Алексей ЖИТНИК: Гретцки в раздевалке говорил тихо, чтобы все прислушивались

В годы игроцкой карьеры он имел прозвище «Слон». Алексею Житнику оно подходит во всех смыслах. Ведь и на ногах стоит очень крепко, и морально устойчивым был с юных лет - в 19-летнем возрасте Алексей стал олимпийским чемпионом, а через год в одной команде с великим Уэйном Гретцки играл в финале Кубка Стэнли.

В интервью Sport.ua Житник вспомнил об отцовских щитках с поролоновыми вставками, реверансе для «Сокола» перед переходом в НХЛ, Тихонове, Гретцки и Гашеке, а также назвал самых перспективных современных хоккеистов Украины.

«Коронавирусом переболел в прошлом году. Думал, что это грипп»

- Алексей, длительное время вы живете на два города, расположенные друг от друга на расстоянии семи с половиной тысяч километров. А еще, вроде, регулярно посещаете Россию. Не трудно?
- Выхода нет. У меня дети в США. Раньше вообще находился в Америке в году месяцев восемь, а остальное время здесь, в Киеве. Теперь дети выросли и все немного изменилось. Дочь Алина в этом году заканчивает университет. Она живет в Майами. Сын Максим - в Нью-Йорке, раньше немного играл в регби, выступал за университетскую команду. Но завершив обучение, тренируется мало. Макс собирался играть в регби на любительском уровне, но из-за пандемии вынужден был свои планы отложить. Поддерживает форму самостоятельно, посещает спортзал. Сын уже имел работу, но из-за коронавирусного кризиса последние полгода остается безработным. С лета вроде бы должен трудоустроиться снова. К счастью, прививки в Нью-Йорке проводится довольно интенсивно, поэтому кризис вскоре должен остаться позади. Я, конечно, детям стараюсь помогать, но сейчас они уже больше зависят сами от себя. Живут они отдельно, с друзьями.

Поэтому теперь восемь-девять месяцев живу в Киеве. К примеру, за прошлый год был в Нью-Йорке примерно месяц, в декабре. Конечно, вмешалась эпидемия. При других обстоятельствах, возможно, ездил бы к детям чаще. Но в целом, в Украине мне сейчас комфортнее. Чувствую себя здесь нужнее. В России же в последний раз был очень давно. Семь или восемь лет назад. Еще до всех событий.

- Ваши дети в быту уже, очевидно, англоязычны. А с родителями как общаются?
- В основном, все же на русском, хотя иногда переходят на английский. Между собой Максим и Алина уже говорят только на английском. Я стараюсь писать детям даже на украинском языке. Чтобы не забывали своего. Раньше дети регулярно приезжали в Киев, примерно по три месяца жили с родственниками на загородной даче. Сейчас у них своя жизнь, но на русском все же общаются практически без акцента.

- Насколько мне известно, вы лично считаете себя устойчивым к коронавирусной инфекции.
- Давайте постучим по дереву. Мне кажется, что переболел Covid-19 в марте прошлого года. Меня тогда две или три ночи сильно колбасило, держалась температура под 40. Тогда инфекция только начинала распространяться, и у нас о ней почти ничего не знали. Я думал, что это грипп. Накануне гостили с женой у дочери в Испании. Именно тогда, когда там и в Италии начиналась вспышка пандемии. Поэтому получилось, что дней пять поболел, а уже через неделю возобновил тренировки. Считаю, что человек должен поддерживать иммунитет постоянно. Нельзя съесть за раз килограмм чеснока и думать, что организм устойчив к вирусам. Иммунитет надо поддерживать ежедневно - правильным питанием, здоровым образом жизни.

Я постоянно играю с друзьями в футбол, раз в неделю собираемся с друзьями за бильярдным столом, регулярно ходим с друзьями в баню, чтобы не застывали мозги, играем в покер. Кроме того, пью полезные чаи и йогурты, которые создают в желудке правильную микрофлору. Большинство моих друзей и родных Covid-19 уже перенесли. И жена сдавала положительный тест, и дочь, которая даже успела несколько недель назад провакцинироваться. При этом я с женой в то время находился дома и оставался здоровым. Также точно знаю, что имел контакты с больными коронавирусом, но, к счастью, сам вирус не подхватил.

«Богданов доверял мне сразу»

- Вы и в течение игровой карьеры, которая продолжалась два десятилетия, выпадали из-за травм крайне редко. Выбрав в свое время хоккей, Вы попали в яблочко. Но почему именно эта игра? Ведь когда вы в конце 70-х начинали занятия спортом, «Сокол» еще не считался в СССР грозной силой, а в Киеве популярным было прежде всего футбольное «Динамо»...
- Все получилось банально. Старшая на десять лет сестра Анна занималась теннисом и тренировалась на кортах над Республиканским стадионом, то есть на занятия ходила мимо катка «Льдинка». Так Аня предложила отдать нас, братьев-двойняшек, в какую-нибудь секцию на льду. Чтобы не разнесли квартиры. До хоккея я даже успел позаниматься фигурным катанием и борьбой. А во дворе, конечно, летом постоянно бегали за мячом, а зимой - за шайбой. Тогда же увлечений не было. Телевидение состояло из двух с половиной телеканалов, гаджетов тоже не было.

- Достаточно проанализировать состав «Сокола» или «Динамо», начиная с 1963 года, чтобы понять, что ко второй половине 80-х за команду играли в основном воспитанники российского хоккея. И только ближе к распаду СССР местных воспитанников в команде стало больше.
- Это понятно, потому что в России канадский хоккей начали развивать раньше. И тогда это была одна страна. Когда русские начинали играть, в Киеве открытых катков практически не было. Появлялись лишь постепенно. Тот же спорткомплекс «Авангард» появился только в 1970-м. А чтобы воспитать хоккеиста серьезного уровня, нужно десять лет. Вот к концу 80-х 16-17-летние воспитанники киевской школы постепенно начали подбираться к основе «Сокола». И то с учетом условия, что в ДЮСШ «Льдинка» и «Сокол» в те годы был не набор, как сейчас, а отбор. Тренеры выбирали 20-30 лучших с их точки зрения из 200-300 желающих заниматься хоккеем. Сейчас спорт перестал быть приоритетом среди родителей. К сожалению.

- На ваш выбор повлияло мнение отца или матери?
- Мой папа лет до 70-ти бегал в футбол на верхнем поле Республиканского стадиона, а в молодости долго выступал сначала за студенческие, а затем любительские команды Киева. Хоккей отец просто смотрел. Я жил на Печерске, до катка «Льдинка» добирался за три остановки на троллейбусе. Папа помогал мне делать форму. Тогда не было возможности покупать экипировку так, как сейчас, потому титановые щитки с поролоновыми вставками искали сами. Также добывали «бэушные» перчатки, клееные клюшки. Нормальный шлем Joffa, который действительно защищал голову, отец купил мне, когда я был, кажется, 12-летним. Также дефицитными и в основном уже ношеными были коньки. Чтобы приобрести их, пришлось пользоваться связями моего тренера Валерия Голдобина. Иными словами, папа поощрял мое увлечение хоккеем, но не говорил, чем надо заниматься.

Алексей Житник с родителями

- Признайтесь, чего было больше - страха или восхищения - когда впервые потренировались с такими легендарными игроками «Сокола», как Юрий Шундров, Сергей Горбушин, Андрей Овчинников, Рамиль Юлдашев, Олег Исламов, Анатолий Степанищев?
- Переход был плавным, потому что наши детские команды всегда тренировались перед занятиями первой команды или после них. Соответственно мы видели ребят, а они знали нас. Также практически не пропускал, если был в Киеве, матчей «Сокола» во Дворце спорта. То есть перед тем, как попасть в 17 лет в основную обойму, я уже знал, чего ждать и кто есть кто. К тому же тренер Анатолий Богданов, который был весьма жестким и требовательным, мне с самого начала доверял. Я понимал, что раз есть такой шанс, им надо пользоваться. Тем более, что параллельно я ездил в ряды молодежной сборной СССР, с которой стал вторым на молодежном чемпионате мира. В Саскатуне в 1991-м мы проиграли только канадцам, за которых выступали в основном игроки, задрафтованные в НХЛ. Я имел представление, к чему надо стремиться. Кроме того, в 1990-м впервые сыграл за первую сборную СССР на Играх доброй воли в Сиэтле.

«Тихонов любил, чтобы его установку выполняли строго, и не приветствовал импровизации»

- В «Соколе» вы очень быстро начали играть в первой паре защитников с опытным Валерием Ширяевым.
- Говорю же, что Богданов мне доверял. Как-то так получилось, что я сразу был рядом с самыми опытными хоккеистами. Скажем, сначала жил на базе в Пуще-Водице с Горбушиным. Сергей - очень сдержанный, спокойный человек. Перед тем, как поехать играть во Францию, он мне очень помог. А с Валерой, конечно, играть одно удовольствие. Хотя не скажу, что мы постоянно выходили в одной паре. Иногда меня ставили в дуэте с Овчинниковым, который был универсалом и мог сыграть и в нападении. Также выходил в паре с Сергеем Лубниным или крепким латвийцем Дмитрийсом Зиновьевсовым. Со всеми поиграл и со всеми было по-своему интересно. Причем для меня не было важно - левого или правого защитника играть.

- Легендарный капитан футбольного «Динамо» Олег Лужный как-то возмущался, мол, какая разница - левого центрального или правого центрального защитника играть.
- Именно. Если ты сильный игрок, то такие мелочи не будут для тебя проблемой. Я иногда мог побегать и в нападении, главное, чтобы доверяли место в составе. Доверием тренера надо дорожить, а не ставить требования, где тебе играется комфортнее.

И мы же играли действительно сильно. Особенно показательными были выставочные матчи с клубами НХЛ - «Калгари Флэймз» и «Миннесотой Старс». Последних мы победили 5:0. Помню эмоции людей, которые тогда заполнили Дворец спорта. И на нас тогда постоянно собирались полные трибуны - и во Дворце, и в не таком вместительном «Авангарде», где провел 11 лет карьеры.

Объединенная команда под руководством Тихонова выиграла олимпийское золото Альбервилля-1992

- В ЦСКА осенью 1991-го переходили, чтобы иметь больше шансов попасть в состав сборной на Олимпиаду?
- Нет. Просто там видел больше перспектив. Я вообще не рассчитывал, что меня возьмут на Игры. Там игроков без меня хватало. Но когда попал в ЦСКА, продолжил прогрессировать. В 1992-м мы стали чемпионами мира среди молодежи, причем тех же канадцев победили очень уверенно - 7:2. Но даже после этого я старался не думать об Играх в Альбервилле. Проходил все сборы, и если бы не попал в заявку, воспринял бы решение Виктора Тихонова с пониманием. Однако, конечно, сильно обрадовался, когда оказался в списке избранных. Виктор Васильевич тогда сделал ставку на представителей внутреннего чемпионата: взял тройку нападающих из «Спартака», пригласил представителей московских «Динамо» и «Крыльев Советов», а из легионеров были лишь Вячеслав Быков и Андрей Хомутов, которые на тот момент выступали в Швейцарии.

- При этом вас Тихонов на Олимпиаде выпускал в «динамовском» звене.
- Играл в паре с Дмитрием Юшкевичем, а в нападении играли Леша Жамнов, Алексей Ковалев и харьковчанин Сергей Петренко. Почему так - не знаю. Тихонов видел нас во время многих турниров и решил, что такое сочетание будет наилучшим. При этом мы ехали в Альбервилль с пониманием, что второе место будет провалом. Решения Тихонова не обсуждались и не комментировались. Виктор Васильевич на тот момент выиграл в хоккее уже все, что можно было выиграть, поэтому делал все, что считал правильным. Это очень строгий и требовательный тренер. Имел с ним нормальные рабочие отношения и в течение года выступлений в составе ЦСКА, и до того, как приезжал в сборную из «Сокола».

Тихонов любил, чтобы его установку выполняли строго, и не приветствовал импровизаций. Даже когда речь была об опытных игроках, а такие молодые, как я, себе самодеятельности и не позволяли. Имел задачу - четко отобороняться, отобрать-отдать и смениться. Подключения в атаку приветствовались только тогда, когда не было риска ошибиться в обороне. Возможно, я был ограничен функциями, но таковы законы игры в хоккей. Есть требования и их надо придерживаться. Раз мы стали олимпийскими чемпионами, то решения Тихонова были правильными.

- А вот ЦСКА, который всегда был фаворитом чемпионатов СССР, в последнем «советском» сезоне стал вторым, уступив московскому «Динамо». Почему?
- За два года армейцы тогда получили столько кадровых потерь, от которых не оправилась бы ни одна команда. Сначала уехали Быков с Хомутовым, потом за океан сбежали Паша Буре и Сергей Федоров. Да еще и Слава Козлов летом попал в аварию и тот чемпионат пропустил. Фактически команду Тихонов собирал с нуля. Ко всему, нас тогда еще обманули, не выплатив заработанного. Долгое время ожидали выплаты задолженности. В то время СССР уже распался, а в мае 1992 нам сказали: «Извините, ничего нет». При этом мы боролись с «Динамо» до последнего. Показательно также, что из тех составов ЦСКА и «Динамо» в течение следующего года почти все игроки уехали в НХЛ и выступали там надежно на протяжении многих лет.

«В Америке - капитализм: играешь в хоккей и получаешь за это деньги»

- Вы, если не ошибаюсь, перед НХЛ успели вернуться в «Сокол».
- Да, принял предложение киевлян вернуться, уже когда был задрафтован. На тот момент уже имел агента и мог уехать и из Москвы. Но хотел, чтобы компенсацию за меня получил «Сокол». Поэтому вернулся. Принял присягу украинской армии, снова стал игроком киевского клуба, а через считанные дни вылетел в Лос-Анджелес. Агент договорился, чтобы я подписал контракт по схеме 3+1 и «Сокол» за меня получил неплохие деньги.

- Статус олимпийского чемпиона повлиял на отношение к вам в НХЛ?
- Для них ни олимпийское золото, ни титул чемпиона мира ничего не значат. В НХЛ за игроками следят по другой динамике. Им важно, что хоккеист с 15 лет выступает за национальную сборную, регулярно участвовал в чемпионатах мира разных возрастов. В лиге видели, что сборная СССР со мной в составе постоянно обыгрывала канадцев, американцев, шведов. Конечно, когда игрок в 19 входит в состав первой сборной, то что-то он умеет. Независимо от того, выиграл ли он что-либо с командой или нет. Правда, выбирать бывших хоккеистов из СССР под первыми номерами тогда еще боялись, поскольку не были уверены, что мы приедем. Поэтому меня выбрали 81-м. Впрочем, после скандального отъезда Фетисова и Касатонова в дальнейшем люди в НХЛ уже переходили без разрешений Спорткомитета.

- Насколько тяжело человеку из СССР было адаптироваться к жизни в Америке ментально?
- А куда деваться? Свободы в НХЛ вроде больше, но и там сильно не разгуляешься. Времени ни на что другое, кроме хоккея, не оставалось. 82 матча за сезон, тренировки, переезды - нужно постоянно быть в форме. Если плохо готов - за спиной длинная очередь из конкурентов. Выпасть из обоймы легко, а вернуться сложнее. Здесь мы привыкли, что нас кормят и укладывают спать. В Америке воли больше, но при этом работу надо выполнять без заминок. Не получается - система выбрасывает. Никто ни с кем не нянчится и не уговаривает.

Вот в межсезонье легче. Сыграл последний матч - прошел медобследование и до следующего сезона свободен. Готовься, как хочешь - сам, с командами, вообще не тренируйся. По сравнению с советской системой контраст разительный. У нас практически весь год мы находились на сборах. Когда получал один выходной за две недели, чувствовал себя счастливым. В Америке же - капитализм в самом широком смысле слова. Играешь хоккей и получаешь за это деньги. Понимал, что только на пляже летом лежать не могу, но и убиваться ежедневно на двух-трех тренировках не надо. Как правило, в июне я отдыхал, а в июле-августе тренировался по два раза в день с «Соколом».

Алексей Житник может похвастаться уникальным фото с президентом США Рональдом Рейганом

- Английским хотя бы на базовом уровне после переезда в США владели?
- Нет. Но мне повезло, что в Лос-Анджелесе тогда не было ни одного русско- или украиноязычного хоккеиста. Жил я с канадцами. Это - Роб Блейк, Дэрил Сидор. Кстати, Дерилова бабушка - украинка. Она, кажется, по-английски не говорила вообще. Когда приезжал к ним в Эдмонтон в гости, общались исключительно на украинском. И стол они накрывали наш. Водка на нем тоже была. Однако с Сидором мы разговаривали по-английски. Мне помогало, потому что понимал, что должен как можно скорее прижиться в той среде. Первые три-четыре месяца из-за незнания английского мне было трудно, но где-то после Нового года начал потихоньку привыкать, на разговорном уровне английский уже усвоил. Во всяком случае, ребята меня понимали. Кто хотел. А кто не хотел, то на каком бы языке ты ни говорил, он не поймет.

«В НХЛ сразу понял, что надо набирать очки»

- В «Лос-Анджелесе» вам выпала честь играть рядом с Уэйном Гретцки. Воспринимали его, как кого-то особенного?
- Я до последнего момента не мог поверить, что буду находиться с Уэйном в одной раздевалке, играть в одной команде! И не только с ним. Яри ​​Курри, Люк Робитайл, Пол Коффи для меня тоже тогда были незаурядными авторитетами. И от понимания, что буду жить в городе, который раньше постоянно видел в фильмах, тоже кружилась голова. Для меня это выглядело слишком нереально. Но главное - попасть туда. Я прилетел в Лос-Анджелес с папой, также поначалу помогал русскоязычный агент Серж Левин.

А знакомство с Гретцки, конечно, запомнилось. Летом мы собрались в лагере Лейк-Эррол-Гет близ Калифорнии. Сначала съехались молодые, а старшие игроки присоединились к нам через пять дней. Всего в обойме было игроков 60. Мне повезло, что Гретцки тренировался в той группе, что и я. Перед первой тренировкой он подъехал ко мне, поздоровался и сказал: «Welcome. Я Уэйн Гретцки». «Я знаю, кто вы», - ответил. Должен сказать, что Уэйн - очень спокойный, сдержанный человек. В раздевалке он говорил тихо, так, что все должны были прислушиваться. Гретцки не кричал никогда, говорил коротко, но по существу. Владелец клуба Брюс Макнел был другом Уэйна. Жена Гретцки, голливудская актриса Джанет Джонс имела привычку собирать всех холостых игроков команды у себя дома. Нас собиралось игроков семь-десять. Уэйн создавал вокруг себя положительную ауру.

- Да и вокруг него ауру создавали тоже, раз Гретцки приехал в Лос-Анджелес из Эдмонтона с Марти Максорли, своим многолетним телохранителем на льду.
- Хороший парень, я с ним одно время даже жил. Он старше меня на девять лет, во всем мне помогал.

- Гретцки решал что-то с точки зрения тактики, сочетания игроков в звеньях?
- Уэйн первых полсезона пропустил после того, как на старте чемпионата Брент Саттер травмировал его, толкнув в спину. А когда вернулся? Открыто не руководил, но уверен, что к мнению Гретцки прислушивались. У нас тогда был молодой тренер Барри Мелроуз. Он до сих пор работает комментатором на ESPN. Барри был очень амбициозен. Он немного старше Уэйна, но, конечно, авторитет легендарного обладателя четырех Кубков Стэнли и тренера-новичка не сравнивался. Впрочем, общий язык они нашли. От нас никто не ожидал выхода в финал, но мы смогли на пути к финалу победить «Ванкувер» и «Калгари», которые считались в противостоянии с нами фаворитами.

- Для вас было неожиданностью, что Мелроуз ставил вас как новичка в первых парах защитников и доверял играть в большинстве?
- Вообще, нет. Меня брали, как защитника атакующего плана. У меня был хорошо поставлен бросок, мог отдать передачу.

- Погодите. В СССР вы результативностью не впечатляли. К примеру, в составе ЦСКА в 44-х матчах сезона-1991/1992 вы набрали всего девять очков.
- В НХЛ специфика хоккея другая. Мне сразу сказали: «Есть возможность - подключайся и бросай». Канадский хоккей нацелен на ворота, и я сразу понял, что надо набирать очки. Это только потом начал в равной степени концентрироваться и на обороне, и на атаке. Сначала старался действовать результативно. А в СССР стремились забивать красиво, делать лишние передачи, лишние закаты. В Америке все просто - есть ворота, и в них надо затолкать шайбу. Да еще и матчей вдвое больше. Поэтому и набирал в первых двух сезонах более чем по 50 очков. И играть мне Мелроуз давал много - по 20-22 минуты. В «Баффало» позже вообще был на льду по 25 минут в каждом матче. Когда тренер доверяет, чувствуешь себя комфортно. Выходя на лед менее 20 минут, чувствовал, что мне этого мало.

Вторую часть интервью с Алексеем Житником читайте завтра