КРИСТМАС: «Испугался, когда на тренировке зарезали козу»

«Селтикс»

– Скажите, у вас есть прозвище? Вас называют «веселым Кристмасом»?

– Да не, разве что в детстве по-разному дразнили. Сейчас я все же играю в баскетбол, и всем нравится моя фамилия. В газетах могут скаламбурить как-нибудь: Christmas comes early, Christmas all year round – но здесь нет ничего обидного. Вообще меня называют просто «Кристмас», сразу понятно, о ком идет речь.

– Кристмас, почему не получилось с НБА в этом году?

– Да это ничего, бизнес есть бизнес. К сожалению, мне не повезло. Так все сложилось, что «Селтикс» был нужен опытный разыгрывающий, и им как раз подвернулся подходящий вариант – они избавились от меня и подписали ветерана Леандро Барбозу. Честно говоря, я особенно не расстроился, потому что понимаю, что это произошло не из-за того, что я плохо играл. Я разговаривал с Доком Риверсом, с Дэнни Эйнджем: им обоим я понравился. Они говорили, что я выступил неплохо, но просто они искали опытного игрока на заднюю линию. Так что здесь нет причины унывать и вешать нос. Я очень уважаю этих парней. Думаю, это самая лучшая команда в НБА – великие ветераны, хорошая молодежь, и они невероятно профессиональны. Наверное, если бы Кейон Дулинг не закончил карьеру, я бы сейчас бегал за «Бостон». Но все, что происходит, не случайно. Я не смог закрепиться там – и вот я здесь, стал частью этого клуба. Из лучшей команды НБА я попал в лучшую команду Европы.

– Как вы вообще себя чувствовали, выходя на паркет с КейДжи, Пирсом, Рондо?

– Это просто потрясающе. Мне так все они нравятся: Джейсон Терри, Рондо, КейДжи, Пирс – отличные игроки. Мне кажется, это лучший костяк ветеранов в лиге. В этом году они совершенно точно будут бороться за титул. Я говорил с Рондо, с Джейсоном Терри перед отъездом и по-прежнему поддерживаю с ними дружеские отношения. С ними было очень приятно играть вместе, я так многому у них научился.

– Почему не сложилось с другими клубами? Летом казалось, что вы точно будете играть в НБА…

– У меня были предложения и из других команд, и из Европы, но мне показалось, что «Бостон» подходит мне лучше всего: я ни капли не жалею о принятом решении, этот опыт очень много мне дал. На остальное я не мог повлиять. Это бизнес.

А так, мне всего 26 лет, конечно, я попробую вернуться в НБА. Надеюсь, что время, проведенное здесь, поможет мне лучше подготовиться к выступлению там: ЦСКА – великий клуб с отличным тренером, великолепными игроками, историей побед. Я впервые буду играть в Евролиге – главном европейском соревновании. Надеюсь, что я стану играть гораздо лучше и что это станет важным шагом в моей карьере. Надо просто воспользоваться этой ситуацией.

Европейские «Лейкерс»

– Насколько тяжело было решиться на переезд в Россию?

– Я много думал об этом, конечно. У меня было предложение из «Олимпиакоса» и еще из пары европейских команд. Но уверен, что Россия – отличное место. Просто об этом мало кто знает. Я никогда здесь не было до этого, но много слышал о Москве. Пока все отлично. Да и все американцы, с которыми я это обсуждал (а я знаю Сонни Уимса, Аарона Джексона, Патрика Беверли), давали исключительно положительные отзывы. Так что решение не было таким уж тяжелым, особенно учитывая, что звал меня ЦСКА. Это предложение, от которого невозможно отказаться. Это можно сопоставить лишь с предложением от «Лейкерс». ЦСКА – европейские «Лейкерс». Это было простое решение.

– Что вы знаете о ЦСКА и его истории?

– Еще в Америке я много слышал о ЦСКА. В прошлом году им не хватило совсем чуть-чуть, чтобы победить. Но до этого они всегда были на вершине. Что тут можно сказать?! Я хочу помочь команде победить и в чемпионате, и в лиге ВТБ, и в Евролиге. Я горд, что я здесь. Знаю, что эта команда всегда побеждает: только что был в офисе, где мне показали лишь часть трофеев, и я столько кубков не видел никогда в своей жизни. Носить эту майку – это честь для меня. Когда мне позвонили и предложили контракт, я не думал ни секунды. О чем тут думать?! Рад стать частью этого клуба.

– Какими качествами вы собираетесь помочь команде в первую очередь?

– Все теми же, что показывал в Летней лиге: я плотно защищаюсь, могу бросать, могу пасовать, я умею делать очень многое. Во всех предыдущих командах у меня в основном была другая роль. Я владел мячом большую часть времени, сам себе искал возможности для атаки, здесь мне, скорее всего, придется искать открытое пространство для броска, поскольку есть другие ребята – тот же Сонни Уимс, который отвлекает на себя внимание, и отличные разыгрывающие, которые могут найти тебя.

– Вы когда-то говорили, что по манере игры похожи на Рэя Аллена…

– Когда я играл за университетскую команду, так оно и было – я выходил из-под заслона и бросал. Сейчас же, мне кажется, я стал действовать более разнообразно: я делаю гораздо больше всего, нежели просто бросаю. Мне нравится создавать возможности для партнеров, мне нравится защищаться, и я по-прежнему могу пользоваться заслонами и забивать. Я превратился в разностороннего игрока и отошел от амплуа чистого «шутера».

Разная Европа

– Когда вы приехали в Европу, к чему было сложнее всего приспособиться?

– Да много всего было: языковой барьер, еда ну и сам факт, что я нахожусь вдали от семьи. Даже когда я учился в колледже, то все равно жил дома, в Филадельфии. А тут я сразу отправился за океан. На второй год я привык и научился ладить с партнерами, понял, что нужно лучше узнавать их и страну, в которой я играю, пытаться говорить на местном языке, определился с едой. Но я в Европе уже давно, так что сейчас все довольно просто.

– Что вас больше всего шокировало в Европе?

– В Турции была история: они верят в жертвоприношение коз, в то, что кровь убитых коз приносит удачу. И вот моя команда «Мерсин» все время проигрывала, мы шли на последнем месте, и мои партнеры притащили козу на тренировку, зарезали ее и обмазали себе головы, лица кровью. Ничего более безумного я в своей жизни не видел. В целом, в Турции было здорово, но вот это, конечно, меня поразило. Но ничего не поделаешь: такова их культура. Они в это верят, они делают такие вещи, но я такое в жизни видел первый раз и маленько перепугался.

– Как вам жилось в Израиле на фоне постоянного конфликта?

– Ну как, ты слышишь постоянно о том, что происходит, о взрывах. День и ночь. Это просто безумие. Но вообще в Израиле мне понравилось. Я жил в небольшом городе, где было немного скучновато. Зато побывал в Тель-Авиве – это один из лучших городов, которые я посетил в своей жизни.

– Где вам в Европе больше всего понравилось?

– В Греции. Я был и в Афинах, Салониках, и на Крите. В Турции, кстати, тоже было неплохо. Где бы я ни был, я чувствовал себя как дома. В Израиле, например, я садился в машину и ехал смотреть страну – был и в Иерусалиме, и в Назарете. Вам предоставляется такая возможность раз в жизни. Многие люди этого не увидят никогда. Я был в Израиле, в Турции, в Греции – все страны, в которых я играл, просто изумительны. Все должны в них обязательно побывать. И совершенно точно я постараюсь посмотреть Москву, изучить город. Надеюсь, что тут мне будет столь же комфортно.

– Насколько тяжело быть легионером?

– Очень тяжело. Я общался с иностранцами, которые выступают в Штатах, и всегда старался им помочь. Потому что я знаю, каково это – когда ты едешь в страну и не знаешь ни языка, ни культуры, ешь непривычную еду. Я прекрасно понимаю, как это непросто.

– Вам бывает одиноко?

– Порой да. Но для этого и нужны партнеры – Сонни, Аарон Джексон, Дрю, европейские игроки. Надо общаться как можно больше, стараться ходить в гости. Иногда бывает одиноко, конечно.

– Есть способы с этим справиться?

– Конечно, для этого и существует интернет. По скайпу можно общаться с семьей: я очень много им пользуюсь, играю в видеоигры, часто звоню домой, посылаю сообщения. Все они поддерживают меня в тяжелые периоды, которые мне приходится переживать. Ну и главное – это общение. Каждый раз, когда у меня есть свободное время, я по большей части стараюсь провести его с друзьями. Мне нравились все мои одноклубники. Порой они не говорили по-английски, но никто из них не задавался, и у нас были отличные взаимоотношения. Я вообще такой дружелюбный человек, который всегда открыт и любит общаться с людьми. Так что у меня не было никаких проблем ни в одной команде. Мне всегда нравилось тусоваться с европейскими партнерами: некоторые американцы этого не делают, но мне нравится.

Только баскетбол

– Вы вот постоянно пишете что-то в телефоне? Это в твиттер?

– Ну да, очень люблю туда писать, даю болельщикам всю информацию о том, что происходит. Только что, например, написал, что рад стать частью ЦСКА. Да и всем вроде бы нравится: у меня вот уже за 11 тысяч фолловеров. Думаю, что твиттер и вообще социальные сети – это отличная штука, которая хороша в том числе и для болельщиков, они имеют возможность узнавать о том, как ты живешь. Например, в Америке многие не знают, что вообще происходит в Европе. А я вот пытаюсь им об этом рассказать, рассказать о Европе, о России или о других странах, о баскетболе и о многом другом. Люблю твиттер – он помогает мне быть в контакте со всем миром.

– Вас что-нибудь еще увлекает, кроме баскетбола?

– На самом деле, нет. Баскетбол – главное в моей жизни. 70 процентов того, о чем я говорю – это баскетбол. До этого я занимался футболом, занимался бейсболом, другими видами спорта. Но как только я попробовал баскетбол, то сконцентрировался только на нем. Это единственное, о чем я думаю. Понятно, что самое важное – это семья, Бог. Но баскетбол – это вся моя жизнь. И я собираюсь играть так долго, как только смогу. До 50 лет.

– 50?

– Ну ладно. До 40. Знаю, что для баскетбола и 35 лет – это много. Но есть же парни вроде Стива Нэша или Шакила О’ Нила, которые доигрывают до 40 лет. Надеюсь, что мне удастся нечто подобное.

– А политикой вы интересуетесь. Собираетесь голосовать?

– Особенно не интересуюсь, так, последние месяцы следил за дебатами, но голосовать собираюсь. За Обаму. Думаю, он лучше всего подходит для этой работы. Он много сделал для нашей страны, много сделал для демократической партии (а я из семьи демократов), и я думаю, он идеальная кандидатура, которая привнесет изменения в нашу жизнь. Не думаю, что можно было многое изменить за несколько лет, это все же требует гораздо большего времени.

Без друзей

– Вы сказали, что к европейским тренерам тоже нужно приспособиться. Они сильно отличаются?

– Конечно. Я, правда, не жду этого здесь: в ЦСКА и Этторе Мессина, и Снайдер оба работали в НБА – так что думаю, что здесь не будет таких уж кардинальных различий. Док Риверс – великий тренер, но Этторе Мессина – не хуже. Надеюсь, что тот стиль тренерской работы, к которому я привык, останется неизменным. Но в предыдущих командах, конечно, все было совсем-совсем по-другому. Просто по тому, как все организовано: как устроен распорядок, как проводятся тренировки, как расписаны комбинации. В Европе играют иначе, и нужно было приспосабливаться и к этому: но именно работа тренеров очень отличается.

– В Европе много тренируются и меньше играют. Всем известно, как относился к тренировкам Аллен Айверсон. Как относитесь к ним вы?

– Не-не, это только Айверсон. Я ничего против тренировок не имею. Тренировки помогают тебе совершенствоваться. На них ты работаешь над теми вещами, которые нужно улучшить, отрабатываешь все до автоматизма, сыгрываешься – это все, что необходимо, чтобы стать отличной командой. Раньше я играл в командах, где мы тренировались всю неделю, так как у нас была одна игра – если ты прибавляешь каждый день, то это здорово. В Евролиге же игр побольше и столько не будешь тренироваться, но это тоже хорошо – можно дать парням отдохнуть.

– Что вам больше всего нравится в баскетболе?

– Его состязательная сторона. Я боец, люблю выигрывать, побеждать во всех турнирах, в которых играю. Думаю, баскетбол – это один из самых состязательных видов спорта. Это то, что меня мотивирует, то, что мне нравится, я очень люблю страсть игры, люблю побеждать. Поставьте меня против любого, и я постараюсь обыграть его. Я хочу быть лучшим. Если вы не любите баскетбол за это, то вы никогда не преуспеете.

– Я вот вас спрашиваю, потому что вы такой дружелюбный парень, а не помешанный на победах Кевин Гарнетт…

– Да, но за пределами площадки КейДжи отличный парень, постоянно шутит. Он такой же, как я. Его надо видеть каждый день. Я бы никогда не подумал этого: до того, как я попал в «Бостон», мне представлялось, что вот он такой серьезный. А он постоянно всех подкалывает: «Ну че, как жизнь, парниша?!» Когда же наступает время игр, он становится совершенно другим, просто другой человек. И поэтому он мне так нравится. Он настолько сконцентрирован, даже в предсезонных матчах, на тренировках. Думаю, в каком-то смысле я тоже такой: когда я выхожу на площадку, у меня нет друзей. Райт, Беверли – крутые парни, но если бы я сейчас вышел на площадку, они перестали бы быть моими друзьями. Я буду делать все, чтобы только победить.

– Вы тоже трэштокер?

– Иногда. Не такой, конечно, как Гарнетт. Таких трэштокеров, как он, я вообще никогда не встречал. Тут дело даже не в том, что он говорит, а как он это делает. КейДжи – это КейДжи. Все, что он делает на площадке – это просто безумие. Троллит всех на площадке: если вы не в его команде, значит, вы ему не нравитесь. Такой вот он. Он помешан на команде, на том, чтобы все было хорошо. Если кто-то что-то не то скажет про команду, то он всегда ответит. Он из тех людей, которых всегда хочешь видеть на своей стороне и никогда – против.

Улицы и характер

– Вы стали баскетболистом в зале или на улице?

– Я бы не стал разделять. Я начал играть с отцом, когда мне было 6-7 лет. Как только я подрос и смог играть на улице, то с 11-12 лет я постоянно зависал на уличных площадках. Еще два года назад я выходил играть на улицу.

Вообще я вырос в суровом районе. Но мне кажется, что это то, что делает нас жестче, делает нас теми игроками, теми людьми, которыми мы являемся. Филадельфия – сам по себе суровый город. Сонни – из Мемфиса, там тоже непросто. То же касается и Аарона Джексона. Непростые условия закаляют психику. Когда я выхожу на площадку, для меня нет друзей. Так было всегда, когда я рос: ты играешь в баскетбол, чтобы победить. И я научился этому именно в суровом районе. Это очень жесткая борьба. Думаю, именно поэтому большинство великих игроков приходят именно с улиц.

– Правда?

– Да вот не знаю. Но, скажем, Кобе Брайант играл в Ракер-парке. Так же и Айверсон, и ЛеБрон Джеймс. Кевин Дюрэнт даже во время локаута играл на улице. Это просто такая атмосфера. Жесткая борьба, болельщики, это удивительное удовольствие – здесь идет игра не за деньги, это просто противостояние талантов. Люди со всего района приходят посмотреть на тех, кого они знают.

– Ваши родители тоже приходили?

– Да, они все очень переживали за меня. Мои родители счастливо женаты, я их единственный сын. Мой отец всегда приходил на мои игры в школе, и вообще вся семья – тети, бабушка, мама – внимательно следят за моей игрой. Не думаю, что они пропустили хоть один матч, что я провел в университете. Жду не дождусь того дня, когда я буду выступать в Америке, и все они смогут прийти и посмотреть на меня. Пока же они просто смотрят хайлайты и подобные вещи.

– Самое приятное воспоминание, связанное с баскетболом?

– Наверное, когда я получил приз «самому выдающемуся игроку» в колледже. Это был лучший период в моей карьере. Все складывалось так здорово. Я играл хорошо, моя команда побеждала, выиграла конференцию и попала в «Мартовское безумие».

Я решил, что буду играть профессионально в баскетбол еще в средней школе, когда у меня что-то начало получаться. Тогда я был где-то в 11 классе. Я понял, что это именно то, чем я хотел бы заниматься всю жизнь. Потом я пошел в университет и осознал, что я могу это делать да еще и заработать много денег.

– Вы бы сказали, что играть в NCAA веселее, чем в Европе?

– Без сомнений. NCAA – это очень здорово. Нет места лучше колледжа: там прошли лучшие годы моей жизни. Любой американец скажет вам то же самое. Ты не чувствуешь никакого давления. Ты не волнуешься из-за деловой стороны – просто играешь. И все.

– Почему не получилось на драфте?

– В НБА вообще попасть не так просто. Иногда команда ищет на драфте игрока совсем другого плана, и мимо тебя проходят: возможно, шутер никому не был нужен. А потом НБА – это бизнес. Вот я был в «Бостоне» и прочувствовал это на себе еще раз. Будем надеяться, все сложится в следующий раз: Бог любит троицу.

Филипп ПРОКОФЬЕВ, Sport.ua