просеивал множество мальчишек и в итоге от его всевидящего ока не мог скрыться ни один талантливый одесский паренек…

Горжусь такими ребятами, как Сережа Жарков, чемпион мира среди юношей, Саша Скрипник, игрок «Черноморца» 80-х, а ныне тренер нашей команды. В общем-то, можно сказать, что Жаркова я нашел прямо на улице, точнее, увидел на «Кожаном мяче». Сначала такие турниры мы проводили в Ленинском районе, потом на Слободке, а потом и под эгидой первенства города, и все бесплатно. В финале городского чемпионата у меня играли лучшие ребята шести районов, и многих из них я потом забирал в школу «Черноморца». Даже в те времена из других клубов людей просто так не отдавали в нашу школу, их нужно было искать.

Тогда в детской школе было три тренера – Брагин, Мирошниченко и я. Мирошниченко с Брагиным возили все лето старшую команду, которая играла на первенство Союза, а я работал с семью младшими возрастами один. Рабочее время не считал, сколько надо было, столько и работал, без выходных, еще «крутя» при этом «Кожаный мяч». В качестве тренеров на этом уличном первенстве у меня работали ребята из школы «Черноморец», так что я воспитывал не только игроков, но и тренеров. Во всех этих матчах я был главным судьей, хотя не получал за это деньги, даже проезд не просил себе оплачивать.

Воспитанников Александра Руги можно перечислять очень долго. Сергей Жарков, Игорь Буланкин, Юрий Горячев, Сергей Романенко, Юрий Букель играли впоследствии в одесском «Черноморце», а еще очень многим Александр Дмитриевич просто «проходя мимо» оказал неоценимую услугу, своим наметанным глазом моментально разглядев в них талант, помог сделать, быть может, решающий шаг к карьере настоящей звезды отечественного футбола. Заболотный, Попичко, Беланов, Жекю – это только первые имена, которые приходят в голову…

Многих я не воспитал, но помог стать футболистами. Например, Жекю. Я увидел его в играх на «Кожаный мяч» и предложил тренироваться со взрослой командой Беляевки, пообещав, что буду вызывать на все игры сборной области. Так оно и было, они ездили, играли, и Ваня Жекю потом попал в список 33-х лучших СССР. Так же и Попичко. Когда-то я тренировал сборную города вместе с Александром Михайловичем Михальченко. Мы были на сборах, завтра нужно было уезжать, уже медосмотр заканчивался. Михальченко сказал, что в «Дзержинке» (команде завода имени Ф. Э. Дзержинского) есть хороший мальчик, центральный защитник, который бы нам подошел, но его не отдают. Я сел на велосипед, не ведая адреса, только зная, что он живет под горой, под крекинг-заводом. Приехал и попал на его маму. Она позвала Алика, объяснила, что он должен поехать, сыграть за область, стать чемпионом Союза и тогда его сразу возьмут в команду мастеров. Так он и сделал, стал чемпионом, попал в «Черноморец», а весной Щеголькова забрали в киевское «Динамо», место центрального защитника освободилось, и он начал играть. И Попичко был лидером одесской команды 60-х, кстати, его признали лучшим игроком матча сборной Украины против сборной Советского Союза, которая проходила в Киеве.

С Белановым тоже было так. Я возил сборную Одесской области на соревнования и там познакомился с тренером киевлян Романенко. Потом получилось так, что поручили молодежную сборную Союза, и эта команда должна была играть в Одессе товарищескую игру. Я встретил его на улице, и он сказал, что у него не хватает людей и попросил кого-нибудь порекомендовать. Можно было бы взять кого-то из «Черноморца», но он как раз был на выезде. А я вспомнил, что в СКА центрального нападающего играет Игорь Беланов. Посоветовал его и Беланов не просто сыграл в той команде, а стал лучшим. Что было потом, вы все хорошо знаете.

С детьми, конечно, было работать нелегко. Я пошел работать на «Стройгидравлику», чтобы получать более высокую пенсию, но в результате остался с тем же, что и все. Тогда высшая пенсия была 132 рубля, но потом ввели общее положение, которое все уравняло, и я стал получать те же самые деньги. Кроме того, когда вышел на пенсию, то сильно заболел. Застудился, и мне поставили диагноз туберкулез позвоночника, правда, не подтвержденный, так что я не знаю, может - ошибка. Но в туалет мне приходилось ползать на четвереньках, не мог разогнуться, потерял 20 килограммов веса. Меня хотели положить в «гипсовую кроватку», но я не дался, потому что понимал, что тогда бы мне не жить. Я видел одного человека, которого выписывали после этого – одну ногу ему отрезали, а вторая была не толще, чем мои три пальца и не разгибалась в колене. Разве он долго бы протянул?

А потом мне молодой врач, который смотрел за моей палатой, рассказал, что мое заболевание легче переносят дети. Я поинтересовался почему, и он ответил, что дело в том, что их мышечная система лучше держит позвоночный столб. Тогда я понял, что нужно делать. Когда главврач уходил, я отправлялся на воздух под сосны и делал разные упражнения, укрепляющие мышечную систему. Постепенно стал наблюдаться прогресс в моем состоянии, и медсестры, когда смотрели на меня, говорили: «Вот этот уйдет отсюда». Мало помалу я окончательно восстановился и вылечился, но на тренерскую работу больше не пошел.

Сейчас изменилась система оплаты. Я рассказывал, что когда во время войны был в селе, то ни у кого копейки не попросил. А сейчас я должен был бы снимать шапку и собирать деньги себе на зарплату. Зарекся, что никогда в жизни этого делать не буду. У меня есть еще приятель, Боря Литвак, так он как-то сказал: «Вот видишь у меня школу. Если я хоть с одного воспитанника возьму копейку, то себя линчую». Разделяю его мнение – за счет детей существовать, как тренер, нельзя. Поэтому и работал ночным сторожем в больнице. Но у меня несколько раз случался спазм сосудов головного мозга, и я решил, что дежурить по ночам мне не рекомендуется. Но ничего, выкарабкался, а от позвоночника меня лечит рюкзак. Ездил, собирал помидоры, знаете, после уборочной разрешают всем собирать, чтобы не пропало и носил за плечами полный рюкзак. Так и поднялся на ноги. Сейчас у меня уже нет пристрастия к тренерской работе, я и пишу-то с трудом, но хочется пожить еще, покоптить, как говорят, белый свет…

Стараюсь смотреть все игры «Черноморца». Пропускал их только когда работал или дежурил. Иногда по телевизору, хотя от этого не получаешь удовлетворения – футбол лучше видеть «вживую».

Мне не очень нравилась игра команды, когда на острие атаки были Косырин и Балабанов. Вся игра шла через них. Сейчас одесситы действуют гораздо разнообразней, Семен Альтман поменял тактику и «Черноморец» играет в другой футбол, хотя, конечно, над исполнительским мастерством ребятам еще надо работать…

Источник – официальный сайт Черноморца