ПАНОВ:«Гробовая тишина.И лишь Бесчастных орал на Филимонова»

Десять лет назад этот молодой человек стал для всей страны новым Пекой Дементьевым. Он был очень знаменит. Его дубль помог «Зениту» выиграть в Москве финал Кубка, а сборная ценой голов Панова сделала невозможное - оставила французов ни с чем на «Стад де Франс».

Да, он был очень знаменит. Ему бы играть да играть.

Зачем закончил в 32?

У ПРИЛАВКА

- Играете за ветеранов, Саша?
- Начну с будущего года, как только 35 исполнится. Раньше нельзя. А пока бегаю за любителей в команде «Звезды России».

- Еще чем занимаетесь?
- Отделкой дома, который выстроил в Подмосковье. Футбол гляжу по телевизору.

- На стадион часто ходите?
- Вообще не хожу.

- Почему?
- Нет клуба, на который смотрел бы с удовольствием. Вот жил бы в Англии - наверняка выбирался бы на стадион. У нас же более или менее интересно наблюдать за спартаковской игрой, Карпину я симпатизирую.

- Когда видите синтетику Лужников - тошнит? Вспоминаете, как ноги на ней горели?
- Наоборот - ностальгия мучает. Еще и поэтому стараюсь на стадионе не появляться.

- Все-таки рановато вы закончили.
- Хотелось подвигаться - но где? Мне проще было уйти вовсе, чем кататься по второй лиге, как Бесчастных. Я по деревням в юности намотался. Дальше Москвы уезжать не собирался. А здесь ничего не предлагали.

- Вы же в «Луч» едва не сорвались.
- Павлов зазывал, там зарплату предлагали в три раза больше торпедовской, плюс бонусы. Годик можно было попыжиться, пожить в самолетах. Но что-то не срослось.

- Судя по питерским номерам BMW X5, прописаны вы до сих пор на невских берегах?
- Да, в той самой четырехкомнатной квартире на Крестовском, которую получил за финал Кубка-99. «Трофейной». Недавно хотел ее продать, но сделка сорвалась, и слава богу. Очень рад.

- Зачем продавать?
- Была возможность влезть в серьезный бизнес, строительный. Но покупатели какие-то мутные попались - то берем, то не берем…

- У вас вроде был какой-то бизнес?
- Крохотный, в Кировске. Купил здание - сдаю под регистрационную палату. Еще хочу создать в Москве футбольную академию. Но в это дело надо очень хорошо вкладываться, я пока не готов. Хотя живу мечтой. На меня когда-то огромное впечатление произвела футбольная школа «Сент-Этьена».

- К каждому футболисту однажды подходят с безумной идеей во что-то вложиться. К вам тоже?
- Как-то предложили купить завод в Петербурге.

- Свечной?
- Что-то вроде. Но достаточно было увидеть того человека, чтобы понять - никакого завода у него нет и у меня не будет. Интуиция.

- За какой случай особенно признательны интуиции?
- За то, что футбол не бросил. В юности были всякие «направления». Но приезжал в школу «Зенита», выходил на поле - и понимал: вот мое призвание.

- А прежде, кажется, собирались на рынке торговать?
- Во-во. Помидорами.

- Это ход.
- Я и торговал лет в четырнадцать. Пацан со двора увлек. На базе набрали овощей - встали продавать. Когда пачка денег в руках пухнет - это, братцы, молодого парня увлекает. Я впервые почувствовал деньги.

- Кроме помидоров чем-то еще торговали?
- Ботинками. У приятеля сестрица челночила - я помогал на рынке. Кстати, хорошо получалось - люди поражались, как у меня с прилавка все сметают. Интересно, говорят, ты работаешь.

- Из Китая потом не просили вас привезти баул по дружбе?
- Нет. Тогда для меня смутный период закончился. Как раз Китай стал переломным моментом. Судьба бросила на другой конец света, чтоб подумал о жизни.

ДВОЙНЫЕ ПРЕМИАЛЬНЫЕ

- С Сарсания, бывшим вашим агентом, общаетесь?
- Сейчас нет. Костя занятой человек, у него и без меня забот по горло. Когда он возглавил «Химки», я позвонил: «Может, пригласишь? Подвигаюсь еще». Костя ни «да», ни «нет» не ответил - и я понял, что навязываться не стоит. Не люблю.

- А если завтра позовет?
- Приеду и помогу. Хотя «Химкам» в их положении спастись уже нелегко - отрыв внушительный. Но небезнадежно. Я мог бы поиграть, чувствую себя хорошо.

- Две недели занятий - и наберете форму?
- Месяц. Ни скорость, ни техника не пропали.

- Где-то внутри вам даже хочется вернуться?
- Хочется. Не хватает в моей жизни шума стадиона. Раньше приезжал куда-то, меня боялись - прекрасно это чувствовал. Еще в «Торпедо» с радостью пошел бы. Если пригласят - я готов. Вторая в жизни команда, которую полюбил всем сердцем. Для меня большая честь была выступать за «Торпедо».

- Когда осознали, что клуб на пути в пропасть?
- В 2005-м. Приличные игроки из команды стали исчезать, вместо них набирали детей из ФШМ. Не знаю, чему их там учат, но пас на два метра отдать не в состоянии. Как с такими играть в премьер-лиге?

- Беднее «Торпедо» там не было никого?
- Это точно. С одной стороны, зарабатывали мы мало. А с другой - была стабильность. Алешин никогда не обманывал, платил в срок. Разброса в контрактах не было, получали все примерно одинаково. Разве что Семшов чуть больше остальных.

- Хоть один широкий жест Алешина помните?
- Да сколько угодно. Если ему понравилась игра - не скупился. Даже после поражений от «Спартака» и «Локомотива» платил премиальные. И не просто, а в двойном размере! За то, что играли здорово.

- Противоположных примеров тоже много?
- Ага. Иногородним футболистам клуб выдавал 500 долларов на оплату жилья. Думайте сами, как снимать квартиру. Вот это напрягало.

- А почему многие торпедовцы за свои деньги покупали бутсы в магазине?
- Вот это не показатель. Кто-то любит зеленый Nike, кто-то - красный Adidas. Мне нравились бутсы итальянских фирм. Экипировало «Торпедо» Umbro. Майкл Оуэн играет в таких бутсах - и очень доволен. Хочешь другие - нет проблем, иди и покупай. Никто не заставлял выходить именно в Umbro.

- Футбол подарил вам друзей?
- Близких - нет. Только товарищей. В футболе близкие друзья редко встречаются, сегодня играешь здесь, завтра - там. Из «Зенита» ни с кем не общаюсь, кроме Бородина, который принадлежит этой команде.

- А прежде?
- Прежде дружил с Малафеевым, года три прожили на базе в одной комнате. Он был четвертым вратарем. А сейчас - величина в Петербурге.

- Бородин в ту пору котировался повыше?
- Однозначно. Но Малафеев работал ужас как - приходил в номер и падал на кровать, еле дышал.

- Еще на вашей памяти кто-то вкалывал так же?
- Березовский. Тоже был в глухом запасе, когда я пришел в «Зенит».

- Уже зарабатывая приличные деньги, Малафеев продолжал ездить на «Ниве».
- Так какие дороги были в Петербурге? А кто-то вообще машину не водил - как Костя Зырянов в «Торпедо», например.

- Но это не ваша история.
- Я давно за рулем. До сих пор жив первый автомобиль, «тройка» BMW. Жене отдал. Двенадцать лет, а как новенький. Пробег - всего тысяч сорок. Эта машина меня все время ждала, словно верная супруга. Больше стояла, чем ездила. Едва успевал аккумуляторы менять.

ДИМА-ДИСКОТЕКА

- Вы не из тех людей, которые пересматривают свои старые матчи?
- Да у меня их и нет. Валялись какие-то кассеты, а видик у родителей. Надо будет на диски эти записи перегнать. В родительской квартире солидная подборка матчей, иногда смотрю. И размышляю: возьмись за «Зенит» Морозов уже тогда, моя судьба сложилась бы поинтереснее. Потенциал был огромный.

- Но никого это не волновало?
- Садырину я был не нужен, шансов не давал. И Бышовцу не очень показался, я все-таки был маленький такой мальчик.

- Зато на тестах вы были - номер один?
- Пожалуй.

- А номер два?
- Максимюк. В чем-то он даже побыстрее был. Несся, как самолет. А игрока во мне Бышовец увидел, когда в сборную пригласили. До этого лишь тренировался, почти не играл. У меня внутри все горело! Особенно, когда «Петровский» шумел: «Панова на поле!»

- Когда смотрите голы, которые забивали Бартезу или в финале Кубка, - о чем думаете?
- О том, что голы-то были красивые. Я в высшей лиге забил всего один неказистый мяч - за «Торпедо». Играли с «Локомотивом», с ленточки добил. Чаще случались неимоверные удары. К примеру, головой.

- Бывало, что перепрыгивали двухметровых?
- О, сразу вспоминаю матч с «Ураланом». Счет 1:1, минут пять до конца. Подача с фланга, Горшков, который выше сантиметров на двадцать, выпрыгнул - а я взмыл перед ним и головой вколотил мяч! Саня поверить не мог!

- Встречался вам защитник, которого пройти невозможно было?
- Десайи. Зверь! Я даже немного разволновался, когда выходил против него за сборную. Стоим под трибунами, четверка французских защитников шла последней. Я рядом, разглядел их хорошо. Все высоченные, мышцы играют… Думаю - как же с такими бороться? Не пройдешь. Матч это и показал.

- То есть?
- А у нас и шансов-то, кроме голевых, не было. Очень тяжело пришлось.

- Еще про какого-то защитника думали такое же - «зверь»?
- Ковтун. Всегда неприятно было - знал, что по ногам получу. Хлестова было трудно пройти, здорово читал позицию. И «кусачий».

- Почему в Колпине так и не назвали улицу вашим именем?
- Да собирались. Но как обычно: хотят - не значит, что сделают. Мостовому тоже вон памятник обещали поставить в Виго… Меня в команде после Кубка подкалывали - тебе, дескать, собираются в Зимнем дворце уголок выделить. Квартиру дали - и спасибо.

- Максимюк вспоминал, что вы после тех успехов «зазвездили». Не вылезали с презентаций, какую газету ни откроешь - всюду Панов.
- Я должен был отказываться от приглашений? Не ходить? Слава меня, молодого пацана, немножко накрыла. Каждый день что-то пишут, предлагают. Будто до Луны добросило. А журналисты со мною всегда любили общаться, я мало кому отказывал. И говорить умел. К Максимюку подойдите за интервью - он промычит что-то. Не поймешь, что хотел сказать. Я, получалось, за всю команду отдувался.

- Кучеревский рассказывал про страсть того же Максимюка к казино. Человек проигрывал за раз по 20 тысяч долларов - его привозили к базе, выбрасывали у ворот, а машину забирали за долги.
- В картах Рома был очень азартен - значит, и с казино та же петрушка. Помню его глаза за карточным столом.

- Почему для вас это не стало проблемой?
- Потому что я мальчишкой за копеечную зарплату по два часа корячился на тренировках. И с этими крохами идти в казино - зная, что проиграешь? Глупо. У казино выиграть нельзя - если ты, конечно, там не хозяин.

- Выходит, одобряете новый закон?
- Не одобряю. Чтоб в Москве не осталось ни единого казино - это довольно странно. Вот ларьки с игровыми автоматами у метро давно пора было закрывать.

- В некоторых московских заведениях футболисты face control пройти не могли.
- У меня был приятель, с которым в любое место пускали. Его все швейцары знали, кидались дверь открывать. Охранники вытягивались, когда видели.

- Как зовут?
- Булыкин. Я поражался его популярности. «Дим, хоть в каком-то клубе тебя не знают?» - «Везде знают…» У него даже прозвище было Дима-дискотека. Славный парень, приятно было общаться. Творческий.

- Кто из «Зенита»-99 был достоин большего?
- Астафьев болтается неизвестно где. У Катульского перспективы были хорошие. Дед, Юрий Андреевич Морозов, его очень любил.

- Чего не хватило тому же Катульскому?
- Своего тренера, как и многим. Морозов хотел молодых поднять - и поднял. Аршавин правильно сказал - в сегодняшнем «Зените» он бы не пробился. Знаете, каким Аршавин был при мне?

- Каким?
- Тихенький такой мальчонка. Приходил, садился где-то в углу…

- Нам казалось, он всегда был с апломбом.
- Ничего подобного. Скромнее игроков не видел.

- Бабий служит в Донецке механиком маршруток. Кондрашов в Питере еще недавно трудился таксистом. Судьба некоторых обладателей Кубка-99 сложилась непразднично.
- Бабий, кстати, попал в жуткую аварию, чудом выжил. Мне жаль, что «Зенит» своих бросает, там только в легионерах души не чают. Слово «патриотизм» в клубе не знают. Радимов работает - и дай Бог. А придет новый тренер - может, и Радимова уберут. Когда сплошь иностранцы - это уже не петербургский клуб, а какая-то коммерческая команда. Я бы за такую в детстве не болел.

ЧУЖОЙ «ЗЕНИТ»

- Кто из ваших тренеров лучше всех понимал футбол?
- Бышовец отлично разбирался, но Морозов в тактике посильнее. У него упражнения были очень разнообразные. Интересно работать.

- Самый нелепый тренер на вашей памяти?
- Ярцев в «Торпедо»! Однажды учудил при всей команде. Построились, Ярцев о чем-то толкует и вдруг на меня срывается: «Что руки в карманах держишь? Яйца чешешь?» - «Ничего я не чешу». Ка-а-к начал на меня орать!

- А вы?
- И я на него заорал в ответ. Что, терпеть должен?

- С тренировки вас выгнали?
- Не только. Я месяца три потом не играл. Тренировался с дублем. В какой-то момент Ярцева приперло, дела совсем тускло шли. Курску 0:2 уступали к перерыву, - мне крикнул: «Иди, готовься…»

- И что?
- Вышел - 4:2 выиграли. Я два забил и два отдал. После этого он мне ничего говорить не стал. Я работал как работал.

- А руки в карманах держали?
- Держал. Никто больше не бухтел, что я там вычесываю.

- И с Дасаевым вы успели подраться.
- Сцепились, да. Хотя драки не было, это сложно представить. В ту пору обстановка благодаря Ярцеву была нервная, а после трагедии с сыном вообще человека не узнать стало. Срывался на всех без разбора. И вот тренировка, обычный «квадрат». Завелись по жаре. Говорю: «Мяч ушел». Дасаев в крик: «Б…, рот закрой! Играй!»

- Не закрыли?
- Наоборот. Очень прилично ответил. Три дня потом ходили, дулись друг на друга. Я первый оттаял: «Файзрахманыч, извините, эмоции захлестнули». - «Ты тоже прости». Сейчас нормальные отношения. А что Ярцев по этому поводу думает - мне наплевать. Действительно, нелепый тренер.

- Что занятного подметили в методике Адвоката?
- Любопытная подготовка. Вроде бы щадящая, и в то же время прилично грузит. Ничего монотонного, постоянно с мячом. А то некоторые тренеры будто марафонцев готовят.

- Когда убедились, что в «Зените» Адвоката вы - человек лишний?
- На сборах смотрю - отношение ко мне какое-то странное. Играть не давали - а что на тренировках покажешь?

- Адвокат к вам был необъективен?
- Да.

- В чем?
- Если выпускают на минуту, невозможно доказать, что ты классный футболист. Мы вдвоем с Кержаковым сидели на лавке. Вот и судите - объективен Адвокат или нет. Кержаков-то к тому времени для «Зенита» побольше сделал, чем этот голландец. А сегодня Адвокат даже не одной ногой в Бельгии, а тремя. Как команда в такой обстановке играет? Да и вообще, нет у меня ощущения, что Адвокат - хороший тренер. При таких деньгах лишь указывает: «Этого купи, того…» У Бышовца мы по три дня зависали на убогой базе - а с Адвокатом игроки живут в «Кемпински».

- И что?
- Мы бы жили в «Кемпински» - тоже, может, выиграли бы чемпионат… Адвокат не сильнее Давыдова. При том, что Давыдов - символ клуба. Настоящий патриот. Но его не пустят тренировать первую команду - потому что фамилия не звучит. Был бы Davidoff - другое дело. Посмотрите на скамейку «Зенита» - сплошные легионеры. Что, молодого питерского парня нельзя туда посадить?

- Сколько раз беседовали с Диком один на один?
- Был короткий разговор на завтраке, когда он меня отправлял из команды. Я подсел, Адвокат уплетал какую-то лапшу. Сказал, не прекращая жевать: «Ты не подходишь, ищи себе команду». И продолжил есть.

- Досадно было?
- Я пришел не в свою команду. В первые дни огляделся - Боже, вокруг-то все чужое! Почему должен с тренером на английском говорить, если в России живу? Общаться мне с кем было - с корейцами? Или с Риксеном и Текке? А переход состоялся благодаря Сарсания. Я мечтал закончить карьеру в «Зените» - Костя помог.

- Если б не он, никогда в этом «Зените» не оказались бы?
- Конечно. Адвокат ведь не дурачок, наверняка смотрел мои матчи. Возможно, и я виноват, что не заиграл. Немножко подрасслабился, не о работе думал. Но если б тренер доверял - я бы пересмотрел отношение к этому вопросу. А выйти на минуту и сейчас смогу. Безо всяких тренировок.

- Вы обронили, «Зенит» стал чужим. В чем?
- Люди были какие-то сытые. Довольные собой. И футболисты, и руководители. Звездная болезнь у всех. И это, когда «Зенит» еще ничего не выиграл! Представляю, что там творилось после чемпионства и Кубка УЕФА!

«ПРИВЕТ, ЛЕОНТЬИЧ»

- Возвратиться в «Зенит» вы были готовы еще в 2003-м, а президент клуба Виталий Мутко вас даже не принял.
- Было, было. Когда в московском «Динамо» объявили, что больше на меня не рассчитывают, сразу подумал о «Зените». Набираю Мутко: «Леонтьич, могу вернуться?» - «Конечно! О чем разговор! Все решим!» Я уж собрался весь московский скарб в машину загружать и мчаться в Петербург, но жена, умница, остудила: «Погоди. Контракт-то не подписан. Вдруг сорвется - и что, обратно в Москву все тащить?»

- Поехали поездом?
- Да. А Мутко так и не нашел время для встречи. Хотя накануне отъезда ему перезвонил. Уточнил: «Леонтьич, примешь меня?» - «Разумеется».

- На «ты» были?
- Ну да. И сейчас могу сказать: «Привет, Леонтьич». Но говорить буду уже на «вы». Все-таки министр.

- За язык вас никогда не штрафовали?
- Ни разу. Я ведь правду говорю. Хоть тренерам со мной трудно. Если вижу несправедливость - молчать не стану. Мне Малафеев рассказывал, что Петржела побоялся Панова покупать из-за характера. Все любят пушистых и покладистых. А я был борзым парнем - с такими никто не хочет работать. В «Торпедо» помнят, как вступался за молодых, которых «кидали» на деньги.

- Кто «кидал»?
- Начальники. Вместо полных премиальных выписывали пятую часть - молодому, дескать, и этого хватит. Пусть радуется. Я как узнавал, тут же к Мишину отправлялся: «С молодежью не рассчитаетесь - я на поле не выйду».

- Ваших речей, по слухам, даже питерский губернатор Яковлев побаивался.
- Я мог что-то ляпнуть, да. Как-то Яковлев прибыл на базу. Спрашивает: «Что надо, ребята? Какие пожелания?» Все сидят, притихли. И тогда поднялся я: «Автобус команде купите. Нашему сто лет в обед, ездить стыдно». Все сделаем, отвечает.

- Не обманул?
- Нет. Вскоре из Германии пригнали новенький. Руководители клуба не знали, как меня благодарить. Шептали: «Еще Яковлев приедет - проси больше».

- При вас Бышовец пригнал в Удельную грузовик с книжками?
- Да, набили целый шкаф. И вы, говорит, приносите, помогите команде.

- Принесли?
- Какого-то Чейза приволок. Но в библиотеку заглядывали немногие. Карты были гораздо популярнее. Причем не только в «Зените», но и в сборной.

- Кто лучше всех играл?
- В сборной - Карпин с Хохловым. В бридже - асы. А в «Зените» чемпионами были Вернидуб и Максимюк. Я тоже на сборах много играл. Перед отъездом домой начинали считать - и некоторые понимали, что за две недели сборов просадили под тысячу долларов. Для молодого парня, не проходящего в основной состав, - бешеные деньги. Попал я так разок - и с картами завязал.

- Из-за тысячи долларов вы с Юрием Морозовым повздорили.
- Это он со мною повздорил. Морозов тогда был спортивным директором. Пришел я подписывать новый контракт, зарплату положили 500 долларов. Я согласился. Но в клубе навернулся принтер, договор не смогли распечатать. Слышу: «Зайди завтра». На тренировке рассказал обо всем Андрюхе Кондрашову, тот поразился: «Всего 500 долларов? Почему так мало? Подойди к Бышовцу - может, добавит». И добавил!

- Много?
- Да, говорит, пятьсот - маловато. Пусть будет полторы тысячи. Но когда я Морозову передал слова главного тренера, тот взорвался. Я, как понимаете, отмалчиваться не стал. В принципе Деда можно понять. Вчера парень на пятьсот баксов соглашался, а сегодня хочет в три раза больше. Но пришлось платить.

- Тренировать у Морозова получалось лучше?
- Как специалист - замечательный. Одно в голове не укладывалось - зачем каждое утро на зарядке мы делаем по 400 прыжков?! Игроки дробили себе мениски, половина состава полегла с коленями.

- Но вы-то не пострадали.
- Потому что хватало ума сачковать. Никогда себя не перегружал. Как играть - если ноги не держат? Я же знал: футболист нужен, пока здоров. В том же «Зените», стоило игроку получить тяжелую травму, на нем мгновенно ставили крест. У нас шутка ходила: чтоб освободили от работы, надо явиться перебинтованным с головы до ног. Хоть один глаз будет здоров - заставят моргать, веко «закачивать». Помню, Косте Лепехину два мениска вырезали. Приковылял на костылях, а ему протягивают лист. Недельная программа тренировок. Пробежки, упражнения. Я смотрел на лепехинские костыли - и был в шоке.

- Однако тяжелее китайских тренировок в вашей жизни не было ничего?
- Вот там я как лось носился, не филонил! Три тренировки в день, по два часа каждая. Утром - с мячом, в обед - кросс, вечером - штанга. Не представляю, как выдержал.

- Как же вы год протянули в Баошане без женщин?
- Почему? Были женщины. И китаяночки, и наши. Страна настолько бедная, что местные девицы за деньги готовы на все. Впрочем, как везде. А русских барышень в Шанхае полно. Мы часто мотались туда на дискотеки - от Баошаня на машине минут сорок.

- А ведь могли когда-то оказаться в романцевском «Спартаке».
- Мог. И чемпионом стал бы, и в сборной подольше протянул. В Тарасовке Олег Иваныч пригласил к себе в комнату. Там уже сидел Шикунов. Протягивают бумаги: «Вот контракт. Подпишешь?» Не могу, отвечаю. В Питере не поймут. Для меня это было важно. Романцев очень огорчился.

- Помните, что творилось в раздевалке после матча с Украиной?
- Гробовая тишина. Все были раздавлены горем. Лишь Бесчастных орал на Филимонова. А я переживал собственную драму - такой момент угробил! До сих пор не пойму, как не забил после навеса Тихонова! Ладно, головой саданул мимо мяча, так еще успел подумать: «От плеча в ворота залетит». Мячу-то деваться уже было некуда. Но он попал в ключицу и улетел выше перекладины. Забей я тогда - и о голе Шевченко никто бы не вспоминал.

- Филимонов что-то говорил?
- Молчал, опустив глаза в пол. Потом Пал Палыч Бородин зашел в раздевалку. Рассказал пару анекдотов. Немного утешил.

- Как считаете, у этого матча есть тайна?
- Не пойман - не вор. Но слухи разные ходили. Особенно после того, как Филимонов перешел именно в киевское «Динамо»…

НА ИГЛЕ

- Сборную прежде водили в театры. Не засыпали?
- На опере закемарил. При Романцеве повезли нас после тренировки, уставших, в Большой на «Реквием». Полчасика поспал, потом встрепенулся, оглядываюсь - никто не заметил? А рядом интеллектуал и любитель балета Смертин дремлет. Вообще-то в театр я выбираюсь с удовольствием. Только на оперу с тех пор ни ногой.

- Последнее сильное удивление в вашей жизни?
- Когда узнал, что Филимонова из-за алиментов не выпустили за границу. Если действительно не платил - это его не красит как мужчину.

- Встречался вам человек, чьей силе воли поражались?
- Тимощук. Несгибаемый характер и фантастическая сила воли. Его лупят по ногам, а он встает и продолжает биться. Из категории людей, которые сами никогда не уйдут с поля. Их могут только унести. При этом как игрок - без слабых мест. Умеет все.

- «Бавария» еще не представляет, кого купила?
- Думаю, там уже все поняли.

- В «Торпедо» жизнь свела вас с футболистом Бугаевым. Глядя на его проделки, узнавали себя в юности?
- Да вы что! Запить на неделю, испариться из команды - такого даже я себе не позволял. С Бугаевым меня сравнивать не надо. Леша - хороший парень и толковый игрок. Если б не болезненная тяга к выпивке, добился бы многого.

- В киевском «Динамо» с такими игроками обходились просто - «зашивали».
- Да и в «Зените» было то же самое. «Зашили» Бабия - и он пару сезонов нормально играл. Но когда «расшивался» - караул. Для меня это вообще за гранью понимания. Водочки можно накатить. Но чтоб неделями гудеть, а потом звать на помощь докторов - это перебор.

- Да и вы не паинька. Мы ведь читали в книжке Игоря Рабинера воспоминания Бориса Рапопорта.
- Ха-ха. Очень интересно.

- Процитируем: «Сколько крови у нас Панов попил! Я человек терпеливый, но под конец его учебы в школе «Зенита» не мог на Сашу смотреть. Доходило до того, что, когда он приезжал из Колпина, мы просили его показать руки - чтобы проверить, нет ли там следов от шприца с наркотиком».
- Это правда. Со мной были сложности. К шестнадцати годам все перепробовал, и наркотики тоже. Но вовремя вырулил. Понял, что мне надо в этой жизни, а что - нет. Сосредоточился на футболе.

- Страшнее наркотиков ничего нет?
- Ничего. В 90-е эта зараза накрыла всю Россию. В моем дворе пятеро полегло. Начинали с чего-то легкого, травы - но почти все приходили к тяжелым наркотикам. Мы же глупые были пацаны. Незаметно втянулся.

- Как вы-то остановились?
- Чуть не умер. Передозировка героина.

- Ну и судьба у вас, Саша.
- Уже посинел, перестал дышать. Вытащил с того света приятель, который оказался рядом. Делал искусственное дыхание. Но я ничего не помню. Отключился, и все. Потом открыл глаза, встал как ни в чем не бывало. А парень рассказал, что произошло. Вот это была последняя капля.

- Как спасаться от ломки?
- Единственный способ - глушить алкоголем. Надо вышибать одну заразу другой.

- Пили много?
- Не то слово. К наркотикам-то тянуло, что говорить. Где-то недели две было тяжело, затем в больницу угодил с воспалением легких. О футболе уже не думал. Спасибо тренеру дубля «Зенита» Виталию Лебедеву, который обо мне не забыл. Звонил, приглашал на тренировки. Как-то я пришел, дотронулся до газона и понял, что больше всего хочу играть. Отправился на год в Китай. Поехали на турнир, я там назабивал - и китайцы предложили контракт. Позвонил домой: «Мама, я остаюсь здесь». Платили там очень хорошо. Но главный стимул был - вырваться из той среды. За год полностью очистился. В Китае всю дурь из меня выбили. Вернулся другим человеком.

- И сейчас открыто можете обо всем говорить.
- Да. Никому не пожелаю пройти через то, что я испытал. Ребята, не связывайтесь с наркотой. Слезть удается немногим. Я был бы так рад вычеркнуть из жизни тот период - столько здоровья угробил, столько как игрок потерял…

- Едва в тюрьму не угодили.
- Влип в историю. Провожали товарища в армию. Я не особо налегал на спиртное, а вот друзья напились до безумия. В автобусе их накрыло. Доехали до конечной. Смотрим - поддатый мужик спит, выходить не хочет. Стали тормошить - а тот, не поняв, принялся бузить. Я вышел из автобуса, смотрю - следом вылетает этот мужик, за ним мои друганы. Начали его лупить всей оравой.

- И вы приложились?
- Нет. Я-то еще соображал, но вразумить остальных было нереально. Потом кто-то додумался снять с мужика куртку - а тут и милиция подоспела. Быстренько нас приняли.

- Сколько светило?
- По статье - шесть лет. Разбой с нанесением телесных повреждений. Счастье наше, мужик оказался другом отца одного из ребят. Вместе на заводе работали. Забрал заявление, дело закрыли, и всех отпустили.

- Первая любовь была из вашей компании?
- Первая любовь стала женой. Хоть и жила в соседнем парадном, но очень приличная девочка. Не курила, не пила. Расписались, шесть лет жили вместе. Детей не было. А потом я встретил Галю - и влюбился. Сердцу не прикажешь. Жене сразу все рассказал, расстались мирно. Купил ей квартиру, машину, денег оставил…

- Сейчас у вас два сына. Кто надоумил второго назвать Кузьмой?
- Когда он еще в животе был, я Кузькой его называл. Так и пошло. А что, хорошее имя. Главное - редкое. И сыну подходит. Я и старшего хотел Емельяном назвать. Галя отговорила - мол, Емелей-дурачком будут дразнить. Сошлись на Никите. Как-то вышел во двор с ребенком, так там со всех сторон мамаши своих зовут: «Никита!» Зря жену послушал.

- Момент самой сильной физической боли в жизни?
- Мне делали пункцию печени. Втыкали в бок иголку полметра длиной, зацепляли кусочек печени и дергали. Когда заморозка отошла - на стену готов был лезть. Долго на правый бок прилечь не мог.

- В «Сент-Этьене» вам поставили диагноз гепатит С. Где подхватили эту дрянь?
- Из-за неправильного образа жизни в юности. Возможно, через иглу и наркотики.

- Но ведь французы провели медосмотр перед подписанием контракта - и ничего не нашли.
- Гепатит С называют «ласковым убийцей». Может годами дремать в организме, ничем себя не выдавать. А потом вдруг всплеск. Повезло, что это случилось во Франции. Болезнь засекли на начальной стадии, приняли меры. Поэтому я смог продолжить карьеру и вообще до сих пор жив. Будь иначе - умер бы. На тренировке или в игре.

- Вылечились полностью?
- Вылечить полностью гепатит С нельзя. Только приглушить.

- Сейчас о болезни что-то напоминает?
- Нет. Честно говоря, иногда задумываюсь: а был ли гепатит? Может, французы заварили кашу, чтобы не платить «Зениту» за трансфер? Я позже обследовался в петербургской клинике. Врачи сказали, что красные тельца преобладали над белыми и это могло перерасти в гепатит С. Но самой болезни не обнаружили.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ, «СЭ»