Виктор Жилин: последний из могикан

Виктор Степанович Жилин родился 9 января 1923 в Таганроге (Ростовская область). Правый крайний нападающий.
Играл в «Крыльях Советов» (Таганрог, КФК) - 1939, «Динамо» (Ростов-на-Дону, КФК) - 1940-41, «Динамо» (Воронеж, Д3) - 1945-46, «Динамо» (Киев, Д1) - 1947-52 (с перерывом), «Арсенал» (Киев, КФК) - 1950, «Зенит» (Ленинград, Д1) - 1951, «Даугава» (Рига, Д2) - 1953, ОДО (Киев, Д2) - 1954.
Всего в первой группе (классе «А») - 119 матчей, 29 голов (из них за киевское «Динамо» - 97 м., 17 г.).
Тренировал: «Авангард» (Харьков, Д1), «Черноморец» (Одесса, Д1, Д2), «Локомотив» (Винница, Д2) «Автомобилист» (Житомир, Д2), «Металлург» (Запорожье, Д2), «Спартак» (Ивано-Франковск, Д2) и др. В 1980-2004 (с перерывами) - тренер и вице-президент «Машиностроителя» («Системы-Борэкс», Бородянка).
Заслуженный тренер Украины (1963), чемпион УССР (1959, 1964), обладатель Кубка УССР (1973, 1986).

«Мой отец, Степан Андрианович, был военный, мать, Лидия Петровна, - врач, - рассказывает Виктор Жилин. - Познакомились они в госпитале, вскоре поженились, и родился я. Но мать родила меня и умерла сразу после родов. Отец любил ее, поэтому не мог оставаться в Таганроге и уехал на Донбасс. Я остался у тети, старшей сестры матери, но у нее была своя семья, поэтому воспитывала меня бабушка.

Фактически надо мной власти не было, поэтому я отдавал футболу столько времени, сколько считал нужным. В Таганроге было две хороших команды - «Машиностроитель» и «Крылья Советов». Мне ближе к дому была вторая, на ее стадионе и начался для меня футбол.

В школе я занимался неплохо, все воспринимал на уроках, поэтому домашние задания не делал и отдавал время после уроков футболу. А иногда и время уроков. В конце концов, на меня обратили внимание, поняли, что я перерос двор и взяли в футбольную школу «Крыльев Советов». Оттуда я попал в сборную города, сборную Ростовской области и, наконец, в ростовское «Динамо». Правда, поначалу я там больше носил мячи и чемоданы игроков или администратору помогал. Но вскоре заиграл и больше ничего не носил. А дальше была война»...

«Для меня послевоенный футбол начался в 1945-м. Наша часть вернулась в место постоянной дислокации - в Курск. Но там была слабая команда, а рядом, в Воронеже, генерал, руководитель областного НКВД, создавал сильный коллектив. Я стал в нем ведущим игроком на правом фланге. И однажды, в 1946-м, мы приехали в Москву, играть с «Динамо-2».

Игра у меня пошла, а с трибун за нами наблюдало почти все руководство киевского «Динамо» - старший тренер Михаил Бутусов, его помощник, киевский динамовец 30-х Константин Щегоцкий и администратор Рафаил Фельдштейн.

Щегоцкий с Фельдштейном подошли ко мне. Щегоцкий, интеллигентный человек, спрашивает меня: «Сынок, скажи мне, пожалуйста, кто ты и откуда?». «Что, всю автобиографию? - отвечаю. - Сейчас сложно будет, команда меня ждет». Тут Щегоцкий представился, но я ответил, что знаю, кто он. «И что работаю с Бутусовым, тоже знаешь?».

ПО ШПАЛАМ В КИЕВ.
«О Бутусове давно ходили легенды. Ленинградец, автор первого гола в истории сборной СССР, он бил по воротам так, что деревянная штанга ломалась пополам. Перед войной Бутусов руководил киевским «Динамо», но после войны начал работать в Тбилиси. Осенью 1946-го его уговорили вернуться в Киев, потому что «Динамо» заняло последнее место в тогдашней высшей лиге - первой группе, но было оставлено в ней. Перед Бутусовым стояла задача обновить состав... Щегоцкий подвел меня к старшему тренеру, и Михаил Павлович спросил только: «Ты хочешь играть в первой группе за киевское «Динамо»?». «А кто же не хочет в первую группу? - ответил я. - Но я же служу, у меня демобилизация только в 1947-м». «Сынок, это не твой вопрос, - парировал Бутусов. - Мой вопрос к тебе: ты хочешь играть за киевское «Динамо»?». - «В группу «А» я по шпалам побегу!». На такой ответ Бутусов улыбнулся: «Ну, по шпалам не надо, доедешь к нам нормальным транспортом...»
Вскоре во время тренировки я услышал крик: «Жилин, тебя генерал вызывает!». Не успел к нему зайти, как генерал на меня набросился с матами: «Я к тебе так хорошо относился, а ты»... Я промолчал, дав ему возможность спустить пар, а потом спросил: «Товарищ генерал, хоть скажите, за что ругали?». Он мне опять матом - «Ты еще спрашиваешь?! Иди, читай!»

А там приказ: генералу такому-то - всесоюзный комитет «Динамо» просит вас в виде исключения помочь киевскому «Динамо» футболистом - и моя фамилия.
Пришлось рассказать о встрече с Бутусовым. Генерал еще погремел немного, а потом сказал: «Ну, ты ж там нас не позорь»... Перед отъездом он меня пригласил домой, попили чайку, генерал выпил рюмку за меня - чтобы у меня дорога сложилась. Дал свой домашний телефон и сказал: «Позвони, расскажи, как у тебя будет складываться. А не сложится - возвращайся, примем».

Возвращаться не пришлось. Вскоре я уже начал тренироваться к сезону-47. Две недели поработали в зале на стадионе «Динамо», а потом выехали в Одессу, в правительственный санаторий имени Чкалова. А потом начался чемпионат».

ИЛИ УБЬЮ, ИЛИ ЗАРЭЖУ.
«Играли мы в три защитника, два полузащитника и пять нападающих. Я был крайним правым и потому очень зависел от правого хава, которого у нас играл приехавший из Ленинграда Петр Дементьев. Друг Бутусова, он был хорошим игроком и семьянином, у него росли трое детей. Бутусов иногда назначал Петю капитаном, но это было не его. Пека (так его называли все) был лидером, но неформальным: он обожал шутки.

Как-то в матче против тбилисского «Динамо» против Дементьева играл хав Гриша Гагуа. Петя - легкий, как пушинка, а Гагуа - здоровый и очень жесткий игрок. И при этом, как все грузины, вспыльчивый. Петя красивым финтом его обыграл, пробросил мяч к боковой линии и побежал. Гриша бежит за спиной, злой настолько, что дай автомат - расстреляет. Тогда Пека, увидев, что мяч уходит за боковую возле правительственной трибуны, резко остановился и сделал вид, что зашнуровывает бутсу. Злой Гагуа не мог пробежать мимо - он дал ногой под задницу Дементьеву. И был удален.

Вообще, с грузинами у нас были жесткие матчи. На моем фланге защитником у них был Ибрагим Сарджваладзе, который постоянно мне кричал: «Я тэбя или убью, или зарэжу! Ты же мнэ на флангэ жить нэ даешь!». В июле 1948-го мы играли в Тбилиси, и он меня весь матч цеплял. Под конец я не выдержал и ответил. Да так, что Сарджваладзе убегал от меня по всему полю. Это было мое единственное удаление в высшей лиге. Что интересно, после игры Ибрагим ко мне подошел и позвал в гости»...

ЧЬЯ ВОСЬМЕРКА?
Большую часть матчей капитаном у нас был Абрам Лерман. Единственный центральный защитник, он не только должен был уметь хорошо играть, он должен был еще руководить. Правда, некоторые любили над Лерманом подшутить.

Полузащитник Сашка Принц как-то играл против восьмого номера соперника и плотно его не держал. Лерману же хотелось, чтобы Принц играл плотнее, но он прямо не кричал ему об этом, а спрашивал на все поле: «Чья восьмерка?». Сашке же это жутко нравилось, поэтому он делал шаг к сопернику и останавливался. А Лерман опять кричал: «Чья восьмерка?»...

ШО ВАМ НАДО?
«Большую роль играл в команде администратор Рафаил Фельдштейн. Николаевский парень из небогатой семьи, он был человеком на своем месте. Фельдштейн был интересным мужчиной и имел подход к женщинам, решая все через них. Уезжая в Москву, Фельдштейн брал с собой ребят из дубля, которые тащили корзины с яблоками. В голодные сороковые все было дефицитом - колбаса, сахар. За всем были очереди - а у Фельдштейна всегда все было без очереди. Поэтому он и проработал на своем месте не один десяток лет.

Ну, мы тоже были хитрецы: как только увидим его с дамой, подходим и жалобно просим: «Рафаил Моисеевич, займите сто рублей». Он сразу: «Ой, ходят все время, покоя нет. Ну, шо вам надо?». И достает из одного кармана пачку денег, потом из другого... А потом приходишь в бухгалтерию - все долги уже высчитаны из зарплаты!
Особыми любителями выпрашивать деньги у Фельдштейна были два хава - Саша Принц и Коля Гаврилюк. Сашка-узбек выступал в роли бойца, а Коля - в роли бедного родственника. Сашка выступал первым, а Коля подтверждал, что он тоже бедненький. И Моисеевич начинал: «Сколько можно вам давать?!». Но давал».

КОМНАТА ОТ МИНИСТРА.
«Квартиру мне дал в 1948 году министр внутренних дел Украины Тимофей Строкач. Тогда решили дать жилье мне и нападающему Феде Дашкову. Федя приехал из Харькова, у него уже было двое детей, а я еще не был женат. Мне дали комнату на улице Чекистов. Строкач взял себе какое-то помещение у МИДа, а в старой своей - пятикомнатной - квартире дал комнату своему шоферу, две комнаты матери и сестре жены, одну - дочери погибшего командира партизан, одну - мне. Причем мне досталась большая комната с камином».

АРМЯНИНОМ ПО НОГЕ.
«В 1950 году моя карьера прервалась травмой. Вратарь «Арарата» Абрамян, здоровущий мужик, во время матча в Ереване нанес мне травму. В одном из моментов мне дали мяч в разрез, я побежал за ним и успел выставить ногу, а Абрамян всем своим весом упал на нее. Порвал связку, сломал мениск. Такую травму у нас тогда толком лечить не умели. Как-то в Киеве «сломали» сразу двух ведущих футболистов ЦДКА и сборной Союза - Григория Федотова и Всеволода Боброва. Их отправили лечиться в Югославию, и оба вновь вышли на поле.

Меня же оперировали у нас. Месяцев шесть я лечился, а тем временем в Киев из Ленинграда приехал новый тренер, Олег Ошенков, который до этого был администратором в ленинградском «Динамо». Он сразу на мое место пригласил другого футболиста. А меня вызвал к себе и фактически предложил уйти на пенсию».

ПРИКАЗ УСТИНОВА.
«Через несколько месяцев я начал бегать. А Иосиф Лифшиц, бывший защитник киевлян, в это время работал на заводе «Арсенал». И собрал там там всех лучших, кого можно было собрать в Киеве после «Динамо». Он встретил меня и предложил пойти к нему. Лифшиц, бывший одессит, называл меня «Витка»: «Витка, шоб ты знал, как мне тяжело с Бебой». Беба - это его жена...

Нашли мне должность - стал я начальником ОТК на заводе. И начал играть. Наша команда выиграла Кубок Украины среди коллективов физкультуры и поехала в Одессу играть союзный финал с командой из подмосковных Подлипок, где капитаном был Юра Войнов.

На эти матчи приехали тренеры многих команд - искать себе футболистов, поскольку забрать игрока из другой команды мастеров было почти невозможно. Ко мне стали подходить. Пригласил в «Зенит» его тренер Григорий Ласин, и одновременно поступило предложение от наставника московского «Торпедо» Владимира Машкаркина. Я дал согласие москвичам, которые сразу предложили двухкомнатную квартиру и подъемные.

Но вскоре меня вызвал директор «Арсенала» Новиков. И сказал, что ему позвонили из Москвы и вызвали меня в министерство вооружений. Пришлось ехать. Замминистра, здоровый мужик, сразу взял меня в оборот - «как ты мог отказать «Зениту»? Но я уже написал заявление в «Торпедо» и не поддался я на давление.
Тогда меня направили к министру вооружений Дмитрию Устинову. Сидел я в приемной часа три, пока секретарь министра мне не сказал: «Это он тебя выдерживает. Раз у зама не получилось, теперь тебе выдержку дают». Потом, видимо, Устинов решил, что я созрел, и вызвал в кабинет. Где сходу начал давить: «Как ты мог это сделать?! Ты знаешь, что такое Ленинград? Это колыбель революции!»

Я понял, что от «Зенита» мне не отвертеться. Особенно после того, как он сказал: «Если ты категорически отказываешься, у меня нет другого выхода: я завтра звоню директору, он тебе даст командировку, поедешь в Сибирь. Там очень хороший завод, только под землей находится. Там как раз нужны такие специалисты как ты, в ОТК. В общем, подумай до завтра».

Ну, говорю, тогда о чем мне думать до завтра. Только я подъемные взял уже у тренера «Торпедо» Машкаркина, что теперь делать? «Возьмешь в бухгалтерии министерства и завтра же отдашь, - сказал Устинов. - Что еще?». Да вот, говорю, надо хоть немного дома побыть, я там ремонт делаю. Министр тут же поднял трубку, связался с директором «Арсенала» Новиковым и сказал: «Ты там возьми под свой контроль ремонт квартиры твоего начальника ОТК. А он сам в Ленинград поедет - ему там квартиру дадут».

СЛОВО ГОСБЕЗОПАСНОСТИ.
«Год в Ленинграде был для меня очень хорошим. Тут я встретил Юру Войнова, которого тоже забрали сюда. Я много забивал, причем забивал всем московским командам. И обо мне вспомнили в Киеве, и решили действовать через жену, которая была капитаном госбезопасности. Ее стало вызывать начальство из МГБ Украины, и довели до того, что она приехала ко мне в Киев с сыном и сказала - мол, не дают жизни, говорят, чтобы я на тебя повлияла, и ты вернулся.

Что делать? Я обратился к тренеру, но Ласин мне отказал. Тогда я обратился к команде, объяснил ситуацию. Меня попросили доиграть сезон, после чего отпустили. Вернулся в «Динамо», отыграл большую часть чемпионата 1952 года, который проходил в Москве. Мы заняли второе место, я стал мастером спорта (а его давали за место не ниже третьего), но сезон не доиграл. В матче с командой ВВС, которую опекал Василий Сталин, снова получил травму. Ошенков и в этот раз церемониться не стал, дав понять, что во мне больше не нуждается. Пришлось снова на год покидать Киев. Вернулся я в 1954-м, но уже не в «Динамо»...

Дмитрий Коротков, газета «Сегодня»