КРЕПКИНА: «В 90-е меня занесли в списки умерших»

Подтянутую женщину в годах, опирающуюся на шведскую палочку, случайные прохожие могут встретить на Печерске: каждое утро олимпийская чемпионка Игр-1960 выходит на прогулку. Не уверена, что многие узнают в ней одну из самых популярных советских спортсменок прошлых лет. А ведь ее в буквальном смысле носил на руках легендарный тяжелоатлет Юрий Власов, ей пожимали руку президент США Джон Кеннеди и автор «Приключений Чиполлино» Джанни Родари. Впрочем, отсутствие славы сегодня мало печалит Веру Самуиловну: «Я звезда? Да что вы! Никогда ею не была. Труженица - это да, а о славе никогда не думала, характер такой».

ВЕЛОСИПЕД, ПРИЕМНИК И ПОЛМЕШКА ЯБЛОК

- Дома у меня царит обстановка 60-х, - предупредила по телефону корреспондента «СЭ» будущая собеседница, - так что не удивляйтесь. Меня только вчера из больницы выписали, желудок тревожить стал. Но чувствую себя уже хорошо, так что приходите. О чем, кстати, говорить будем?

- О вас, о спорте. Помните, популярной была книжная серия «Из жизни замечательных людей»?
- Никогда не считала себя таковой. Может, запомнилась сиротам, которым помогала в люди выйти. С мужем вот душа в душу прожили больше 50 лет. Ну а спорт, конечно, был важной частицей моей жизни, принесшей много счастливых мгновений.

- Как я понимаю, не только на беговой дорожке и в секторе для прыжков, но и после активной карьеры действующей спортсменки?
- Михаил Степанович, муж мой, настоял, чтобы, повесив шиповки на гвоздь, я не стала растить чемпионов, а вместе с ним занялась детьми. Запомнила его слова: всегда надо помнить, откуда ты вышел и как поднялся в этой жизни. А я ведь детство свое провела в жуткой бедности, это вам не нынешний кризис, это война! Есть было практически нечего, носить тоже. Отец ушел на фронт и не вернулся, а нас у матери - шестеро, тут не до жиру.

- В общении с журналистами вы всегда называли себя вологодской девчонкой, но ведь детство ваше прошло не там?
- Да, жило наше семейство Калашниковых в Вятской губернии (сейчас - Костромская область. - Прим. «СЭ»). Отец - железнодорожник, мать хозяйствовала по дому. Худо стало, когда отец погиб, мама работала уборщицей в железнодорожной больнице, а я, маленькая, ей помогала, как могла. Помню, выступала перед ранеными. Один из них, без обеих рук, подозвал меня и попросил, чтобы я написала письмо его детям. Когда свернула треугольник, он вместо благодарности дал совет: занимайся, дочка, спортом. Когда война закончится, пригодится.

- Ваши данные для легкой атлетики не совсем типичны - с таким ростом вы скорее могли бы в гимнастике успехов добиться. А вы подались в бегуньи.
-В легкую атлетику я попала случайно. В 1948 году в школу пришел инструктор по фамилии, кажется, Ковригин и спросил нашего учителя физкультуры, который по совместительству был преподавателем физики: «Кто у вас быстрее всех бегает?» Учитель показал на меня. А я была маленькая, толстая, никаких заметных данных для спорта вроде и не было заметно. Но какие-то способности во мне, видимо, разглядели, потому что сразу предложили отправиться на соревнования среди взрослых - с чужим паспортом и фамилией. Своего-то у меня тогда еще не было. «Поедешь на первенство Северной железной дороги», - сказал инструктор. Я в ответ: «Меня мама не отпустит» Маму уговаривали долго - в конце концов, она отпустила на четыре дня при условии, что наш физкультурник будет следить за мной неотступно.

- Наверное, первый старт помните до мелочей?
- Как же такое забудешь! Нас расселили в вагонах, а на стадионе четыре дорожки - просто утрамбованная поверхность из угольного шлака. Ноги фактически увязали в ней. Попала в первый забег. Вышла в красной футболке с длинными рукавами и в черных шароварах, ноги босые. Судья говорит: не допустим тебя к соревнованиям, можно бежать только в трусах. Помог какой-то футболист - дал шорты, которые мне оказались ниже колена. Стала приглядываться к соперницам, все повторять за ними... «На старт!» Все наклонились и за землю держатся. И я вслед за ними. «Марш!» Все побежали, я тоже выполнила установку. Вместо финишной ленточки бинт был натянут, добежала к нему первой. Получила за победу ватник - спецодежду железнодорожников. Но, главное, меня заметили тренеры. Валентина Александровна Дорогина предложила: «Как экзамены сдашь, приезжай в Вологду, в железнодорожный техникум поступишь, будешь у меня заниматься. Станешь получать деньги».

- Сразу приняли решение?
- На соревнованиях мне понравилось. Рассказала все маме, попросила, чтобы отпустила меня, но она хотела, чтобы я устроилась на работу. И все же я поехала в техникум, спала в спортзале на матах, пока меня к себе не забрала Дорогина. Жила она в квартирке с мужем-милиционером и двумя детьми. Поступила без проблем, и уже через год на первенстве ЦС «Локомотив» выиграла спринт, пробежав за 12,5 секунды! Тогда это был пристойный результат, который поразил тренеров - с лишним весом, грудью третьего размера - и так бегает!

- И когда, если не секрет, ваша фигура обрела нужные параметры?
- Как только исключила из рациона все жирное и приступила к постоянным тренировкам. В 1950 году в составе сборной «Локомотива» попала на всесоюзные соревнования в Киев и выиграла стометровку. В качестве приза выдали велосипед и приемник - привезла домой, а мать не поверила, что это подарок - спрашивает, откуда такие деньги. У нее, как и у меня, поначалу и в мыслях не было, что за спорт можно получать какое-то вознаграждение! Тем более приносить деньги, на которые можно хорошо жить! Вот полмешка яблок, что я из Киева привезла, - другое дело.

МОЛИЛАСЬ, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ТРАВМ

- С будущим мужем Михаилом Степановичем в Киеве встретились?
- Киев - его родной город, но познакомились мы в Минске. В 1951 году я выступала за Россию в первенстве СССР. Все приехали с тренерами, а я сама по себе. Так как была третьим номером в команде, выход в финал уже был достижением. Перед забегом прилегла на травку в парке отдохнуть. Подошел молодой человек, предложил водички. А мама мне всегда говорила держаться от мужчин подальше, вот я и дала отпор. Но пить-то хочется! «Ну, ладно, - говорю, - давай свою воду». Пригубила «Боржоми» - и пошла на старт финала. Финишировала четвертой. Кстати, в том же году впервые попала в сборную СССР. Стали платить стипендию: половину маме отсылала, половину себе оставляла. А с Мишей начали переписываться, он тоже до войны легкой атлетикой занимался.

- Олимпиаду в Хельсинки вы никогда в актив себе не заносили, хотя в женской эстафете 4x100 м остановились в шаге от медали. Что запомнилось на первых для сборной СССР Играх?
- Все было нормально. В команде общалась со всеми. До полуфинала на «сотке» дошла, очки в копилку команды принесла. Что до эстафеты - при передаче палочки мои коллеги замешкались, и медаль от нас улизнула. Уже тогда меня ставили бежать на первом этапе. Считалось, что я передавала девчатам свою уверенность, была надежной и терпеливой.
Самые высокие результаты, как ни странно, я всегда показывала за рубежом. Там у меня все получалось. Наверное, дело в характере - магазины мне были не нужны, все мысли только о соревнованиях. А еще всегда помнила мамин наказ мне, члену партии: увидишь, где церковь, помолись про себя. Я всегда это делала. Комитетчики наверняка это видели, но ничего не говорили. Молилась, чтобы избежать травм и чтобы прийти к финишу не последней. В партию вступила добровольно-принудительно: на последнем курсе техникума парторг настояла. Мол, ездишь за границу, надо. Отпираться я особо не стала.

- В том же 52-м на чемпионате СССР, который проходил в Ленинграде, вы выиграли забеги на 100 и 200 м и эстафеты 4x100 и 4x200 м...
- Результаты все время росли, и это меня вдохновляло. Хотя крупных призовых никогда не было, на хлеб зарабатывала - и на том спасибо. Была полностью погружена в спорт, а Михаил меня не забывал, писал много, а я отвечала на Новый год и его день рождения.
Стеснялась, что много ошибок делаю. Когда он приехал в отпуск в Вологду в 53-м и предложил расписаться, поначалу опешила, но настояла: давай съездим к матери. Если разрешит, тогда можно. Поехали в Шарью. Зима, одна комната в бараке с железной кроватью и русской печкой, удобства - во дворе. Михаил выглядел солидно, войну прошел, военный. Маме понравился, хотя и на десять лет старше. Спрашиваю: «Мама, ну как он тебе?» - «Видно, что неплохой парень, вот только один вопрос: а он у тебя не еврей?» А откуда мне знать? Миша был темноволосый, курчавый, очки носил, у нас в Шарье таких не было! Поэтому когда он спросил меня, поговорила ли я с мамой, ответила: «Да, но у нее возник всего один вопрос: ты - еврей?» Михаил рассмеялся и показал паспорт, где в графе «национальность» значилось «белорус». Но думаю, все же не этот фактор стал для нас решающим.

Расписались в Москве, где проходил тренировочный сбор. Галина Филипповна Турова, старший тренер, была свидетельницей, хотя когда я 19-летней попала в команду, она меня убеждала, чтоб замуж не торопилась. Свидетелями мужа были друзья-офицеры. Заказали в ресторане маленький столик, посидели, отметили. Все меня уговаривали не менять фамилию Калашникова! Но я настояла: Крепкина, говорю, звучит не хуже, да и подходит мне.

После сборов переехали с мужем в Киев - в коммуналку на улице Саксаганского. С тех пор Миша всегда был рядом, в любых спорных ситуациях всегда отстаивал меня. Он был категорически против того, чтобы тренеры вмешивались в семейную жизнь, из-за этого, кстати, я чуть было не пропустила Олимпиаду в Риме. Однако, как показало время, муж был прав, семья и ребенок никак не сказались на моих выступлениях - результаты только улучшались.

СЫН ДЛЯ РЕКОРДА

- Доказательством тому может служить тот факт, что на Игры в Мельбурн вы поехали спустя всего полтора года после рождения сына...
- Тогда соревнований было не так много: чемпионат Европы, Союза и Олимпиада. В 54-м мы выиграли на континентальном первенстве в Берне эстафету 4x100 м с рекордом мира. А в 55-м я забеременела. Тренеры меня, конечно, не похвалили, но я успешно родила сына Андрея, полгода кормила его, а потом начала тренироваться. Заботы о малыше легли на мужа, и в 56-м я снова выступала на союзном уровне, была второй на стометровке. Все диву давались - на восстановление ведь минимум нужно два с половиной года, а Крепкина не успела родить, но уже на Олимпиаду едет.

- Что вдохновляло вас перед вторыми в карьере Играми?
- Во-первых, результаты улучшались. А перед стартом я получила телеграмму, что Андрей начал ходить. Как радовалась вдали от дома! Хотя ничего феноменального в Мельбурне снова не показала, но команду не подвела. На коронной дистанции добралась до полуфинала, повторила свой лучший результат - 11,6 секунды. В эстафете снова бежала в финале, но и тут медали не получили - опять напортачили при передаче палочки. Оказались четвертыми.

- Участница австралийских Игр гимнастка Елена Гуц рассказывала мне, что до Зеленого континента советские спортсмены добирались чуть ли не месяц. Как вы перенесли такую дорогу?
-Мне она была не в тягость. Как и перелеты в Америку. После Мельбурна самым запоминающимся событием стали матчевые встречи с командой США. Сначала американские гиганты приехали к нам в 1958 году, и мы проиграли, а в Филадельфии на следующий год - победили. В спринте была второй после темнокожей Джонсон, а в прыжках в длину, на которые меня заявили только для того, чтобы не брать лишнего человека, состоялась сенсация. После первых попыток наша основная прыгунья Шапрунова шла первой, американка второй, я - третьей. Это был последний вид программы, в котором решалась судьба матча. Американцы лидировали, и наш старший тренер Коробков приказал, чтобы так до конца и прошли - тогда на 2 очка опередим соперников. А надо сказать, судьи измеряли в дюймах, объявляли цифры непонятные. Но когда перевели в сантиметры - 6,22, у меня первое место. Ведь я тогда только спринт и тренировала, в прыжках техники не было, только за счет скорости и показывала результат.

- Насколько я знаю, перед Олимпиадой в Риме вы постарались наверстать упущенное.
- Моя победа в прыжках в длину тогда стала громкой сенсацией не только для всего мира, но и для меня самой. Правда, я хоть и отдавала все силы спринту и установила целый ряд рекордов, в Киеве занималась с преподавателем инфиза по прыжкам. Работала над разбегом. Перед Играми меня свалила болезнь Боткина: больница, серьезное лечение, какие тут тренировки? Врач посоветовал завязывать со спортом - с печенью совсем плохо, в любой момент от нагрузок мог лопнуть желчный пузырь. Обсудили с мужем, решили делать легкие разминки. Кстати, стипендию с меня сразу сняли. Но когда на Спартакиаде решалось, кто поедет на Игры, пробежала стометровку за 11,3 секунды. И повторила свой мировой рекорд! Решила ехать, хотя до посадки в самолет не знала, попаду ли в состав.

- Вас внесли в список только в последний момент?
- Меня вписал в него глава Госкомспорта товарищ Романов. Сказал: «Крепкину я знаю. Видел, как она может бороться и побеждать». Все вопросы отпали сами собой. Потом было золото именно в прыжках в длину, в которых разыгрывался первый комплект медалей на Олимпиаде. Меня, как всегда, поставили в качестве резервиста. Символично, что номер достался 159-й, такой у меня рост. А соперницы все высоченные и титулованные: действующая олимпийская чемпионка Эльжбета Кшесиньська из Польши, рекордсменка мира Хильдрун Клаус из ГДР, Люда Радченко из Киева, которая на тренировках легко за 6,30 прыгала. Я показала в квалификации пятый результат и вышла в финал. Решающие попытки у всех на нервах, а я как всегда спокойна. Разбег, прыжок, и вдруг по стадиону объявляют: «Вера Крепкина, Советский Союз, установила олимпийский рекорд - 6 метров 37 сантиметров». После меня еще прыгали, но справиться с нервами соперницам не удалось.

- Слава Черной Газели Вильмы Рудольф, которая завоевала в Риме три золота (в спринте на 100 и 200 м и в эстафете 4x100 м) несколько затмила вашу. Не расстроились?
- С чего бы это? С Вильмой тогда мы очень сдружились. В наших судьбах много похожего - она из многодетной семьи железнодорожника, и я тоже. Она провела детство в бедности и переболела страшными болезнями, и я прошла через подобное. Мы с Рудольф стали настоящими подругами.

КОЛОБОК И СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК

- Как вас после этой победы только не называли, какими эпитетами ни награждали... Услышали звучание медных труб славы?
- Слава для меня - пустой звук. Я была и Маленьким Ангелом, и Солнечным Зайчиком, но в детстве меня дразнили Колобком! Когда узнавали на улицах, не отказывала в автографе, сейчас не обращают внимания - тоже не повод для расстройства. Что заслуженного мастера спорта и орден Ленина дали - приятно. Квартирой «Локомотив» наградил, в которой и живу по сей день. Нет ни машины, ни дачи, ни сбережений, но я радуюсь каждому новому дню.

-Спорт в вашей жизни оставил не только яркий положительный след, но и много боли. Еще несколько лет назад вы остро нуждались в операции.
- Не очень люблю это вспоминать, но расскажу. За 16 лет в профессиональном спорте мои суставы сильно износились. Лежала в кровати, терпела.адские боли, по квартире на костылях передвигалась. А помощи ждать было неоткуда - в лихие 90-е меня занесли в списки умерших. По этой причине ни в России пенсии нет, ни в Украине, за себя просить я никогда не могла. Не унижаться же. Благо помогли ученики, написали письмо в Международный олимпийский комитет Хуану Антонио Самаранчу, и мне прислали 5 тысяч долларов, необходимых на операцию. В Москве работает подруга Зоя Миронова, известный спортивный врач, она и посоветовала обратиться к своему ученику, киевскому хирургу Николаю Терновому. Он заменил мне сначала один сустав, затем второй. Видите, теперь ходить могу!

- Наверное, следить за событиями в легкой атлетике никогда не переставали?
- Смотрели все соревнования с Мишей и с учениками. Я, Правда, не приветствую все, связанное с допингом. В наше время тоже были спортсменки, которых мы подозревали в употреблении чего-то постороннего, но тогда это еще не стало на поток. Я никогда ничего не пила - все уколы, даже для восстановления после болезни, контролировал муж.
Что скажу о современном спринте? Усэйн Болт, рекордсмен Игр в Пекине - феноменальный спортсмен. Он оставляет соперников позади уже тем, что бежит играючи, - кто сможет собраться после такого? Так и у меня было - я побеждала благодаря спокойствию и силе воли. И трудолюбию, конечно. Очень мне понравилась на Олимпиаде в Пекине Наталья Добрынская, наша соотечественница. Жаль, что всего не видела - Михаилу Степановичу было плохо. Он и так почти семь лет после инсульта парализованный лежал, почти ослеп, но был со мной рядом. А в августе Миши не стало... Свою прошлогоднюю награду в премии «Гордость страны» - одну тысячу долларов - я ему на памятник потратила.
Повторю, я довольна своей судьбой, и главным ее достижением считаю семейную жизнь - мы с мужем прожили душа в душу 55 лет, детям помогли. Этим горжусь, этому радуюсь...

Нина КОРЖ, газета «СЭ в Украине»